Помоги проекту - поделись книгой:
Происходящее беспокоит старших и старейшин еще и потому, что убийство члена племени требует отмщения, и вместо охоты на слонов или носорогов сородичи убитого охотятся на членов соседнего племени. Старейшина рода Зеленого камня, которого почитают в племени как самого старого и мудрого человека, на трех последних собраниях племени убеждал соплеменников прекратить охоту за людьми и договориться с соседями о возмещении убытков, чинимых охотниками на чужой земле. Но все три раза Серая Ящерица — главный колдун племени — доказывал собравшимся, ссылаясь на свои видения, что духи камней жаждут отмщения. Колдуна боялись старейшины других родов и не соглашались со старейшиной рода Зеленого камня.
В большой хижине — «мужском доме» — Второй внимательно слушал наставления старца и старейшины и прислушивался к тому, что говорили другие взрослые. Хотя многие взрослые были рождены в другом роде, они одобряли старейшину и обещали на весеннем совете племени поддержать его. «Тем более, — говорил Белый Слон из рода Белого камня, самый высокий и сильный среди взрослых охотников, — мальчиков, которые по весне станут взрослыми, в роде Зеленого камня вдвое больше, чем в других родах, и надо собрать Большой совет племени».
Большой совет племени, когда собиралось все взрослое население чернокаменных, созывали редко. Да и могли созвать только по особо важным случаям: перемена охотничьих угодий, неожиданная болезнь, уносящая без разбору всех в Страну мертвых.
С Белым Слоном соглашались многие. Второй слушал взрослых, и ему казалось, что силы прибавляются, что он легко пройдет посвящение и сможет крепко держать копье, метко бросать его в зверя. «Никогда, — думал Второй, — я не подниму копье на человека! Даже на чужака из Тигриного племени!»
Солнце всходило и заходило, проходили ночи и дни. Охотники уходили в дождь за добычей, а Второй со своими сверстниками должен был запоминать все, что говорил сам старейшина, о чем рассказывал старец, передавая историю рода и его традиции. Мальчиков готовили к новой для них жизни — жизни взрослых людей, добытчиков пропитания и защитников рода. Кто-нибудь из взрослых, чаще всего самый искусный охотник и мастер, учил их, как метать копье, как выделывать каменный наконечник из крепкого черного камня, как различать следы. Мальчикам говорили о повадках зверей и птиц, о лесных и речных голосах. Им рассказывали о духах, живущих в камнях и деревьях, в травинке и бабочке. Их учили почитать духов, устраивать им подношения в виде части добычи, ведь именно духи дают возможность охотнику прийти не с пустыми руками.
Мальчиков учили петь песни в честь духов — покровителей рода и говорить заклинания, способные отвратить несчастья, посылаемые злыми духами. Их учили, как в жару находить воду в безводной долине, как переносить боль от ран и укусов, как тренировать свое тело, чтобы оно стало сильным и выносливым.
Пока шли дожди, мальчики многое узнавали от старших, а когда проходил дождливый сезон, они показывали, чему научились. Старшие поправляли тех, кто ошибался, и заставляли всех, вновь и вновь повторять услышанное, делать показанное.
Второму нравилось разбираться в запутанных следах, на глаз определять расстояние до цели — дерева, в которое мальчики бросали копья. Наблюдательность, выработанная в прошлые сезоны, очень помогала ему. И хотя его копье не так глубоко впивалось в ствол, но полет его был точен и расчетлив, и старейшина одобрительно отзывался о мальчике.
Уже кончился период дождей. Солнце высушило болотистую землю леса. Зазвучали голоса птиц: появились в долине цветы, поднялись прибитые ливнями травы. Приближалась середина весны. У мальчиков наступал самый ответственный период в их жизни. В середине весны начнется главное испытание, которое даст каждому настоящее прозвище и право быть взрослым.
Мальчикам предстояло пройти два испытания. Первое показывало, какими они будут охотниками. Оно заключалось в том, что, получив настоящее копье и настоящий нож, мальчик должен был с рассветом уйти в любом направлении от «мужского дома» и, пока солнце не скроется, не исчезнет в западной стороне, принести добычу. Если он пришел с пустыми руками, испытание будет повторено на следующий день, и так до пяти раз. Не было случая, чтобы юный охотник за установленный срок не принес никакой добычи, но старшие говорили, что после пяти неудач посвящение откладывается на следующую весну. Не выдержавший испытания в течение года исполняет самую плохую работу, а в новый сезон дождей получает самое плохое место в «мужском доме». Над ним смеются, его дразнят мальчики, которые младше его. Год мать не разговаривает с неудачником, и чувство позора гложет его сердце.
Стыдно и позорно не пройти первого испытания, но струсить во время второго считалось позорнее во много раз. Второе испытание должно было закалить дух мальчика, должно было помочь ему найти свое прозвание — личное имя.
Всех, кто прошел успешно первое испытание, старейшина отводит поздно вечером в священную рощу рода. Мальчикам дают последние наставления, поят их напитком — настоем из разных трав и кореньев — и отправляют разными тропами в глубь рощи. Всю ночь мальчики должны провести в одиночестве под сенью священных деревьев. Напиток туманит голову, роща наполняется странными голосами, зловещим и таинственным шумом. Чудятся тени духов, клыкастые звери, огромные змеи. Страх захватывает сердце, рука исступленно сжимает единственное оружие — нож с раковинным лезвием. Вокруг рощи на ночь расположились взрослые сородичи, чтобы не дать слабым духом возможность избежать испытания, убежать в селение. Если кто-то, кто не выдержит испытания, прорвется сквозь оцепление, его ждет вечный позор. Он никогда не получит мужского прозвища и потеряет детскую кличку. У него не будет и родового имени. Его не будут числить членом рода, и ему не будут давать его доли. Его не изгонят с территории племени, но, оставшись один на один со всеми стихиями земли и неба, он погибнет, и никто не проводит его дух в Страну мертвых. Страшная участь ждала труса, и мальчики, кусая до крови губы, старались победить страх, оставшись один на один с ночными видениями священной рощи.
Напиток унимал дрожь и смыкал веки. Но сон был трудным, тревожным. Во сне приходили странные образы, сменявшиеся картинами битвы с ужасными чудовищами или огромными хищниками. Утром взрослые разыскивали мальчиков в роще, будили их, и старейшина расспрашивал каждого о виденном во сне. Самое запоминающееся видение — зверь, чудище, ожившие камни, деревья — становилось личным именем прошедшего испытания. Острым каменным ножом старейший охотник наносил на правое плечо мальчика узор, соответствующий полученному имени. Лечебные травы останавливали кровь, рубцы затвердевали, и бывший мальчик возвращался в селение, гордо подняв голову. В род пришел новый добытчик и защитник.
В ту весну десять и семь мальчиков рода Зеленого камня должны были пройти испытания, чтобы стать взрослыми. Среди них был и сын Мотылька. Когда ему дали копье и нож, когда по сигналу старейшины с первым лучом солнца мальчики побежали в разные стороны, Второй уверенно двинулся к Слоновой реке, к ее северной излучине. В прошлые годы он обратил внимание, что там всегда много следов пятнистых оленей. Солнце только что появилось из-за гор, и лучи его еще не так сильно обжигали голое тело. Как и все мальчики и мужчины в племени чернокаменных, весной и летом Второй носил только сплетенную из древесного волокна набедренную повязку. Бежать было легко и свободно. Второй торопился — ведь надо добыть зверя до захода солнца!
Зоркие глаза разглядели впереди какие-то серые точки, медленно движущиеся от реки в долину. Выбирая дорогу под прикрытием кустов, Второй ускорил бег. Вот он уже различает легкие переплетения рогов оленей. Упав на землю, мальчик ползет, прислушиваясь к собственному шороху, определяя направление ветра. Второй замер. Дальше нельзя ползти к оленьему стаду: ветер дует в ту сторону, олени почуют человека. Второй приподнялся, чтобы выбрать обходной путь, и чуть не вскрикнул от неожиданности. Слева, вдали, у самого берега реки, виднелось небольшое стадо слонов; справа спокойно жевавшие траву олени встрепенулись и помчались на мальчика. Он успел прицелиться и метнуть копье в одного оленя, тот упал, а все стадо на миг остановилось, затем сделало разворот и понеслось к горам. Только тогда увидел Второй, что стадо преследует рысь. Увлеченный погоней, хищник не обратил внимания на человека, и Второй подошел к убитому оленю. Второй выполнил первое задание. Рука потянулась к древку копья, а до слуха долетело рычание. Не догнав оленье стадо, к мальчику и его добыче неслась рысь.
Второй сильнее рванул копье. Оно не поддавалось. А расстояние сокращалось: хищник пожирал его большими скачками. В отчаянии Второй оглянулся и вдруг крикнул, подражая крику слона, зовущего на помощь. От реки раздался трубный звук, и послышался грозный топот. Рысь замерла, поджала хвост и медленно начала отходить к долине. Три слона, задрав хоботы к небу, пронеслись мимо мальчика, отгоняя хищника все дальше и дальше на север.
Второй с помощью ножа извлек наконечник копья и теперь был снова вооружен. Он посмотрел на солнце. Оно еще стояло в зените, но путь домой с тяжелой ношей был неблизким. Закинув тушу этого небольшого оленя на плечи, сжимая в руках оленьи ноги, копье и нож, Второй быстро пошел домой. Он старался выбрать самый близкий путь и мало смотрел по сторонам. К селению он подошел задолго до захода солнца и положил свою добычу у входа в «мужской дом», где уже лежали трофеи шести его сверстников — две утки, гусь, змея и два тарбагана.
Второй прошел на свое место в хижине и, не отвечая на расспросы, сразу же уснул. Он проспал до следующего утра.
Охотники, ходившие по следам мальчиков, чтобы подтвердить их рассказы, разобрались во всем, что случилось со Вторым, и гордились его смелостью и смекалкой. Утром трое, не выполнившие первого задания, ушли на охоту. Остальные мальчики остались в большой хижине. Старшие вновь напомнили им условия второго, главного испытания.
Оно наступило для всех десяти и семи человек через два дня.
Солнце уходило за реку на западную сторону. Предводительствуемые старейшиной, окруженные взрослыми охотниками, мальчики с опаской подходили к священной роще. На опушке высился валун зеленоватого цвета. Был собран хворост. Старейшина подал знак, и все сели вокруг камня и кучи хвороста. Солнце исчезло. Наступала темнота ночи. Вспыхнул костер, и старец начал песню о предках рода, о духах-покровителях, о тайне ночной рощи. Мальчики повторяли слова песни, и ее тягучая мелодия уходила вглубь, под густую тень деревьев.
Каждому мальчику охотники подали керамическую чашу с напитком. Второй выпил его залпом. Он был сладковатым на вкус. Старейшина поднял мальчиков, и по его знаку охотники повели каждого в разные концы рощи на разные тропы. Второй со своим сопровождающим дошел до южного края. Сопровождающий молча подтолкнул мальчика под деревья и показал рукой направление вперед.
Второй вошел в мрачную темноту и медленно пошел вглубь. Уже исчез свет костра. Стоило остановиться, и шорохи таинственной ночи наползали со всех сторон. Мальчик крепко держал нож с раковинным лезвием и, не останавливаясь, шел дальше. Какая-то тень промелькнула впереди и шарахнулась в сторону от тропы. Где-то как будто блеснули свирепые глаза. В голове шумело. Движения стали неуверенными, ноги не слушались. Шатаясь, Второй шел дальше, а нижние ветви деревьев били его по лицу. Протяжный крик, полный отчаяния, раздался в вышине. Мальчик сделал резкий шаг в сторону, споткнулся о корягу и полетел вниз. Он попытался подняться, но не смог. Сон одолевал его. Показалось, что рысь прыгает на спину. Нужно повернуться и нанести удар ножом, но ничего не выходит. И вновь видение: от реки мчатся слоны, вот они приближаются к нему, и их морды становятся рысьими. Огромная пасть готова проглотить Второго, он вскакивает и замахивается ножом. Видение исчезает, опять приходит забытье.
Утром его нашли спящим под поваленной сосной. С трудом Второй вспомнил ночные сны, и старейшина дал ему имя Серая Рысь. Охотник, который сопровождал мальчика в рощу, на правом плече сделал ножом надрезы, напоминающие когти рыси. Надрезы зажили быстро, и Серая Рысь, бывший Второй, стал членом рода Зеленого камня. Ему, как говорил старейшина, духи подарили жизнь, достойную охотника.
Пришла пора проводить совет племени. К гряде черных камней собирались старейшины родов, старцы и старейшие женщины. Но род Зеленого камня пришел в полном составе, и тогда все увидели, что это самый многочисленный род. Как говорил в сезон дождей Белый Слон, так и поступили чернокаменные. По требованию рода Зеленого камня и членов других родов старейшины решили собрать Большой совет племени. Юных охотников отправили по родовым селениям призвать к черным камням всех совершеннолетних.
В племени духа Черного камня было свыше десяти десятков мужчин и десять десятков и еще два десятка женщин. Детей никогда не считали, их считали только матери. Говорить, сколько детей в роде, считалось плохой приметой. Злые духи могли услышать счет и наказать говоривших — унести дыхание детей, погубить их.
Много чернокаменных собралось на Большой совет племени, и вновь старейшина рода Зеленого камня говорил о пагубности для соплеменников кровавой вражды с соседними племенами, особенно с племенем Белого тигра. Вновь старейшина предлагал найти иной путь, чтобы пресечь вторжение чужеплеменников, иной способ возмещать ущерб, а не охотиться за людьми.
Когда смолкли одобрительные возгласы, над собравшимися прогремел голос колдуна. Этот голос заставил прекратить шум и прислушаться к злым и надменным словам колдуна. В них были оскорбления старейшине и угрозы всему племени. Колдун тряс седыми патлами, гремел раковинными браслетами, подпрыгивал и крутился. На мгновение он останавливался и прикладывал ухо к Черному камню — он ловил слова, произнесенные духом камня. Люди испуганно переглядывались. Речь, произнесенная колдуном, который грозил отступничеством духов-покровителей каждому не пошедшему по пути мщения, была страшной. Люди ждали, что скажет колдуну дух камня.
Вдруг колдун замер, потом упал на землю и приложил ухо к подножию валуна. На лице появилась и исчезла улыбка, рот широко раскрылся от удивления, и, быстро вскочив, колдун воздел руки к солнцу и запел:
Колдун умолк и медленно пошел прочь. Люди молчали, вдумываясь в слова песни, и разом возглас радости зазвучал в долине. Старейшина рода Зеленого камня оказался прав — так сказали духи Черных камней, так передал их слова колдун. Не будет теперь племя чернокаменных охотиться на людей Тигриного племени, оно найдет другой путь.
Серая Рысь был рад, что духи поддержали справедливость слов старейшины его рода. С тех дней, как он стал что-то понимать, Серая Рысь помнил, что из всех проступков против рода самым страшным, за который полагалась смерть, было убийство или даже случайное пролитие крови сородича. Поэтому Серая Рысь не понимал, как люди могут охотиться на людей и не бояться кары. Он еще не различал сородичей и несородичей. Когда Серая Рысь нашел свое имя, стал взрослым, старейшина предупредил его и его сверстников, что смерть ожидает мужчину и женщину, рожденных в одном роде, если они вступили в брачную связь. Запрещалось вступать в брачную связь внутри своего рода и за пределами своего племени, и тот и другой проступок наказывался смертью или изгнанием из рода, племени, что было равносильно первому наказанию.
Чтобы была удача в охоте, в строительстве хижин, в рождении детей, во всей жизни чернокаменных, каждый род соблюдал строгие неизменные правила поведения.
Огонь, горевший в очагах хижин рода, был сородичем, и его нельзя было передавать в другой род, как не переходит в другой род мать матерей. Когда охотники уходили за добычей, женщины прекращали плетение, чтобы мужчины не запутались на тропах, как заплетается лыко за лыко. Женщина, несущая под сердцем новую жизнь, не должна была показываться другим людям, особенно мужчинам другого рода, — ведь она должна была родить своего сородича, не должна была есть мясо и много кореньев, чтобы роды были легкими. Если сооружали большую хижину — общий дом мужчин, то под переднюю правую сваю закапывали убитую собаку — жертву духу — хозяину земли. Ушедших в Страну мертвых никогда не называли по прозванию, дабы не привлечь их духа, который мог увести с собой живых.
Нарушение правил, определявших жизнь и дела рода, могло привести к различным несчастьям, и правила эти соблюдали усердно все роды племени духа Черного камня.
Прошло четыре сезона дождей, как Серая Рысь стал взрослым. Скоро ему надлежало отправиться в род Желтого камня, чтобы найти там девушку и вступить с ней в брачную связь. Прежде чем пойти туда, он должен был принести самой старейшей женщине того рода шкуру зверя, чтобы она признала в нем охотника-добытчика.
Как и все, Серая Рысь уходил с охотничьей партией. Был разгар лета. Охотники рода Зеленого камня охотились на оленей на северном краю долины. Серая Рысь приметил в стаде самого упитанного оленя, и, когда, окружив стадо, охотники стали подкрадываться, юноша пополз прямо к выбранному оленю. Олень прекратил щипать траву, приподнял голову, как бы прислушиваясь. Если он почует опасность, издаст предупредительный звук, все стадо сорвется с места. Его будет трудно догнать. Серая Рысь поторопился метнуть копье издали. Оно долетело до цели, но лишь поранило оленя. Он встрепенулся и помчался к Слоновой реке, увлекая все стадо. Охотники, стоявшие на пути, успели свалить трех оленей, но остальные проскочили.
Серая Рысь бросился вдогонку за подраненным оленем. Юноша, подхватив свое копье, бежал не оглядываясь. Он не видел, что поспешившие за ним охотники отстали. Он видел кровь на тропе и был уверен, что догонит оленя.
В охотничьем азарте Серая Рысь бросился в воды Слоновой реки, куда устремились олени, и вслед за ними оказался на другом берегу. Оказался на земле племени Белого тигра. Нужно было повернуть назад, чтобы не стать жертвой чужеплеменников, но подраненный олень был совсем близко, он еле волочил ноги, и его можно было схватить и добить. Серая Рысь метнул копье, и в тот же миг петля из пеньковой веревки перехватила его тело. Он попытался выскочить из нее, но кто-то сильно рванул веревку, и юноша грохнулся на землю. Головой он ударился о камень и потерял сознание.
Очнулся он в незнакомой хижине, со связанными руками и ногами. Серая Рысь попытался поднять голову и громко застонал от боли. На его стон в хижину вошел мальчик. В колене бамбука он принес воду и дал попить Серой Рыси. Чернокаменный попробовал заговорить с мальчиком, но ребенок из племени Белого тигра не знал чужого языка. Когда же сам мальчик что-то сказал быстро-быстро, юноше показались знакомыми отдельные слова, но всей фразы он не понял. Мальчик, захватив бамбуковый сосуд, вышел из хижины. Были слышны легкие, удаляющиеся от хижины шаги.
Вскоре в хижину вошел почтенный старец. На нем была короткая лубяная юбка, напоминающая передники женщин племени духа Черного камня. На голову старца была надета корзина, плетенная из стеблей того растения, которое дает зерна, похожие на яйца муравьев. На плечах старца были такие же, как на правом плече Серой Рыси, надрезы.
Старец развязал путы и позволил юноше размять руки и ноги. Затем пришедший сел на корточки и жестом показал, чтобы юноша присел рядом. Когда Серая Рысь уселся, старец дотронулся до его насечек и спросил на языке чернокаменных:
— Почему у тебя, чужеплеменник, такой знак духа?
Серая Рысь подробно рассказал об обычаях своего племени, о поисках личного имени. Старец слушал внимательно и не перебивал юношу. В глазах Серой Рыси старец увидел притаившийся страх. За жизнь юноши не могли заступиться духи, так как они не имели силы на земле Тигриного племени. С юношей охотники хотели разделаться еще на берегу реки, но, когда старший из них увидел знак когтей рыси, он отвел занесенное копье. В племени Белого тигра старейшины решили подождать, когда юноша придет в сознание, и выведать, почему у чужеплеменника знак, похожий на знак духа Тигра.
Старец узнал все и не мог развеять опасения юноши. Чужеплеменник не был под покровительством духа Тигра, и он должен умереть.
Серая Рысь кончил и пристально смотрел в лицо старца, пытаясь угадать его мысли, узнать свою участь. Юноша ничего не видел, кроме глубокой усталости в помутневших от времени глазах. И тут как будто что-то напомнило ему Большой совет племени у гряды черных камней. Да, такими же были глаза у старейшины рода Зеленого камня, когда колдун Серая Ящерица выкрикивал угрозы.
Юноша торопливо, боясь, что старец уйдет, не узнав о решении Большого совета, рассказал о пути, указанном духом Черного камня. Глаза старца оживились. Он быстро поднялся.
— Я скоро вернусь, чужеплеменник, но ты никуда не выходи. Тебя убьют, если ты попытаешься бежать.
Сквозь неплотную крышу хижины пробивались красные лучи солнца, — значит, оно уже уходило на западную сторону. Сколько же прошло дней и ночей, пока Серая Рысь был в забытьи? Юноша не мог себе представить. И хотя он был голоден, ему не хотелось есть; самые мрачные опасения приходили в голову, но нарушить приказ старца юноша не решился. Он ждал своей участи спокойно и обреченно.
Серая Рысь провел самую тревожную ночь в своей жизни. Он часто просыпался от легкого шума за стенками хижины, всматривался в темноту, но никто не входил к нему. К утру он все-таки крепко заснул. Его разбудил мальчик, давший прошедшим днем напиться.
Серая Рысь вскочил на ноги. Мальчик молча взял его за руку и вывел из хижины. Хижина оказалась на краю довольно большого поселения Тигриного племени. Серая Рысь насчитал три десятка и пять строений. Мальчик вел чужеплеменника к большому дому, где толпились мужчины и женщины, старики и дети.
Перед входом в дом высился огромный столб, вершина его была вырезана в виде тигриной морды. Вокруг столба сидели на корточках старейшины родов Тигриного племени. Среди них Серая Рысь увидел старца, приходившего к нему. К столбу была привязана на тонкой пеньковой бечеве маленькая горная курица.
Мальчик подвел юношу к старейшинам и отошел к толпе. Серая Рысь прислушивался к голосам, но ничего не понимал из чужой речи. Он внимательно осмотрелся, перехватывая любопытные, но не злобные взгляды собравшихся.
Старец привстал и громко, чтобы слышали все пришедшие к большому дому, что-то сказал. Затем, повернувшись к Серой Рыси, он заговорил на языке чернокаменных:
— Чужеплеменник, старейшины многих родов племени Белого тигра поверили в справедливость пути, который показал твой дух Черного камня. Но ты на три десятка дней останешься здесь, ты пройдешь испытание — выпивание крови горной курицы — и станешь на время членом моего рода — рода Черного кабана. Если за три десятка дней, пока тебе будут покровительствовать наши духи, никто из Тигриного племени, случайно оказавшийся на том берегу Слоновой реки, не будет убит, ты уйдешь к своим, и мы будем исполнять путь жизни, а не смерти при встрече людей племени Белого тигра и племени духа Черного камня. Если кто-то из моих соплеменников погибнет, значит, ты сказал ложь, и спустя три десятка дней ты станешь жертвой духа Белого тигра!
Юноша радостно согласился. Он был уверен в мудрости старейшины рода Зеленого камня и верил, что его соплеменники пойдут путем жизни.
Старец вновь на тигрином языке что-то громко сказал, и из большой хижины вышел колдун. В одной руке он нес керамическую чашу, в другой — большой каменный нож. Колдун подошел к столбу, отвязал курицу, ловко рассек ей брюхо. Кровь хлынула в чашу. Старец подошел к юноше, и колдун протянул им обоим чашу с кровью. Старец сделал два глотка и передал чашу юноше. Серой Рыси было нужно также сделать два глотка. Он выпил густую, еще теплую кровь, которая означала его спасение, приобщение к роду старца, а значит, и право на пищу, на защиту, хотя бы и на три десятка дней и ночей. Много дней ни куска мяса, ни корешка ямса не ел Серая Рысь, но два глотка теплой крови курицы чуть-чуть утолили голод, и на празднике Черного кабана в честь нового члена рода юноша не набрасывался на пищу, как отощавший волк.
Три десятка дней и ночей юноша провел в роде Черного кабана, ходил на охоту с новыми сородичами и не думал о том, что его участь может неожиданно измениться. Старец же все три десятка дней внимательно слушал рассказы охотников, тревожился, когда кто-либо долго не возвращался из прибрежных районов, от Слоновой реки. Старец помнил решение старейшин своего племени и отмечал зарубками прошедшие дни. Серая Рысь, пораженный многими удивительными вещами в Тигрином племени, старался изучить чужой язык и понять увиденное.
Особенно поразило юношу то, что люди Тигриного племени на местах, где приток Слоновой реки по весне оставляет неглубокие, но большие лужи, бросают на их дно зерна когда-то найденного им растения, чтобы по прошествии трех-четырех новых лун из них выросли большие растения и много-много новых зерен. Он увидел, что люди этого племени каменными топорами сносят участки леса, сжигают его, рыхлят землю острыми концами твердых палок и в ямку прячут маленькие клубни ямса, чтобы потом собрать в той же земле, в той же ямке, уже пять-шесть клубней.
Серая Рысь не знал, что первые два десятка дней грозный колдун племени духа Черного камня призывал к отмщению, доказывая, что юноша был убит Тигриным племенем вероломно и безжалостно. С трудом старейшине рода Зеленого камня удалось остановить охотников, готовых было пойти на земли племени Белого тигра и возобновить охоту на людей.
Прошли три десятка дней и ночей. Серая Рысь, снабженный сосудом с водой, сушеным мясом, отправился домой. До берега Слоновой реки его провожали старец из рода Черного кабана и несколько охотников, с которыми он последнее время ходил на охоту или корчевал пни на земле, предназначенной для увеличения клубней ямса.
Солнце стояло высоко в зените, когда они подошли к берегу. Видимо, в горах прошли дожди: вода поднялась значительно выше обычного и скрыла брод. Пришлось Серой Рыси переправляться на свой берег вплавь. Когда юноша вышел на берег и оглянулся, то увидел на том берегу старца, охотников, стоявших с приветственно поднятыми копьями. Юноша поднял копье и громко крикнул на языке Тигриного племени пожелание удачной охоты.
Перед закатом солнца Серая Рысь подошел к своему селению. Он не был дома столько дней, сколько движется тень человека в Страну мертвых. Он шел к хижине старейшины, и все, кто попадался ему навстречу, в страхе закрывали лицо руками, исчезали в кустах и за стенками строений. Люди боялись его, как боятся приходящих из Страны мертвых в сновидениях или бреду. Старейшина вышел из хижины и узнал юношу. Старейшина поднял руку, и юноша остановился на расстоянии от него. Знаками старейшина приказал юноше следовать за ним и повел его к священной роще. Старейшина подвел Серую Рысь к зеленому валуну и потребовал, чтобы вернувшийся ранил свою руку ножом и обагрил кровью камень. Юноша сделал так, как велел старейшина. Густые капли крови упали на валун. Нет, не призрачная тень, а человек-сородич вернулся в род через более чем три десятка дней и ночей.
Серая Рысь много дней по обычаям рода провел один в священной роще. Каждое утро на опушке он находил пищу, которая позволяла ему утолить голод. Много раз его навещал старейшина и подолгу расспрашивал обо всем, что юноша увидел в Тигрином племени. Особенно интересовало старейшину закапывание в землю семян и клубней ямса. Если можно было получить из одного семени два раза по десять, а из одного клубня пять или шесть клубней на участке земли, который можно было сделать около селения, значит, можно было с большей надеждой рассчитывать на пополнение запасов пищи.
Рассказ юноши заставил старейшину рода Зеленого камня уговорить сородичей снести каменными топорами часть леса и воткнуть в землю, смешанную с пеплом — золой от ветвей и стволов, — клубни ямса.
Серая Рысь еще не имел права вернуться в селение, и эту малопонятную работу провели без него. Много дней, рожденных солнцем, юноша пробыл в священной роще, вооруженный своим копьем и своим ножом. По знаку старейшины он вышел из нее под кличкой Хмаосу — «новорожденный». Он должен был бы носить ее долго, если бы не огромная пятнистая рысь, появившаяся на его пути.
Она выскочила из-за кустов неожиданно, юноша даже не слышал ее приближения и не ожидал опасности. Он, проведший много дней и ночей вдали от сородичей, когда ему позволили, бросился к знакомым и родным строениям, не прислушиваясь к лесным шорохам.
Огромная пятнистая рысь выскочила из-за кустов неожиданно, и только постоянная настороженность охотника позволила юноше сделать единственно верное движение — упасть на спину и выставить вперед копье. Огромное тело рыси налетело на каменный наконечник копья, а когти впились в плечи и грудь юноши.
Схватка человека с рысью была мгновенной, но кровавой. Испустив последнее дыхание, рысь затихла, но юноша сам истекал кровью.
Из селения увидели происшедшее на тропе, ведущей из священной рощи, и Мотылек — мать юноши — успела закрыть раны целебными травами.
Прошло еще несколько дней и ночей, и Серая Рысь, получивший даже с согласия колдуна право вновь именоваться Серой Рысью, а не «новорожденным», смог выйти из хижины и начать новую жизнь как продолжение старой.
Много перемен произошло в родном племени за эти дни, равные двум рождениям, расцветам и затуханиям луны. Под влиянием старейшин рода Зеленого камня чернокаменные не только зарыли в землю клубни ямса, но и зерна, похожие на муравьиные яйца. Серая Рысь видел ровные ряды зеленых стеблей на земле, очищенной от леса. То клубни ямса давали ростки. Серая Рысь видел над поверхностью прибрежных луж острые листья растения, когда-то найденного им и зерна которого после варки становятся кашицей, способной утолить голод. На земле чернокаменных, как узнал Серая Рысь, появлялись люди Тигриного племени, и их старец, умевший говорить на языке племени духа Черного камня, подолгу беседовал со старейшиной рода Зеленого камня.
Много нового случилось на земле рода Серой Рыси, его племени, но жизнь текла в отмеренном временем ритме, и настал день, когда со шкурой той огромной пятнистой рыси, которая чуть не пресекла его дорогу жизни, он отправился к старейшей женщине рода Желтого камня и выбрал девушку для брачной связи.
Серая Рысь — сын Мотылька из рода Зеленого камня — нашел в роде Желтого камня свой второй дом. Он жил многие дни и ночи многих сезонов дождей в «мужском доме» — большой хижине рода Желтого камня. Он ходил на охоту, рубил каменным топором лес, чтобы сделать чистым участок земли и воткнуть в землю клубни ямса. В роде Желтого камня, так же как и в роде Зеленого камня, все трудились сообща, все жили ради друг друга, и скудная добыча, хотя теперь уже постепенно более надежная, так как собирали клубни и зерна с участков, сделанных людьми, была общим достоянием.
Достигнув возраста четырех десятков сезонов дождей, Серая Рысь вернулся в родной род Зеленого камня. Та девушка, с которой он вступил в брачную связь в роде Желтого камня, подарила жизнь четырем детям — трем мальчикам и одной девочке. Это были дети рода Желтого камня.
Когда пришел день и на охотничьей тропе духи схватили дыхание жизни Серой Рыси, он сам ушел в Страну мертвых.
Тело его сородичи положили в сосновую колоду, которую опустили в глубокую яму. Вместе с телом положили каменное копье и нож Серой Рыси, в ногах поставили чашу с водой и чашу с зернами, похожими на муравьиные яйца. Вода и зерна должны были скрасить его путь в Страну мертвых. По обычаям племени духа Черного камня через один сезон яму, куда положили колоду с телом, раскопали, вынули кости, белевшие на солнечном свету, сложили в большой глиняный сосуд и закопали его у подножия гор, что стояли на краю долины.
При племенной организации общества первобытные верования также носили племенной характер. Коль скоро духовная культура во всем ее разнообразии есть проявление общественного сознания, то она рождается и передается прежде всего внутри родственного коллектива, связанного единством происхождения и исторической судьбы. В таком именно смысле можно употреблять понятие «племенная религия». Пока мир не знал классовой разделенности, не было и религии как системы верований. Существовали на разных уровнях представления о живой и мертвой природе, причем преимущественно каждый сам себе был и священнослужителем и паствой. Отсутствие особой касты служителей веры было свойственно доклассовой эпохе, которая, впрочем, все-таки знала отдельных лиц, обладавших социальным авторитетом, включавшим и лучшую осведомленность о традициях и обычаях рода или племени. Такими лицами были выбранные старейшины рода и вожди племен, чаще всего соединявшие в себе и «светскую», и «духовную» власть.
Как только в обществе обнаружилась соподчиненность, приведшая к постепенному формированию классов, так и в сонме духов и местных божеств произошла ранговая, иерархическая дифференциация. Мир богов и духов должен был повторить и повторил мир земной со всеми его сложностями социальных отношений.
Раннеклассовое общество уже выстраивает первобытные верования в более или менее стройную систему, и возникает религия — «племенная», как предлагал ее называть выдающийся советский этнограф С. А. Токарев, или «полисная», как предлагаю называть ее я. Религия той эпохи еще замкнута в узких пределах распадающихся племен и начавших свое формирование ранних государств, наиболее типичным представителем которых были греческие полисы. Полис — не только замкнутая территория со своим населением, но и зона распространения «наших» богов и духов — покровителей, чья благодать может распространяться только на жителей «нашего» полиса. В случае захвата одного полиса другим, одного раннего государственного объединения другим, происходило прежде всего уничтожение богов и духов — покровителей покоренного населения, дабы они не могли помогать побежденным, мстить победителям.
«Мы», победители, насаждали своих богов: строили им храмы, кумирни, жертвенники; «мы», побежденные, понимали, что нам нет от них защиты и поддержки и продолжали молить своих низвергнутых богов и духов. И никакой перемены религии быть тогда не могло, ибо каждый рождался в своем кругу, под сенью своих богов.
Живой камень, плачущее дерево
Наш далекий предок был не только мыслящим существом, но и очень любознательным. Мир вокруг него жил своей жизнью. Он не всегда понимал эту жизнь, но желание проникнуть в суть виденного и услышанного было неистребимым. Это желание заставляло людей объяснять явления, хотя эти объяснения питались еще малыми знаниями и малым опытом человечества.
С нашей точки зрения, они чаще всего были ложными и фантастичными, а с точки зрения нашего «дикаря»-предка? Мыслить, как он, мы уже не можем, но предположить, что рожденные в его сознании представления на долгие столетия были достаточными для познания мира, мы имеем право, тем более что эти фантастические представления доказывают свою живучесть и в наши дни.
В 50-е годы — на моей еще памяти — проходил диспут между философами, этнографами и археологами относительно времени возникновения религии и искусства. Многое тогда уже было небесспорно, ибо не были выработаны еще критерии религиозного и безрелигиозного, принципы соотношения первобытных верований и религии как системы верований и многое другое. С тех пор многие проблемы продвинулись в решении. Нам важно здесь подчеркнуть, что, прежде чем стать «разумным», человек был и «инстинктивным», и «умелым» и уже тогда пытался понять, объяснить окружающий мир. Пытался, а разума не хватало, знаний не было, и он придумывал самое простое — присутствие жизни всюду и во всем, что он видел, слышал, трогал.
Не то чтобы я верил в «разумного дикаря», но каждому представлению нашего далекого предка, ложному, а то и чудесно-фантастичному, я пытался найти аналоги в действительности, какие-то реалии, нечто существовавшее объективно.
Поделиться книгой: