Нокиа. Стратегии выживания

Я был буквально ошарашен.

Вопросы: как и почему?

Оставался лишь один маленький червячок сомнения, от которого мне никак не удавалось избавиться.

Когда я только вступил в члены правления «Нокии», у меня был целый список вещей, которым мне не терпелось поучиться у лучших бизнесменов в Европе. И первым пунктом там стояла выработка стратегии. Никто не мог похвастаться, что четко сформулировал способ выработки правильной стратегии: это всегда было в равной степени и искусством, и наукой. И я ожидал, что большую часть своего времени совет директоров будет посвящать именно стратегии. «Нокия» была столь успешна, что я вообразил, будто мне в два счета сумеют объяснить, как мы будем побеждать, и почему мы победим в определенных областях, и почему мы даже не собираемся попытаться победить других. Для меня это было настоящим святым Граалем, и я с нетерпением ждал, когда же я смогу испить из сей чаши.

Прошло уже пять месяцев, а я все еще ждал.

Основные направления стратегии «Нокии» на три года были представлены на майском заседании правления. В них мир будущего характеризовался прежде всего взаимосвязанностью – всех и всего. Для укрепления своей доминирующей позиции в этом мире были определены три основных элемента с семью стратегическими целями.

Создать самые лучшие устройства для мобильной связи, чтобы:

• повышать свою долю на рынке и ценность компании;

• поддерживать рост нашей доли на развивающихся рынках, чем мы уже занимаемся и так.

Обратить внимание на контекстно расширенные услуги, чтобы:

• разнообразить все сервисы, связанные с людьми и местами, например навигацию и контент;

• распространять успешный опыт пользователей;

• захватить еще большую часть рынка мобильных устройств, львиная доля которого принадлежит BlackBerry;

• повысить потенциал монетизации с помощью рекламы.

Укреплять отношения с преданными нам клиентами посредством:

• максимизации продолжительности жизни устройств, важных для «Нокии».

Это все имело смысл, но оставалось каким-то поверхностным и неопределенным: скорее список целей, чем ясное объяснение способа их достижения и причин, почему такой подход не просто будет работой, но принесет нам победу. «Распространять успешный опыт пользователей»: не было расшифровки и объяснений, почему мы не занимались этим до сих пор, как мы теперь собираемся это делать и почему нам удастся изменить прежний курс в будущем – это оставалось лишь очередным пожеланием в списке.

Когда люди говорят: «Мы хотим сделать то-то», это означает что. Когда они говорят: «Мы сделаем три шага, чтобы сделать то-то», это означает как. Но потом нам необходимо спросить: «Почему этого будет достаточно? Почему мы не сделали этого раньше? Почему нам удастся сделать это сейчас?» Эти почему побуждают нас искать в еще более глубоких слоях логики. Они требуют более направленной дискуссии. И в моей книге почему каждый раз перебивают что и как.

Один месяц сменял другой, и пока заседания правления неизменно проходили в атмосфере практически неземного спокойствия, это почему продолжало отсутствовать.

Я был бы рад посвятить больше времени копанию в причинах, скрытых за принятыми решениями. Однако повестка дня всех заседаний была уже полна, для каждого из них готовились тонны материалов, и, как я постоянно напоминал себе, составляли повестку дня и руководили бизнесом лучшие в мире профессионалы. Может быть, моя точка зрения слишком примитивна и агрессивна. Я же все еще простой новобранец. Я должен учиться.

Все не так, как кажется

К 26 ноября 2008 г., когда состоялось очередное заседание, уже ни у кого не вызывало сомнений, что кризис распространился по всему миру и все висит на волоске. Рынок мобильных телефонов сократился на ужасных 11 %, и убытки терпели все: «Сони Эрикссон» сообщала о том, что впервые отметила квартальную потерю за пять лет, а некогда могучая «Моторола» потеряла столько, что отказалась от платформы Symbian и сделала отчаянный скачок в сторону Android. И даже рыночная цена «Нокии» за каких-то пару недель снизилась с 67 млрд евро до 53 млрд.

Нельзя было игнорировать тот факт, что положение кардинально изменилось с того времени, когда я впервые попал на заседание правления всего шесть месяцев назад. К проблемам финансового кризиса добавились еще и новые конкуренты. Как писал в сентябре в своем ежемесячном обращении ОПК (так часто называли Олли-Пекку Калласвуо), «еще вчера главной головной болью казалась „Моторола“. Но потом появились RIM (старое название BlackBerry. – Пер.), следом за нею Apple, и вот теперь Google».

К концу третьего квартала «Нокии» все еще удавалось удержать 40 % мирового рынка смартфонов, следом шла RIM с 16 %. Однако Apple за предыдущий год удалось утроить свою долю в рынке: они подбирались уже к 13 %[26] и агрессивно насаждали айфоны в одной стране за другой. Станет ли будущий победитель обладать сенсорным экраном, клавиатурой QWERTY или каким-то новым сочетанием того и другого? Не было никакой определенности.

У «Нокии» была надежная позиция для противостояния обоим штормам: финансовому кризису и новым конкурентам. Компания была невероятно прибыльной благодаря экономии за счет огромных масштабов производства и развитой сети дистрибьюторов во всех уголках мира. «Нокия» превосходила любого конкурента по всем параметрам: исследовательская база финансировалась так, как не мог себе позволить больше никто в мире, а команда менеджеров неизменно наращивала прибыли каждый год. Даже айфон, хотя и стал ее основным конкурентом, все еще проигрывал по ряду ключевых качеств. Его можно было победить. Первые устройства на платформе Android только начинали свое плавание и легко могли оказаться провальным проектом. «Нокии» нужно всего лишь хорошо делать свое дело, и все будет хорошо.

Среди членов плавления распространилось настроение «не раскачивать лодку». Когда финансовый кризис все ставит под угрозу, главной задачей команды менеджеров становится прежде всего безопасный курс в бурных водах. С точки зрения правления, единственным вопросом была поддержка менеджеров в период кризиса.

Учимся руководить с параноидным оптимизмом

У меня никогда прежде не было босса. Так что я был лишен как роскоши работать на великого начальника, так и печального опыта службы начальнику никудышному. Мне пришлось самому учиться тому, что значит хороший руководитель, и как им стать, и что такое хорошая стратегия, и как ее придумать. Со временем, наблюдая за тем, что здесь работает, а что нет, что кажется верным, а что ощущается удобным, я составил примерную картину того, каким руководителем я бы хотел стать.

И однажды для меня наступил момент «Эврика!», когда я обнаружил нечто фундаментальное и в то же время работающее. Оно выкристаллизовалось в концепцию параноидного оптимизма.

Параноидный оптимизм – это сочетание предусмотрительности и здоровой дозы оправданного страха с позитивным взглядом на будущее, выражающееся в сценарном образе мышления (предмете, который я подробно опишу в главе 11).

Быть параноиком – значит держать ушки на макушке и требовать того же от подчиненных. Однако постоянная диета из паранойи оказывает деморализующее и нездоровое действие, если она не сбалансирована оптимизмом, необходимым для определения и разработки альтернативных сценариев.

Как это ни парадоксально, оптимизм является здесь прямым следствием паранойи. Поскольку вы параноик, то, скорее всего, предусмотрите самые плохие варианты развития событий и подумаете о том, как их предотвратить. Поскольку ваши подчиненные знают, что вы потребуете от них соображений насчет самых страшных сценариев, их не шокируют навалившиеся проблемы, потому что они уже думали о том, что будут делать, чтобы смягчить новые неприятности.

Как руководитель вы просто не сможете вдохнуть в подчиненных энергию, если не будете оптимистом.

Но если вы к тому же не поможете им упредить негативные сценарии, компания не сумеет обрести устойчивость.

В двух словах, так как вы параноик, вы можете позволить себе быть оптимистом. Оптимизм, надежно опирающийся на реальность, – вот что ищут сотрудники в своем руководителе, особенно во время кризиса.

В 2008 г. почти никто не мог предвидеть, что «Нокию» ждет кризис. Однако я часто размышлял о том, что в бизнесе каждый из нас сидит за рулем машины, у которой вместо лобового стекла гигантское зеркало заднего вида. И хотя в нем все же есть маленькие отверстия, сквозь которые можно смотреть вперед, все мы настолько зациклены на исторических показателях, что почти утратили и способность, и желание искать прямую информацию о том, что нас ждет. Нас вполне удовлетворяет косвенная информация, полученная путем экстраполяции прошлых данных. И если все, что вы видите в этом гигантском зеркале заднего вида, велико и прекрасно, как вы научитесь понимать, что на самом деле сама основа вашей конкурентоспособности уже успела пошатнуться за последние несколько лет?

Конечно, в здравом уме никто не сел бы за руль такой машины. Однако мы рулим большим бизнесом с точно таким же подходом.

Всем компаниям следует сосредоточиться на индикаторах будущего. А к данным из прошлого обращаться только тогда, когда они максимально соответствуют возможным событиям будущего.

Однако и здесь финансы остаются самыми неточными индикаторами. К примеру, удовлетворение клиентов гораздо лучше. Их отношение к разнице в скорости роста вашей конкурентоспособности и конкурентоспособности ваших соперников послужит еще более точным индикатором для прогнозов.

Параноидный оптимизм – прямой путь к сценарному образу мышления. Может показаться очень соблазнительным собрать небывалый объем информации в режиме реального времени, необходимый для постоянной проверки и подтверждения правильности ваших сценариев. Однако искусственный интеллект (ИИ) является весьма мощным инструментом для автоматизации и углубления такого анализа. Имея в распоряжении всю силу современных аналитических методик, вы можете собрать все доступные исторические данные и с помощью ИИ выбрать те показатели, которые исторически были наилучшими для прогнозирования доли в рынке. С помощью машинного обучения вы можете создать самообучающуюся систему, которая непрерывно будет предсказывать ваше положение на рынке, основываясь на последних данных. В некоторых случаях вы можете воспользоваться научным анализом данных для разработки или опознания новых сценариев. Нет никакой причины отказаться от такой попытки.

Главный секрет состоит в том, чтобы пробиться сквозь зеркало и увидеть реальное положение дел. И чем более успешны вы на данный момент, тем труднее вам это будет сделать. Успех будет отравлять вас и соблазнять довольствоваться показателями из прошлого.

Вам придется пробиваться через зеркало снова и снова, пока наконец вы не заметите дорожные знаки, которые укажут вам на потенциальные опасности заранее, а не тогда, когда окажутся в зеркале заднего вида. Параноидный оптимизм – вот способ этого добиться.

В «Нокии» тех времен ситуация рассматривалась исключительно оптимистично. Многие люди знали о некоторых проблемах, но, поскольку плохие новости коллективно замалчивались, никто не смог соединить между собой все точки. Через лобовое стекло почти не пробивались сигналы паранойи. Мы рулили вслепую.

Глава 3. Смешанные сигналы. Январь – июль 2009 г.

Из-за кризиса компании могут не разобраться в независимых друг от друга последовательностях событий, ошибочно воспринимая их как единый причинно-следственный процесс. В этом случае легко начать лечить лейкемию, наложив гипс на левую ногу.

Когда смартфоны Apple с сенсорным экраном были признаны серьезной угрозой, «Нокия» запустила собственную высокоприоритетную программу разработки собственного устройства с сенсорным экраном со всей возможной скоростью. Nokia 5800 поступила в продажу уже в январе 2009 г. Пресса в восторге титуловала ее «убийцей айфона»[27].

5800 была девайсом среднего уровня. Она была намного дешевле айфона, и не слишком чуткий экран требовал от пользователя довольно сильного нажима – в отличие от легкого скольжения пальцем по дисплею Apple. За исключением дисплея это было лучшее, на что оказалась способна компания, и тем не менее устройству не суждено было победить айфон. И покупатели очень скоро это поняли.

В начале 2009 г. я приезжал в Нью-Йорк и настоял на посещении ведущего магазина «Нокии» на Пятой авеню. Здесь были очень привлекательные цены и персонал обученный и расторопный, однако я оказался едва ли не единственным покупателем. Моя следующая остановка была сделана в магазине Apple, в двух шагах от нашего магазина. Я едва смог протиснуться сквозь толпу, осаждавшую прилавки. И тревожные колокола, уже не один месяц звучавшие у меня в голове, забили в полную силу.

Невеселыми оказались и новости, полученные нами на заседании правления «Нокии» в конце января этого 2009 г. Продажи девайсов и услуг (D&S) за четвертый квартал 2008 г., куда входил и важный период праздничных продаж, оказались ниже ожидаемых на 29 % – огромный спад. Да и падение по сравнению с прошлым годом показало пугающие 27 %. В понятие D&S входили все наши устройства – от дешевеньких кнопочных телефонов до самых навороченных смартфонов – и сопутствующие услуги, такие как передача сообщений, электронной почты, музыки, навигации и т. д., так что эти числа из двух цифр означали самый настоящий глубинный кризис «Нокии».

Однако даже потери в четвертом квартале бледнели с тем, как начался следующий год. Спустя годы Олли-Пекка Калласвуо все еще с содроганием вспоминал, как председатель правления «Нокии» позвонил ему в начале 2009 г. и сказал: «Я получил для тебя жуткие цифры». Наши доходы от D&S упали на 53 % по сравнению с январем 2008 г.[28]

С одной стороны, очень легко можно было списать такие провалы хотя бы отчасти на финансовый кризис. Тогда припекало во всех отраслях производства. Однако гораздо труднее было объяснить, отчего тогда некоторые конкуренты, особенно из числа новичков, справились с ситуацией лучше нас. Может это каким-то образом быть связано с тем, что их доли на рынке были меньше? Не оказалось ли воздействие кризиса гораздо более жестоким для ведущей компании, нежели для миноритарных игроков?

Независимо от интерпретации причин, вы оказались лицом к лицу с весьма неважной ситуацией. Само по себе годовое падение прибылей – это плохо, но еще хуже, если вы пребываете в шоке от глубины провала, к которому совершенно не были готовы. Удар разошелся по всем каналам сбыта. Наши заводы надрывались, штампуя огромное количество устройств, и отгрузили их в соответствии с ожиданиями того, как продукцию сметут толпы покупателей. Когда клиенты не пришли, сеть оказалась забита залежавшимся товаром: от складов мелких дистрибьюторов до самых крупных хранилищ. Такой застой товара означал, что никто не закажет новые девайсы, пока не двинутся с полок старые, а значит, производство пришлось остановить. Хуже того, поскольку «Нокия» регистрирует доходы, когда отгружает товар дистрибьюторам, у которых нет права возвращать непроданный товар, то все эти неслучившиеся отгрузки превратились в падение доходов в первой половине 2009 г. – двойной удар.

«Сегодня картина даже хуже, чем всего пару недель назад, – писал ОПК членам правления. – Совершенно очевидно, что нам следует как можно скорее сокращать операционные расходы – как краткосрочные, так и долгосрочные».

Сокращать операционные расходы – это значило убить новые проекты и закрыть восемь заводов. На этих заводах и в этих проектах работало множество людей, так что это был важный шаг, влияющий на судьбы и порождающий волнения в самой организации.

И хотя он позволял сохранить деньги, он никак не влиял на главную причину кризиса: покупатели по-прежнему покупали, но они не покупали достаточного количества девайсов «Нокии».

В погоне за горизонтом

Ежегодный цикл планирования в «Нокии» начинается ранней осенью. В сентябре 2008 г. компания все еще ожидала значительного роста объема продаж в первой половине 2009 г. Когда поступили отчеты о продажах в ноябре, ожидания для первой половины 2009 г. сократили на 8 % – очень скромная цифра. Декабрьский отчет о продажах отсек от ожиданий еще 15 % по сравнению с предыдущим годом. С каждым месяцем, приносившим все более грустные результаты, менеджеры отрезали от предполагаемой прибыли все больший кусок.

Мы занимались тем, что я бы назвал погоней за горизонтом. Когда меняется сам рынок, это очень типично – недооценивать глубину перемен. Мы стараемся предпринимать какие-то шаги в ответ, один жестче другого. И все равно мы чувствуем, что этого мало. Неважно, как быстро вы бежите, горизонт все равно остается впереди, дразня своей недосягаемостью.

Однако в моем тогдашнем положении члена правления я словно угодил в воронку торнадо. Вокруг вращалось так много подхваченного с земли мусора, что трудно было вообще что-то разглядеть и уж тем более понять, какие из предпринятых менеджерами шагов работают. Внимания требовало так много вещей, и все одновременно. Магазин приложений Apple предлагал уже больше 10 тыс. наименований – в два раза больше, чем у «Нокии» – где уж нам угнаться? Платформу Symbian планировалось запускать 1 марта, через девять месяцев после запуска проекта. Девять месяцев – целая вечность в этом бизнесе. Стоимость разработки Symbian едва позволяла «Нокии» удерживаться на плаву. Вдобавок система D&S компании переживала серьезную реорганизацию, разделение на пять отдельных линий бизнеса, и никто не был уверен в том, как планируемые сокращения расходов повлияют на процесс – все практически застопорилось.

И это были лишь самые крупные проблемы, а ведь кроме них имелось еще и множество мелких.

Какой образ действий будет правильным? Часто в таких обстоятельствах люди впадают в панику и инстинктивно защищаются, отвечая на самые очевидные проблемы – в данном случае, путем сокращения операционных расходов, чтобы угодить акционерам и аналитикам. Я не утверждаю, что сокращение расходов – непременно ошибочный шаг. Чаще всего он, напротив, совершенно необходим. Но если менеджеры сокращают расходы только потому, что больше не знают, что предпринять, но при этом хотят доказать свою активность и способность контролировать ситуацию, прогноз для компании не может быть хорошим.

Я успел понять, что, когда вас захватило торнадо, нет ничего хуже думать только о случившемся кризисе. Как бы ни трудно было выглянуть за пределы бурного шторма, необходимо найти в себе силы для поиска корней, скрытых за кризисом. Даже когда эти корни (финансовый кризис) кажутся очевидными и абсолютно внешними, более глубокий анализ способен выявить слабости и ошибки в вашей собственной компании (неконкурентоспособность Symbian, свобода выбора у покупателей с возможностью получить реальную выгоду, недостатки корпоративной культуры и т. д.). Из-за кризиса компании также могут не разобраться в независимых друг от друга последовательностях событий, ошибочно воспринимая их как единый причинно-следственный процесс. В этом случае легко начать лечить лейкемию, наложив гипс на левую ногу. И проблема будет не в том, что нога могла оказаться не сломанной – она сломана, но никто не увидел более серьезного и продолжительного заболевания, поскольку очевидное заболевание уже определилось (я излагаю некоторые мысли о том, как добиться такого более широкого взгляда на вещи, в главе 9).

В «Нокии» нам необходимо было пересмотреть возможные сценарии: насколько реально то, что сенсорные экраны станут доминирующей платформой для смартфонов? Что нам следует предпринять уже сегодня, чтобы удержать позиции на этом видоизмененном ландшафте? Направлены ли наши инвестиции именно на ту продукцию и технологические платформы, что принесут нам победу в будущем? Каков сегодня реальный статус этих программ развития?

Если бы «Нокия» не оставалась прибыльной, путь вперед был бы ясен: сокращать все, что можно, чтобы остаться на плаву. Но когда мы входили в кризис, компания все еще приносила немалый доход.

Мы не были единственной компанией, пострадавшей в финансовом шторме: «Самсунг», RIM, LG и Palm тоже выпускали предупреждения о снижении прибыли, хотя мы все же были в лучшем положении, чем наши конкуренты: мы все еще ожидали чистых 2,2 млрд евро коммерческой прибыли за первую половину 2009 г. – даже несмотря на предполагаемое снижение на 12 % годовых доходов – и надеялись преодолеть трудности на рынке. У нас имелись и время, и ресурсы, чтобы освоить альтернативные сценарии и инвестировать в новые технологии.

Но ничего этого не оказалось в повестке дня январского заседания правления. Вместо этого в центре внимания оказались сиюминутные проблемы, как часто случается во время кризиса.

Гость на чужой вечеринке

На выставке потребительской электроники (Consumer Electronics Show, CES), ежегодно проходящей в январе в Лас-Вегасе, Symbian все еще превалировала над устройствами LG, «Самсунга» и «Сони Эриксон». Конечно, там присутствовал и Apple. Девайсов на основе Android было совсем мало.

На январском заседании правления несколькими неделями спустя группа маркетологов, отвечавшая за продажи, маркетинг, производство и логистику, представила стратегию на 2009 и 2010 гг. Празднично выглядевшие слайды со слоганами в стиле «Ура, ура!» обещали: «МЫ должны победить в этих областях» – и воспевали «беспроигрышные предложения» и «обеспечение спроса». Я же безуспешно пытался понять, как все это относится к практике, что мы должны сделать и какие шаги предпринять, чтобы этого достичь.

Единственное, что для меня было ясно, – это что наши ведущие устройства по-прежнему базируются главным образом на физической кнопочной клавиатуре.

На CES самые популярные презентации наших конкурентов были посвящены исключительно продукции с сенсорным экраном. Даже с моделью 5800 мы не вписывались в эту тусовку.

На заседании правления 19 марта 2009 г. нам сообщили, что у «Нокии» планируются дальнейшие 25 % сокращения годовой прибыли от D&S, т. е. за последние 12 месяцев мы потеряли 70 % рыночной стоимости.

Мы могли искать утешения в докладах с мест, которые, отмечая падение доли Apple на рынке за последний квартал 2008 г. и первый квартал 2009 г.[29], обещали: «Apple сходит с дистанции». Доля стоимости смартфонов «Нокии» – показатели прибыли от смартфонов «Нокии» в сравнении с продажами аналогичных продуктов у конкурентов – упала на 27 %, но все равно она была в два раза больше, чем у «Самсунга», нашего главного соперника с 17 %, и намного, намного выше, чем у Apple. Мы все еще оставались неоспоримыми королями рынка мобильных устройств.

В туннеле Symbian

Довольно скоро «Нокия» смогла выйти на рынок с девайсами, механически равными айфону. Но хотя физический дизайн смартфонов «Нокии» вписывался «в струю», этого никак нельзя было сказать об операционной системе Symbian.

Symbian имела много особенностей, не нравившихся пользователям. Одной из самых раздражающих была пресловутая серия повторяющихся запросов, требуемых системой от пользователя, пожелавшего запустить какую-то из основных функций. К примеру, при установке какого-либо приложения Symbian вы часто увязали в бесконечном диалоге «да/нет», уточнявшем, действительно ли вы желаете установить именно это приложение, знаете ли вы о его стоимости, о возможной необходимости изменения базы данных, уверены ли вы, что это вам надо, и так без конца. Эти неприятные опции «Нокии» были установлены отчасти по настоянию поставщиков софта, AT&T, «Веризон» и «Телефоника». Операторы страдали настоящей паранойей из-за жалоб пользователей на непредвиденные расходы, и потому стояли на том, что они, т. е. «Нокия», должны иметь осознанное разрешение пользователя. Но пользователям не было до этих причин никакого дела. Главное, что их волновало, – неуклюжая операционная система, требующая разрешения всякий раз, когда вы к ней обращаетесь, и порой требовалось раз девять нажать «да», чтобы приложение было установлено и открыто.

Apple не задавала таких вопросов. Ей просто не было необходимости. В качестве новичка, еще не накопившего груз взаимоотношений с операторами, Apple могла сама диктовать правила, и первым из них являлась простота в обращении для пользователей. Если оператор был с этим не согласен – никто его не держал, Apple легко находила кого-то более покладистого. Благодаря такому хорошему старту продаж у айфонов Apple заявляла любому оператору: «Это одно из условий вашего контракта. Если вы его не подпишете, подпишут конкуренты. Принимайте или отказывайтесь». И почему-то все предпочитали принимать. Как следствие, владельцы Apple могли проделать на своих девайсах большинство вещей гораздо легче, чем это было возможно раньше.

«Нокия» чувствовала, что ей будет нелегко преодолеть сопротивление операторов, да и не считала это необходимым, так что продолжала играть по их правилам.

Это была традиционная ловушка-22. Когда у вас хорошо идут дела, вы можете счесть нерациональным заниматься какими-то неувязками с партнерами или клиентами: зачем тратить на это ресурсы, если и так все прекрасно? Вдобавок вы можете опасаться, что в случае неудачи покупатели «проголосуют ногами», испортив краткосрочные отчеты и лишив всех бонусов. Когда же ситуация усугубляется, и то, что прежде просто раздражало, начинает все разрушать, вы можете испугаться, что в нынешнем уязвимом состоянии вообще не можете позволить себе отвлекаться на исправление положение.

У себя F-Secure я давно это усвоил и боролся за ликвидацию недостатков Symbian. Потом, судя по всему, Symbian стали считать лучшей. Но теперь у клиентов появилось новое предложение – и они выбирали его.

«Вызовы отовсюду»

Слайд, показанный на мартовском заседании, резюмировал наше положение: «Нам бросают вызовы отовсюду», – кричал заголовок. Дальше шел список слабых мест: «Оценка сервисов покупателями ниже, чем у конкурентов», т. е. по части игр, фотокамер, навигации, загрузки приложений и особенно музыки только 34 % владельцев «Нокии» были довольны, по сравнению с 78 % пользователей продукции конкурентов. «Мы теряем долю в конце списка» и в количестве, и в цене по дешевым мобильным телефонам. «Мы теряем долю в смартфонах» – опять же и в количестве, и в цене. И совершенно разгромный вывод: «В то время как конкуренты наращивают прибыль, мы ее теряем». Причем разрыв постоянно увеличивается.

Контраст между нами и конкурентами стал шокирующим.

Apple и Google начинали на рынке смартфонов с нуля. Они могли использовать суперновые технологии и заключать новые союзы. Нас угнетала тяжесть плохого наследства: устаревший код, вышедший из моды дизайн, убыточные контракты и исследовательские команды, разбросанные по всему миру и использующие разные инструменты для объяснения на различных языках, чьи связи были не прочнее резиновой ленты или жевательной резинки.

Apple сделала простоту своим главным преимуществом. Изначально она выпускала по одному новому девайсу в год, на одной платформе и с одной операционной системой. Источником ее ресурсов стал единый пользовательский интерфейс: все разработчики приложений могли исходить из единой платформы и любое новое приложение могло работать на прошлогодней модели. «Нокия» создала много операционных систем, каждая с дополнительным числом версий, и все страдали от несовместимости. Мы выпускали и клавиатуру QWERTY, и сенсорные экраны, и скользящие экраны, не говоря о трудностях загрузки на экраны разного размера. Достаточно было одного изменения размера экрана, чтобы разработчику приложения пришлось заниматься отдельными приспособлениями для каждого размера, а последующее встраивание этих приспособлений в каждую платформу превращалось в ад для программистов. Все это множество отдельных девайсов внесло сумятицу в деятельность маркетинговых и менеджерских групп. А еще такой разнобой в архитектуре ограничивал наши инвестиции в каждый отдельно взятый проект, по сравнению с тем, что Apple могла вложить в свое единственное направление, хотя в сумме наши инвестиции оказывались намного больше.

Apple и Google сумели создать принципиально новую модель бизнеса, в которой они не были связаны по рукам и ногам наследием прежних взаимосвязей с поставщиками софта. «Нокия» оказалась заложником собственных поставщиков. Если мы собирались предпринять что-то против их воли, например, пойти навстречу пользователю, сократив количество вопросов в списке, по меньшей мере один из поставщиков готов был сократить нас самих.

Если бы «Нокия» заявила, что смартфоны – это новая игра по новым правилам, кто-то из разработчиков мог бы разругаться с компанией, однако, несмотря на первоначальное неприятие, в итоге большинство все же смирилось бы с этим. Но «Нокия» не спешила с переменами, и операторы тоже не видели причин для изменения, и в конечном счете компания закончила свой путь в ловушке бесполезного софта.

Это доказало реальную силу концепции Apple: экосистемы разработчика. Обеспечивая пользователям хороший опыт и идя им навстречу, компания поднимает их число. Большее число пользователей означает большее число покупателей для третьей стороны – софта, что означает хорошие прибыли для разработчиков и делает его привлекательным для новых программистов. Больше разработчиков – больше приложений, а большое число приложений делает девайсы более привлекательными для пользователей. Это обеспечивает дальнейший рост всей экосистемы для всех участников. Как только запускается этот виртуальный цикл, конкурентам становится трудно вклиниться в него, чтобы заставить вращаться в другую сторону.

«Нокия» больше не была конкурентом.

В культурном понимании мы оказались похоронены в старом образе работы, где центральное место отводилось механике, а операционная система играла роль поддержки. Да и эмоционально Apple и Google росли, набирали новых сотрудников и инвесторов. Их переполняла позитивная энергия. «Нокия» увядала, теряла людей, и только и думала о том, какой проект будет убит следующим, чтобы затянуть ремень еще на одну дырку. Краткосрочные выгоды окончательно заслонили долгосрочные проблемы выживания.

Колокол уже звонил очень громко, предвещая смену поколений. И мало утешал тот факт, что нашим соперникам приходилось гораздо хуже. «Сони Эрикссон» и «Моторола» были практически уничтожены. Поднимали голову новые конкуренты, такие как Apple и RIM. Квартальные отчеты последней в конце февраля 2009 г. показали ошеломительные 84 % общего роста и 40 % валовой прибыли.

Новобранцы поставили прежних королей на грань вымирания. И это случилось еще до того, как Android вошел в полную силу.

Насколько плохо это может быть?

Совет директоров не был слеп. Однако здесь по-прежнему не ощущалось особой тревоги. Несмотря на острую конкуренцию на рынке смартфонов, мы получали еще немало хороших новостей. «Нокия» по-прежнему уверенно держала лидерство по обычным телефонам. Мы продавали около 15 аппаратов каждую секунду круглые сутки семь дней в неделю[30].

В качестве членов правления мы постоянно, на каждой презентации от менеджеров выслушивали разнообразные уверения в том, что ничего непоправимого не происходит. Что уже работает план, который решит проблему. И нет необходимости чересчур углубляться в ситуацию, которая скоро изменится к лучшему. В любом случае в корпорации не существовало культуры глубоких раскопок сомнительных тем, что оставляло совет директоров в благословенном неведении об истинной конкурентоспособности компании. (И ведь действительно у менеджеров всегда имелся план, и он действительно всегда работал. Чего мы не сделали – это не позаботились найти причину всех свалившихся на нас вызовов. Ведь только поняв ее, мы могли бы составить план, нацеленный на полное искоренение проблемы.)

Этими убеждениями мы заражались от Йормы. Он не ленился лишний раз напомнить нам о том, как много времени посвящает делам «Нокии», и правление вполне искренне верило, что он отлично разбирается во всех деталях. Он же не вносил в работу правления никаких изменений. Таким образом было очевидно, что, с его экспертной точки зрения, менеджеры держат ситуацию под контролем, а правление уже сделало все, что необходимо.