Помоги проекту - поделись книгой:
— Сокол в выживальщики готовился, — горько кривя губы, сказал он, но тему развивать не стал, — Вот, гляди!
Несколько раз собрав и разобрав ружьё под Сашкиным руководством, уяснил порядок действий.
— Масло и прочее, — коротко пояснил он, укладывая мне в рюкзак оружейные принадлежности, — там инструкция, так что разберёшься сам. Да! Глянь, может тебе что из барахла пригодится! Сокол такой же мелкий, как ты… был.
— А сам?! — вырывается у меня.
— Сам? — он усмехается, и взяв сапёрную лопатку, которая нашлась в квартире Сокола, выпрыгивает из окна.
— Да ёб твою мать! Вот ты где… — торопясь Сашке на помощь, вылезаю из окна на крышу «Нивы», держа ружьё наперевес.
— Классуха моя бывшая, — не оборачиваясь, пояснил напарник, кружась с лопаткой вокруг престарелой зомбачки с фиолетовыми волосами, в которых застряли остатки чьих-то кишок, — сколько крови мне попортила, словами не передать!
— Давай я её алебардой ёбну?
— Ты что?! Я в учебке мечтал, как вернусь и лопаткой её перехерачу по башке! Из-за неё, суки…
Он замолчал и снова закружил вокруг инфернальной пенсионерки. Взмах… тонкая рука, покрытая морщинистой грязной кожей, упала на асфальт.
— Мечты сбываются! — пропел сержант.
— Всё, — тяжело дыша, сказал он пару минут спустя, — отвёл душу! Давай пройдём, тут недалеко.
Оказалось, что прямо во дворах был закопан ТТ и больше сотни патронов.
— Ну да, — осклабился он, заметив мой интерес, — бандитом и был!
Упокоив по дороге нескольких зомби, вернулись в комнату Сокола.
— Почистить от лишней смазки, — сказал он, разбирая пистолет, — и дом зачистить о зомби. Пока могу!
— Ты… — слов не находилось.
— Мне пизда, Вов, — спокойно сказал сержант, кивая на включённый монитор компа, где какой-то блоггер с медицинским образованием раскладывал по полочкам всё, что он смог узнать о зомби за короткий срок, — все признаки! Ты как, со мной?
— Да, — отвечаю глухо. Натаха… если она успела запереться в подсобке, то подождёт ещё часок, а нет…
— Вот и хорошо, — одобрительно кивнул он из начинающегося посмертия, — ты пацан чёткий, это я сразу понял! Вдвоём зачистим дом, а дальше проще. Сам понимаешь, гуртом и батьку бить сподручней!
— Верно, — соглашаюсь, пытаясь не сорваться в истерику. Понаблюдав немного за чисткой пистолета, пришёл к выводу, что алгоримы понял и при необходимости повторю, пусть даже медленно и печально.
Пока он возился с оружием, я наспех сделал ростовой щит из двери, снятой с санузла.
— Ну как, не тяжело?
— Нормально, — не сразу ответил Сашка, повесив дверь на сгиб локтя, — в атаку не побегу, но в коридорах самое то! И поставить на пол можно. Ну что?
— Пошли.
— Я впереди, — качнул он пистолетом, — ты сзади давай, тылы прикрывай.
— Угум. Давай только народ предупредим.
Выйдя во двор через окно, я засвистел, привлекая внимание живых и немёртвых.
— Народ! — заорал я во всю глотку и снова засвистел. Окна начали открываться, — Эй! Слушайте, ёпта! Мы щас с Сашкой-десантурой дома зачищать начнём от замбятины! Готовьтесь!
— К чему?! — перегнувшись через подоконник, заорал толстый одышливый мужик, — По телевизору сказали…
— Слышь, Вадик! — влез Санёк, — Хочешь там сидеть — сиди, за шкирдон тащить никто не станет! А кто хочет выйти — готовьтесь!
— На хуя? — показалась из окна не слишком молодая и изрядно поддатая баба, имя которой я всё никак не могу запомнить, помню только, что парикмахерша, и не очень хорошая.
— Ира, ёб тя! — снова Сашка, — Лично тебе — хоть на три хуя разом, не привыкать! Если кто хочет съебаться отсюда в деревню или в гаражи…
— Затариться в магазине! — перебиваю его, надеясь получить хоть каких-то спутников в этом квесте.
— В магазине мародёрку устроить, — соглашается напарник, — тоже дело! Сидеть на жопе ровно становится проще, когда есть что жрать и чем срать! Ясно?
— Если у кого есть оружие, хоть бы и топор — берите! — подхватываю я, — какая-то защитная амуниция — тоже!
— И какая это амуниция? — снова толстый Вадик.
— Какая есть, бля! — отозвался Саня, — Я за тебя думать не буду! Ну… начали!
Начали мы во дворе, куда на шум подтянулись новые зомби. Расправились мы с ними уже по отработанной схеме, холодняком. Несколько минут, и…
— Видел? — бледно улыбнулся сержант, — Они на меня даже не агрятся.
— Ну…
— Пошли, — он подхватил дверь и решительно вошёл в подъезд.
— Сперва направо, — предупредил он, входя в кишку коридора с единственной тусклой лампочкой в конце, — Я иду, ты сзади и плечами дверь проверяешь. Не резко!
Качнувшись тут же, Сашка показал, что он имеет в виду.
— Если заперта, то заперта, — киваю я, — если нет, то чтоб отскочить успеть.
— Секёшь, — скупо кивнул он, — Ну…
Шаг… дверь заперта. Следующая… сдавленный хрип за дверью, тут же маркером рисую жирную букву «З». Снова, и снова… Первые два этажа прошли без приключений, на третьем к нам медленно, как-то даже нерешительно, заковылял старенький зомби с палочкой.
— Ну бля… — выдохнул Сашка и даже не стал тратить на того патрон, обойдясь сапёрной лопаткой и аккуратно переступая через тело.
— Всё, — констатирую я на пятом, — мы их, похоже, всех вниз выманили.
— Похоже, — оскалом улыбнулся напарник, — Бля… давай следующий дом, пока не началось…
— Подъезды проверены, — выйдя на улицу, ору как можно громче, — можно выходить! В комнатах с буквой «З» сами понимаете кто! Не лезть! Ну или на свой страх и риск!
— Вы должны зачистить всё здание! — истерично потребовала толстая баба лет сорока с линялыми жидкими кудрями, перевалившись толстыми сиськами с четвёртого этажа на улицу.
— Слышь, ты? — оскалился Сашка, — На хуй пошла, прошмандовка! Должны ей, блять!
Под визгливый аккомпанемент о «не настоящих мужчинах» мы двинулись дальше.
— Быстрее, Вов, — поторопил меня Сашка, лицо которого искажалось в гримасах. В Натахин подъезд он влетел. Первый этаж… никого. Второй… тронутая плечом дверь качнулась внутрь, отчего у меня похолодело в кишках.
В замкнутом пространстве выстрел из ружья прозвучал оглушительно громко и…
— Готов! — дёргаясь лицом, сказал сержант, — Дальше!
На четвёртом этаже встретили «стаю товарищей» имени Дважды Мёртвого Петровича. Два выстрела из ТТ, один — картечью и…
… Сашка развернулся ко мне, скаля удлинняющиеся зубы так, что начали рваться мышцы лица.
— Да… вай, — прохрипел он. Шаг назад… и выстрел, прямо в голову сержанту ВДВ. Ещё один — в раздувшуюся от человеческой плоти тушу последнего зомби из «Стаи».
— Покойся с миром, сержант, — я искренне пожелал ему хорошего посмертия.
Забрав из мёртвой руки пистолет и патроны из карманов, перебросил ружьё за спину, дверь на локоть. Постояв, накрываю его размозженную голову полой задавшегося дембельского кителя, украшенного значками и аксельбантами.
С Сашкой мы никогда не дружили, да и человеком он был не слишком хорошим, но за эти полчаса, я думаю, ему простят все грехи.
— Действительно, — глухо говорю я, чувствуя непрошенные слёзы, — никто, кроме вас!
— Ну, блять… — сплёвываю тягучую слюну и продолжаю зачистку, — за ВДВ!
Глава 2
— Владимир! — едва я вышел из подъезда, гружёный после мародёрки не хуже верблюда ко мне спешно подбежал толстый, отчаянно нервничающий Вадик, обдав запахами пота, больных зубов и страха, — Общественность провела собрание и выбрала Совет Квартала!
Вадик сказал это с таким придыханием, как умеют только прирождённые жополизы, рассказывающие в курилке о непосредственном начальнике, Светоче Мысли и Самом Человечном Человеке.
— Ну? — я чуть повёл плечом, поправляя лямку тяжёлого рюкзака, и глядя на помятую общественность, сбившуюся стайкой возле «Нивы», — Давай быстрей рожай!
— Совет Квартала, — зачастил он, тщетно пытаясь сохранить торжественный вид и нервничая ещё больше, — принял постановление о мобилизации Евгенова Владимира Николаевича на Альтернативную гражданскую службу[2]!
— Чего, блять?! — я уставился на него бараньим взглядом и почистил ухо мизинцем.
— Это законно! — разом вспотев, зачастил Вадик и какая-то толстая тётка из «общественниц», выдвинув искусственную челюсть и дряблые подбородки с редкими волосками, выразительно помахала стопкой распечатанных бумаг долженствующих, по-видимому, убедить меня в законности происходящего.
— Стопэ! — взмахом руки торможу тётку, начавшую двигаться ко мне с неотвратимостью асфальтоукладчика. Она сделала ещё несколько шагов, но наконец остановилась под моим мрачным взглядом. Затоптавшись на месте, тётка шагнула назад, растеряв неотвратимость и даже будто сдувшись, — Какая, на хуй, общественность? С хуя ли вы проводили собрания и что-то там постановляли обо мне без моего участия? Что за хуета, народ?
— Владимир Евгеньевич, — Вадик сложил руки перед собой, а выражение его лица приняло странное выражение служебной необходимости и плаксивости. Будто чувство Служебного Долга борется в нём с личным неприятием происходящего, — Вы должны понять, что общественное во все времена превалировало над личным!
— Да ладно? — удивился я.
— Владимир Евгеньевич! — ко мне шагнула дама лет сорока с непонятным гаком, рыхлая и дородная, но с детским, несколько даже кукольным лицом, на котором её несколько обвядшая кожа и двойной подбородок казались чем-то противоестественным, — Вы молодой, здоровый, тренированный мужчина…
Она журчала ручейком, говорила «Владимир Евгеньевич» и то и дело прикасалась то к руке, то к плечу, выпячивая обильное декольте размера этак седьмого, колышущееся, как пакеты с кефиром.
— … ну зачем вам оружие? — ласково уговаривала она меня, заглядывая в глаза и прижимаясь грудью к руке, — Вы молодой, здоровый и не побоюсь этого слова — эталонный мужчина!
Общественность кивала и нестройно поддакивала, соглашаясь с каждым словом предводительницы.
— А здесь… — широко повела рукой престарелая кукла, — женщины и дети!
Я смутно удивился, что к «женщинам и детям» она, по-видимому, причисляет Вадика, равно как и ещё с десяток мужчин.
— Женщины? — перевожу взгляд на Вадика…
… и в это время меня рванули за рюкзак назад и вбок!
Развернувшись, на автомате бью бэкфист, пробивая в голову худому мужику в новеньких кедах, грязной ЛДПРовской футболке не по размеру, обвисшей мешком на покатых плечах, и лоснящихся от старости спортивных штанах.
— Сука! — он взвыл и присел на корточки, обхватывая закровившую голову, выронив арматуру, обмотанную чёрной матерчатой изолентой.
— Идиот! — взвыла баба-кукольница, ещё сильней выпячивая грудь и делая шаг ко мне, — Владимир Евгеньевич, это недоразумение!
В её голосе появились нотки, которые она, наверное, считала завлекающими, но прозвучали они на редкость фальшиво, да и разница в возрасте…
Не слушая её, срываю с плеча ружьё и пячусь в сторону от общественности, стараясь глядеть во все стороны разом.
— Игорёк, дебил! — продолжила баба, благоразумно остановившись в отдалении от меня.
— Мразь! — перебивая кукольницу, пронзительно взвизгнула ещё одна представительница общественности, вылетая из сбившей в кучу отары и несясь ко мне с лицом Фурии Революции, вытянув вперёд худые, но рыхлые руки с длинными ногтями, украшенными облупившимся красным лаком, — Как ты посмел тронуть моего мужа!
Уйдя в сторону, с силой бью лоу по бедру Фурии и направляю на заворочавшуюся общественность ружьё.
— Что за на?! — в голове у меня до странности спокойноеотношение к происходящему, но подпускаю в голос истеричную готовность стрелять во всё, что движется, — Народ, вы в конец охуели?
— Игорёша, дебил! — козлячьим тенорком завопил кто-то из мужчин, спрятавшийся за спинами женщин, — Если (!) не отдаст! Если, сука! Ты разницу понимаешь?!
— У-убили! — держась за ногу, выла ушибленная, сидя на загаженном асфальте. По потрёпанному её лицу ручейками бежали мутные слёзы.
— … он бы и сам отдал! Сам! Нина Васильевна уже убедила его, а ты, мудак, всё испортил! Всё! — захлёбываясь ненавистью, завопила приземистая жопастая баба неопределённого возраста — от тридцати до пятидесяти, подлетев к Игорьку, всё ещё сидящему на корточках, — Козёл! Скотина!
Она начала бить его руками по голове — плашмя, неумело, но с большим остервенением.
— Не тронь! — завопила супруга избиваемого, не вставая с асфальта, и разразился самый безобразный скандал.
Поделиться книгой: