Хороший день для зомби-апокалипсиса

— Аптечка! Ну хоть так… — вместе с холодильником и Натахиными запасами выходит сносно, если сидеть на жопе ровно и надеяться на МЧС и силовые структуры, — Кстати!

Вспомнив, наливаю воду во все ёмкости и у соседа, ибо… а просто ибо!

— Для сиденья хватит, — говорю, кусая губы, — а выйти…

Представляю себе схватку с пятью «Петровичами» в узком коридоре молодожёнки, и… живым я не выйду. Даже с тесаком!

— Может, подождать? — задаюсь я вопросом, но совесть, сука такая, толкает на поиски Натахи! Мужик я, или кто?!

— … соблюдайте спокойствие, — доносится откуда-то далеко, — сидите по домам! Власти делают…

Захожу на Ютуб, ищу липецких блоггеров. Есть! Мусор, мусор… парочка роликов, где авторы снимают видео из окна. Видна та самая машина с громкоговорителем, ну или её клон. Броневичок типа инкассаторского, который просто ездит по улицам в сопровождении другого броневичка, и…

… всё.

Ага, блог какого-то прапора росгвардии!

— Жопа! — его потное лицо очень близко к камере, — Ребята, это полная жопа! Здесь…

Слышится треск выстрелов, мат, и видео обрывается.

— Еба-ать… — меня аж в холод бросило. Это что у них там, уже междоусобица началась? Вот так вот сразу? Впрочем, гадать бессмысленно, ясно только, что на помощь надеяться не стоит. Наверное, будут спасать детей из пионерлагерей, врачей и…

… чиновников с семьями. А, ну да… ещё специалистов. Наверное. А я хоть и специалист, но ни разу не уникальный, рядовой монтажник, и в армии не в спецназе служил, и…

Отбросив мысли, по отработанному сценарию делаю селфи следующей квартиры, и… та-дам! Зомби! Сгорбившееся существо доедает кота, и от этого зрелища я начинаю блевать, едва добежав до раковины. В сетчатку мозга будто впечатывается зрелище кошачьей лапки в окровавленном рту, налипшая на лицо шерсть и мучительно оскалившаяся пушистая голова под ногами бывшей хозяйки.

— Сука! — полоскаю рот, — Зомби ухайдакал, и ничего, а сожранного котика увидел, и пизда? Неженка, блять!

С трудом опознал в существе Ирку, от чего и вовсе загрустнелось. Роскошная баба… была. Вот с ней бы да… замутил бы всерьёз! Раньше…

Поколебавшись, решаю не долбиться к ней в комнату, потому как был пару раз в гостях, и оружия там точно нет, а дверь хлипковата. С одной замбачкой я справлюсь, а с ломящимися в комнату «гостями» вряд ли.

Слева от Натахи живёт Анна Ивановна, на удивление паскудная пенсионерка, отравляющая жизнь всем соседям и родственникам. Не выжившая из ума бабка, а тот случай, когда с молодости сукой была. Анонимки, жалобы участковому, жалобы опеке на посмевших огрызнуться родителей, и прочая, прочая…

Селфи-палка… жила. Ну, царствие ей… или нельзя так говорить? Да собственно, и не хочется.

— Ой бля… — снова интернет — смотрю, как правильно вязать альпинистские узлы. Паракорда, благодаря запасливому соседу, у меня вдоволь. Ах да, кот…

Поколебавшись, решаю оставить его как есть, ибо существо он домашнее, кастрированное и неприученное к улице. Единственное…

Визг болгарки привлёк зомби к квартире соседа-выживальщика, а я, выпилив внизу ма-аленькое окошечко, вернулся в Натахину комнату. Коту хватит. А дальше… жив буду, может и вернусь, а нет… шанс я этому шерстяному пидорасу дал!

Болгаркой же отпилил у соседа кусок трубы чуть больше метра длинной от системы отопления. Благо, не пластик, а нормальное железо, даже не слишком проржавевшее изнутри.

С тесака снял нелепые деревянные «щёчки», вставил рукоять в чуть расплющенную на конце трубу, закрепил болтами насквозь, потом проволокой, изолентой… Хрень получилась хтоническая, этакая мини-алебарда «маде ин гаражи». Но чем богаты!

На верёвке спустил часть инструментов, среди которых была фомка и болгарка, потом тюк с одеждой для Натахи, и…

— Ой, бля! — высоты я боюсь… а куда деваться? Пробиваться вниз с четвёртого этажа, шансов маловато!

— Кис-кис-кис… — решаю дать шанс шерстяному пидорасу.

— Пф-ф…

— Ну как знаешь, — предупредил я кастрата, оскорблённый в лучших чувствах, — тогда сам выживай! А, да…

Снял крышки с кастрюль, вспорол огромный пакет с кормом. Всё! На месяц еды и воды хватит, а загадывать дальше я не возьмусь.

Выглядываю в окно… зомби поблизости нет.

— Ну, с Богом! — одеваю рюкзак, строительные очки на нос, снова крещусь, и перекинув ноги через подоконник, пристально слежу за холодильником и диваном, вокруг которых обмотан паракорд. Поехали!

Ладони горят даже через две пары брезентовых рукавиц. отталкиваюсь ногами от стены. Вж-жих… вж-жих… вж-жих…

«Я как черепашка-ниндзя!» — вступает в голову дурацкая мысль, но вот я уже стою на асфальте.

— Хыр-р… — в десятке метров от меня, из открытого на первом этаже окна вываливается зомби. Спешно отцепляю верёвки, и алебардой — н-на по башке! Черепушка раскололась, и я поздравил себя с перенесённым ковидом и осложнениями в виде потери обоняния. Иначе… думаю, рвало бы меня знатно!

— С первого раза, — похвалил сам себя приглушённо, пытаясь заглушить страх и ощущение невозможности происходящего. Подхватив в одну руку тюк с одеждой, в другую инструменты и алебарду, трусцой припустил вокруг дома, готовясь в любой момент вступить в бой.

В рюкзаке документы — мои и Натахины, две бутылки воды, аптечка, батончики и шоколадки, несколько банок консервов, хлебцы и две пачки геркулеса. Не то чтобы круть… но что было.

Трусцой, трусцой… во дворах бродят зомби, и такое впечатление, будто они действуют по алгоритмам того времени, когда они ещё были людьми. Бабки и молодые мамаши — у подъездов, алкаши — в сторонке.

… и все, суки, за мной! Медленно, но неотвратимо! Это что, к «Пролетарскому» я с толпой сопровождающих подойду? Да ну нахуй!

— Бля… — с колотящимся сердцем кидаю в песочницу инструменты и одежду, рюкзак… Э, нет! Рюкзак оставлю! Мало ли, как обернётся, а там аптечка и вода.

— Ну, суки… — голос у меня срывается, — подходите!

Вопреки своим же словам, я первым начинаю действовать. Труцой оббегаю вокруг дома, вытягивая зомби в цепочку. К моей радости, они ме-едленные… движения, как у стариков, неспешные, и почему-то — рывками, когда торопятся.

Перехватив алебарду ближе к концу рукояти, широким замахом опускаю лезвие на голову существа, что несколько часов назад было старой бабкой.

— Почти напополам, бля… — с трудом сдерживаю рвоту, этого мне сейчас никак нельзя!

Зомби-бабка валится на старый растрескавшийся асфальт кучей окровавленного тряпья, и у её тела тотчас возникает затор.

— Хар-р… — с шипящими звуками существа начинают жрать её, а я, оббежав их, опускаю алебарду на шею той, что недавно было молодой матерью… Скалясь, голова, сохранившая идеальную причёску, дико выглядящую при отсутствии щеки, покатилась по газону и остановилась на детской площадке из дешманского, ядовито-яркого пластика.

«Ну тупы-ые!» — мелькнуло у меня облегчённое. Медленные, тупые… но тут же вспоминается сценарий подобного рода ужастиков, и облегчение уходит. Пока медленные. Пока тупые.

Остаётся только сосредоточенная работа и несколько минут спустя десяток зомби пораскинуло мозгами во дворе пятиэтажки. Но…

… из подъездов и соседних дворов потянулись новые.

— Блять!

— Вов! Ты?! — окликнули меня из окна второго этажа.

— Саш? — подымаю голову, не сразу нахожу несколько расплывшуюся, но всё ещё мужественную и почти красивую физиономию бывшего десантника. Неплохой парень… из тех, у кого самое большое жизненное достижение — служба в армии. ВДВ, и жизнь удалась! А как там дальше, уже не суть важно.

— Ну ты пацан! — продолжает он, перегнувшись из окна чуть не пояса и демонстрируя всё ещё крепкую, но изрядно заплывшую жирком фигуру, — Чётко! Я после вчерашнего пока встал, пока похмелился, а тут хуета! Хорошо, телик сразу включил! А так бы вышел, и пизда сержанту!

— И прикинь? В доме ни хуяшечки из того, что за оружие сойти может! Баллончик, бля! Газовый! И травмат! — он будто оправдывается… — А под дверью — тёща с женой и малым скребутся, прикинь?! Зомби!

Сашка смеётся и истерически и продолжает со всхлипом:

— Погуляли с утреца с дитём, сука! Вов! Ты мне хоть шашку в окно кинь, что ли… я их сам тогда, своими руками…

Со второй попытки закинул ему шашку в окно, и продолжил собирать поезд из мертвецов.

«На хуй мне это надо!» — мелькает в голове, но давлю на корню подленькие мыслишки. Надо! Не потому даже, что я положительный герой, а потому, что…

— … паровозы надо давить, пока они чайники! — выдыхаю, с размаха раскалывая череп грузной тётки в халате. Тесак на конце трубы тяжёлый, толстый, поэтому головы раскалываются хорошо… и хорошо, что именно раскалываются! Не дай Бог, застрянет в черепушке, да в самый ответственный момент!

Ощущение нереальности происходящего — абсолютное. Небо ясное, без единого облачка, синее-синее, как бывает только на рисунках детей. Жарко, летне… в такую погоду только на пляже и сидеть, ну и или выезжать на пикники. А тут — зомби!

— Обидно, сука! — с хеканьем подрубаю ногу слишком шустрого зомби в военной форме с «крылышками», и забежав в сторонку, одним ударом смахиваю голову шеи… а, нет, на лоскутах повисла! Зомби пионерского возраста, в котором я без труда опознал Любкиного мальчишку со второго этажа, остановился, будто в раздумьях, и я, подавив неуместную жалость, делаю взмах алебардой. По асфальту мячиком запрыгала голова с выбритым на затылке патриотичным двуглавым орлом.

— Молодой человек! — тряся жидкими седыми волосами, пронзительно воззвала ко мне бабка с третьего этажа, — По какому праву вы занимаетесь самосудом? По телевизору ясно сказали…

Речь у неё поставлена хорошо, как у бывшего педагога, но изо рта льётся телевизионная идиотия, бездумное повторение сказанного ведущими.

— Обидно, — повторяю я, озираясь по сторонам и пропуская бабкины слова мимо ушей. Сейчас только обратил внимание, что кое-где в окнах маячат бледные физиономии, прильнувшие к стеклу или напротив, спрятавшиеся за занавесками.

«Боты» — мелькает равнодушная мысль.

Сочетание летней яркости, жары, ослепительного солнца на небе и бродящих по улицам зомби кажется неправильным, обидным, едва ли не оскорбительным. Апокалипсис должен начинаться как-то иначе — с воя сирен, ядерных взрывов, землетрясения! Как минимум, погода должна соответствовать ситуации… а тут — солнце!

— Всё вроде, — выдыхаю сипло, и пользуясь возможностью, пытаюсь соскрести с лезвия алебарды налипшее… всякое. Волосы, кусочки кожи, кровища, говнище. Очищается плохо, и плюнув на всё, несколько раз втыкаю лезвие в песочницу и снова благословляю отсутствие обоняния после Ковида. Даже представить страшно, как же, наверное, воняет сейчас во дворе!

— А, сойдёт! — сплёвываю, глядя на разводы крови с налипшим песком на лезвии. Блевать не тянет, но от греха стараюсь не приглядываться к телам, валяющимся во дворе.

— Вов! — окликает меня вышедший из подъезда Сашка с клинком в опущенной руке, — Живой?

— Ну? — не понимаю тупого вопроса, с удивлением глядя на дембельскую форму, не застёгивающуюся на откормленном пузе.

— Не покусали?

— Да нет вроде, — пожимаю плечами.

— А меня… вот, — бледно улыбается он, вытягивая вперёд левую руку, наспех перевязанную бинтом, поверх которого проступила жирная пахучая мазь, — жена.

— Ах ты ж… погодь! — пытаюсь успокоить его и успокоиться сам, — Может, и не будет ничего! Типа, только после смерти, а? И то не факт! Ну, как собака тяпнула!

— Может, — улыбается он синюшно, но видно, что сам не верит в это, — пойдём? У Сокола дома полуавтомат в сейфе.

— Промыл? — не унимаюсь я.

— Перекисью, почти тут же, — бывший сержант ВДВ выглядит херово, и решительно непонятно, это последствия укуса, или укус плюс психосоматика?

— Пошли, — он решительно не настроен обсуждать укус, — Сокол в том доме, на первом этаже. Вон… где решётки! Он сегодня в смену.

— Я звонил ему… — сержант замолкает, и лицо искажается короткой, почти незаметной судорогой, — а тебе ружьё пригодится. Сейчас…

Несколькими ударами локтя вскрыв боковое стекло стоящей во дворе чужой «Нивы», Сашка открыл дверь и завёл её безо всяких ключей.

— Ну да, — криво усмехнулся он, заметив мой интерес, — и это тоже! Разное было!

— Где тут… — он закопался в задних сиденьях и вытащил два буксирных троса, — щас дёрнем! Давай, закинь.

— Ага, — подпрыгнув, пропускаю трос через два прутаи делаю петлю.

— В сторонку отойди, — приказывает Сашка… или всё-таки сейчас — сержант ВДВ?

Решётка вылетела быстро — видимо, и так на соплях держалась. Напарник подогнал машину прямо под окно, и я, пачкая крышу кровавыми разводами с подошв ботинок, несколькими ударами алебарды выбил пластиковое окно.

— Никого, — сообщаю Сашке, переваливаясь внутрь с алебардой наперевес. Первым делом проверить дверь… заперта!

— Крепкая, — спокойно сказал сержант, забравшись следом. Его явственно лихорадило, но держится он на удивление спокойно.

— Ключи от сейфа Сокол с собой таскает, — сообщил он, по-хозяйски закопавшись в инструменты приятеля, и вытащил фомку, — а сейф у него…

— … говно, — закончил Сашка, вскрыв дверцу с первого же тычка и вытаскивая ружьё, — Вот, МР 155, полуавтомат. Коротыш на шестьсот десять миллиметров…

Он провёл рукой по стволу.

— … магазин увеличенный, на восемь патронов.

Сержант прервался и замолчал, глядя на моё непонимающее лицо.

— Совсем не волокёшь?

— Ну, — смущённо пожимаю плечами, — «Калаш» могу собрать-разобрать, и всё на этом. Я в армии писарем при штабе служил, и не как в фильме «Брат»! Сам знаешь, если художественная школа за плечами, да ещё и семилетка с отличием, твоего желания особо не спрашивают.

— Н-да… — он потёр загривок, изрядно заплывший жирком, — ладно, решаемо! Сейчас…

Пошарив в сейфе, Сашка достал коробки с патронами от неведомого мне «Главпатрона». Пулевые и картечь.