Помоги проекту - поделись книгой:
И тогда кто-то из толпы выкрикнул:
— Братцы! А давайте в энту комиссию Николая Ватутина вставим! Он у нас в деревне самый грамотный!
— Так ему ж и шестнадцати годов ещё нету, — засомневались некоторые, оглядываясь на Николая, стоявшего тут же, в крестьянской толпе. — Да и росточком он дюже маленький.
— Ничего, вырастет! — пошутил кто-то. — Зато по возрасту как раз для председателя этой самой комиссии подходит!
— Уж больно дело ответственное…
Зашумели мужики, начали совещаться.
— Ватутиных, вообще-то, мы знаем…
— Семья справная…
— Что говорить — не пустоголовые люди.
Как и в любом русском селении, в деревне Чепухино жили тогда все друг у друга на виду, и кто чего стоит, в соседнюю волость не надо было идти спрашивать. Семья же Ватутиных издавна славилась своей справедливостью, отзывчивостью и трудолюбием.
— Ну, Миколай Фёдорович, — вдруг по имени-отчеству обратились мужики к покрасневшему пареньку, — а сам-то ты — согласный?
Вышел, стал перед народом Ватутин, смущённо кивнул головой:
— Согласный…
— Ну, тогда, значит, голосуем.
И стал Николай Ватутин в неполных шестнадцать лет председателем комиссии по разделу земли.
Беспокойное, хлопотное дело взвалил он на свои неокрепшие плечи. Чуть свет — вся деревня была уже на ногах, гудела, словно улей. Только и слышно было отовсюду: земля, земля, теперь она наша… Шумели, ругались, колготились мужики. По нескольку раз на день — и так и этак — перемеряли доставшиеся наделы. Не обходилось и без драк. Председатель комиссии в эти минуты был на редкость выдержан и спокоен. Терпеливо наблюдал за спорящими, помечал что-то в тетрадке.
— Фёдорыч! — подступали к нему разгорячённые земляки. — Скажи своё слово!
Ватутин, присев на корточки, аккуратно разворачивал на колене самодельную карту, терпеливо, в который раз, принимался разъяснять:
— Иван Евсеич, Егор Лукич, глядите. Вот отсюда, от дороги, начинаются ваши наделы. Правильно?
— Правильно.
— Вот идёт между вами межа, так?
Мужики с сомнением глядят на ватутинскую карту, чешут затылки:
— На бумаге-то, Миколай Фёдорович, может оно и так, а на земле — совсем может выйти иначе… Так что, надо бы на месте пойти поглядеть…
Ватутин поднимается на ноги, спокойно сворачивает карту, засовывает её за пазуху.
— Всё. Дважды глядели, дважды перемеряли — ошибки нету. Забивайте колья.
— И то так! — шумят мужики. — Дальше давайте делить!
Члены комиссии важно поглаживают косматые бороды, глядят на своего юного председателя. Председатель привычным движением вскидывает на плечо складную деревянную сажень, оглядывает обступивших его односельчан:
— Ну что ж, двигаемся дальше…
Так на чепухинских полях постигал юный Ватутин азы самой трудной в жизни науки — науки человеческого взаимопонимания. Уже тогда в его характере угадывались черты будущего полководца — сдержанность, справедливая требовательность, заинтересованность в чужом мнении.
Именно здесь, на чепухинских полях, обрёл он первые навыки в работе с людьми, пригодившиеся ему в дальнейшем на иных полях — полях великих сражений.
ВРЕМЯ ТРЕВОГ И СМЯТЕНИЙ
Лихолетье — только русскому человеку понятен подлинный, истинный смысл этого слова, одному только нашему народу по нескольку раз на столетие выпадает пережить невиданные потрясения…
В 1918 году, вскоре после Октябрьской революции, Советская Россия была охвачена пламенем гражданской войны — братоубийственной, жестокой, сопровождаемой бессмысленными жертвами и великим кровопролитием. Пользуясь хаосом и внутренним противоборством в стране, армии иностранных держав плотным кольцом окружили Советскую Республику — началась интервенция. Англичане, французы, немцы, американцы, чехи, японцы — кого здесь только не было…
Бродили по городам и весям бесчисленные, никаким властям не подчинявшиеся шайки — каждая со своим вождём, знаменем, лозунгами. Все они били себя в грудь, хватали за шиворот мужика: «Корми освободителей!» Только к 20-му году в истерзанной стране начало наконец-то утихать это невиданное человеческое безумие. К весне отпылали пожары на Дону и Кубани, расстрелян был в Иркутске «верховный правитель России» адмирал Колчак, не выдержал натиска Красной Армии генерал Юденич.
Были также разбиты и долго хозяйничавшие в Валуйском уезде отряды Добровольческой армии генерала Деникина. Изгнаны были отсюда немцы и гайдамаки.
Всё это тревожное время деревня Чепухино находилась в нейтральной зоне — между белыми и красными. Трудна и непредсказуема была жизнь на этой земле. Зачастую случалось так, что утром в деревне провозглашалась одна власть, вечером — другая, и каждая из них требовала подчинения своим порядкам и законам.
Отец и брат Павел взялись за оружие — одними из первых вступили в Валуйскую повстанческую революционную армию. Николай в эти беспокойные дни оставался дома, «за старшего мужика». Нелёгкое бремя крестьянских забот пришлось ему взвалить на свои плечи — от зари до зари приходилось пропадать в поле, ходить за скотиной. Не намного стало легче и тогда, когда вернулись домой отец и брат.
В республике, особенно в крупных городах, свирепствовал голод. Советское правительство, изолированное от всего мира, начало искать пути преодоления этой страшной беды. И оно их вскоре нашло. Был издан Декрет о продразвёрстке зерна и фуража. Всем губерниям, уездам, волостям, каждому мужику доводился точный план — сколько нужно сдать государству зерна. Пошли по крестьянским дворам продотряды: «Давай, мужик, хлеб! Москва голодает, Питер голодает…»
Чтобы выполнить план развёрстки, продотряды, случалось, выгребали из закромов всё до последнего зернышка. Выли на всю деревню бабы, разводили руками мужики:
— Чем же землю весной будем засевать? И что будем есть?..
Вслед за зерном добрались продотряды и до картофеля, до овощей…
Трудные, бедственные времена довелось тогда пережить российскому крестьянству. Из деревенского же люда, в основном, формировалась и армия молодой Советской республики.
В июле 1918 года был издан Декрет о всеобщей воинской повинности, согласно которому все мужчины, годные к службе, в возрасте от 18 до 40 лет обязаны были вступить в ряды РККА — Рабоче-крестьянской Красной Армии.
25 апреля 1920 года был призван на военную службу и Николай Ватутин.
Я, СЫН ТРУДОВОГО НАРОДА…
Третий запасной полк в городе Харькове — отсюда начались военные пути-дороги знаменитого полководца Великой Отечественной войны, крестьянского сына Николая Ватутина. Недолго пробыл он здесь — всего восемь недель. Это было время напряжённейшей учёбы. От подъёма и до отбоя — рытьё окопов, стрельбы, метание гранат, изучение приёмов рукопашного боя, строевая подготовка с песней…
Вскоре, освоив азы нелёгкой солдатской науки, красноармеец Ватутин направляется из Харькова в Луганск, в 113-ый запасной батальон. Здесь будущему полководцу впервые довелось участвовать в настоящем бою, здесь он принял боевое крещение.
Бандиты были опытны и жестоки, и Николаю Ватутину не раз приходилось бывать на волоске от смерти. Не одна пуля просвистела над его юной головой, не одна махновская сабля могла оборвать ему жизнь. Впервые довелось ему увидеть и то, как умирает на руках истекающий кровью товарищ — товарищ, с которым ещё час назад они шутили и смеялись, которого ещё недавно он обучал грамоте…
Уже тогда, в этих боях, сумел Ватутин заявить о себе как о личности незаурядной, обладающей решительным и твёрдым характером. И поэтому, когда летом 1920 года в Полтаве были организованы пехотные курсы красных командиров, руководство Луганского батальона решило направить туда на учёбу пятерых своих наиболее способных бойцов. Попал в эту пятёрку и Николай Ватутин.
— Товарищи будущие краскомы! — обратился к ним с напутственным словом комиссар батальона.— Близится к концу кровопролитная война с интервентами и белыми гадами. С каждым днём становится всё яснее, что не удалось осуществиться замыслам этой ненавистной своры. Но бешеные псы контрреволюции злопамятны и хитры, они могут на время затаиться и снова начать готовиться к разбойничьим броскам, поэтому мы сложим своё оружие только тогда, когда не останется на нашей земле ни одного кровопийцы! Знайте же, товарищи будущие краскомы: только посредством винтовок и пулемётов можно говорить с палачами трудового народа! Надеюсь, что вы, став умелыми, преданными революционному делу командирами, впишете не одну славную страницу в историю нашей молодой Красной Армии!
Выслушав пламенную комиссарскую речь, молодые бойцы отправились в Полтаву.
Ехали в душном санитарном вагоне, прицепленном к паровозу, возвращающемуся с юга. «На Врангеля!», «Даёшь Крым!», «Смерть мировому капиталу!» — такими истрёпанными кумачовыми лозунгами увешан был изрешеченный снарядными осколками паровоз.
По пути выяснилось, что один из будущих командиров никогда не ходил в школу.
— Не повезло мне, — сказал он. — Зимой обуться было не во что, а летом — школа была на замке… Да хоть бы и не на замке, кто б меня туда пустил? Работы-то летом в деревне невпроворот.
Ватутин понимающе кивнул головой, вынул из солдатского вещмешка тетрадку, карандаш.
— А давай-ка, Ваня, пока едем, я с тобой позанимаюсь.
— Да я вообще-то читать маленько умею, — смущённо ответил Иван, — а вот что касаемо арифметики…
— Деньги-то считать умеешь? — пошутил Ватутин.
— Деньги-то умею — если немного, конечно…
Засмеялись друзья-красноармейцы:
— А у тебя их много и не будет никогда — можешь арифметике не учиться!
— Учись, учись, Ванюха, пчёл будешь на пасеке считать!
— Или невест своих в деревне!
Так с шутками, смехом, решая забавные, придуманные тут же, в вагоне, задачки, доехали бойцы до Полтавы.
Пехотные курсы, куда их направили учиться, располагались в старинном кирпичном здании, бывшем кадетском корпусе. Бронзовая фигура Петра Великого, реликвии знаменитой полтавской битвы — всё здесь напоминало о славном прошлом русского воинства.
Два года проучился здесь Николай Ватутин. В нелёгкой, тревожной обстановке проходила эта учёба. По степным просторам Украины всё ещё рыскали многочисленные отряды и формирования батьки Махно, Петлюры, Беленького и других атаманов. Занятия часто прерывались приказом: «Всем… всем… в связи с возникшей ситуацией… в срочном порядке…» Курсанты во главе с преподавателями участвовали в боях с бандами, сопровождали продовольственные обозы, трудились на заготовке дров… Часто спали, не раздеваясь, готовые в любую минуту отправиться то на станцию разгружать составы с углём, то на восстановление взорванного моста.
В стране, как неизбежное последствие Гражданской войны, царила страшная разруха, не хватало рабочих рук. Вместо молотка и лопаты эти руки всё ещё крепко сжимали стволы винтовок. Когда же наконец была разбита Врангелевская армия — последний оплот белого движения — правительство Советской республики приняло решение начать реорганизацию Красной Армии и, в первую очередь, сократить численный её состав.
Коснулись эти перемены и 29-ых пехотных курсов — они были преобразованы в 14-ую Полтавскую пехотную школу. Больше чем наполовину было сокращено число курсантов — в школе остались наиболее способные. Курсант Ватутин, конечно же, оказался в их числе. Учился он с увлечением, военная служба отныне стала главным делом его жизни.
В феврале 1921 года, накануне Дня образования Красной Армии, он был принят в партию большевиков.
«Коммунист должен первым вступать в бой, а оставшись в живых — выходить из него последним!» Таков был лозунг того времени.
Полтавскую пехотную школу, как одно из лучших учебных заведений Красной Армии, часто посещал сам М.В. Фрунзе — командующий войсками Украины и Крыма. Для молодых бойцов Фрунзе являлся кумиром, они боготворили его, восхищались его яркой биографией. Человек несгибаемой воли, большевик, дважды приговорённый царизмом к смертной казни, талантливый полководец, разгромивший Колчака и Врангеля…
— Товарищи! — обращался он не раз к курсантам. — Будущие командиры! Девизом сегодняшнего дня для вас должны стать слова вождя мирового пролетариата товарища Ленина: «Главная наша задача — учиться военному делу настоящим образом!»
И они учились — упорно, целеустремлённо, настойчиво, преодолевая каждодневные трудности и лишения, — учились так, как требовала обстановка той суровой эпохи.
ГОЛОД
Однако на страну, где едва начало утихать пламя братоубийственной войны, навалилось ещё одно испытание. В 1921 году почти все губернии европейской части России и Украины охватила страшная засуха. Советским правительством было принято постановление «О борьбе с засухой», решено было также организовать закупку продовольствия за рубежом, в связи с чем началось насильственное изъятие церковных ценностей. Однако все эти меры даже в малой степени не смогли улучшить сложившуюся обстановку. Кое-где начали появляться случаи людоедства, по городам и сёлам день и ночь тревожно звонили колокола…
Поделиться книгой: