Приключение в будущем

— Это Трог, марсианский надсмотрщик, — сказал мне Кронус. — Как и все представители его расы, он чрезвычайно умён. Это древние существа, наследники незапамятной цивилизации, которая развивалась совершенно иным путём, нежели наша, но это вовсе не является причиной для того, чтобы считать её в чём-то уступающей нашей. Мы, на Земле научились у них очень многому, несмотря на то, что они очень замкнутые и скрытные.

Красновато-жёлтое тело марсианина покрывала лишь чёрная набедренная повязка. Его приземистая, жабоподобная фигура под большой, выпуклой, узловатой головой, выглядела совершенно невероятно, и меня пронзило холодом ощущение непреодолимой эволюционной пропасти, когда я взглянул в его ледяные зелёные глаза.

В его пристальном взгляде ощущалась высокая культура, мудрость, сила, но в таких необычайных формах, которые не смог бы правильно постичь ни один человек. Он говорил резким, гортанным голосом, очевидно пользуясь языком людей, но в этих словах было сложно признать какую-то связь с теми, которыми пользовались Кронус и Орон, из-за необычного продления гласных и согласных звуков.

Неся всё ещё не пришедшего в сознание Альтуса, Орон, Кронус, Трог и я вошли в ближайший дом. И архитектура и материал этого здания выглядели прекраснее всего, что мне когда-либо доводилось видеть. Строение изобиловало множеством причудливых мавританских арок и лёгких декоративных колонн. Материал, весьма напоминающий полупрозрачный оникс, на самом деле, как рассказал Кронус, являлся синтетическим веществом, созданным с помощью атомной трансмутации.

Внутри имелось множество диванов, покрытых неизвестными роскошными тканями с превосходными узорами. Комнаты были большими, с высокими сводчатыми потолками. Часто они были разделены лишь рядами колонн или свисающими гобеленами. Внутреннее убранство комнат отличалось исключительной красотой, демонстрируя обилие светлых изогнутых линий, гармонично соответствовавших здешним архитектурным решениям. Некоторая часть мебели и обстановки похоже, была изготовлена из драгоценных металлов и удивительно эффектных материалов, которым я не мог подобрать названия. Там было множество картин и статуй, в большинстве своём самого причудливого и фантастического характера, свидетельствовавших о высочайшем техническом мастерстве художников. Я узнал, что некоторые из картин представляли собой воспроизведение с натуры различных сцен на чужих планетах.

Мы уложили Альтуса на диван. Он действительно был довольно серьёзно ранен, дыхание его было медленным и слабым. По всей вероятности, он получил сотрясение мозга.

Кронус принёс некий механизм в форме колбы, заканчивавшейся полым конусом, который, как он мне объяснил, представлял собой генератор силы, известной под названием оск — сверхэлектрической энергии, используемой при лечении ран, а также всевозможных заболеваний. Её высочайшая мощь обеспечивала восстановление нормальных процессов в организме, вне зависимости от причины расстройства здоровья.

Когда генератор настроили и привели в действие, я увидел исходящий из его полого конца поток зелёного излучения, направленный на голову раненого человека. Пульс Альтуса стал сильнее, раненый зашевелился, но всё ещё не очнулся. Когда Кронус через несколько минут выключил зелёный луч, он предложил мне осмотреть рану; и я обнаружил, что она уже начала заживать.

— Альтус будет полностью здоров через два или три дня, — сказал Кронус. — Настоящая проблема, — продолжил он, — кроется в венерианцах. И не только для меня одного, но и для всех остальных. Ужасной ошибкой было привезти их на Землю: они не только свирепы и трудновоспитуемы, но к тому же ещё и ужасающе быстро размножаются, отличаясь чрезвычайной плодовитостью, в то время как число представителей человеческой расы непрерывно сокращается. Уже сейчас их в пять раз больше нас; и несмотря на всё наше превосходство в знаниях и оружии, я считаю, что именно они представляют для нас самую серьёзную опасность. Всё, что им нужно — это всего лишь немного способностей к самоорганизации.

Глава III

Чёрная Гниль

Наступил вечер. Трог удалился в своё жилище, располагавшееся в некотором отдалении от дома, к своей супруге-марсианке. Ужин, состоявший в основном из восхитительных плодов и овощей, большинство которых были мне в новинку, подавал Орон. Я узнал, что один из овощей представлял собой некую разновидность трюфеля, импортированного с Венеры. После того, как мы поели, нам подали в глубоких тонких хрустальных бокалах крепкое спиртное, деликатный ароматный ликер из плодов, которые отдалённо напоминали одновременно персик и ананас.

После этого Кронус заговорил. Речь его оказалась довольно продолжительной. Он сказал мне, что уже изложил Орону все подробности о своём путешествии во времени и обо мне.

— Причина, из-за которой я не хочу, чтобы о моём путешествии стало известно, — сказал он, — связана с использованным мною техническим принципом, который может быть украден или повторён другим изобретателем. И я сомневаюсь, что это принесёт пользу всему человечеству в целом. В наши дни мы научились не злоупотреблять механическими устройствами в грубой манере предыдущих поколений; но даже и теперь это не выглядит хорошо. Человек не должен знать слишком много. Мы покорили космос, но это завоевание повлекло за собой новые угрозы. В целом, я думаю, что было бы лучше, если бы власть над временем оставалась доступной лишь для ограниченного круга лиц. Орону и Альтусу я могу доверять — они сохранят тайну.

Он продолжал говорить о различных вещах, которые, по его мнению, я должен был узнать.

— Вы увидите, — говорил он, — что нашим миром движут желания и амбиции, весьма отличающиеся от тех, которые преобладали в вашей эпохе. Простая борьба за существование, за власть и богатство почти чужда нашему пониманию. Преступления у нас случаются чрезвычайно редко, и мы почти не знаем проблем с администрацией или правительством. Когда происходит нечто подобное, то такие дела передаются в арбитражный совет учёных. Мы обладаем почти бесконечным запасом свободного времени, стремясь к обретению отвлечённых знаний, созданию редких форм искусства и осуществлению различных интеллектуальных и эстетических идей, чему во многом способствует высокая продолжительность жизни, составляющей в среднем триста или четыреста лет. Это стало возможным благодаря нашему умению исцелять болезни. Возможно, вы удивитесь, узнав, что мой собственный возраст составляет сто пятьдесят лет. Однако я не уверен, что такой жизненный уклад полностью полезен для нас. Не исключено, что из-за отсутствия борьбы, трудностей и лишений мы постепенно становимся всё более изнеженными и женоподобными. Но я полагаю, что вскоре нас ожидают серьёзные испытания.

— Пришелец из коммерческой эпохи — такой, как ваша, — продолжал он, — несомненно, заинтересуется тем, что половина нашей теперешней торговли является межпланетной. Существуют целые флотилии эфирных судов, которые курсируют между Землёй, Марсом, Венерой, Луной и астероидами. Тем не менее, мы в целом не слишком склонны к коммерции. В основном этим занимаются те, кто выбрали городскую жизнь, тогда как все остальные в основном являются владельцами крупных плантаций, где всё необходимое производится и создаётся за счёт рабского труда. Разумеется, существование такой системы стало возможным только после серьёзного сокращения численности людей.

При желании мы способны изготовить всё что угодно при помощи химического синтеза. Однако мы находим, что натуральные пищевые продукты предпочтительнее синтезированных, так что в данном случае мы используем наши знания в значительно меньшей степени, чем вы могли бы предположить. Пожалуй, главной причиной, по которой мы пользуемся нашими атомными преобразователями, является производство всевозможных фабричных изделий и строительных материалов.

Я могу рассказать вам ещё много всего; но будет лучше, если вы сами всё это увидите и узнаете. Завтра утром Орон и я начнём учить вас нашему языку.

Так начались несколько недель уединённой жизни в поместье Кронуса. Я довольно быстро осваивал здешний язык, который относился к английскому примерно так же, как сам английский — к латыни. Я получил доступ к прекрасно подобранной обширной библиотеке, заполненной последними научными трудами, новейшей художественной литературой и поэзией этого мира, а также некоторыми редкими предметами, которые хотя и были датированы куда более поздними периодами по отношению к моему времени, но для местных обитателей все они представляли собой ископаемые древности, порытые прахом веков. Несколько раз Кронус приглашал меня в свою лабораторию, где он мог творить самые невероятные чудеса атомной трансформации и подвиги микроскопических исследований, открывая настоящие миры в одном-единственном электроне. Я понял, что наука нашего времени была детской игрой в сравнении с наукой той эпохи, в которую я был перенесён.

Однажды Кронус показал мне кабинет, полный предметов, извлечённых из руин Нью-Йорка и других античных городов. Среди них обнаружились фарфоровые обеденные тарелки, масонские эмблемы, жемчужные ожерелья, китайские дверные ручки, двадцать долларов в золотых монетах и свечи зажигания. Нынешний их вид, сообщающий о неимоверной древности, в сочетании со столь простым и знакомым обликом каждого из предметов, пробудил во мне жесточайшую ностальгию — невыносимо отчаянную тоску по моему времени. Я испытывал это чувство в течение многих дней; и Кронус больше не показывал мне никаких древних реликвий.

Альтус полностью восстановился после ранения; и я больше не слышал о неповиновении рабов Кронуса. Однако я не мог позабыть ужасающую сцену, с которой началось моё знакомство с жизнью в поместье. Я много раз видел венериан дикарского облика, которые с угрюмым и бессмысленным видом мрачно занимались сельскохозяйственными работами. Мне довелось услышать немало рассказов о них.

Предки их были обитателями густых джунглей Венеры, пропитанных вредоносными испарениями, где эти существа жили в самых примитивных условиях, в бесконечной борьбе с ужасными животными и насекомыми, а также друг с другом. По природе своей они были каннибалами, и в этом отношении их привычки оказалось нелегко обуздать. На плантациях постоянно, чуть ли не каждый день то один, то другой из них исчезал совершенно таинственным образом.

Работорговля процветала в течение нескольких столетий, но в последние годы зачахла из-за того, что венериане, которых успели привезти на Землю, за это время размножились здесь сверх всякой меры. Первоначально рабы с Венеры по большей части, хоть и не все, были пленниками, захваченными во время племенных набегов и войн. Земные торговцы покупали их очень дёшево в обмен на спиртные напитки и оружие.

Однако венериане были готовы продавать даже своих собственных соплеменников. Очевидно, им были мало свойственны привязанность или верность, а их инстинкты не слишком отличались от тигриных и волчьих.

Марсиане прибыли на Землю в первую очередь для торговли, хотя люди пользовались и другими их услугами, назначая их на должности, подобные той, какую занимал Трог. Они были неразговорчивы и отчуждённы, но всё же разрешили людям воспользоваться некоторыми из своих химических и астрономических открытий.

Они были расой философов, весьма склонными к грёзам и мечтаниям. Практически все они употребляли необычное снадобье, известное под названием «гнультан», представляющее собой сок некоей марсианской травы. Это снадобье было более сильным, чем опиум или гашиш, вызывая совершенно дикие видения, однако без всяких физических последствий. Его использование распространилось и среди людей, пока не был принят закон, запрещавший импорт гнультана, хотя его по-прежнему ввозили контрабандой как марсиане, так и земляне. Несмотря на все усилия, направленные на его искоренение, пристрастие к употреблению этого вещества людьми всё ещё было весьма распространённым пороком.

Посредством радио и телевидения, которые теперь использовались в значительно упрощённых и усовершенствованных формах, Кронус и его двоюродные братья постоянно находились на связи со всем миром, а также с земными станциями на Марсе, Венере, Луне и наиболее крупных астероидах. Мне довелось увидеть в их телевизионных аппаратах множество сцен, которые показались бы бредом сумасшедшего в далёком тысяча девятьсот тридцатом году.

Мы были в курсе всех мировых новостей; и так как я всё лучше овладевал здешним языком, то вскоре уже понимал смысл сообщений, и мне не требовались разъяснения Кронуса. Многие из этих новостей не обнадёживали, а скорее даже подтверждали пророческие опасения, которые высказывал хозяин дома.

Ежедневно по всей планете происходили восстания венерианских рабов, и во многих случаях, прежде чем удавалось их подавить, они сопровождались нанесением значительного ущерба. Кроме того, эти восстания постепенно начинали демонстрировать непостижимое взаимодействие и необычно высокий уровень мышления венериан, прежде им несвойственные.

Акты саботажа, а также нападения на людей становились всё более распространёнными; отдельные случаи саботажа часто демонстрировали некий целесообразный замысел. Уже на этом раннем этапе немало людей подозревало, что венерианцам помогали марсиане, подстрекая их к беспорядкам; но пока ещё не было никаких реальных подтверждений случаев подобного соучастия.

Однажды из Джармы пришло известие о странной минеральной чуме, получившей название Чёрная Гниль. Здания в предместьях Джармы одно за другим заражались этой новой болезнью, которая заставляла синтетические камни и металлы дюйм за дюймом рассыпаться в тонкую чёрную пыль. Гниль была результатом деятельности микроорганизма, который, должно быть, каким-то образом завезли с Венеры, где его разрушительная работа была отмечена в некоторых горных областях. Его появление на Земле было загадкой, очень сильно, однако, напоминающей очередной акт вредительства. Гниль поражала чуть ли не половину известных химических элементов, и не было известно ни единого средства для того чтобы остановить этот процесс, хотя все акамерианские химики не покладая рук работали над этой проблемой.

Кронус и я следили по телевизору за работой Чёрной Гнили. Отчего-то было невыразимо страшно наблюдать, как медленно, беззвучно распространяется зона абсолютного разрушения, видеть рассыпающиеся или полусъеденные чумой здания, покинутые их обитателями. Процесс разрушения начался на окраинах Джармы, и теперь чума неотвратимо пожирала город, распространяясь постоянно расширяющейся дугой.

Все самые известные учёные Акамерии были вызваны на тайное совещание в Джарму с целью изучения Гнили и, если это окажется возможным, они должны были постараться создать средство, которое могло бы её задержать. Кронус, как известный химик и микроскопист, оказался в числе приглашённых. Он предложил мне отправиться с ним. Разумеется, я принял это приглашение с величайшим энтузиазмом.

Нам надо было преодолеть не более сорока миль, так что мы проделали этот путь на лёгком воздушном судне, принадлежавшем Кронусу — своего рода моноплане, который приводила в движение атомная энергия.

Несмотря на то, что я уже успел ознакомиться со многими районами Джармы с помощью телевидения, реальный город полностью поглотил моё внимание. Он был намного меньше Нью-Йорка отличаясь широчайшими пространствами с множеством садов и пышных субтропических парков для неспешных прогулок во всех направлениях. Почти вся архитектура отличалась теми же самыми открытыми воздушными формами, которые я видел в доме Кронуса. Улицы были широкими и просторными, со сравнительно небольшим количеством крупных строений. Всё здесь создавало впечатление высочайшего изящества и красоты.

Людей на улицах было не слишком много. Казалось, здесь никто никуда не спешил. Странно было видеть гротескных марсиан и звероподобных венериан, смешивающихся повсюду с людьми такого же типа, что и Кронус. Рост и сложение Кронуса были немного выше среднего и редко можно было увидеть человека, который ростом был бы выше пяти футов и шести дюймов. Разумеется, я с моим ростом в пять футов одиннадцать дюймов выглядел довольно заметно, привлекая к себе немалое внимание.

Тайное совещание учёных проходило в большом здании, выстроенном в самом сердце Джармы как раз для таких встреч. Войдя в него, мы обнаружили, что около двухсот человек, часть из которых выглядели весьма старыми и почтенными, уже собрались в палате совета. Происходила большая общая дискуссия. Выступающих, предлагавших свои идеи, выслушивали с почтительным молчанием. Мы с Кронусом заняли места в зале заседаний. Все эти люди были настолько поглощены проблемой, требующей решения, что лишь немногие из них удостоили меня заинтересованным взглядом.

Вглядываясь в лица окружающих, я испытывал лёгкий трепет от запечатлевшегося на них выражения высочайшей мудрости и внутреннего интеллекта — результат обретённых ими знаний неисчислимых эпох. Но вместе с тем на многих лицах я наблюдал признаки древней как мир скуки, смутное клеймо бесплодности и зарождающегося декаданса.

В течение некоторого времени мы с Кронусом следили за разворачивающейся дискуссией. Обдумывая различные данные, приводимые участниками обсуждения, я был поражён тем, что все элементы, которые атаковала Чёрная Гниль, с точки зрения их атомной активности и сопротивляемости взрыву находились на противоположном конце шкалы от радия.

Вполголоса я поделился этим соображением с Кронусом.

— Может ли случиться так, — предположил я, — что радий окажется полезен в борьбе с чумой? Вроде бы вы говорили мне, что радий, как и любой другой элемент, в ваше время можно легко синтезировать.

— Это поразительное наблюдение, — задумчиво произнёс Кронус. — И возможно это стоит испробовать. С нашим нынешним химическим мастерством мы можем изготовить в своих лабораториях необходимое количество радия. С вашего разрешения, я хотел бы обсудить этот вопрос со всеми.

Он встал и кратко рассказал собравшимся о моём предложении под вежливое молчание присутствующих.

— Честь рождения этой идеи, — объявил он в конце своего сообщения, — принадлежит Хуно Паскону, молодому колонисту с Паллады, которого я пригласил на Землю в качестве своего гостя.

Я чувствовал себя до крайности смущённым под множеством серьёзных, пристальных взглядов эрудированных и почитаемых учёных, смотревших на меня с каким-то непостижимым выражением. Даже сама возможность попытки сделать какое-то заявление в их присутствии показалась мне неслыханной самонадеянностью.

Но, несмотря на это, моё предложение по использованию радия для борьбы с Гнилью, будучи вынесенным на всеобщее обсуждение, было встречено с большим ободрением. Наконец, маститый учёный по имени Арго Кан, председательствующий на этой ассамблее, поднялся и сказал:

— Я голосую за немедленное испытание метода, предложенного Кронусом Алконом и Хуно Пасконом.

Остальные участники собрания один за другим вставали с мест, повторяя подобные заявления, пока эту идею не одобрили почти все присутствующие.

Затем участники совещания разошлись, и я узнал от Кронуса, что почти тотчас же в местных лабораториях закипела работа по приготовлению больших запасов радия и выяснения наиболее эффективного способа его применения.

Менее чем через час несколько химиков уже были готовы отправиться в зараженную область с портативными машинами, дезинтегрировавшими загруженный в них радий и распылявшими его в виде тончайшего аэрозоля. Это оказалось поистине волшебным средством для уничтожения Черной Гнили, которая непрерывно проедала свой путь сквозь город, расползаясь от дома к дому по рассыпающимся в пыль мостовым. Вся поражённая область, занимавшая уже несколько квадратных миль, вскоре была окружена кордоном людей, снабжённых радиевыми машинами; и к величайшей радости жителей Джармы и Акамерии, минеральная чума, наконец, оказалась под контролем.

Глава IV

Схвачены каннибалами

На время нашего пребывания в Джарме мы с Кронусом остановились в прекрасном здании, предназначенном исключительно для проживания в нём приезжих учёных. Я был поражён сибаритской роскошью, которая так нравилась этим людям — безграничной и невообразимо утончённой роскошью, никогда, однако, не выходящей за границы хорошего вкуса.

Здесь были купальни, которые могли бы стать предметом зависти римских императоров, и кровати, в сравнении с которыми ложе Клеопатры показалось бы нищенским. Нас убаюкивала прекрасная, воздушная музыка, льющаяся из невидимых источников, какие-то незримые руки подавали нам пищу и обеспечивали всем необходимым, стоило нам лишь только высказать вслух свои пожелания.

Несомненно, каждое из этих чудес объяснялось наличием скрытых механических устройств, однако все эти секреты были столь хитроумно спрятаны, что совершенно не давали о себе знать. Смирившись с этим, я наконец понял, как далеко вперёд ушли от нас эти люди пятнадцатитысячного года нашей эры с их спокойным и превосходным мастерством управления законами природы — мастерством, которому никто из них, казалось, не придавал какого-то особенного значения.

Я был несколько смущён теми почестями, которые мне оказывали как автору средства, сдерживающего Чёрную Гниль, чувствуя, что моё озарение было всего лишь результатом удачного стечения обстоятельств. Высокопоставленные учёные засыпали меня письменными и устными поздравлениями, и только благодаря заступничеству Кронуса, рассказавшего о моей неприязни к публичности, мне удалось избежать многочисленных приглашений.

У Кронуса нашлось несколько незавершённых дел в городе, и он сообщил, что в ближайшие несколько дней не сможет возвратиться в своё поместье. Поскольку он не мог посвящать мне всё своё время, я взял в привычку ежедневно совершать длительные прогулки по улицам Джармы и её окрестностям.

Неторопливые прогулки посреди постоянно меняющихся декораций столичного города всегда были для меня источником нескончаемого восхищения. И конечно, в этом незнакомом городе будущего, где для меня всё было новым и незнакомым, притягательность таких прогулок удваивалась. А сознание того факта, что я ступаю сейчас по земле, лежащей над руинами известного мне Нью-Йорка, от которого меня сейчас отделяли тринадцать тысяч лет со всеми их непостижимыми историческими и геологическими переменами, было одним из самых необычных ощущений, которые я когда-либо испытывал.

Во время моих прогулок мне доводилось видеть много необыкновенных зрелищ. Здешние транспортные средства были бесшумными, без видимых силовых установок; они легко скользили над поверхностью дороги. Множество воздушных кораблей тихо и проворно проносились над головой, выгружая своих пассажиров на крышах и балконах высотных зданий. Ежечасно приземлялись и улетали громадные, сверкающие эфирные корабли. Однако в наибольшей степени моё внимание привлекали толпы пешеходов.

Люди обоих полов и разных возрастов были одеты в яркие разноцветные костюмы. Я был поражён практически полным отсутствием шума, суматохи и спешки; всё здесь происходило организованно, спокойно, без всякой путаницы. Женщин в общей массе народа было очень немного, и я понял, насколько серьёзными были опасения за судьбу человеческой расы, изложенные мне Кронусом. Редко кого из виденных мною здесь женщин можно было назвать красивыми или привлекательными, по мнению жителя двадцатого столетия; в них чувствовалось что-то безжизненное и механическое, делающее их почти бесполыми.

Всё выглядело так, будто половое развитие человеческой расы достигло эволюционного предела, пребывая теперь в состоянии застоя или самого настоящего регресса. И, как я узнал от Кронуса, нечто подобное действительно имело здесь место. Женщин, по причине их редкости и ценности для выживания расы, защищали и оберегали с величайшей тщательностью. Повсеместно была распространена полиандрия, тогда как романтическая любовь, или хотя бы сильные страсти в этом мире были совершенно неизвестны.

Ужасающая тоска по родине временами накатывала на меня, когда я бродил среди этой чуждой толпы, рассматривая витрины, в которых было выставлено множество диковинных продуктов и любопытно сработанных изделий с других планет. И это чувство усиливалось, когда я приближался к марсианскому кварталу, где разместилась большая колония этих загадочных чужаков.

Некоторые из них принесли на Землю свою многоугольную и асимметричную архитектуру. Их дома противоречили законам геометрии, можно даже сказать — законам гравитации; и над их улицами витало множество экзотических запахов, среди которых преобладали одурманивающие испарения наркотического гнультана. Эти места манили меня, несмотря даже на то, что я испытывал здесь сильное беспокойство. Я часто прогуливался по их извилистым переулкам, после которых мне хотелось поскорее выбраться на открытую местность, чтобы бродить среди обильных полей и пышных пальмовых лесов, столь же загадочных и незнакомых, как и городские пейзажи.

В один из дней я вышел на прогулку позже чем обычно. Проходя через город, я заметил, что в толпе было совсем мало венериан; до моего слуха донеслись разговоры о новых восстаниях. Однако в тот момент я почти не обратил на это внимания.

Сумерки настигли меня, когда я возвращался с полей, направляясь к марсианскому кварталу. Дикая лесная местность, в которой я почти никогда не встречал людей, казалась необычно тихой и спокойной. Я шёл по узкой тропе, окаймлённой густым кустарником и карликовыми пальмами; и, вспомнив вдруг услышанные в городе разговоры, пробудившие во мне какое-то неопределённое чувство страха, постепенно начал ускорять шаг. До сих пор я ничего не боялся: но теперь, в сгущающихся сумерках я почувствовал какую-то слабую и неопределённую угрозу, и вспомнил, что по глупой забывчивости не взял с собой электронный излучатель, который дал мне Кронус, чтобы я носил его с собой во время моих странствий.

Я не видел никого поблизости. Но теперь, продолжая двигаться дальше, я внимательно изучал сгущающиеся тени от кустарников по обеим сторонам тропинки. Внезапно я услышал за спиной звук, который походил на топот тяжёлых босых ног. Обернувшись, я увидел, что меня настигают семь или восемь венериан, часть которых была вооружена дубинками. Должно быть, они притаились среди листвы, когда я проходил мимо них.

В сумерках их глаза блестели точно у голодных волков. Бросаясь на меня, они издавали низкие рычащие животные звуки. Уклонившись от первого нападающего, злобно размахивавшего своим оружием, я уложил его точным апперкотом; но его собратья через мгновение настигли меня, без разбора пуская в ход свои дубинки и грязные когти. Я чувствовал, как эти когти разрывали одежду и полосовали мою плоть; а затем что-то с глухим треском опустилось мне на голову, и сквозь кружащиеся вихри огней я провалился в тёмную бездну абсолютного бесчувствия.

Когда я пришёл в себя, то поначалу ощутил только мучительную боль в голове и конечностях. Моя макушка до сих пор яростно пульсировала от полученного удара. Затем я услышал бормотание низких нечеловеческих голосов и, открыв глаза, увидел освещённые пламенем лица и тела венериан, плясавших вокруг большого костра. Я лежал на спине, и мне хватило всего одной небольшой попытки пошевелиться, чтобы понять, что мои руки и ноги были связаны. Другой человек, точно так же связанный, возможно, мертвый или умирающий, растянулся на земле рядом со мной.

Я лежал неподвижно, полагая нецелесообразным сообщать венерианцам о том, что я пришёл в сознание, наблюдая за зловещим представлением. В красных отсветах пламени костра всё это напоминало дантов ад. Кровавые отблески пламени освещали грубые волосатые конечности и жуткие демонические фигуры инопланетных рабов. Их движения, подчиняющиеся какому-то грубому, ужасающему ритму, скорее походили на прыжки диких животных, чем на танцы самых примитивных земных дикарей; и я не мог даже представить себе, как подобные существа сумели овладеть искусством разведения огня.

Как мне рассказывали, до появления людей венериане не знали употребления огня. Я также припомнил слухи о том, что они иногда использовали огонь во время своих каннибальских пирушек, находя приготовленное на костре мясо более вкусным. К тому же в последнее время начали ходить слухи, что они не прочь отведать человеческой плоти, и что немало несчастных пали жертвами их обрядов.

Такие размышления не способствовали моему душевному равновесию. Кроме того, меня неприятно встревожила большая металлическая решётка, лежавшая возле костра, напоминая собой гротескное подобие гигантского гриля, которую можно было разглядеть в промежутках между крутящимися фигурами. Со второго взгляда я понял, что это своеобразный поддон с отверстиями, который использовался для сушки различных фруктов, около восьми футов в длину и четырёх в ширину.

Внезапно я услышал шёпот лежавшего рядом со мной человека, которого я счёл умирающим или потерявшим сознание.

— Они ждут, пока погаснет пламя, — прошептал он почти беззвучно. — Тогда они поджарят нас заживо над углями на этом металлическом листе.

Я вздрогнул, хотя такое сообщение нельзя было считать неожиданным или оригинальным.

— Как они вас схватили? — спросил я почти так же тихо.

— Я хозяин этих рабов, — ответил он, — или, вернее, бывший хозяин. Они захватили меня врасплох; но я надеюсь и верю, что моей семье удалось бежать. Я совершил ошибку, считая, что рабы были совершенно запуганы наказаниями, которым я подверг их совсем недавно. Насколько я понял, сегодня произошло всеобщее восстание, судя по тому, о чём проговорились сами дикари (а я понимаю их язык). Они не столь невежественны, какими считает их большинство людей; и я полагаю, что земной климат послужил развитию их мышления.

Они обладают секретными средствами связи для общения между собой на совершенно невероятных расстояниях, не менее эффективными, чем радио. Я давно подозревал, что у них существует какое-то негласное соглашение с марсианами, которые незаметно потворствуют им. Микроорганизм, вызывающий Чёрную Гниль, марсиане без сомнения незаконно привезли с Венеры на своих эфирных кораблях, и никто не знает, какую заразу они выпустят здесь в следующий раз. На далёких планетах существует немало странных и ужасных вещей, смертельно опасных для землян, но вполне безопасных для туземцев. Боюсь, что конец человеческого владычества уже совсем близок.

Так мы беседовали в течение некоторого времени. Я узнал, что моего товарища по несчастью звали Йос Талар. Несмотря на наше зловещее и, по-видимому, безнадёжное положение, он не выказывал ни малейших признаков страха, и та абстрактная, философская манера, в которой он рассматривал и оценивал нашу ситуацию, выглядела по-настоящему замечательной. Впрочем, как мне довелось наблюдать, такое самообладание было характерно для большинства людей этой эпохи.

Связанные и беспомощные, мы лежали у костра, наверное, не менее получаса. Затем мы увидели, что огромный костёр начал угасать, открывая взглядам громадный пласт пылающих углей. Свет костра, падающий на скачущие вокруг него фигуры, понемногу тускнел, и звероподобные лица венериан в сгущающемся мраке сделались ещё более омерзительными.

Танец прекратился, словно по незаметному сигналу. Несколько танцоров покинули круг и приблизились к тому месту, где лежали Йос Талар и я. Мы могли видеть злорадство в их похабных глазах и слюни, текущие из их жадных ртов, когда они вонзили свои грязные когти в нашу плоть и грубо потащили нас к огню.

В это время другие подняли огромный металлический поддон над слоем углей. Все они таращились на нас с алчностью гиен, что заставило меня вздрогнуть от тошноты и отвращения.

Не стану притворяться, что я смог бы хоть в какой-то степени спокойно отнестись к перспективе превратиться в ближайшем будущем в венерианское pièce de résistance[1]. Но я собрался с духом перед лицом неизбежного, понимая, что мучения скоро закончатся. Даже если они заранее не отрубят нам головы, нас ждёт быстрая, хотя и ужасная смерть на ложе из раскалённых углей.

Похитители схватили нас за ноги и плечи, словно собираясь бросить на импровизированную решётку для гриля. Это был момент ужасного напряжения: и я спрашивал себя, почему венериане не завершают начатое действие. Затем я услышал доносящееся из их пастей низкое рычание, безошибочный признак тревоги, и увидел, что все уставились вверх, на звёздное небо. Должно быть, они обладали чувствами более острыми, чем у людей, ибо вначале я не мог ни видеть, ни слышать того, что привлекло их внимание. А затем, далеко-далеко среди звёзд я увидел движущийся свет от летящих в небе акамерианских воздушных судов.

Поначалу я не связывал свет с возможностью нашего спасения, и лишь удивился волнению рабов. Затем я понял, что источник света снижается, опускаясь прямо к костру. Он приближался со скоростью метеора, и наконец, Йос Талар, я, и съёжившиеся от страха дикари оказались освещены яркими лучами голубоватого прожектора. Воздушное судно, как и все подобные транспортные средства, двигалось почти бесшумно, скользнув к земле и опустившись с необычайной скоростью и точностью не далее чем в двадцати шагах от костра.

Несколько человек выскочили из люка в его тусклом корпусе и побежали к нам. Рабы, державшие в когтях меня и Йоса Талара, ослабили свою хватку и, яростно рыча, присели, словно готовясь наброситься на приближающихся людей.

Все люди были вооружены трубчатыми предметами, которые показались мне обычными электронными излучателями. Они направили их на венериан; и тонкие лучи огня, похожего на пламя ацетиленовых горелок, вылетели вперёд, рассекая мрак. Несколько дикарей завопили в агонии и, корчась, повалились на землю.

Один из них свалился прямо в угли и несколько мгновений завывал подобно какому-то демону, попавшемуся в ловушку, приготовленную для проклятых созданий. Другие бросились бежать, но им вслед ударили длинные, тонкие лучи, находя их в темноте и сбив с ног на бегу ещё нескольких. Вскоре оставшиеся в живых венериане скрылись во тьме, а упавшие перестали корчиться.

Когда наши спасители приблизились к нам и отсветы догорающего костра осветили их лица, я увидел, что впереди шёл Кронус Алкон. В некоторых других я узнал учёных, с которыми познакомился в Джарме.

Кронус Алкон опустился рядом со мной на колени, разрезав мои путы острым ножом, в то время как кто-то другой таким же образом помогал Йосу Талару.

— Вы ранены? — спросил меня Кронус.

— Не серьёзно — ответил я. — Но вы, конечно, явились в тот самый пресловутый последний момент. Ещё миг — и они бросили бы нас на огонь. Ваше появление — настоящее чудо. Не могу себе представить, как это у вас получилось.

— Это легко объяснить, — сказал Кронус, помогая мне встать на ноги. — Когда вы не вернулись вечером, я встревожился, и, зная привычные маршруты ваших странствий, принялся изучать этот район окрестностей Джармы при помощи прибора дальнего ночного видения, который позволяет различать мельчайшие детали в самой тёмной местности. Я вскоре отыскал венериан и их костёр и опознал вас в одной из связанных фигур. После этого мне потребовалось всего несколько минут, чтобы собрать моих товарищей, вооружить их, взять воздушное судно и отыскать место, на которое указал прибор ночного дальновидения. Я очень рад, что мы успели вовремя. В последние несколько часов в мире началось всеобщее восстание рабов. Два континента, Азия и Австралия, уже находятся в их руках, а на всей территории Акамерии продолжаются отчаянные сражения. Мы больше не пользуемся электронными излучателями, которые только оглушают противника. Оружие, которое мы применили сегодня вечером, представляет собой генераторы смертоносных тепловых лучей. Но пойдем же — мы должны вернуться в Джарму. Чуть позже я расскажу вам всё остальное.

Глава V

Борьба за мир