Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Как нашли убийцу? Каждое тело оставляет след - Патриция Уилтшир на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

В биологии мало что можно утверждать с абсолютной уверенностью. Все имеет некую вероятность, касается ли это человеческого здоровья, состава флоры на пастбище, обитающих в пруду видов растений и животных, или особенностей роста маргариток на лужайке. То, какие именно виды пыльцы и спор и в каком количестве будут найдены в образце, зависит от множества переменных, которые мы называем «тафономическими факторами». Я характеризую палинологическую тафономию как «совокупность всех факторов, определяющих, будет ли обнаружен тот или иной палиноморф в конкретном месте в конкретное время». Все зависит от обстоятельств, и каждый раз, пытаясь истолковать полученные результаты, мы вынуждены принимать во внимание каждую мелочь, так как запросто можно прийти к ошибочному заключению, которое повлечет за собой чудовищные последствия.

Представьте, что можно увидеть в луче света, пробивающемся из окна у вас дома. Эти многочисленные частицы, витающие в воздухе, могут быть чешуйками вашей собственной кожи, клещами, крошечными фрагментами насекомых, растений, грибов или даже минералов почвы. В конечном счете все они выпадают «пыльцевым дождем», образуя пыль на вашем шкафу или столе.

У одних растений пыльца или споры переносятся ветром, другие в ходе эволюции научились привлекать насекомых (и даже летучих мышей и птиц), чтобы те помогали им с опылением. Привлекающие насекомых цветки зачастую яркие, приятно пахнут и образуют нектар, а специализирующиеся на мухах источают навозную вонь. Ветер может перенести пыльцу на некоторое расстояние от материнского растения, а так как процесс опыления с помощью него происходит с переменным успехом, у многих видов пыльца образуется в огромном количестве – они-то и вызывают у нас сезонную аллергию. В эту группу попадают разные злаки, осока, дуб, орешник и многие другие растения. Цветки у них обычно зеленые, желтые или с коричневым оттенком, выглядят невзрачно. Они всегда сгруппированы в соцветия на конце стебля и, словно хвостики крошечных ягнят, стряхивают пыльцу по ветру. Если подобная пыльца найдется, скажем, на подозреваемом в убийстве, то это вовсе не обязательно означает, что такое растение присутствовало на месте преступления: в зависимости от ландшафта, а также наличия физических барьеров, таких как здания и деревья, пыльца могла и не добраться туда, хотя и способна преодолевать значительные расстояния. Стена или ствол дерева могут стать непреодолимой преградой на пути распространения пыльцы.

Представьте, как в воздухе пляшут сережки орешника. Они красивый символ наступления весны, и каждая представляет собой средоточие мужских цветков. Такая структура позволяет им свободно болтаться на ветру, как можно дальше разбрасывая пыльцу, однако даже в этом случае большая ее часть приземляется вокруг материнского растения. Вспомните отцветшее вишневое дерево. Лепестки неизбежно образуют прелестный белый или розовый круг вокруг ствола, который не выходит за рамки кроны. У большинства растений пыльца ложится подобным кольцом переменного диаметра вокруг материнского растения, хотя отдельные пыльцевые зерна и могут быть подхвачены бурным потоком воздуха.

Что касается криминалистики, переносимая по воздуху пыльца во взятых на месте преступления образцах зачастую сильно преобладает над пыльцой растений, опыляемых насекомыми. Их пыльца часто и вовсе не попадает в воздух, оседая прямо у подножия растения, так что найти ее следы на обуви подозреваемого или жертвы удается гораздо реже, и такие улики могут иметь значительный вес. Пыльца сосны, злаковых трав или орешника может быть представлена в воздухе в огромном количестве, в то время как пыльцы маргариток, клевера, лютика, терновника и розы будет совсем мало.

Опыляемые ветром растения, у которых образуется умеренное количество пыльцы, могут также представлять для нас определенный интерес – так, крапива и щавель растут повсеместно, однако являются куда более важными криминалистическими маркерами, чем злаковые. Как правило, пыльцы у них не так много, а разносится она хуже.

Всегда имеют место исключения – такова уж особенность экологии, – и в одном конкретном случае присутствие травяной пыльцы, как правило не представляющей особого интереса, сыграло решающую роль. Мой коллега из Новой Зеландии Даллас Милденхолл работал над делом об убийстве, в котором, как выяснилось позже, преступник выбросил жертву в реку, и тело уплыло вниз по течению от места преступления на берегу. Задачей было найти место, где жертва попрощалась с жизнью. С кардигана, снятого с разлагающегося тела, были тщательно собраны травинки и пыльца. Странным было то, что вместо одной поры, как у пыльцы практически всех остальных трав и злаков, у этих пыльцевых зерен обнаружилось по две. Это действительно большая редкость. Иногда попадаются нетипичные, неправильно сформировавшиеся пыльцевые зерна, но данное отклонение было замечено во всей травяной пыльце, собранной на теле жертвы.

В конечном счете место преступления было найдено, а трава опознана. Изучив различные виды трав на местности, мой коллега-палинолог нашел как минимум два, у пыльцевых зерен которых были две поры. Никому из нас прежде не доводилось сталкиваться с подобным явлением, и с учетом того, сколько в мире палинологов, кто-то да должен был к тому времени описать его в научной литературе. Эти травы пережили некую мутацию, которая привела к формированию столь необычной пыльцы. Возможно, в прошлом их обрабатывали мутагенными химикатами – вероятнее всего, какими-то гербицидами. Меня это не на шутку испугало. А что, если это вещество способно вызывать мутации в половых клетках других растений и животных – даже в сперматозоидах человека? В конце концов, как бы странно это ни прозвучало, мы с травой родственники (пускай и очень далекие), и некоторые из процессов образования пыльцы идут и при производстве сперматозоидов. Как бы то ни было, эта трава-мутант оказалась уникальным идентификатором места. И если бы травяную пыльцу с двумя порами удалось найти на подозреваемом, ему пришлось бы хорошенько постараться, чтобы убедить полицию, что он никогда не был на месте преступления. К сожалению, как и во многих других делах, ни одного подозреваемого так и не было найдено.

Любое место преступления со временем меняется. В рамках одного громкого дела старший следователь на севере Англии отчаянно хотел, чтобы я изучила место жестокого убийства проститутки. Были выходные, авиарейсов не нашлось, дорога на машине так далеко на север заняла бы у меня слишком много времени, а дело крайне срочное. Поразмыслив, старший следователь связался с полицией Суррея и попросил доставить меня на вертолете. Перелет был быстрым, а также куда более интересным и приятным, чем поездка на машине. Когда мы прибыли на место, меня засняли выходящей из вертолета в защитном летном шлеме. Хотелось бы мне выглядеть эффектным летчиком, а не карликом с огромной головой, когда я ступила на ту ветреную посадочную площадку.

Ожидавший автомобиль мигом довез нас до места преступления, где столпившиеся полицейские пинали землю – наверняка, им страшно хотелось покурить. Меня встретил улыбающийся криминалист.

– Я состриг всю траву и кусты для вас, Пат! – заявил он.

Я засмеялась, надевая защитный костюм.

– Смешно, – сказала я. Только он не шутил. Улыбка исчезла с его лица, и он уставился на меня с удивленным видом. Он действительно срезал всю растительность, загрязнив все, что можно и уничтожив все доказательства, которые я могла бы найти на месте обнаружения тела. Более того, вся срезанная растительность была свалена в кучу на единственную тропинку, по которой мог идти преступник. Подошедший старший следователь сжал губы от негодования. Он был в таком же недоумении, как и я.

Здесь же, в Северном Уэссексе, с момента предполагаемого происшествия прошел почти месяц, что само по себе могло стать серьезной проблемой. Природа, в конце концов, никогда не стоит на месте: растения постоянно растут и распространяются, до неузнаваемости меняя ландшафт; черви продолжают вываливать на поверхность землю; растения умирают и даже исчезают.

К счастью, был разгар лета, и так как меня в том деле вызвали достаточно быстро, место предполагаемого преступления на засаженной деревьями полоске земли не успело сильно измениться. К сожалению, то же самое нельзя было сказать и про расположенный всего в 200 метрах парк, где, по словам парня, девушка так горела желанием. Муниципалитет подстриг газон, однако земля по-прежнему была усеяна состриженной травой, с весьма большим количеством клевера и люцерны, маленького растения с желтыми цветками, родственного клеверу. Подозреваемый чрезвычайно точно указал место, где, по его словам, пара предавалась утехам. Таким образом, я могла взять образцы там, где тела должны были касаться земли.

Сравнение двух мест с образцами, взятыми с одежды обвиняемого и его предполагаемой жертвы, по идее, должно было дать мне ответы на самые главные вопросы: говорил ли парень правду, утверждая, будто они вместе улеглись в парке, или же стоит верить истории, рассказанной девушкой, согласно которой половой акт произошел на засаженном деревьями участке земли между домами? В жизни, однако, далеко не всегда все так однозначно, и этот случай оказался именно таким. Пижамные штаны со Снупи, надетые парнем поверх джинсов (мы так и не выяснили, зачем), были выброшены, а позже найдены висящими на ветках кизильника на окраине соседского сада – скорее всего, мы уже не могли полагаться на следовые улики, которые могли бы на них найтись. Ситуацию еще сильнее усложнял тот факт, что после происшествия жертва и предполагаемый насильник – в этом их показания совпадали – вместе сидели рядом с клумбой возле ее дома, возможно, собрав там еще больше органических фрагментов. Во всех этих местах следовало взять образцы в надежде, что их удастся исключить из нашего расследования. Для двух «мест преступления», а также всех остальных мест, которые парень с девушкой, по их словам, посетили либо с которыми контактировали, я составила перечень видов растений, следы которых, по моему мнению, могли бы быть обнаружены на одежде.

У нас было два места: одно представлено состриженной травой, другое – землей вперемешку с древесными щепками. Чтобы получить картину, наиболее близкую к реальности, необходимо взять сразу несколько образцов: по своему опыту я знала, что биологическое содержимое поверхности земли даже на двух соседних участках может сильно отличаться, и один образец дал бы лишь кусочек доступной информации. Мне очень повезло, что оба места были маленькими по площади и с четко определенными границами, и я могла взять достаточно большое количество образцов с поверхности. Каждый из них был скрупулезно занесен в каталог, и на протяжении всей нашей работы делались необходимые фотографии. Чем тщательнее анализируешь участок, тем ближе удается подобраться к истине.

Было очень жарко, пот лился с меня рекой, работа была невероятно утомительной, однако в этом по большей части и состоит криминалистика. Необходимо также постоянно оставаться сосредоточенным, чтобы ничего не забыть и не упустить из виду. Любое упущение будет непременно использовано в суде защитой, которая пройдется по нему вдоль и поперек, с презрением бросив вызов экспертам.

Все образцы были доставлены в лабораторию, и начался процесс извлечения пыльцы из одежды и из сравнительных образцов. Это чрезвычайно опасное занятие, связанное с использованием сильных щелочей и кислот, включая, среди прочего, едкий натр, уксусный ангидрид, уксусную, соляную, серную и плавиковую кислоты. Последняя представляет особую опасность, так как ее пары способны растворить легкие, а в жидком виде она прожигает кожу и разъедает кость. Ее используют для травления стекла, а в нашей работе – для растворения содержащегося в почве кварца. Плавиковая кислота разъедает стекло и металл – она напоминает мне едкую слизь, которая капала из монстра, вырвавшегося из груди Джона Херта в фильме «Чужой», когда она прошла насквозь через корпус космического корабля.

С плавиковой кислотой всегда есть риск воплотить в жизнь какой-нибудь фильм ужасов. Для ее использования требуется специализированная защитная одежда и маска, и работа с ней непременно должна проводиться в лабораторном вытяжном шкафу. Рядом должны быть душ, специальная мазь, а также экстренная связь с отделением неотложной помощи ближайшей больницы. Чтобы заниматься подобной работой, необходимо иметь достаточно крепкие нервы, и меня всегда забавлял стереотипный образ ботаника – твидовая юбка, лупа в руках, массивные ботинки и кроткий добрый нрав. В «Парке Юрского периода» пассия главного героя – палеоботаник, а пришелец из фильма «Инопланетянин» был ботаником из далекого космоса – оба персонажа показаны сообразительными и кроткими. Я бы хотела, чтобы меня считали милой, кроткой, непритязательной и доброй. Думаю, я действительно добрая, однако все остальное мне не подходит: люди с такими качествами заводят много друзей, но плохо справляются в суде, где противоборствующая сторона никогда не проявит жалости.

Химическая обработка прошла без проблем, и в итоге на рабочем столе длинными рядами лежали полученные микропрепараты. Теперь можно было начать долгий, изнурительный процесс подсчета с помощью микроскопа. В каждом поле наблюдения опознаются и подсчитываются все обнаруженные частицы. Порой какой-то палиноморф не удается идентифицировать – он обозначается как «неизвестный», и к нему возвращаются после окончания подсчета. Если он считается важным, могут быть потрачены многие часы в попытке его опознать. Иногда я обмениваюсь фотографиями неизвестных палиноморфов с другими палинологами в надежде, что они смогут помочь с опознанием. Чаще всего я обращаюсь к двум моим коллегам: Вону Брайанту из Техаса и Далласу Милденхоллу из Новой Зеландии. Когда они сами заходят в тупик, тоже спрашивают у меня. Порой идентифицировать какой-то палиноморф не удается никому из нас, и тогда он так и остается неизвестным, и это единственный способ предоставить надежную информацию. Нельзя просто ограничиваться догадками: последствия могут перевернуть человеческие жизни.

Если бы образцы с одежды и обуви больше соответствовали парку, чем лесистому участку, то можно было бы сделать вывод, что парень говорит правду. С другой стороны, если бы пыльцевой профиль оказался больше похож на тот, что дали образцы указанного девушкой места, то это было бы доказательством ее версии событий. Я начала со сравнительных образцов, чтобы получить представление о спектре таксонов, которые мне следует ожидать, а также проверить их на соответствие перечням видов растений, составленным на месте. Это всегда представляет особый интерес, поскольку позволяет получить более точную картину. К моему огромному удивлению, на очень открытом участке в парке с большим количеством зрелых деревьев и практически отсутствующими на пути распространения пыльцы преградами оказалось очень мало древесной пыльцы: в пыльцевом профиле преобладали злаковые, крапива, подорожник ланцетовидный, различные травы, папоротники и мхи. Больших пыльцевых зерен клевера тоже было много, однако я знала, что это растение в изобилии росло и на газоне. Некоторых трав я даже и не заметила, так что их пыльца, должно быть, попала в центральную часть парка с его окраин. На самом указанном парнем месте росли только злаковые, люцерна, подорожник и клевер.

Что касается места предполагаемого преступления, оно было закрыто со всех сторон деревьями и кустами. Подобная растительность практически всегда защищает от попадания пыльцы, однако мне удалось обнаружить в поверхностной почве и образцах лесного покрова следы двадцати восьми разных древесных растений. Пыльца из садов по другую сторону дороги проникла на этот участок: было любопытно увидеть, насколько далеко распространилась пыльца цеанотуса, а также большое количество занесенной ветром пыльцы кипарисов. Единственными достойными внимания травянистыми растениями были купырь лесной и лютик, которые однозначно присутствовали в моем списке.

Столь кардинальные отличия в составе пыльцы были нам на руку, однако, хотя пыльца и дала поразительно хорошие результаты, грибные споры преуспели еще больше. На месте предполагаемого преступления удалось найти широкий спектр грибных спор, большинство из которых характерно для лесного покрова, где упавшие ветки и разлагающиеся листья обеспечивают идеальные условия для роста грибов. Среди двадцати одного идентифицированного вида были цилиндрические бледно-коричневые споры гриба Camposporium cambrense, характерного для трухи таких лиственных деревьев, как береза, остролист и дуб; Brachysporium britannicum – распространенный вид с гладкими стенками, встречающийся на коре ясеня, бука, березы, каштана и дуба; а также, что самое интересное, Clasterosporium flexum – гриба, об обнаружении спор которого в Англии сообщалось лишь шесть раз, а растет он на увядающих листьях завезенных кипарисов.

Обнаружение относительно редкого гриба, может, и не должно было особо удивить – в конце концов, рядом с местом предполагаемого преступления в саду росли кипарисы, – однако редкие палиноморфы становятся чрезвычайно весомыми следовыми доказательствами в мире криминалистики, помогая установить связь с невероятной точностью. Причем это были не единственные идентифицированные там редкие споры: Pestalotiopsis funerea, паразит кипарисов, также присутствовал в образце; равно как и Glomus fasciculatum – гриб, встречающийся исключительно в почве и распространенный повсеместно в европейских лесах, но в литературе удалось найти лишь четыре упоминания этого конкретного вида Glomus здесь, в Англии. Если бы эти споры, практически все характерные для лесного покрова, удалось обнаружить в образцах одежды, принадлежавшей любой из сторон, то мы могли бы с уверенностью соотнести их с местом, где девушку, по ее словам, изнасиловали.

Что самое главное, в образцах из парка редких грибных спор почти не было, там преобладали гораздо более распространенные: Epicoccum nigrum, обильно растущий в оставленных на газоне обрезках травы; Cymadothea trifolii, гриб, характерный для клевера; а также Melanospora, обычно паразитирующий на других грибах, растущих на травянистых растениях. Пыльцевые профили обоих мест, может, и пересекались, однако по составу грибов отличались кардинально.

Получив данные по сравнительным образцам, мы могли перейти к следующей стадии расследования: выявлению палиноморфов на одежде, которые могли бы помочь соотнести ее с одним из двух мест. Я решила, что необходимо провести анализ как можно большего количества предметов одежды как парня, так и девушки. У меня были их обувь, джинсы, нательная одежда, флисовая куртка, а также причудливые пижамные штаны. В зависимости от того, какому из двух мест в большей степени соответствовали бы обнаруженные палиноморфы, можно было бы сделать вывод о том, кто из двоих говорит правду.

Оба комплекта одежды собрали огромное количество пыльцы и спор. Начав подсчет, мы сразу же увидели четкую закономерность: на джинсах, пижамных штанах и обуви парня присутствовало много таксонов, которые уже были идентифицированы в образцах с места предполагаемого преступления. Вскоре те же самые палиноморфы я стала замечать и в образцах с одежды девушки.

Пыльцевые профили были невероятно похожими. Идеального соответствия между двумя образцами не бывает никогда, однако сила полученных с помощью судебной палинологии доказательств – в существовании множества маркеров, которые учитываются при интерпретации результатов. Мы имеем дело не с какой-то одной следовой уликой, как это часто бывает с текстильными волокнами или частицами пороха. Каждый пыльцевой профиль может содержать две-три сотни отдельных улик. Сопоставление и подсчет результатов – для меня наиболее волнующая и интересная часть всего расследования.

Ради получаемой в итоге картины мы и проделываем всю эту работу, и в данном случае результат был весьма эффектным. В пижаме со Снупи обнаружилось большое количество пыльцы семейства розовые – это можно было бы объяснить тем, что они висели на кусте кизильника, в тот момент усеянного цветами. Пыльца всех деревьев и кустарников с лесистого участка была извлечена из одежды и парня, и девушки: больше всего там оказалось пыльцы дуба, березы, сосны и бузины, которые преобладали в лесном покрове.

Я также была ошарашена доказательствами контакта с засаженным деревьями участком, которые предоставили грибные споры. Таким образом, у нас получилось два отдельных класса криминалистических доказательств – грибные споры и пыльца из каждого образца, что делало их чрезвычайно весомым набором данных, причем результаты по грибным спорам были не менее поразительными, чем те, что дали пыльца и споры растений. Оба типа доказательств подкрепляли друг друга.

Было любопытно, что отсутствие определенных таксонов оказалось не менее важным, чем наличие других. Споры гриба Epicoccum были найдены в большом количестве в срезанной траве, а в образцах из лесистого участка оказалась всего одна такая спора. То, что они практически отсутствовали и на одежде, имело огромное значение – если парень с девушкой действительно лежали вместе на лужайке, то непременно собрали бы большое количество таких спор. Та же ситуация была и с пыльцой клевера. В срезанной траве она присутствовала во множестве, но на одежде и обуви удалось найти всего одно пыльцевое зерно. Столь разительное расхождение для клевера было таким же значимым, как и для спор Epicoccum.

В отличие от парка, под деревьями на месте предполагаемого изнасилования было много опавших веток и древесной трухи, на которые указывало разнообразие видов грибов, обитающих в трухлявой древесине различных деревьев. Более того, несмотря на их микроскопические размеры, большинство из этих грибов образуют крупные споры, которые не разносятся ветром, и при обнаружении становятся прекрасными индикаторами местности. Из вещей парня и девушки были извлечены всевозможные грибные споры, которые попросту не встречались на газоне в парке. Особый интерес представляли найденные споры редкого гриба Clasterosporium flexum, чрезвычайно характерного для трухлявой древесины. На девушке их оказалось больше, чем на парне, предположительно из-за того, что она в большей степени контактировала с землей. Для переноса этих грибных спор был бы необходим прямой контакт с почвой на месте предполагаемого преступления.

Хотя имелись следы, занесенные откуда-то еще, частично характерные для обоих рассматриваемых мест, в общей сложности мы выявили 115 отдельных палиноморфов, подтверждавших рассказ девушки. С учетом того, что за двадцать пять лет работы палинологом-криминалистом мне ни разу не доводилось видеть, чтобы два разных места дали одинаковый спорово-пыльцевой профиль, позвольте спросить, какова вероятность получения таких профилей сразу у двух людей случайным образом? Пыльца и споры с одежды девушки были чрезвычайно похожи на профиль, полученный с одежды и обуви парня. Далее, на обоих комплектах одежды были найдены профили, намного больше соответствовавшие лесистому участку, чем парку. Это лишь подтверждало, что они оба вместе лежали под деревьями, как и говорила девушка, и место предполагаемого преступления стало просто местом преступления.

Нам не нужно идеального соответствия, чтобы быть уверенными в своих результатах. Природа – это беспорядочный мир, в котором редко бывают точные совпадения. Между наборами палиноморфов, найденными на одежде подозреваемого и предполагаемой жертвы, обнаружилось, хотя и не абсолютное, но огромное сходство, а вместе они во многом соответствовали образцам, взятым с засаженного деревьями участка земли – места, где, по словам девушки, она была изнасилована.

Я мысленно возвращалась к тому месту между домами рядом с ухоженными садами представителей среднего класса, где экзотические виды деревьев и кустарников стояли в полном цвету. Я могла с уверенностью утверждать: именно здесь пара легла на землю; именно здесь, в тени этих деревьев, они собрали на себя пыльцу и споры из разбросанной на земле трухи, именно здесь было совершено нападение.

У нас не было свидетелей. Мы могли отталкиваться только от показаний. В другую эпоху это могло превратиться в очередное дело «ее слова против его», которые практически неизбежно не проходят проверку «бременем доказывания», играющим в наших судах столь важную роль. В наше же время удалось выстроить картину места, где были эти двое, по пыльце и спорам, по невидимым деталям их окружения, о которые терлись их тела и одежда. Природа оставила на них свой отпечаток, и в глазах закона этого оказалось достаточно, чтобы убедительно подтвердить одну из версий, восстановить справедливость и превратить обвиняемого в подсудимого.

Следует упомянуть, что одним из первых действий в расследовании этого дела был анализ мазков, взятых с гениталий парня и девушки. У подозреваемого никаких частиц обнаружено не было, однако мазки с влагалища жертвы дали два пыльцевых зерна дуба и одно – травы. Любому человеку с воображением очевидно, что парень, должно быть, перенес пыльцу с рук на свой пенис, и затем она попала во влагалище. Либо, разумеется, пенис мог коснуться земли, и тогда случился прямой перенос. Нападение произошло как раз под дубом, и как иначе пыльца дуба и травы могла бы оказаться в интимном месте девушки, если не в результате соития?

Как только адвокат подозреваемого осмыслил наши доказательства, парень быстро во всем сознался, тем самым сэкономив стране уйму денег (судебные разбирательства обходятся чрезвычайно дорого). Рада сообщить, что довольно большая часть наших дел заканчивается признанием вины, так что мы сэкономили немало денег налогоплательщиков. Конечно, всегда нужно быть осторожными с признаниями, если они получены под давлением или другими незаконными способами, однако в данном случае изнасилование определенно имело место, и юноша получил тюремный срок, сопоставимый с тяжестью совершенного им преступления.

7. Паутина

Пыльца и споры крайне живучие, и, будучи защищенными от бактерий и грибов, могут сохраняться на протяжении тысяч, а в некоторых окаменелостях даже миллионов лет. Эта особенность чрезвычайно ценна для археологии и экологии при воссоздании среды в прошлом и демонстрации того, как поменялся со временем ландшафт. Кроме того, растения сыграли важнейшую роль в истории человечества, и их следы – это свидетельство их использования на протяжении тысячелетий.

Меня поначалу сбило с толку дело, переданное полицией одного шахтерского поселка в Йоркшире. Два мальчика нашли на дороге новенькую спортивную сумку. Она оказалась настолько тяжелой, что они решили, будто сумка забита инструментами, так что, радостные понесли ее домой. Им не терпелось увидеть содержимое, однако испуг от увиденного быстро охладил их пыл – то, что мальчики увидели, расстегнув молнию, заставило бы изрядно понервничать даже самых стойких мужчин. Внутри оказалось мумифицированное тело, словно из фильма ужасов, и на крики и вопли ребят прибежали родители, которые сразу же позвонили в полицию. Никто даже не догадывался, кем мог быть покойный.

За исключением голеней и ступней, на которых был неплотно прилегающий полиэтиленовый пакет для мусора, все тело туго замотали пищевой пленкой. К бедру прилип одинокий желтый лист платана, а кожа на ногах до колена была покрыта каким-то черным, похожим на сажу материалом. Двое полицейских, которые принесли мне образцы, сообщили, что от тела пахло точно так же, как от этого черного вещества. Они согласились со мной, что запах напоминал какое-то машинное масло. Я быстренько сделала пробный микропрепарат с этой «сажей», и увиденное под микроскопом не оставляло никаких сомнений: ноги покрывал толстый слой грибных спор. Мы были весьма озадачены. Я поняла, что неплотно обернутые голени и ступни оказались под воздействием воздуха, в то время как полиэтиленовая пленка защитила от него остальное тело. Многие грибы (хотя, как недавно было обнаружено, далеко не все), подобно нам, нуждаются в кислороде. Таким образом, хотя тело и стало коричневым в результате мумификации, ступни были черными, как сажа, и эта сажа состояла из активно размножающихся грибов.

Всех интересовал прилипший к телу лист, и, немного потрудившись, мне удалось извлечь с его поверхности изрядное количество пыльцы. Вновь передо мной предстала картина запущенного сада, и, что любопытно, в образце нашлось много пыльцы розовых, чуть меньше ломоноса, а также несколько пыльцевых зерен платана, сосны и березы. Вскрытие показало, что мужчину зарезали, однако установить, насколько давно он умер, не удалось. Любопытство, впрочем, вызывал песок, прилипший к волосам на голове и к коже на спине и груди. Молодые полицейские пришли в замешательство, хотя дело интересовало их своей необычностью, и это было их первое убийство.

В итоге жертву опознали по чистой случайности: когда были воссозданы черты лица мужчины, по тому району Йоркшира развесили плакаты с его изображением. По странному стечению обстоятельств опознал его автомеханик, работавший в ремонтном гараже при полицейском участке: жертвой оказался иммигрант из Йемена, живший недалеко от участка. Неожиданный поворот: этот мужчина до своей пропажи работал в том же самом полицейском гараже. Его адрес и родственников быстро нашли, и полицию заинтересовал тот факт, что дом убитого был выставлен на продажу.

Когда я добралась до старого дома блокированной застройки из красного кирпича, меня поразили изуродованные останки огромного куста роз прямо у задней двери, которая вела в крошечный забетонированный двор. Остатки ломоноса кое-как продолжали одиноко расти у ограды рядом с розой. Весь остальной сад был пострижен и выглядел необычайно пустым, а весь дерн зачем-то убрали. На краю, однако, рос платан, крона которого нависала над гаражом и соседским садом.

Пыльцевой профиль указывал на то, что убийцы, завернув тело в пищевую пленку, положили его на этом заднем дворе. На бетонной поверхности оказалось много разлагающегося растительного мусора, в котором, судя по всему, собралась пыльца розы и ломоноса: это могло произойти, когда куст состригли, и остатки пыльцы осыпались.

Желтый цвет листа платана также предоставил полезную информацию. На самом деле, именно благодаря одному этому листу мне удалось в общих чертах выстроить картину той части сада, что была рядом с домом, а также возможных обстоятельств смерти мужчины. Если бы лист сорвали с дерева еще зеленым, он сохранил бы цвет, потому что хлорофилл в преждевременно оторванных от материнского дерева листьях распадается достаточно долго. Осенний же, уже успевший пожелтеть, лист упал бы с дерева естественным образом, и мог быть поднят ветром с земли в саду и занесен на задний двор. Так я поняла, что тело, скорее всего, было завернуто в пленку не раньше осени. Листья платана, с другой стороны, разлагаются довольно быстро, и могли бы стать частью органического месива на бетонной поверхности, если бы речь шла о поздней осени или ранней зиме. Таким образом, к телу прилип лист, опавший ранней осенью, и от разрушения его защитили те же условия, что не дали грибам распространиться с ног по всему телу: отсутствие кислорода из-за плотно обернутой вокруг трупа пленки. Этот лист оказался очень важной уликой, однако было полно и других доказательств, указывавших на то, что преступление совершили сын и внук покойного.

Подвал дома оказался местом захоронения, а также источником песчинок, прилипших к волосам и коже жертвы. У подножия ведущей в подвал лестницы полицейские обнаружили выложенную из кирпича могилу, недавно покрашенную зеленой глянцевой краской и заполненную песком. Анализ показал, что это был строительный песок с добавлением большого количества дизельного масла. Мы с изумлением узнали, что во время войны в Персидском заливе йеменцы поливали погибших моторным маслом, а затем закапывали их в песке. Это определенно не было традицией в Йоркшире, и в результате длительных допросов преступников выяснилось, что сын и внук попросту повторили то, что видели во время войны в Персидском заливе. Дедушка был властным и жестоким стариком. Они больше не могли выносить его истязания, и в порыве гнева пошли на радикальные меры, когда тот, в качестве наказания за какой-то пустяковый проступок, прижег своему внуку ногу предварительно раскаленным на огне лезвием ножа. Они выхватили нож у старика из рук и ударили его.

Еще в начале расследования меня попросили как можно больше узнать о доме, его обитателях и их привычках. Снаружи на тротуаре был люк для сброса угля, от которого прямо в подвал вела шахта, и я не смогла удержаться от того, чтобы взять оттуда пробы угольной пыли. Я чуть голову себе не сломала, пытаясь интерпретировать содержимое, пока не поняла, что передо мной богатый пыльцевой профиль, соответствовавший сенокосному лугу, причем пыльца сохранилась настолько хорошо, словно осыпалась только вчера. Тогда-то на меня и снизошло озарение: я вспомнила, что, когда была маленькой, люди еще ездили на лошадях. Они заполняли улицы каждый день, и когда угольщик останавливался, чтобы забросить лопатой уголь в подвал, его лошадь тоже останавливалась отдохнуть. Со времени своего детства в Уэльсе я хорошо помнила остававшиеся после лошадей разных торговцев лепешки дымящегося навоза, которые были разбросаны по всей улице. Этот продукт очень ценили садоводы и лопатами собирали его в ведра. Разумеется, вот как следы сенокосного луга и попали в подвал.

Высохший лошадиный навоз легко крошится, и его частицы разносятся по воздуху, попадая в каждый уголок, в каждую щель. Поколение за поколением крошечные кусочки навоза, в котором было полно пыльцы, попадали в шахту, а сернистый уголь, надо полагать, своей кислотностью предотвращал любую микробную активность, тем самым идеально сохраняя пыльцу. Пережив агрессивную среду лошадиного кишечника, она попадала в эту шахту, наверное, еще с викторианских времен – и уж точно не позже сороковых или начала пятидесятых годов прошлого века.

Благодаря этому открытию я стала гораздо лучше понимать попадавшиеся мне странные пыльцевые профили – научилась представлять, как использовалось место, и с тех пор находила следы сенокосного луга в глубине леса, вдалеке от пастбищ и пахотных полей, а причиной был все тот же засохший лошадиный навоз, частицы которого принес с дороги ветер. Таким образом, неудивительно и то, что однажды доисторическая пыльца была извлечена из помета мамонта, бродившего по земле десять тысяч лет назад, а также из кишечника найденного в 1991 году Этци – замерзшей мумии охотника эпохи неолита, более пяти тысяч лет назад скитавшегося по Альпам, в лопаточной кости которого застряла убившая его стрела. Найденные в кишечнике пыльца и споры действительно часто оказываются в отличном состоянии.

С учетом того, что пыльца способна сохраняться тысячелетиями, пожалуй, неудивительно, что одежда жертвы и преступника сыграла столь важную роль в деле об изнасиловании в Северном Уэссексе. Но даже если бы человек был достаточно осведомлен о работе криминалистов, чтобы уничтожить одежду либо с кем-то ею поменяться, эти улики вовсе не обязательно потерялись бы. Живые или мертвые, большинство из нас обладают естественным атрибутом, улавливающим на себе палиноморфы. Наши волосы следуют за нами, куда бы мы не пошли, и, независимо от того, пользуемся ли мы спреем, гелем или какими-то еще средствами для волос, пыльца и споры цепко прилипают к ним под действием сил электростатического притяжения, и это подводит меня к рассказу о совершенно другом деле.

Девушка числилась пропавшей уже почти год, когда на исходе лета 2001 года ее тело нашли в вырытом углублении на границе йоркширского лесного питомника. Она была завернута в одеяло, второпях намотанное на ее тело убийцей. Пострадавшей не было и пятнадцати, когда она исчезла по дороге домой после похода по магазинам с друзьями, и ее пропажа привела к самой масштабной в истории йоркширской полиции поисковой операции. Двести полицейских и сотни добровольцев рассредоточились по улицам и вдоль автобусного маршрута, по которому девушка направлялась домой, постучали в тысячи дверей, обыскали восемьсот домов, сараев, гаражей и пристроек. Были выданы ордера на обыск, 140 прежде осужденных мужчин были допрошены и попали под следствие, кучи бытовых отходов заметно поредели после тщательной проверки свалок, а местный меценат даже предложил награду в десять тысяч фунтов за любую информацию, которая бы помогла возвращению девушки. Все это, однако, было уже бессмысленно: она больше не могла вернуться домой.

Ее нашли во время прогулки с собакой, как это часто бывает. Могила находилась всего в ста метрах от места, где десятью годами ранее было найдено тело другой убитой девушки. Под пододеяльником из поликоттона с цветочным рисунком ее тело было завернуто в несколько зеленых полиэтиленовых мешков для мусора, а на голову надет черный мусорный мешок, зафиксированный вокруг шеи собачьим ошейником. Вдоль проходящей поблизости дороги были посажены различные местные виды лиственных деревьев. Комиссия по лесоводству частенько так поступает, чтобы создать впечатление, будто их лесопитомники с завезенными породами более разнообразны, чем на самом деле. Между краем леса и дорогой простирался луг на кислой почве с периодически встречающимися островками вереска, черники и орляка. Подобный ландшафт чрезвычайно распространен в Йоркшире и других частях Англии, где Комиссия по лесоводству совместно с местными землевладельцами распространяет эти мрачные леса вдоль склонов наших холмов. Внутри они тенистые и запущенные, а деревья неизбежно рассажены ровными рядами: совершенно недружелюбное место для диких животных. Мне такие посадки всегда кажутся каким-то зловещим покровом, не предвещающим ничего хорошего, и у меня порой язык не поворачивается называть эти массивы лесом.

Когда я приехала на место захоронения, несколько полицейских и криминалистов в полном облачении были вовсю заняты делом, однако царила тишина. Я была не особо рада увидеть археолога-криминалиста, уже начавшего свои раскопки, не позаботившись о сохранении поверхности вокруг могилы. Из-за этого важнейшие места, в которых мне нужно было взять поверхностные образцы, оказались загрязнены землей из могилы. Я принялась брать неиспорченные образцы как можно ближе к месту обнаружения тела, параллельно изучая растительность вокруг могилы, а также вдоль предполагаемого пути убийцы. Потом составила подробный перечень видов, чтобы при необходимости можно было сравнить этот ботанический профиль с тем, что мне удастся получить из вещей преступника, если полиция, конечно, сможет его задержать.

Но посреди всей этой мрачной, безрадостной картины забрезжил небольшой лучик надежды: поскольку тело бедной девушки плотно обмотали пакетами, оно было защищено от контакта с землей или окружающей растительностью. Любые следовые улики, которые мне удалось бы найти на ней, представляли бы не лесную местность, где она была похоронена, а последнее место, где она контактировала с «внешним миром». Это могло вывести нас прямиком на убийцу.

С такими мыслями я и прибыла в Центральную больницу Лидса через месяц после того, как тело девушки вывезли из леса. Оно лежало наготове на стальном столе морга, и моей первой задачей было смыть со снятого скальпа как можно больше следовых улик.

Волосы, мех и перья – удивительная вещь. Они состоят из чрезвычайно стойкого белка кератина, который также составляет основу ногтей, копыт и когтей. Это прочный и долговечный материал. Существует еще лишь один биологический материал со схожими свойствами – хитин, являющийся основным компонентом панцирей крабов, наружного скелета насекомых, а также стенок клеток грибов. Природного волокна прочнее волос не найти, и их стойкость приходится как нельзя кстати тем, кто занимается поиском прилипших к поверхности волос частиц. Я обнаружила, что при контакте волос с любой поверхностью, содержащей пыльцу, всевозможные споры и даже минеральные частицы, они сразу же переносятся на коснувшиеся их пряди.

Каждый волос состоит из отдельных слоев: сначала идет сердцевина, представленная лишь в самой толстой его части; затем корковый слой и, наконец, внешняя кутикула из налегающих друг на друга чешуек, которые разрушаются по мере старения волоса. За счет сил электростатического притяжения волосы собирают на себе мелкие частицы, благодаря чему при подходящих условиях выступают в роли паутины, улавливающей палиноморфы, которые мы можем впоследствии оттуда извлечь. Пыльца и споры могут удерживаться на волосах и мехе невероятно долгое время. В археологии их порой извлекают тысячелетия спустя, и они оказываются все еще полезны для воссоздания доисторического ландшафта. С точки зрения интересов криминалистики, не интересующейся на столько глобальными промежутками времени, пыльца и споры могут сохраняться на волосах вообще почти бесконечно. При этом волосы притягивают к себе всевозможные палиноморфы до, во время и после смерти человека, так что могут представлять собой важные улики. Мне частенько удавалось именно по волосам жертвы представить места, где лежало тело, даже если его переносили.

Порой волосы жертвы убийства оказываются вымытыми и тщательно расчесанными, однако так бывает не всегда. Мне частенько приходится иметь дело с волосами, заляпанными кровью, другими физиологическими жидкостями, а также выделяющейся при разложении слизью, покрытыми грязью, землей и другими материалами. Уже через неделю после смерти скальп может отделиться от костей черепа, а так как кожа разлагается гораздо быстрее волос, их нередко находят на некотором расстоянии от самого трупа. На самом деле, когда труп оставляют на поверхности, а не закапывают, волосы могут оказаться разбросаны по земле вокруг. Мне доводилось видеть, как их собирают птицы: в конце концов, это потрясающий материал для строительства гнезда.

Одной из причин месячной задержки с моим участием в расследовании была чрезвычайно хорошая сохранность тела жертвы, говорящая о том, что она попросту не могла пролежать все восемь месяцев, прошедшие с момента ее исчезновения, закопанной в земле. Судебно-медицинский эксперт предположил, что ее могли хранить в морозильной камере или в каком-то другом очень холодном месте, а затем убийца закопал тело, когда подвернулась возможность. Таким образом, оно, вероятно, лежало в земле относительно недолго. Разумеется, никто понятия не имел, сколько времени тело пролежало в морозильнике, если действительно так было. Полиция привлекла специалистов по производству замороженных продуктов, чтобы изучить состояние мышечной ткани в замороженном виде. Вместе с тем, в криминалистике часто нельзя назвать наблюдения и эксперименты строго научными, потому что невозможно в точности воссоздать изначальные условия, чтобы проверить чью-то модель или гипотезу. Для всего приходится использовать приближения, однако на большее при действующем законодательстве рассчитывать не приходится, и определенно стоит пробовать разные изобретательные способы проверки возникших предположений.

– Что нам нужно, Пат, – сказал мне детектив, – так это получить хоть какое-то представление о месте, где девушку держали все это время…

Именно в такие моменты я отчетливо осознаю огромную ответственность, которую порой возлагает на меня работа. Полиция, родители девушки, пресса и все остальные хотели узнать одно и то же, и я должна была предоставить им информацию. Эта ответственность порой страшно давит.

В морге, куда меня вызвали, стоял сильный запах дезинфицирующего средства из моек для ног у входа. Здесь было невероятно ярко, и отражавшийся от металлических поверхностей свет бил в глаза. Я уже переоделась в синий медицинский костюм и традиционные белые резиновые сапоги, которые, конечно же, оказались мне не по размеру. У меня маленькая нога, как у ребенка, и обычно я вынуждена волочить эти сапоги по полу к металлическому столу, где происходит все действие. Я быстренько разложила на отдельном столе все необходимое оборудование: стальные миску и кувшин, скальпель, пинцет, бутылочки для проб, наклейки для маркировки, бутылку отбеливателя и лечебный шампунь. Мне предстояло извлечь любые имеющиеся следовые улики из волос трупа, носового прохода, рта и кожи, а затем проанализировать все и попытаться восстановить цепь событий, а также представить места, где они произошли.

Я с удивлением обнаружила обильное количество растительного материала на теле жертвы, который мне предстояло убрать, и поначалу подумала, что это может пригодиться для дела, однако вскоре поняла, что тот, кто снимал с трупа мешки для мусора, действовал недостаточно аккуратно, и часть содержимого могилы попала на кожу. Снова никто даже и не подумал о загрязнении тела растительной органикой. Мне оставалось лишь радоваться, что ничего не попало на волосы – иначе пришлось бы пытаться как-то разделить споропыльцевые профили места захоронения и того места, которое мы искали.

Холодное тело девушки, лежащее на стальном столе, находилось на довольно поздней стадии разложения, хотя и не могло провести восемь месяцев при высокой температуре – для этого оно слишком хорошо сохранилось. Хоть тело и не было разрушено до неузнаваемости, оно продолжало активно разлагаться, и вонь, ударившая мне в нос, когда я нему подошла, была невыносима – меня чуть не стошнило, пришлось сдержать рвотный позыв и приступить к работе.

Запах разлагающегося тела вызван различными побочными продуктами аутолиза и действия бактериальных ферментов. Он по-настоящему отвратителен и может меняться со временем. Когда сердце останавливается, тело не умирает мгновенно. Конечно, мозг перестает работать, однако клетки отказывают не сразу, и организм погибает постепенно, хотя и считается, что некоторые его части начинают разлагаться уже примерно через четыре минуты. Меланоциты в коже, с другой стороны, продолжают функционировать как минимум восемнадцать часов после смерти. Помню одно дело, когда упавший с дерева в лесу лист приземлился на ногу девушки, чье бледное обнаженное тело распласталось на полянке рядом. Я подняла лист и с огромным удивлением обнаружила оставленный на коже белый след в форме него. Девушка была светлой и с белой на вид кожей, однако под листом она была еще светлее – вероятно, слегка загорела, пока тело лежало под пробивающимися через кроны лучами солнца.

От тела передо мной разило сыром и фекалиями. Маслянокислые бактерии явно были очень активными на этой стадии разложения. Кожа была липкой и, скорее всего, кишела бактериями и грибами, участвующими в разрушении тела. Так как скальп уже отделился, мне оставалось только поместить его в высокий металлический кувшин, наполненный разбавленным водой лечебным шампунем, моим «вечным товарищем», и хорошенько взболтать. Решив, что достаточно тщательно обработала волосы – вода к этому моменту изрядно помутнела – я разлила смесь по пластиковым бутылочкам для проб, которые подписала и отставила в сторону, чтобы потом отвезти в лондонскую лабораторию. Чтобы выжать из волос максимум, я затем сполоснула их небольшим количеством воды и разлила смывы по другим бутылочкам. Вся эта грязная вода была одним образцом, и в итоге я собиралась смешать содержимое всех пузырьков, после чего разделить полученную смесь на две части на случай, если одна из них каким-то образом потеряется.

Когда я была в морге (разобравшись с волосами, принялась за губы, десны и полость носа), работавшие там санитары вели себя чрезвычайно дружелюбно и всячески мне помогали. Я была им безмерно благодарна, потому что меня не всегда встречают с распростертыми объятьями, особенно судмедэксперты. Все зависит от того, на кого попадешь, и многие из них страдают «комплексом бога», считая себя повелителями морга. Хотя они действительно хороши в своем деле, некоторые словно оскорбляются, когда к ним приходит какой-то другой специалист со своими дурацкими, на их взгляд, идеями.

Пока я занималась подготовкой образцов, меня окликнул с другого конца морга чей-то голос.

– Уверен, ты не прочь пообедать, Пат, не так ли?

Я оглянулась и увидела приветливое лицо старшего следователя, который поручил мне заняться этим делом.

– О да, – ответила я.

Когда мы пришли в столовую для персонала, выбор был уже не велик: я слишком долго провозилась с телом.

– Что бы ты хотела, Пат?

Я слишком устала, чтобы думать об этом, да и, по правде говоря, вообще была не особо голодна. Тем не менее мне предстояла долгая дорога обратно на юг, так что было необходимо подкрепиться.

– Может, вы выберете что-нибудь для меня? – предложила я. – Что угодно, лишь бы без мяса…

Вскоре он вернулся с подносом и принялся выставлять на стол тарелки. Я посмотрела, ощутила запах, и меня сразу же затошнило. Это была цветная капуста в сырном соусе – обычно я это блюдо обожаю, однако оно пахло масляной кислотой с сероводородным душком; проще говоря, оно пахло трупом. Содержимое тарелки напоминало кусочки мозга с сероватым оттенком по краям – вылитый цвет трупных пятен. В этом не было ничего удивительного – масляная кислота содержится в сыре, а сернистые соединения – в цветной капусте. Все крестоцветные, включая цветную капусту, выделяют их в обильном количестве: полагаю, именно поэтому многие так ненавидят цветную и брюссельскую капусту. Масляная кислота образуется в процессе бактериального брожения, а в производстве сыра используются те же самые бактерии, что участвуют в разложении тела и отвечают за неприятный запах потных ног. Я пыталась быть объективной, однако еда то и дело лезла назад. Я мысленно ударила себя по щеке и представила, как бабушка мне говорит: «Хватит капризничать, доедай!» Так я и сделала.

Захватив драгоценную сумку с образцами и оборудованием, я отправилась в долгий путь на юг. Из-за многочисленных заторов на трассе он занял у меня больше семи часов. В итоге я добралась домой где-то к часу ночи и сразу плюхнулась на диван перед телевизором со своим дорогим Мики, одноглазым бархатным бурманским котом, который тут же залез на колени. Когда я очнулась в полпятого, ужасно болела шея, а усы Мики щекотали мне щеку. По телевизору шел какой-то нелепый фильм ужасов, в котором играла неприятная пронзительная мелодия. Я выключила его, не выпуская Мики из рук, и мы вдвоем отправились в кровать, проспав до десяти утра.

Я обнаружила, что волосы – потрясающий источник спор и пыльцы лишь методом проб и ошибок, и была потрясена их невероятной способностью притягивать микроскопические частички. Эксперименты, проведенные одним из моих студентов магистратуры, показали, что наличие спрея или других средств для укладки волос никак на это не влияет. Пыльца и споры одинаково хорошо липнут к чистым, грязным или чем-то покрытым волосам. Мне доводилось видеть, как судмедэксперты во время вскрытия проводят по поверхности волос жертвы гребнем – уже тогда мне это казалось немного бесполезным в плане сбора улик занятием. Для получения образцов необходимо обрабатывать все волосы на голове, а вычесыванием небольшой части скальпа не соберешь даже самых крупных частиц растительного материала. Поразительно, насколько порой укореняются различные протоколы и методы, и вместо осмысленного анализа выполняются механически, для галочки. Я ко всему отношусь максимально серьезно и, будучи человеком любознательным, всегда хотела пойти немного дальше. Волосы помогали мне получать самые лучшие результаты в делах об убийствах.

Помнится, однажды жертвой была темнокожая женщина с Ямайки, одетая в дорогую, но неудачно подобранную одежду. Прежде мне никогда в жизни не доводилось касаться волос людей с Ямайки, и когда я попыталась в морге, как делала это всегда, промыть волосы жертвы, они попросту отказывались намокать. Они немного напоминали мягкие ворсистые листья растения манжетка: очень тонкие волоски настолько эффективно отталкивают воду, что она просто собирается мелкими блестящими каплями на их поверхности. Судебный медицинский эксперт – один из самых изобретательных, которые мне только попадались, – придумал интересное решение. Сделав надрез вокруг шеи и горла, он просто снял целиком лицо вместе со скальпом. Я потеряла дар речи. Передо мной была кукла-перчатка и тело, лишенное лица и скальпа. Я поместила свою руку в перчатке внутрь этого «лица-перчатки», и хорошенько взболтала ею в миске с горячим раствором отбеливателя. Мне удалось получить пригодный образец. Затем мы вернули скальп и «лицо-перчатку» на место, и было даже невозможно догадаться, что к нему вообще когда-либо прикасались. Веки идеально легли на глаза, и женщина выглядела в точности как прежде. Тогда-то я поняла, как, должно быть, воспринимают лицо пластические хирурги. Это лишь тонкая, гибкая оболочка поверх мышц и костей. Меня поразило, насколько легко и аккуратно пластический хирург мог бы резать, двигать и даже снимать кожу, исполняя пожелания своего пациента.

Вернувшись в лондонскую лабораторию, я занялась обработкой образцов в центрифуге, после чего удалила из каждой пробирки супернатант – жидкость, образовавшуюся поверх небольшого количества осадка на дне пробирки. Обработка восьми образцов может занять целый день и включает растворение фоновой структуры ненужной целлюлозы, других полимеров и кремния, для чего используются различные сильнодействующие щелочи и чрезвычайно мощные кислоты, в том числе плавиковая. В конечном счете у меня получился длинный ряд выставленных на столе образцов, и я приступила к анализу под микроскопом. Рядом с моей головой пронзительно зазвенел телефон, и я подпрыгнула от неожиданности.

– Есть что-то, Пат? – спросил полицейский.

Да, у меня уже кое-что было. Картина начала вырисовываться. Я видела перед собой очередной ужасно неухоженный, запущенный сад, однако на этот раз там был костер. Горела древесина как хвойных, так и лиственных деревьев, о чем свидетельствовали характерные для этих видов клетки: трахеиды хвойных деревьев и широкие сосуды ксилемы лиственных пород. В древесном угле прекрасно сохранилась их структура, однако было также немало и аморфного черного прогоревшего материала и заостренных и закругленных частичек кремния – песка. Обугленных фрагментов и песчинок в волосах было слишком много для кратковременного контакта. Судя по всему, тело находилось либо очень близко к кострищу, либо прямо в нем.

У меня в голове сложилась картина этого места. Девушку оставили рядом с живой изгородью из бирючины, за которой, скорее всего, никто не ухаживал. Похоже, что растение обильно цвело, потому что в волосах жертвы было относительно много его пыльцы. Это означало, что его, вероятно, уже давно не стригли и кусты были размашистыми и высокими. Это также означало, что девушка лежала непосредственно около изгороди: бирючина опыляется насекомыми и производит мало пыльцы, а на волосах жертвы ее оказалось гораздо больше, чем можно было ожидать. Хотя тополь и опыляется ветром, а его пыльца способна преодолевать значительные расстояния, ее обилие означало, что рядом с бирючиной росло как минимум одно дерево. У тополя образуются сережки и огромное количество пыльцы, однако сами пыльцевые зерна представляют собой крошечные сферы с тонкими стенками и микроскопическими выступами на поверхности, и они весьма быстро разрушаются. Мне редко когда доводилось обнаруживать пыльцу тополя в расследовании дел, не говоря уже о таком ее изобилии. Как по мне, это весьма показательный признак.

Среди других растений, которые могли оказаться важными, были бузина, бук и что-то из сливовых, возможно слива, вишня, тернослива или терновник. Если пыльца принадлежала терновнику, то это могла быть дикая изгородь, однако, когда все травы начали дополнять выстраивавшуюся перед моим мысленным взором картину, стало очевидно, что речь шла именно о заброшенном саде. Прежде всего, я получила двадцать четыре пыльцевых зерна, которые были мне совершенно не знакомы. Так как обычно используемые для идентификации признаки ничего не дали, пыльца, возможно, принадлежала какому-то нехарактерному для нашего региона виду. Мне не хотелось тратить время на точную идентификацию: для этого порой приходится часами работать с эталонными образцами и литературой, а полиции как можно скорее нужно было получить ответы. Имевшейся на тот момент информации уже хватало, чтобы с уверенностью сказать, что это был сад либо парк. Я решила быть практичной и сосредоточиться на пыльце и спорах, которые сразу же смогла опознать: к самому сложному я всегда могла вернуться потом. В полном споропыльцевом профиле преобладали всевозможные сорные травы, многие из которых характерны для открытого ландшафта и почвы с нарушенной структурой – растения, похожие на одуванчик, марь, крапива, пастушья сумка, подмаренник и многие другие. Кроме того, был щитовник и даже сфагновый мох.

Я уже давно перестала удивляться, находя характерные для болот и вересковых пустошей растения вроде сфагнового мха в городской черте. Если подумать, сколько торфа было извлечено с наших нагорий для нужд садоводства – в Шотландии, Пеннинских горах и голых, но прекрасных ирландских ландшафтах, то можно представить, какое огромное количество их спор и пыльцы находится в горшках и городской почве, где есть садоводы-любители. Удивило же меня найденное в волосах девушки большое количество грибных гиф[6] и спор. Вряд ли грибы росли на самих волосах, так как мало у каких из них есть ферменты, способные расщепить кератин, из которого состоят волосы, ногти и перья. Грибы, которые вызывают микоз и ногтевые инфекции – почвенные, они способны использовать волосы в качестве пищи, однако грибы в волосах девушки были, скорее, теми, что обычно растут на органических остатках растений, и на волосы они, скорее всего, попали в результате прямого контакта с растительным мусором.

Мне также удалось найти в волосах и сплюснутые пыльцевые зерна. Возможно, в том саду когда-то росла клубника или ревень. Это могло указывать также на солому и конский навоз. И то, и другое используется при выращивании этих растений, а даже перегнивший конский навоз обычно содержит следы соломы от подстилки в конюшнях. Я дала следователям описание места, где могло лежать тело девушки, прежде чем ее закопали. Конечно, информация была весьма ограничена, но так полиция хотя бы поняла, что речь идет о каком-то жилом участке, а не месте в диком лесу. Кроме того, теперь следователи искали человека, отличавшегося небрежным отношением к дому и саду.

Еще в своем первом деле в Хартфордшире я столкнулась с необходимостью исключить все лишние, либо указанные подозреваемыми в качестве алиби места. Нужно проделать то же самое и в этом случае. В деле о китайской триаде и связанном мужчине, похищенном в день свадьбы, мне было необходимо убедиться, что обнаруженная в машине подозреваемых пыльца действительно принесена из лесополосы, куда сбросили тело жертвы. В сопровождении двух смущенных полицейских я посетила известные места на востоке Лондона, где бывали жертва и обвиняемые. Составила перечень видов и собрала образцы с земли, с которой с большой вероятностью могли контактировать похитители, стараясь охватить связанные с ними территории как можно шире. Я старалась исключить из списка потенциальных источников пыльцы в изъятом у подозреваемых автомобиле как можно больше мест. В тот день мы справились со своей задачей, однако запомнился он мне совершенно по другой причине.

Я шла, уткнувшись в свой блокнот, между двумя огромными полицейскими, и не поняла, что что-то не так, пока один из них тихонько мне не сказал: «Нам нужно идти, Пат».

В те дни я была еще совсем не опытной. Я делала свои первые шаги в сыскной работе и, вероятно, провела слишком много времени под крылом университета, чтобы хотя бы задуматься о мире, с которым у меня начиналось знакомство. Я еще не закончила сбор, так что стала ему возражать. Нам нужно было посетить и другие места; занести в список другие растения. Это была моя первая попытка работы с полицией, и мне хотелось сделать все досконально. Однако…

– Нет, Пат, – уже более строго сказал полицейский, – нам нужно идти прямо сейчас.

Только тогда я огляделась по сторонам. Меня сопровождали детективы в штатском, но слухи быстро разлетелись, и все уже знали, кто мы такие. Честно говоря, мы, должно быть, и правда выглядели подозрительно – и наверняка комично: двое огромных мужчин в темных брюках и элегантных белых рубашках, между которыми шла невысокая женщина, что-то царапая в блокноте. Сомневаюсь, что это зрелище было для местных жителей привычным. Теперь на каждой улице из-за угла кто-то выглядывал. Нас провожали глазами с тротуара, с перекрестка, с чьего-то заднего двора. Тогда-то я все и поняла: в полицейской работе нужно знать, куда лучше лишний раз не соваться. Однако соваться приходится все равно: цена неправильного толкования полученных результатов высока, но еще хуже, когда не можешь подтвердить свои данные сравнительными образцами. Версия обвинения может быть разбита в пух и прах при отсутствии достаточных доказательств.

Что касается дела завернутой в пододеяльник девушки, то мне предстояло точно так же исключить все лишнее. Я уже взяла образцы из палисадника перед домом и на заднем дворе по месту ее жительства, а также там, где ее в последний раз видели живой. Мне нужно было убедиться, что обнаруженные в ее волосах палиноморфы действительно соответствовали месту или местам, в которых она оказалась уже после похищения. Кроме того, я составила длинные перечни растений, росших как в этих садах, так и поблизости от ее дома. Адвокаты защиты не упустят случая усомниться в аргументах обвинения, и для этого им достаточно лишь предположить, что все обнаруженное на теле могло попасть туда где-то еще, а не обязательно в связанных с обвиняемым местах. В самом начале расследования каждого дела я начинаю думать о предстоящем суде, представляя себе вопросы, которые адвокат защиты может, как они это любят делать, задать мне в попытке дискредитировать мои доказательства. Затем я пытаюсь ответить на эти вопросы, мысленно устраняя все недочеты в методике своей работы.

Пока я занималась пыльцой, полиция активно проводила следственные мероприятия. По новостям только и говорили, что о пропавшей девушке, а на каждом пакете молока, продаваемом в сети супермаркетов Iceland, была напечатана ее фотография. В итоге в полицию обратились две женщины, и обе указали на одного и того же мужчину. Они встретились с ним по объявлению о знакомстве в газете, и жил он в том же жилом комплексе, что и родители девушки. Подозреваемый был обычным мужчиной и зарабатывал на жизнь продажей корма для животных. Он регулярно гулял в том самом лесу, где нашли труп девушки, и был довольно замкнутым, однако, как это часто случается, за его непримечательным внешним видом скрывалась совершенно другая натура. По словам его бывших девушек, у него была сексуальная потребность в связывании: он связывал своих любовниц и запирал их в шкафу. Одной из них он, к ее ужасу, признался, что хотел связать даже ее дочь кабельными стяжками и заняться с ней сексом.

Полиция сразу взяла этого мужчину на карандаш, однако для ордера имевшихся данных было недостаточно. И пока детективы безустанно трудились, чтобы узнать про него что-то помимо слухов, я тоже могла сделать многое для продвижения дела. Очень важно связать девушку с этим мужчиной либо с каким-то местом, где он бывал. До 2008 года законодательство Англии и Уэльса гласило, что подозреваемый считается невиновным, пока его вина не будет неопровержимо доказана. Это требование осталось, однако теперь судья должен предупредить присяжных, что им «должно быть достаточно собственной уверенности в виновности подсудимого». Понятие неопровержимости можно истолковывать по-разному, и при рассмотрении предоставленных следовых улик адвокат защиты всегда может заявить, что любой споропыльцевой профиль мог быть получен из какого-то другого места. Любопытно, что практически каждый раз, когда я выступаю в суде по какому-то серьезному делу, становится сразу же очевидно, что адвокат почти ничего не знает о науке в целом и совсем ничего о ботанике в частности. Некоторые заставляли своих помощников штудировать учебники, чтобы придумать вопрос, который застанет меня врасплох, однако, так как они попросту не понимают смысла своих вопросов, ответить на них обычно удается без особого труда.[7]

В конце концов полиции удалось совершить прорыв и получить ордер на обыск дома этого продавца корма с пристрастием к связыванию. Выяснилось, что кожаный собачий ошейник, которым был закреплен черный мешок для мусора вокруг шеи девушки, произведен некоей компанией из Ноттингема. Эта компания поставляла свою продукцию более чем в двести розничных магазинов и, методично перебирая их один за другим, детективы обнаружили, что посылочная компания из Ливерпуля отправила три заказа в район, где произошло убийство. Один из этих заказов был доставлен по адресу, где проживал подозреваемый. Этого факта хватило, чтобы полиция могла обыскать его дом и сад на заднем дворе.

Я уже понимала, что полиция найдет в саду. Я видела его у себя в голове. И когда полицейские меня туда отвели, я его узнала. Сад был небольшим, типичным для той местности, однако мне сразу же бросилась в глаза высокая тернослива, крона которой свисала над проходом. Слева от черного входа стояла одинокая клетка, в которой я заметила движение. Заглянув в клетку, я обнаружила солому – отсюда сплюснутые пыльцевые зерна – а еще на меня смотрел чудесный маленький хорек, прижавшийся своей почти кошачьей мордочкой к сетке. Теперь меня больше всего заботила судьба этого бедного беззащитного создания, запертого в клетке, до которого никому не было дела. Я отказывалась продолжить работу, пока мне не пообещали о нем позаботиться. На самом деле по всему саду было разбросано немало соломы. Этот мужчина раньше разводил собак, и по левой стороне сада стояли кирпичные будки, ныне пустые и обветшалые, однако в них все еще валялась старая солома. Чуть дальше было кострище, сразу за которым сад заканчивался. От соседского участка его отделяла огромная, вышедшая из-под контроля живая изгородь из бирючины; над ней нависали нижние ветки тополя, а сквозь нее пробивались ветки бузины. Здесь также обнаружились запущенные, неухоженные цветочные клумбы, куда, скорее всего, когда-то посадили разные садовые цветы. Вероятно, именно они были источником пыльцы, которую мне не удалось сразу же опознать, однако это уже особого значения не имело. Доказательств прежде выращиваемых садовых растений было и без того предостаточно.

У ограды с другой стороны сада оказалось еще одно кострище, однако я знала, что волосы девушки не контактировали с пеплом оттуда. Растительность в этой части сада кардинально отличалась от той, пыльца которой была найдена в ее волосах. Здесь также росла ежевика, возвышаясь над кучей кое-как сваленного мусора, и все устилал вьюнок, через который местами пробивался кипрей. Если бы девушка находилась рядом с ними, то с большой вероятностью пыльца этих растений осталась бы на ее волосах, но ее там не было. Все растения из моего пыльцевого профиля, полученного по волосам и пододеяльнику, росли вокруг первого кострища и около живой изгороди, под тополем и бузиной. Обильные низкорослые сорные травы, которым приходилось тяжко в уплотненной почве заднего двора, полностью соответствовали моему споропыльцевому профилю. Больше всего здесь нашлось мари, крапивы, клевера, пазника и осота – последние два были источниками пыльцевых зерен по типу одуванчика. На этом участке двора росло и много других сорняков, а вот у второго кострища их было заметно меньше из-за разросшегося вьюнка и ежевики, которые заслоняли им солнце.



Поделиться книгой:

На главную
Назад