Монголы на Руси. Русские князья против ханов восточных кочевников

В это время старший сын Юрия Ростислав, когда-то князь Новгородский, прибыл в Киев и заявил, что поссорился со своим отцом, который отказал ему в суздальских землях, поэтому он пришел к Изяславу принести ему вассальную присягу. Киевский князь отдал ему те пять городов, которыми до этого владел Святослав Всеволодович, а также Городок, где Изяслав не хотел видеть сына Юрия Глеба, которому он послал следующее распоряжение: «Найди земли у сыновей Олега».

Осенью великий князь поехал в Городок, взяв с собой Ростислава. Там были сыновья Давыда, но не было ни одного сына Олега. Когда Изяслав упомянул об этом, князья ответили: «Мы здесь. Все равно, приедут они или нет; они и мы дали клятву делать общее дело с тобой и идти с тобой против Юрия, когда замерзнут реки». Они, недавние союзники Юрия, теперь стали его врагами и союзниками Изяслава. Когда настало время, Изяслав оставил своего брата Владимира в Киеве и посетил Смоленск, чтобы переговорить с Ростиславом.

Новгород собрал большое войско, чтобы идти войной на Юрия, и теперь послал много воинов, как и Смоленск. Они двинулись вниз по течению Волги и, не найдя следов Юрия, опустошили все по обоим берегам реки вплоть до Углича. Здесь им пришла весть, что сыновья Давыда вместе с братом Игоря Святославом вышли к ним на помощь, но остановились на территории вятичей, чтобы посмотреть, кто выйдет победителем – киевский князь или Юрий.

«Пусть приходят или остаются», – ответил Изяслав и послал новгородцев и других воинов взять Ярославль на Волге. Они сделали это, приложив много усилий, и вернулись с огромной добычей. За неделю до Пасхи стало так тепло, что войско не могло оставаться на месте. Кони шли по брюхо в воде. Ростислав вернулся в Смоленск, а Изяслав – в Новгород и оттуда в столицу.

Эта война стоила землям Юрия семи тысяч человек, уведенных в плен; кроме того, все имущество было сожжено и уничтожено. По возвращении в Киев Изяслав узнал от своих бояр, что сын Юрия Ростислав в его отсутствие действовал против него и сказал людям: «Если Бог поможет моему отцу, он приедет в Киев и отнимет у Изяслава его дом и семью». «Отправь этого предателя к его отцу; ты держишь его здесь себе на погибель», – сказали бояре. Князь позвал к себе Ростислава и, не принимая его, передал ему следующее: «Ты пришел ко мне и сказал, что твой отец был к тебе несправедлив и не дал тебе земель. Я принял тебя как брата, дал тебе земли, а теперь ты хочешь отнять у меня Киев». Сын Юрия отправил ему такой ответ: «Ни в сердце, ни в разуме моем не было и мысли, о какой ты говоришь. Если тот, кто солгал, – князь, я готов сразиться с ним, если он ниже чином, христианин или язычник, суди нас». «Не проси меня быть судьей, – ответил Изяслав. – Я знаю, чего ты хочешь. Возвращайся к своему отцу».

Бояре посадили Ростислава в лодку с тремя людьми и отправили его вверх по течению реки. Его воинов оставили в Киеве, а имущество забрали.

Ростислав поклонился своему отцу в Суздале и сказал: «Вся Русская земля хочет тебя князем. Киевский люд говорит, что их князь обесчестил их. Иди войной на Изяслава». Эти слова явно подразумевают, что сын Юрия активно действовал против Изяслава, а значит, жалоба бояр была обоснованной.

Такое «оскорбление» Ростиславу сильно обидело Юрия, который сердито вопросил: «Разве нет места для меня или моих сыновей на Руси?» Он быстро собрал войско, нанял половцев и вскоре был готов к войне.

Но не только гнев побудил Юрия действовать. Он решил, что настал давно уже отсроченный час его триумфа. Сообщение его сына о том, что на юге он найдет надежных союзников, определило направление его движения, и он отправился в поход со всей возможной скоростью. Он достиг земель вятичей, когда сын Давыда Владимир предупредил Изяслава: «Будь готов к войне; твой дядя идет с войском». Изяслав подготовился и с сыновьями Давыда послал гонцов к Святославу, брату умершего Игоря, с напоминанием ему об их договоренностях.

Святослав сначала не дал ответа и взял гонцов под охрану, чтобы никого не подпускать к ним. Тем временем он стал держать совет с Юрием: «Ты идешь войной на Изяслава? Скажи мне правду, чтобы я без причины не погубил свои земли». «Конечно, иду, – ответил Юрий. – Мой племянник устроил войну на моих землях и пожег их. Он изгнал моего сына и оскорбил меня. Я отомщу за причиненные обиды или положу свою жизнь».

Получив такой ответ, Святослав, не желая нарушать клятву без достаточных, по мнению людей, оснований, приказал своим посланцам так сказать Изяславу: «Верни имущество Игоря, и я буду с тобой». «Ты целовал крест, обещая забыть о вражде из-за Игоря и его имущества, – ответил Изяслав, – а теперь вспоминаешь о нем, когда мой дядя идет на меня войной. Сдержи клятву или нарушь ее».

Святослав объединил свои силы с Юрием. Тогда Юрий и Святослав отправили сыновьям Давыда сообщение, но те прислали ответ только Юрию: «В последней войне ты поклялся быть с нами. Но когда Изяслав забрал все наши земли и сжег стоявшие на них города, ты не пришел к нам, поэтому мы целовали крест Изяславу и не можем шутить со спасением наших душ».

Юрий пошел на юг, ожидая подхода половцев и выражения покорности от своего племянника Изяслава. Ростислав Смоленский с большим войском поспешил с подкреплением к своему брату. Юрий двинулся на Переяславль, думая, что Изяслав может сдаться. Но Изяслав не прекратил сопротивление. «Если бы мой дядя пришел только со своими сыновьями, – сказал он, – он мог бы получить лучшую волость в моих владениях, но, так как он ведет с собой ненавистных половцев, а вместе с ними моего врага, я вынужден выйти на поле боя из-за таких его действий».

Так говорил Изяслав, чтобы убедить киевлян выступить против Юрия. Они настаивали на мире и заявили, что не могут поднять руку на сына Мономаха. Но под влиянием слов Изяслава они наконец согласились пойти против него, хоть и неохотно. Переправившись через Днепр, великий князь сошелся с войском Юрия, передовым отрядом которого были половцы, и дал ему отпор. Потом два войска стояли друг перед другом весь день и ночь. Ночью Юрий послал своему племяннику сообщение: «Ты разорил мои земли, ты забрал у меня право старшинства, но сейчас пощади христианскую кровь. Давай я посажу своего сына в Переяславле, а ты правь в Киеве. Если нет – пусть Бог будет нам судьей».

Изяслав задержал гонца и вывел всех своих людей сражаться с Юрием. На следующее утро епископ со слезами на глазах умолял Изяслава: «Заключи мир со своим дядей. Если сделаешь это, ты спасешь страну от тяжкого несчастья, а Бог щедро вознаградит тебя». Но князь не желал слушать. Войска стояли друг напротив друга весь день до вечера, а между ними протекала река Трубеж. На совете, созванном Изяславом, некоторые выступали за переправу через реку. «Бог дает тебе врага; хватай его», – говорили эти люди. «Стой, где стоишь, – говорили другие. – Твой дядя колеблется. Он исчезнет ночью. Дай ему уйти, не трогай его». Первый совет понравился князю, и он переправился через реку. На следующий день в полдень войска были на грани начала сражения, но Юрий остановился и вечером отступил. И снова прозвучали два мнения на совете Изяслава. «Твой дядя бежит, – говорили сторонники первой точки зрения. – Напади на него, прежде чем он скроется». «Не преследуй его, – убеждали другие, – сражения не будет; ты получишь победу просто так». И на этот раз Изяслав последовал первому совету.

На рассвете следующего дня началось сражение. С самого начала оно было упорным и ожесточенным с обеих сторон, но вскоре все полки Изяслава с реки Рось бежали. Видя это, сыновья Давыда и киевляне тоже обратились в бегство. Переяславль, уже поддавшийся на уговоры сына Юрия Ростислава, открыл ворота без борьбы; так закончилось сражение.

Изяслав прорвался через боевые порядки противостоявшего ему полка противника, но когда, очутившись в его тылу, увидел, что все покинули его, он понял, что ему не остается ничего иного, как спасаться бегством. Он добрался до Киева лишь с двумя приближенными и немедленно отправился в Волынь; но отступил только лишь для того, чтобы вновь начать борьбу.

Достигнув Волыни, Изяслав послал гонцов в Польшу, Богемию и Венгрию за помощью. Помощь была обещана, но ему требовалась реальная помощь, а не обещания, поэтому он отправил гонцов второй раз с богатыми подарками и наказом получить то, о чем он просит. Зная теперь, что значит воевать против своего дяди, когда народ не заинтересован или против этого, он послал старшему брату Юрия Вячеславу сообщение с такими словами: «Будь моим отцом и возьми трон Киева; если нет – я разорю твои земли».

Встревоженный этой угрозой, Вячеслав отправил Юрию послание: «Заключи мир, защити мои земли, приди сюда сам; мы решим, что нам делать. Если ты не придешь, я должен буду действовать так, как мне кажется наилучшим для меня». Юрий немедленно пустился в путь со своим войском, взяв с собой половцев. Изяслав выступил против него из Волыни. К Вячеславу прибыли сыновья Юрия – Ростислав и Андрей, а вскоре пришел и сам Юрий. Владимирко Галицкий выдвинулся к границе и тем самым остановил поляков и венгров.

Поляки, сильно встревоженные вестями со своей родины о том, что на нее напали племена пруссов, ушли домой. Поэтому союзники послали Юрию и Вячеславу такое сообщение: «Хотя вы словно отцы Изяславу, сейчас вы воюете с ним. Как христиане и братья, мы все должны объединиться. Неужели вы не можете договориться о мире с вашим сыном и братом? Вы можете остаться в Киеве. Вы сами знаете, кому там следует быть. Пусть Волынь и все, что принадлежит Изяславу, отойдет ему. Пусть Юрий вернет новгородскую дань».

«Бог вознаградит вас, – ответили Юрий и его брат. – Так как вы просите мира и желаете нам добра, пусть Изяслав возвращается в Волынь, а вы идите в свои земли. Мы все обсудим с Изяславом». Союзники ушли, а дядья предложили своему племяннику условия мира. Но дело застопорилось, потому что старший сын и племянник Юрия самым серьезным образом посоветовали не заключать мира с Изяславом. Юрий внял этому совету с тем большей готовностью, потому что союзники Изяслава разошлись по своим землям, и он решил, что ему будет легко справиться со своим племянником. «Я изгоню Изяслава и заберу его земли», – сказал Юрий и вместе со своим братом выступил в поход.

Войско Юрия окружило Луцк и много недель вело бои вокруг города. Осажденным не хватало воды. Изяслав попытался помочь им, но Владимирко Галицкий преградил ему путь; он не желал победы ни одной из сторон. Независимую от Киева Волынь – вот чего он желал. Изяслав послал к нему гонца с таким сообщением: «Помири меня с моим дядей Юрием». Владимирко был очень рад попытаться сделать это.

Средний сын Юрия Андрей был за мир и посоветовал отцу заключить его. «Не слушай ни моего родного брата, ни двоюродного, – сказал он. – Заключи мир, отец, не губи свои владения». Вячеслав тоже был сторонником заключения мира. Для этого у него были свои причины. «Заключи мир, – сказал он Юрию. – В противном случае, когда ты уйдешь, Изяслав разорит мои земли».

В конце концов Юрий согласился на мир. Его племянник уступил Киев, а Юрий вернул новгородскую дань. Изяслав навестил своих дядьев, и все стороны пообещали вернуть награбленное, захваченное во время войны под Переяславлем. После этого Юрий вернулся в Киев и пожелал отдать его Вячеславу, которому город принадлежал по праву старшего, но бояре отговорили его. «Твой брат не смог удержать Киева, – сказали они. – Киев будет ни его, ни твой, если ты уступишь его». Юрий забрал своего сына из Вышгорода и отдал эти земли Вячеславу.

Тем временем в 1150 г. Изяслав послал людей найти стада и имущество, захваченные до заключения мира, но когда они нашли то, что искали, и потребовали вернуть, Юрий отказался сделать это, и они возвратились с пустыми руками. Тогда Изяслав послал своему дяде жалобу и угрозу: «Держи свое слово, так как я не могу терпеть такую обиду». Юрий ничего ему не ответил, и Изяслав снова взялся за оружие под напором, как говорят, жителей Киева.

В это время сын Юрия Глеб стоял лагерем недалеко от Изяслава, который внезапно напал на него ночью. Глебу с большим трудом удалось спастись; он потерял все, что у него было. На следующий день он отправил своему двоюродному брату такое послание: «Юрий – мой отец и твой тоже, и я уважаю тебя. Вы с Юрием решите все вопросы. Но дай клятву, что ты дашь возможность мне навестить своего отца. Если ты это сделаешь, я приду и поклонюсь тебе». Изяслав дал такую клятву. Глеб поехал к Юрию, а Изяслав поспешил в степь, чтобы заручиться помощью «черных клобуков», которые безгранично обрадовались, когда увидели его.

Узнав, что его племянник поехал к «черным клобукам», Юрий немедленно покинул Киев, переправился через Днепр и поспешил в Городок. Как только Юрий ушел из Киева, в него вошел Вячеслав. Киевляне большими толпами вышли встречать Изяслава, который не замедлил явиться. «Юрий нас бросил, – говорили они. – Вячеслав во дворце, но мы не хотим его. Иди в Святую Софию, а затем бери трон своих отцов». «Я отдал тебе Киев, – написал Изяслав в послании к своему дяде. – Но ты не взял его. Теперь, когда твой брат бежал, ты этого хочешь. Ступай в свой Вышгород». «Даже если ты убьешь меня за то, что я остался, я не уйду», – ответил Вячеслав.

С несколькими приближенными Изяслав пошел к своему дяде и поклонился ему. Вячеслав встал, поцеловал его, и они сели вместе. «Отец, – сказал Изяслав, – я тебя почитаю, но не могу дать тебе то, чего ты желаешь, – такова воля людей. Они против тебя. Поезжай в Вышгород; оттуда мы вдвоем будем править». «Когда ты пригласил меня в Киев, – сказал Вячеслав, – я целовал крест Юрию. Если Киев теперь твой, я поеду в Вышгород». И он уехал.

Тем временем Юрий позвал сыновей Давыда и Олега на помощь, а Владимирко выступил с запада. Сильно встревоженный, Изяслав очень быстро приготовился к обороне и с боярами поехал к Вячеславу в Вышгород. «Бери Киев, – сказал он своему дяде, – и вместе с ним земли, какие хочешь; все остальное оставь мне». Сначала Вячеслав обиделся. «Почему же ты не отдал мне Киев, а выгнал меня из него с позором? – спросил он. – Теперь, когда одно войско движется на тебя из Галича, а другое – из Чернигова, ты отдаешь мне мою вотчину». «Я предложил тебе Киев, сказав, что могу жить с тобой, но не с Юрием, – ответил Изяслав. – Тебя я люблю как отца. И я снова говорю тебе: ты мой отец, и Киев принадлежит тебе». Эти слова смягчили Вячеслава, и он поцеловал крест в знак того, что считает Изяслава своим сыном, а Изяслав поклялся почитать его как отца. «Я иду в Звенигород на Владимирко, – сказал Изяслав. – Войди с радостью в Киев и позволь мне взять твоих воинов». «Я пошлю всех своих воинов с тобой», – ответил Вячеслав.

Владимирко теперь ждал на поле боя, чтобы помочь Юрию, а Изяслав сразу же пошел на запад, чтобы ускорить битву, но, когда он подошел близко к врагу, его люди бросили его. «У Владимирко несметное войско, – вскричали они. – Не губи нас и сам не лишай себя жизни. Подожди другого времени». «Лучше умереть здесь, чем терпеть такой позор!» – воскликнул Изяслав. Тем не менее все покинули поле боя, и киевский князь остался с одной лишь своей свитой. Он благополучно возвратился в столицу, хотя мог бы быть схвачен. Владимирко счел все его передвижения стратегической игрой, поэтому и преследовал его с осторожностью, опасаясь засад повсюду. Изяслав увидел своего дядю в Киеве, пребывавшего в нетерпеливом ожидании. Они устроили небольшой совет и сели трапезничать. Во время трапезы пришла весть, что Юрий переправляется через Днепр и черниговское войско вместе с ним. «Сегодня наш несчастливый день!» – воскликнули оба князя и бежали из Киева: Вячеслав – в Вышгород, а Изяслав – назад в Волынь.

На следующий день Владимирко и Юрий встретились вне стен Киева и приветствовали друг друга, сидя в седле. Галицкий князь посетил все святые места города, а затем дружески попрощался с тестем. Он взял с собой сына Юрия Мстислава и посадил его княжить на границе с Волынью. Позже Юрий отдал весь этот край своему лучшему сыну – Андрею.

Андрей поставил свой лагерь в Пересопнице, и зимой Изяслав отправил к нему посланца. «Помири меня с твоим отцом, – просил передать он. – Моя вотчина не в Венгрии или Польше. Попроси своего отца вернуть мне мои земли на реке Горынь». Он послал гонца с такой просьбой, а сам велел ему внимательно смотреть по сторонам. Он планировал напасть на Андрея, как уже раньше нападал на Глеба – другого сына Юрия.

Посланец увидел, что все в отличном порядке, а сильное войско – наготове. Ничего не подозревавший Андрей – или делавший вид, что ничего не подозревает, – обратился к Юрию, прося за Изяслава, но Юрий ни на йоту не уступил племяннику. «Мой дядя, – заявил Изяслав, – отправил бы меня в ссылку. Владимирко Галицкий забрал мои земли по приказу Юрия и теперь готовится напасть на мою столицу – город Владимир». И он отправил своего брата Владимира в Венгрию просить помощи у короля, который немедленно выступил в поход со своей армией на Галич. «Я, твой брат, выступил в поход, – написал ему король. – Немедленно присоединяйся ко мне со своим войском. Владимирко увидит тех, кого он оскорбил».

У Владимирко были друзья в Венгрии, которые проинформировали его обо всем, и поэтому он покинул свой лагерь в Бельцах и поспешил навстречу венгерскому войску в Перемышль. Там он обнаружил, что не может соперничать с королем в силе, и попросил архиепископа и двух епископов из Венгрии и некоторых влиятельных бояр помочь ему. Он не скупясь раздавал золото этим прелатам и боярам, а они в ответ убедили короля вернуться на родину и начать войну в другое время. Он уступил и послал Изяславу такое объяснение: «На меня идет войной греческий император, и я должен вернуться в свою страну, чтобы сразиться с ним, но следующим летом я могу послать десять тысяч воинов, если тебе будет нужно».

Венгерское войско исчезло, как будто его никогда и не было в Галиче. Изяслав, планы которого на тот момент были расстроены врагом, послал Владимира во второй раз в Венгрию с таким сообщением: «Бояре Вячеслава, народ и степные племена послали за мной. Если тебе надо оставаться у себя и готовиться к встрече греческого императора, пошли мне обещанную тобой помощь, и я буду с тобой после этого во все времена». Король послал ему десять тысяч воинов, с которыми тот пошел на Киев. По дороге его настигла весть, что следом за ним идет Владимирко. Был собран совет, и бояре сказали ему так: «Ты идешь войной на Юрия, и тебя преследует Владимирко; наше положение опасно». «Вы ушли из Киева, – возразил Изяслав, – потеряли земли и имущество, потеряли все. Я потерял свое наследство. Я должен вернуть себе свое и завоевать ваше одним махом. Если придет Владимирко, Бог решит за нас. Если Юрий выйдет сразиться со мной, Господь и в этом случае будет нам судьей». И, оставив одного из своих братьев – Святополка охранять свою столицу Владимир-Волынский, он пошел вперед с венгерским войском и своими собственными людьми.

В пути к Владимирко присоединился Андрей, и оба войска пошли дальше вместе. И хотя иногда, находясь на расстоянии, подходящем для перестрелки, Изяслав мудро воздерживался от боевых действий, он отправил Владимира в Белгород, где пировал сын Юрия Борис. Если бы сборщик налогов не поднял мост, Борис был бы схвачен за пиршественным столом. Не сумев завладеть городом без сражения, Владимир снова присоединился к Изяславу, и они поспешили к Киеву. Когда к Белгороду подошел Владимирко со своим войском, то по его приказу заиграли трубы. Люди выбежали и добровольно опустили мост. Этот передовой отряд вошел в Белгород, а Борис поспешил к своему отцу. Юрий, сильно встревоженный силой вражеского войска, наступающего на него, немедленно покинул Киев, переправился через Днепр, бежал дальше и укрылся в Городке.

Весь Киев вышел встречать Изяслава. Радость людей на этот раз казалась настоящей. Юрий, которого в городе никогда на самом деле не любили, стал там очень непопулярным, и теперь киевляне были рады избавиться от него.

На западе, за Белгородом, Владимирко и Андрей совершали маневр, чтобы сразиться с Изяславом, когда внезапно к ним пришла весть о том, что их враг находится в Киеве со всеми войсками, а Юрий, потерявший власть, – в Городке. Гнев Владимирко не имел границ. «Я не могу видеть, в каком положении мой тесть, – сказал он Андрею. – Я не могу понять, как вы, его сыновья, помогаете ему. У тебя, Андрей, был лагерь на Горыни; Борис был в Белгороде. Мы могли бы навязать Изяславу сражение и потрепать его войско или разгромить его, но Борис покинул нас и открыл дорогу нашему врагу. Затем твой отец бросил Киев, и Изяслав теперь великий князь. Сейчас вся Русь на его стороне. Я покидаю тебя и иду в Галич».

У Юрия не было друзей на юге, где все надеялись на его крах. Эта война действительно выглядела как народная сказка. Сражение могло бы погубить Изяслава, а быстрый маршевый переход вернул ему власть.

Владимирко повернул домой, но в каждом городе, в который приходил, он говорил: «Давайте мне серебра и золота, сколько я прошу. Если откажетесь, то я возьму все, что найду, мечом». Ни в одном большом или маленьком городе не было серебра или золота, монет или утвари, чтобы удовлетворить это требование союзника Юрия, поэтому люди были вынуждены снять все украшения с шей и рук своих женщин и отдать их князю Галицкому. Так Владимирко забирал у всех то, что хотел, пока не дошел до границ своего княжества.

Наконец настал час триумфа простоватого брата Юрия. В день своего вступления в Киев Изяслав отправил дяде такое сообщение: «Я приветствую тебя, отец мой. Я грешил перед тобой, но раскаиваюсь. Я согрешил и один раз, и два, и три раза. Теперь я раскаиваюсь во всех этих проступках, и если ты меня прощаешь, то простит и Бог. Я отдаю тебе Киев; приди и сядь на трон своих отцов». Так Изяслав полностью признал первенство дядьев перед сыновьями своих старших братьев – право, против которого даже личные качества или уважение народа бесполезны.

«Бог даст тебе силы, сын мой, – ответил Вячеслав, – потому что ты отнесся ко мне с должным уважением. Твой долг был поступить так еще давно. Ты почтил Бога, воздав мне почести. Ты говоришь, что я тебе отец; я говорю, что ты мне сын. У меня нет сыновей, а у тебя нет отца; ты – мой сын и мой брат».

Дядя и племянник теперь поцеловали друг другу крест, чтобы не расставаться ни при поражении, ни при победе. В честь венгров был устроен пир, им вручили богатые подарки, и они отправились на родину. Двое князей послали сына Изяслава в Венгрию с целью уверить ее короля в благодарности князей и предложить ему свои услуги, попросив его также в случае нужды прислать войско, как он это сделал недавно. Ростислав Смоленский был приглашен помочь в освобождении киевских владений, так как они думали – и правильно думали, – что Юрий не уступит без борьбы.

Теперь Юрий созвал всех своих союзников. Святослав быстро пустился в путь и встретился с Владимиром – сыном Давыда – в Чернигове. Затем их войска на стругах поплыли в Городок, где присоединились к Юрию. Другой сын Давыда – Изяслав присоединился к киевским князьям. Ростислав Смоленский пришел в Киев со своим войском первым. Из Городка Юрий направился вместе со своими союзниками к Днепру и попытался переправиться через него, но каждой его попытке мешал его племянник. Получив большое подкрепление от половцев, он пошел на юг и переправился у второго брода ниже Киева, а затем повернул назад и двинулся на столицу. Расположив своих людей в городе и вокруг него, Изяслав и его дядя ждали надвигающегося сражения.

«Сейчас мы готовы к сражению, – сказал Вячеслав своим племянникам. – Юрий – мой брат, хоть и младший, и я хочу продемонстрировать ему свое старшинство. Бог рассудит, кто прав». Он позвал гонца и дал ему такой наказ: «Поезжай к моему брату Юрию, поклонись ему от моего имени и скажи ему от меня такие слова: «Я часто просил и тебя, Юрий, и Изяслава не проливать христианскую кровь, не разорять Русскую землю. Я пытался удержать тебя от войны. У меня есть полки и власть, данная мне Богом. Но я не воевал за себя, хотя ты, Юрий, и Изяслав глубоко обидели меня – и не один, а много раз. Когда Изяслав шел воевать против Игоря, он сказал, что добивается Киева не для себя, а для меня, своего отца. Когда Бог даровал ему победу, он оставил Киев себе и отнял у меня еще и Туров и Пинск. Вот как Изяслав обидел меня, но я, памятуя о христианах и Русской земле, не пенял ему на это. Ты, брат Юрий, когда шел на Переяславль воевать с Изяславом, сказал: «Я добиваюсь Киева не для себя. У меня есть старший брат, который мне как отец; я добиваюсь Киева для этого брата». Но когда Господь помог тебе взять Киев, ты оставил его себе. Кроме того, ты отнял у меня Дорогобуж и Пересопницу и дал мне только Вышгород. Так нечестно ты поступил со мной. Все это время я не стремился восстановить справедливость из любви к Русской земле и христианам. Ты не хотел принять мое решение; ты стремился к войне. Я старался отговорить тебя от войны, но ты не слушал. Ты отвечал, что не можешь присягнуть младшему по возрасту. Но Изяслав хоть и нарушил дважды данное мне обещание, отдал мне сейчас то, что принадлежит мне; он уступил мне Киев и называет меня отцом. Ты сказал: «Я не могу поклониться младшему». Я намного старше тебя; у меня уже росла борода, когда тебя еще на свете не было. Если ты хочешь бросить вызов моему старшинству, Бог нас рассудит».

На это Юрий ответил: «Кланяюсь тебе, брат; твои слова истинны и хорошо сказаны. Ты мне вместо отца, и, если ты желаешь все решить правильно, пусть Изяслав едет в Волынь, а Ростислав возвращается в Смоленск. И тогда я решу с тобой все вопросы». «Брат Юрий, вот что я скажу тебе в ответ, – возразил Вячеслав. – У тебя семеро сыновей, и я не гоню их от тебя. У меня есть двое приемных сыновей – Изяслав и Ростислав – и другие еще моложе. Вот что я еще скажу: ради блага Русской земли и христиан иди в Переяславль, а затем в Курск со своими сыновьями, а за ними и Ростов – твоя огромная вотчина. Отошли по домам сыновей Олега. После этого мы все уладим, не проливая христианской крови. Но если ты хочешь поступить по-своему, Пречистая Дева и ее Сын нас рассудят».

Юрий не ответил на эти слова, а на следующее утро появился перед Киевом со своим войском. До вечера шла только перестрелка, в которой была занята часть каждого войска. Киевские войска отбросили противника и бились настолько решительно, что Юрий отвел все свое войско и пошел на запад, чтобы встретиться с Владимирко – своим союзником из Галича, который, как узнал Юрий, теперь спешил объединить с ним свое войско. Он появился перед Белгородом, из которого до этого бежал его сын Борис, и, созвав горожан, сказал: «Вы – мой народ, открывайте мне ворота». «Киев открыл свои ворота?» – был ответ. Ворота остались закрытыми, и Юрий пошел дальше. Киевские князья пустились в погоню и перехватили его у реки Руты за Белгородом. Там они снова попытались договориться о мире, но это им не удалось, так как сыновья Олега и половцы были против этого.

Так как они не могли прийти к соглашению, киевские князья хотели навязать сражение, прежде чем Владимирко своим войском усилит их врага. А Юрий хотел оттянуть бой до того момента, когда к нему присоединится Владимирко. Его первым намерением было переправиться через реку Руту, помешать киевскому войску сделать это и дождаться своего союзника на благоприятной для битвы позиции. Но все его передвижения с целью выиграть время были бесполезны, и он был вынужден сразу вступить в сражение. Андрей, который теперь стал старшим сыном Юрия, так как Ростислав недавно умер, выстроил воинов своего отца в боевом порядке. «Ты всегда стремился к добру, – сказали Изяслав и его брат Вячеславу, – но твой брат все время соперничает. Мы готовы, если нужно, положить наши жизни за то, чтобы сохранить для тебя твои права». «Сыны мои, – ответил старик, – всю свою жизнь я был против кровопролития. Мы на этом поле боя сегодня из-за Юрия. Бог рассудит нас с ним».

В сражении Андрей был в первых рядах, ведя за собой воинов, и первым бросил копье. В бою его копье сломалось, щит был вырван у него из рук, шлем расколот, а сам он упал с коня, который был ранен под ним. Изяслав тоже воевал в первом ряду. Сброшенный с лошади, он упал и потерялся среди убитых и раненых.

Сражение было коротким, но решительным. На этот раз воины Изяслава бились по доброй воле, тогда как воины Юрия не проявили в нем смелости. Его половцы бежали, не выпустив ни одной стрелы. После них бежали сыновья Олега, а за ними и Юрий со своими сыновьями. Много народу было взято в плен, многие убиты. Среди убитых был сын Давыда Владимир, князь Черниговский.

Когда победители, возвращаясь, проходили по полю боя после погони за бежавшим противником, они увидели человека, пытавшегося подняться с огромной груды мертвых и раненых. Несколько пеших воинов подбежали и ударили его. «Я князь», – сумел сказать он. «Тебя-то мы и ищем», – вскричали они и нанесли ему удар по шлему, приняв его за сына Олега или Давыда. «Я Изяслав. Я ваш князь», – сказал он. Тогда они с радостью подняли его и воздали хвалу Богу, который спас его.

Киевские князья убедили сына Давыда Изяслава забрать тело своего брата, отвезти его как можно скорее в Чернигов и сесть на черниговский трон, прежде чем Святослав опередит его (это был реальный случай выставить свою кандидатуру на этот пост).

С поля боя Юрий бежал к Днепру, переправился через него, а затем со всей возможной скоростью двинулся к Переяславлю, чтобы найти там убежище. Святослав бежал в Городок, но сын Олега – это была крупная фигура, и он смертельно устал воевать и спасаться бегством, – не мог двигаться дальше, хоть и очень хотел этого. Если бы у него были крылья и возможность ими воспользоваться, он полетел бы по воздуху в Чернигов. Как бы то ни было, он послал вперед своего племянника – сына Всеволода, который у реки Десны узнал, что сын Давыда Изяслав уже сидит на троне. А Владимирко Галицкий поспешил домой, как только узнал о поражении своего тестя.

Наконец Вячеслав и его племянник были в безопасности со всех сторон. Они вернулись в Киев, в который вошли с триумфом, и владели им с удовольствием, по крайней мере в тот момент.

Теперь Владимирко Галицкий нанес болезненный удар по своим врагам. Узнав, что Мстислав – сын киевского князя Изяслава – ведет с собой венгров, он стал поджидать их, чтобы разгромить. Он нашел средства разместить большое количество вина так, чтобы чужестранцы могли легко его найти; и они захватили это вино и устроили большую попойку в тот вечер. Перед восходом солнца Владимирко напал и перебил почти всех из них, взяв лишь нескольких в плен. Мстислав спасся с несколькими приближенными. «Если Бог даст здоровья королю и мне, – сказал Изяслав, узнав об этой бойне, – Владимирко дорого заплатит за это».

Юрий, все еще находившийся в Переяславле, побуждал к действиям Владимирко и собирал новое половецкое войско, так что киевские князья отправились в поход, чтобы изгнать его. После двухдневного сражения у города на третий день они сожгли его окраины и послали Юрию такое сообщение: «Приветствуем тебя. Ступай в Суздаль. Оставь сына в Переяславле. Мы не можем оставить тебя в нем; ты приведешь половцев». Юрий не мог получить помощи ни от Владимирко, ни от половцев. Его собственное войско сильно уменьшилось, и он не хотел ослаблять Суздаль, поэтому он отправил такой ответ: «Я пойду в Городок, останусь там на некоторое время, а потом отправлюсь в Суздаль». Последовал ответ, что он может один месяц оставаться в Городке, а затем должен идти в Суздаль; если он на это не согласится, то они нападут на Городок, как напали на Переяславль. Иного выхода не было, так что хоть и против своей воли, но Юрий и его сын поцеловали крест в знак согласия, что через месяц уйдут в Суздаль. Юрий также пообещал не нападать на Киев, пока им владеет Изяслав со своим дядей, а его дядя не заключил никакого договора со Святославом Ольговичем.

Оставив своего сына Глеба в Переяславле, Юрий отправился в Городок. Его старший сын Андрей умолял отца заблаговременно уйти в Суздаль. «У нас теперь ничего здесь нет», – сказал он своему отцу. Услышав, что Юрий согласился выполнить требования Вячеслава и своего племянника, Святослав послал гонца к Изяславу Давыдовичу от своего имени и от имени Святослава Всеволодовича, прося отдать им то, что принадлежало их отцам. Изяслав отдал им эти земли, но при условии, что они покинут Юрия и будут действовать вместе с сыновьями Мстислава.

Юрий не имел мужества уйти домой с поражением, и, когда истек месяц и настало время отправиться в Суздаль, он нарушил свою клятву и остался в Городке. Изяслав со своими воинами, князь Черниговский с войском и сын Всеволода немедленно выступили против него в поход. Сын Олега послал свое войско, но сам не пошел против своего давнего союзника. Юрий заперся в городе и начал сражаться, но в конце концов силы его истощились; он не мог в одиночку добиться победы, и никакой помощи не было видно ниоткуда. Наконец, он был вынужден опять поклясться, что вернется в Суздаль. На этот раз он туда ушел и оставил в Городке своего сына Глеба. Из-за того, что клятва в отношении Городка была нарушена, Переяславль был отнят у Глеба и отдан Мстиславу – сыну великого князя.

По дороге домой Юрий остановился, чтобы повидаться со своим другом Святославом Ольговичем, который принял его с почестями и дал ему все, что было нужно для путешествия. Эта дружеская встреча, вполне вероятно, стала причиной встречи между киевскими и черниговским князьями в 1152 г. (на этой встрече присутствовал Святослав Всеволодович), на которой они решили лишить Юрия его опорного пункта между Югом и Черниговом. Затем они разрушили до основания Городок, подожгли развалины и полностью уничтожили этот населенный пункт. На этом месте они ничего не оставили.

«Юрий глубоко вздохнул», – по утверждению летописца, когда узнал об этом, и немедленно начал собирать силы. Ростислав Рязанский приехал со своим братом; Святослав Ольгович нарушил свой договор с киевским князем и пришел на помощь Юрию. Огромное половецкое войско собралось со всех орд между Доном и Волгой. Получилась колоссальная армия. «Они сожгли мой Городок, – сказал Юрий, – вместе с его церковью. Я пожгу их города в ответ». И он пошел на Чернигов.

Киевский князь немедленно отправил своему брату в Смоленск такое сообщение: «Если Юрий пойдет на твои земли, я поспешу к тебе на помощь. Если он минует тебя, ты торопись сюда со своими воинами». Ростислав понимал, что Юрий, пройдя по смоленским землям, нанесет удар по Чернигову, так что, двигаясь со всей возможной скоростью, он достиг Чернигова раньше своего дяди и заперся в нем вместе со Святославом Всеволодовичем. Полчища половцев появились в тот же день и сразу же начали жечь пригороды.

Сам Юрий со своими союзниками пришел на следующее утро. Двенадцать дней и ночей суздальский князь сражался с защитниками города, но оборона была такая упорная, что он ничего не захватил и не завладел ни одной частью Чернигова. Наутро тринадцатого дня пришла весть о том, что Вячеслав и Изяслав спешно приближаются со всем киевским войском. Половцы, лучше всего умевшие грабить и жечь, бежали, когда увидели, что близятся настоящие сражение и опасность, и Юрий был вынужден отойти от стен города. Сначала он пошел к Новгороду, затем к Рыльску и уже собирался идти в Суздаль, когда сын Олега бросил ему такой упрек: «Ты покидаешь меня, уничтожив мое имущество. Все зерно на моей земле вытоптано конями половцев. Твои половцы ускакали, и ты сам уходишь с поля боя. После тебя придет Изяслав и уничтожит все, что еще здесь осталось, потому что я нарушил клятву верности, данную ему, и оказал тебе помощь». Юрий пообещал оставить войско, но это были не более чем слова. Он оставил лишь пятьдесят человек своей личной охраны и своего сына Василько для защиты этих земель.

В Новгороде появился Изяслав с союзниками. Через три дня он уже хозяйничал везде, за исключением детинца. Святослав Ольгович запросил мира. Киевский князь сначала не хотел заключать его, но в конце концов сделал это и вернулся в Чернигов. Там он получил весть от своего сына Мстислава о том, что тот перехватил и разгромил половцев Юрия, освободил большое число пленных и забрал много трофеев. Юрий совершил еще одну попытку, но более слабую, и на сей раз его поражение было окончательным.

Так закончилась борьба Изяслава со своим дядей. Главный союзник Юрия Святослав был доведен до такого состояния, что с радостью принял владения, которые ему были даны. Оставался еще один помощник Юрия, последний, – его зять Владимирко Галицкий, и на него Изяслав теперь обратил свое внимание.

Глава 4

Андрей Боголюбский

В 1151 г. киевский князь и король Венгрии Геза напали на Владимирко у Перемышля, и он, будучи окруженным со всех сторон, сумел бежать в город с одним-единственным слугой. Он немедленно написал королю, что, будучи смертельно раненным и при смерти, умоляет его о мире и прощении. Через своих посредников он также отправил большие подарки и взятки приближенным Гезы и архиепископу. «Не допусти, чтобы я умер, не дождавшись мира или прощения, – умолял он. – Велик мой грех, но прости ты меня».

Несмотря на все протесты Изяслава, мир и прощение были ему дарованы. Владимирко пообещал вернуть города, захваченные у Изяслава, и быть его союзником и в поражении, и во время триумфа. Владимирко лежал в постели, словно смертельно раненный, и, казалось, страшился своего приближавшегося последнего часа.

Когда король Геза отправлял своих представителей с крестом, который должен был поцеловать умирающий, Изяслав с гневом возразил: «Этот человек несерьезно относится ко всяким клятвам. Напрасно был послан крест Владимирко». «Это то самое дерево, на котором умер наш Господь Христос, – объяснил Геза. – По воле Божией он перешел святому Иштвану, моему предку. Если Владимирко поцелует этот крест, выживет и нарушит свою клятву, я жизнь свою положу или захвачу Галич и отдам его тебе. Я не могу убить человека на его смертном одре».

Изяслав уступил, но его сын Мстислав, присутствовавший при этом, добавил такие слова: «Он наверняка нарушит клятву, а я повторяю здесь перед этим святым крестом: не забудь свое обещание, о, король Венгрии, и приди снова со своими воинами в Галич и сделай то, что обещал».

«Если Владимирко нарушит свою клятву, – ответил Геза, – я попрошу твоего отца помочь мне в Галиче, как он до этого просил у меня помощи». Владимирко поцеловал крест в знак согласия сделать все, что он обещал.

По дороге домой Изяслав отправил посадников в те города, которые должны были быть ему возвращены. Эти люди быстро возвратились с вестью, что ни один город им не был отдан – половина клятвы была нарушена. Узнав, что Юрий идет войной на Изяслава, Владимирко немедленно послал войско на помощь Юрию и таким образом нарушил и вторую часть клятвы. Он вернулся домой только тогда, когда великий князь пошел на него войной во второй раз.

Изяслав отправил своего боярина Петра Бориславича, который был свидетелем клятвы на священном кресте святого Иштвана, потребовать эти обещанные ему города. «Передай Изяславу, – сказал галицкий князь, – что он вероломно напал на меня и застал врасплох, что привел с собой иностранного короля, и я либо положу свою жизнь, либо отомщу за причиненное мне зло». «Но ты же дал клятву королю и Изяславу, – возразил боярин. – Ты отречешься от клятвы на кресте?» «Ах, на этом маленьком крестике!» – возразил Владимирко. «Хоть этот крест и невелик, он всемогущ, – сказал боярин. – Тебе же сказали, что Господь Христос умер на кресте из этого дерева, и тебе не жить, если нарушишь свои обещания. Ты помнишь?» – «Я помню, что ты много слов говорил мне тогда, но уходи сейчас отсюда и ступай к своему Изяславу».

В то время как боярин шел со двора, Владимирко отправился на вечернюю молитву, но остановился, чтобы высмеять его. Когда по дороге из церкви князь дошел до места, где стоял и бранил Бориславича, он вдруг вскрикнул: «Кто-то ударил меня по плечу!» Он не мог двигать ногами и упал бы, если бы люди его не подхватили. Князя отнесли в его покои и немедленно положили в горячую ванну, но ему становилось все хуже, и той же ночью он умер.

Бориславич, который провел ночь в придорожной деревне, был спешно разбужен на заре следующего дня; ему приказали ждать, пока князь не позовет его. Через несколько часов пришло еще одно сообщение с просьбой возвращаться. Когда он снова появился во дворце Владимирко, его вышли встречать слуги, одетые в черное. На главном месте сидел Ярослав – сын Владимирко, одетый в черное; его бояре тоже были в черном – все до одного. Ярослав разрыдался, взглянув на посла, который тут же узнал, что Владимирко умер ночью, хотя за несколько часов до этого был в превосходном здравии. «Господь изъявил свою волю, – сказал Ярослав, – тебя позвали, чтобы ты услышал эти слова от меня. Иди к Изяславу, поклонись ему и скажи от меня: «Бог забрал моего отца; будь теперь вместо него. Между тобой и им были вопросы, и эти вопросы Господь решит по своей воле. Он забрал моего отца и оставил меня здесь вместо него. Его воины и слуги все повинуются мне. Я приветствую тебя, о, мой отец! Прими меня, как ты принял Мстислава, своего сына. Пусть он скачет верхом у одного твоего стремени, а я с моим войском буду скакать у другого».

Боярин поехал восвояси с этим посланием, которое, похоже, было отправлено, чтобы выиграть время и успокоить подозрения Изяслава, так как ни один город не был возвращен и все осталось, как было.

Поэтому в 1153 г. великий князь снова пошел на Галич. Два войска сошлись у Теребовля, но сражение имело двоякий исход, хотя его результаты были более полезны Ярославу, чем великому князю. Одна часть киевского войска разгромила часть войска Ярослава, тогда как другая часть этого же войска потерпела жестокое поражение и бежала от преследовавших ее галичан. Изяслав, порывистый как всегда, смял ряды своих противников и гнал их далеко от места начала боя, но его братья и союзники были разбиты и безнадежно рассеяны.

Так как у Изяслава не было войск для продолжения борьбы, он возвратился в Киев и отказался от всех планов в отношении Галича. Несколько месяцев спустя он женился на грузинской княжне, а вскоре после этого, в 1154 г., умер. Киев и вся Южная Русь сильно горевали об этом князе, а больше всего горевал его дядя Вячеслав. «Ты там, где должен быть я, но против Бога все бессильны», – рыдал старик, склоняясь над гробом.

Если в Киеве народ был огорчен его смертью, то в Чернигове все очень радовались. Изяслав Давыдович, который желал Киев так, как желает мужчина женщину, в которую он безнадежно влюблен, немедленно выступил против него в поход, но был остановлен у Днепра Вячеславом, который послал ему сообщение с такими вопросами: «Зачем ты пришел? Кто тебя звал? Иди назад в свой Чернигов». «Я хочу оплакать своего двоюродного брата. Я был далеко от него, когда он умер. Позволь мне поплакать у его гроба», – просил Изяслав. По совету бояр и сына умершего князя эта просьба была отвергнута. Они не доверяли сыну Давыда и с нетерпением ждали, когда Ростислав займет место своего брата.

Тем временем были немедленно предприняты действия к тому, чтобы разделить черниговских двоюродных братьев. Вячеслав послал за Святославом Всеволодовичем, который сразу же приехал, не зная о смерти дяди. Смоленский князь появился раньше других, и все испытали облегчение, когда Ростислав сел на место своего брата как сын и подчиненный великого князя Вячеслава, хотя реальным князем был он. «Поступай так, – сказали ему киевляне, – как поступал твой брат, и Киев будет твоим до твоего смертного часа».

Первым делом Ростислав заключил соглашение со Святославом Всеволодовичем. «Я даю тебе Туров и Пинск, – сказал он этому племяннику, – потому что ты пришел к моему отцу; я даю тебе хорошие земли за этот поступок». Святослав принял такой большой подарок с радостью. Было необходимо прочно привязать его к себе, так как его дядья черниговские уже вели переговоры с Юрием, сын которого Глеб теперь шел на Переяславль с сильным половецким войском. Ростислав немедленно отправил в этот город своего сына с помощью. Половцы совершили нападение, но, увидев киевских воинов, отступили за реку Сулу. Тогда Ростислав решил идти на Чернигов и после переправы через Днепр был готов двигаться вперед, когда прискакал гонец с таким сообщением: «Твой дядя Вячеслав умер!»

После того как князь был с большими почестями погребен, Ростислав возвратился к своему войску и созвал совет. «Возвращайся в столицу, – сказали ему киевские бояре, которые хотели быть спокойными за свои должности. – Договорись с людьми и начинай править заново при их поддержке. Если придет Юрий, заключай мир или воюй, смотря по обстановке». Ростислав не послушался их совета, а пошел на Чернигов, послав такое сообщение Изяславу Давыдовичу: «Станешь ты крест целовать, что будешь править в Чернигове, пока я в Киеве?» «Я не знаю, что я сделал такого, чтобы ты пошел на меня войной. Если ты придешь, будет так, как Бог даст», – был ответ.

Но этот дальновидный сын Давыда еще раньше отправил половцев под командованием Глеба в Переяславль и был в тот момент фактически в состоянии войны с Ростиславом. Теперь же он очень быстро присоединился к Глебу. Ростислав, не видя рвения у киевских бояр и думая, что противник превосходит его численно, а сам он беспомощен, растерял всю свою смелость и начал обсуждать условия мира с сыном Давыда. Такая нерешительность вывела из себя Мстислава – сына недавнего великого князя, который покинул своего дядю с такими словами: «Скоро ни у тебя, ни у меня не будет никаких земель». Брошенный племянником, Ростислав два дня бился с половцами, зашедшими ему во фланг, а затем бежал, с трудом сохранив себе жизнь. Теперь половцы повернули к Киеву и стали угрожать ему. «Я хочу прийти к вам» – такое сообщение послал Изяслав киевлянам. Столица была беспомощна, а Изяслав оказался единственным человеком, который мог ее спасти. «Приходи в Киев, чтобы половцы не взяли нас. Ты наш князь, приходи немедленно», – последовал быстрый ответ.

Изяслав не стал ждать, когда позовут во второй раз. Он пришел, занял киевский трон и послал Глеба Юрьевича в Переяславль. Когда Юрий узнал, что его племянник Изяслав умер, а другой его племянник Ростислав в Киеве, он с сильным войском немедленно выступил в поход и уже приближался к Смоленску, по которому хотел нанести первый удар, когда узнал, что умер его брат Вячеслав, Ростислав потерпел поражение, Изяслав Давыдович правит в Киеве, а его сын Глеб княжит в Переяславле.

Ростислав, который дошел до Смоленска и уже собрал войско, выступил навстречу Юрию. Каждый теперь хотел мира со своим противником. Юрий спешил в Киев, которого он желал больше всего. Ростислав, которому в тот момент Киев был не нужен, радовался возможности договориться со своим дядей, и они совершенно искренне заключили мир. Юрий продолжил свой поход на Киев, а Ростислав возвратился в свою собственную столицу. Недалеко от города Стародуба Юрий встретился со своим давним союзником Святославом Ольговичем, с которым был сын Всеволода Святослав, пришедший с просьбой о восстановлении в правах. «В былые дни я совсем потерял разум. Прости меня» – так он сказал Юрию. Сын Олега вступился за него, и Юрий простил его, заставив Святослава целовать крест в том, что не покинет ни его, ни сына Олега. И все трое они отправились в Чернигов.

Не доехав до города, сын Олега послал киевскому князю такое сообщение: «Уходи из Киева, брат. На тебя идет Юрий». Изяславу не хотелось покидать Киев. Пришло второе послание, но он не обратил на него внимания. После чего Юрий отправил ему такие слова: «Киев – моя вотчина, не твоя». Не имея права и особой поддержки народа, Изяслав не мог остаться, поэтому он ответил: «Я здесь не по своей воле; киевский люд послал за мной. Киев твой, не причиняй мне зла». Юрий заключил с ним мир и вошел в Киев в 1155 г. вместе с четырьмя сыновьями, которых он посадил княжить в окрестных городах: Андрея – в Вышгороде, Бориса – в Турове, Василько – на реке Рось, а Глеб остался в Переяславле.

Так право на киевский престол наконец пришло к самому старшему в роду. Наследники Мстислава Великого не могли соперничать со старшинством своего дяди Юрия. Потомки Давыда выбыли еще раньше; потомки Олега умерли. Теперь старшинство Юрия получило полнейшее признание: он отмел все притязания, и снова победило право старшинства. Снова – и в последний раз – установился давний порядок владения Киевом, но на Юрии он навсегда закончился. Положение последнего сына Мономаха было роковым: Юрий Долгорукий оказался на переломе старой и новой эпох на Руси. В самом начале этого не встретившего сопротивления воцарения Юрия в Киеве возникло недовольство, так как быстро стало очевидно, что он незнаком с положением дел в городе и настроениями людей. И хотя он был, наверное, неоправданно жестоким по меркам своего времени, алчным и себялюбивым, так как его дед Мономах был самым популярным князем в русской истории, а его отец Мстислав Великий был вторым после прославленного Мономаха, его, Долгорукого, терпели в качестве киевского князя из-за его положения в роду. Он княжил до самой своей смерти, которая наступила два года спустя – в 1157 г., как раз перед тем, как должна была быть предпринята попытка изгнать его.

Юрий, став великим князем и желая удержать Андрея возле себя, дал своему любимому сыну укрепленный город Вышгород, расположенный в пятнадцати верстах от Киева. Но Андрей был честолюбив, и вскоре его перестало удовлетворять скромное и зависимое положение. Поэтому он тайно уехал из Вышгорода во Владимир, где родился, взяв с собой все свои вещи и чудотворный образ Богоматери, написанный, согласно легенде, святым Лукой и высоко ценимый русскими.

Этот святой образ был привезен из Царьграда в Киев специально для Юрия, а тот поместил его в собор в Вышгороде.

Получив с помощью монахов этот образ, Андрей решил поместить его в Ростовской церкви, но, когда отъехал от Владимира на десять верст, кони, запряженные в повозку, в которой везли икону, внезапно остановились и никак не хотели переправляться через реку. Несколько раз меняли коней, но безрезультатно, после чего Андрей объявил окружавшим его людям, что в прошлую ночь Богоматерь явилась к нему с грамотой в руке и велела поставить ее образ в церкви в городе Владимире.

Вся процессия немедленно повернула назад, и икона была помещена во Владимирскую церковь. Андрей приказал, чтобы на том месте, где ему явилась Богоматерь, были построены церковь и монастырь. Он назвал это место Боголюбово и по нему позднее получил свое прозвище. С той поры все подвиги и успехи всякого рода стали приписывать этой чудотворной иконе.

Юрий не уговаривал Андрея вернуться в Вышгород и не настаивал на возвращении святого образа. В любом случае Андрей не мог бы сделать это, так как люди поверили, что Богоматерь выбрала город Владимир домом для своего образа.

После смерти Юрия его владения были поделены, и Мстислав принял титул великого князя Киевского, хотя на самом деле Великое княжество Киевское перестало существовать.

Рожденному на севере Андрею был дорог город Владимир. Только по необходимости он уехал из него участвовать в разных войнах, которые вел его отец. С юности Андрей был известным воином, военачальником и правой рукой Юрия. Проворный, энергичный и решительный, он любил сражаться в переднем ряду всякой битвы и на могучем коне прорываться через гущу врагов. Он прославился в войнах, выделялся умением управлять, знанием деталей и способностью докапываться до самой сути проблемы. И за что бы он ни брался, всегда делал это мастерски.

В 1169 г. Андрей, будучи недовольным тем, как Мстислав управляет Киевом, создал союз из одиннадцати князей и с большим войском пошел на него войной. Через три дня Киев был взят штурмом; еще три дня город подвергался разграблению победителями, которые в угаре от победы забыли, что они русские и что Киев – русский город. Все ценное, включая убранство церквей, было вынесено.

Из-за непрекращавшихся междоусобных войн и возросшей силы кочевых орд не стало ничего постоянного, и интерес, который Юрий проявлял к Киеву, Андрей с отцом не разделял. Юрий основал Суздаль, но, несмотря на это, большую часть своей жизни провел, пытаясь стать великим князем Киевским. После заката Киева расположенный в бассейне реки Волги Суздаль стал главным городом, но так как Андрей не любил ни Суздаля, ни Ростова, он решил сделать Владимир столицей Руси. Величие зданий всегда привлекало его, и теперь со всех концов Руси он пригласил не только искусных мастеров по камню и дереву, но и умелых знатоков всех ремесел. В Боголюбове он разместил многих ремесленников; целый район занимали серебряных и золотых дел мастера и иконописцы. Он собрал здесь не только русских мастеров, но и позвал искусников из других стран – из Царьграда и Италии. Летописцы того времени поражались огромному количеству этих людей.

Андрей не жалел ни сокровищ, ни рабочих на украшение Владимира. Помня о своем предке, который украсил Киев Золотыми воротами и Десятинной церковью, он решил, что его родной город должен сравняться с Киевом – матерью городов русских, и поэтому по его приказу во Владимире был возведен Успенский собор, который в те времена считался чудом и на протяжении веков служил на севере образцом аналогичных построек. Успенский собор в Москве, в котором когда-то короновали русских царей, а потом императоров, был построен по этому образцу. Во Владимире были построены Золотые и Серебряные ворота, названные так потому, что церковный купол на одних воротах был золотой, а на других – серебряный.

Город Владимир, украшенный прекрасными зданиями и возвеличенный присутствием чудотворной иконы, стал резиденцией Андрея, а благодаря иконе и резиденции – столицей Руси. Несмотря на противодействие бояр в Ростове и Суздале, Успенский собор во Владимире стал главным храмом Русской земли и дал городу первенство. Север Руси уже не был землей Ростова и Суздаля, он все чаще и чаще упоминался как владимирские земли. В эти владимирские земли входили княжества: Владимирское, Костромское, Ярославское, Московское, Рязанское, Тверское, Нижегородское и Белозерское – иными словами, все земли, которые составляли на самом деле Великую Русь.

С незапамятных времен на Руси единственным почитаемым местом было место со святыней. Люди почитали Киев, потому что там впервые была принята христианская вера. В Киеве находились мощи и святые места, а также монастырь, в котором жили великие монахи Антонио и Феодосий. До княжения Андрея на огромных северных просторах за лесами не было никаких святынь. Теперь две иконы – одна, написанная Лукой-евангелистом и известная как Владимирская Божья Матерь, и другая – Богородица, как она явилась Андрею в его видении, сделали Владимир первой святыней на Руси.

Народная вера приписывала основание города святому равноапостольному князю Владимиру Великому. На самом деле он приезжал из Киева с первым митрополитом крестить языческое население этого региона, но город был основан в те времена, когда правителем был Владимир Мономах. Однако он возник на месте, на котором Владимир Великий стоял лагерем, когда ехал крестить язычников в Ростове и Суздале; отсюда и пошла молва, что город получил свое название от равноапостольного князя Владимира Крестителя. Политическая власть содействовала религии, а религия придавала силу политике.

В голове у Юрия Долгорукого прочно укоренился план, согласно которому его северные земли должны оставаться неразделенными. Одной из причин, заставлявшей его бороться за Киев столь настойчиво, было желание удовлетворить запросы некоторых своих сыновей на южных землях, тогда как север должен был остаться целым и достаться его старшему сыну. Из-за роста числа потомков Владимира и разделения собственности князей, у которых было мало земель и не было власти, стало очень много. В крайних случаях Юрий выделял таким князьям города на ростовских и суздальских землях для временного княжения. С братьями Андрея он поступал так же, как и с другими.