Женщина-кошка

Джордж повернулся и величественным жестом указал на экран. Все бурно зааплодировали. Только Лорел осталась неподвижной, а ее лицо – по-прежнему непроницаемым.

– Однако, – Джордж заговорил тише и серьезнее, –любые перемены, как и красота, требуют жертв. Чтобы стать хозяевами будущего, мы должны отказаться от прошлого.

Члены совета директоров удивленно подняли брови и переглянулись, затем все взоры вновь устремились на Джорджа. Он молчал. Тут, неторопливо и грациозно, поднялась Лорел Хедар. То, что она сказала, было полной неожиданностью для всех присутствующих, никто и помыслить не мог, что подобное можно услышать из ее уст.

– Мое лицо слишком долго было символом «Фабрики Красоты». Пятнадцать лет. Уверяю вас, это были чудесные годы. Но я и мой муж, мы решили, что пора что-то менять. Мы долго думали, искали – и вот наконец выбрали другое, более юное лицо – новый символ для новой косметики.

Лорел снова села на свое место. Присутствующие, все еще не желая верить сказанному, недоуменно перешептывались. Тем временем лицо Лорел на экране задрожало и медленно растворилось, а его место заняло другое. Это была необычайной красоты женщина с темными волосами, черными как ночь глазами и полными яркими губами. Новый символ «Фабрики Красоты» оказался полной противоположностью Лорел, с ее холодной, безупречной красотой Снежной Королевы.

– Итак, встречайте Дрину! – провозгласил Джордж.

Как будто услышав его слова, темноволосая женщина на экране улыбнулась, показав публике белоснежные зубы, а под лучезарно улыбающимся портретом появились слова: «Стань совершенной!»

– Вот оно, будущее «Фабрики Красоты»!

Все зааплодировали.

– Я надеюсь увидеть всех вас на торжественном ужине, – продолжал Джордж, – где мы вместе выпьем за это потрясающее достижение и за лучезарное будущее нашей компании.

– Осторожнее, Джордж, – сухо оборвала его Лорел и, кивнув на экран, добавила: – Вот она, например, еще слишком маленькая.

Сидящие вокруг стола рассмеялись. Тревожные опасения вдруг развеялись, и мрачные предчувствия сменились ощущением праздника. Только Лорел не поддалась этому чувству. Она пристально, со значением посмотрела на своего мужа, и он ей ответил таким же взглядом. Словно искорка гнева проскочила меду ними, но было во взглядах, которыми они обменялись, и что-то еще.

Что-то похуже, чем просто гнев...

– Я полагаю, можно объявить заседание оконченным, – наконец произнес Джордж и обвел глазами всех сидящих за огромным столом. – У вас будет возможность обдумать услышанные сегодня новости. Завтра мы все обсудим подробнее.

Он слегка кивнул своим телохранителям и вышел из комнаты.

Глава 3

Пейшенс шла по бесконечно длинному коридору (на этом этаже размещалась вся администрация «Фабрики Красоты»). Было нетрудно заметить, что она очень нервничала: уже в сотый раз она судорожно расправляла складки на своей юбке. Сэлли, как и обещала, была вместе с ней. Совершенно невозмутимая по сравнению с Пейшенс, она не могла скрыть удивления, видя чрезмерное, непонятное ей беспокойство подруги.

– Да не бойся ты! Конечно, он бесчеловечный злодей, которому нет дела ни до чего, кроме его денег. Он бы не задумался вырвать у тебя из груди сердце, если бы это принесло ему прибыль, – говорила Сэлли. – Но ведь это не повод тушеваться и... Как это говорят? Закапывать свой талант в землю. Гм... что бы там это ни значило.

Пейшенс даже не рассмеялась (она слишком нервничала), а, не останавливаясь и не глядя на подругу, ответила:

– Просто... просто мне ведь впервые доверили такую важную работу. Я хочу, чтобы все было безупречно. Совершенно, понимаешь?

Сэлли состроила гримасу:

– Ну да, ну да. Правило Номер Два. Слушай внимательно, потому что у меня их всего два. В этом здании никого нет талантливее тебя. Я верю в тебя, ты веришь в себя, мы все верим в тебя! Поняла?

На этот раз Пейшенс все-таки смогла улыбнуться, хотя улыбка получилась слабой и жалкой. Она остановилась у дверей, ведущих в кабинет Джорджа Хедара. Из-за двери доносились приглушенные голоса, нельзя было различить слова, но совсем нетрудно было догадаться, что внутри кто-то ссорился. Пейшенс и Сэлли переглянулись. Через мгновение из кабинета Хедара послышался звук разбитого стекла.

– По поводу вырванного сердца я просто шутила, – тихим голосом начала Сэлли и тут же возразила самой себе: – Нет, не шутила! Шутила! Нет! Да!

Пейшенс уже не обращала внимания на подругу. Она покрепче перехватила папку и постучалась в дверь.

Тишина. Пейшенс оглянулась на свою спутницу, и та ободряюще кивнула. Нужно стучать во второй раз. Но тут послышался нетерпеливый и повелительный голос Джорджа Хедара:

– Войдите!

Пейшенс глубоко вдохнула, словно перед прыжком в воду.

– Удачи тебе! – шепнула Сэлли.

Пейшенс мрачно ухмыльнулась в ответ, толкнула дверь и вошла.

Джордж Хедар сидел за огромным письменным столом, прямой и неподвижный, словно каменная статуя. Этот стол был ничуть не меньше комнаты Пейшенс. Поодаль, всего в нескольких шагах, стояла Лорел и смотрела в окно. Единственное, что свидетельствовало о только что разыгравшейся сцене, – это разбросанные по всему полу осколки разбитой лампы.

– Совсем не обязательно было из-за этого устраивать такой скандал, Лорел, – совершенно спокойно сказал Джордж.

Лорел даже не обернулась на него.

– Ты о чем, Джордж? Я что, отняла у тебя много времени?

Пейшенс подавила в себе желание собрать лежащие на полу осколки лампы. Вместо этого она решительно направилась прямо к столу Джорджа Хедара и, откашлявшись, произнесла:

– Добрый день, мистер Хедар.

Хедар даже не взглянул на нее, как будто вовсе не заметил. Лорел продолжала смотреть в окно. Пейшенс смущенно переводила глаза с него на нее:

– Э-э... Если вы хотите, чтобы я еще...

– Садитесь же, – резко оборвал ее Джордж.

Пейшенс села, неловко пристроив папку к себе на колени. Джордж, усевшись поудобнее, принялся рассматривать новую, придуманную Пейшенс эмблему «Фабрики Красоты». Художница сама ею очень гордилась. Но Хедар, пару минут посмотрев на рисунок, отложил его в сторону и разочарованно покачал головой.

– Мисс Филлипс, я недоволен, – начал он. – Не хочу сказать, что вы совсем бездарны, но...

Пейшенс чуть не потеряла дар речи, когда услышала претензии Хедара:

– Не хочу сказать, что вы совсем бездарны, но это совсем не то, чего я хотел. Даже близко не лежало. Не говоря уже о том, что это просто предел банальности! Эмблема должна запоминаться, должна быть оригинальной! Вы хоть понимаете, что это значит – «быть оригинальной»? Но что хуже всего, это совсем не то, чего я хотел. Никак не могу понять, о чем вы вообще думали.

Потрясенная такими упреками, Пейшенс едва могла вымолвить:

– Я... Мне очень жаль... Но я...

– Посмотрите хоть на этот красный цвет! – продолжал говорить Джордж, брезгливо, двумя пальцами держа рисунок. – Все не так! Я хотел темнее...

– Но я помню, – вдруг прервала его Пейшенс (ее голос все время снижался до шепота). – Вы еще особенно обратили мое внимание...

– Я знаю, что я говорил... – И Джордж продолжил, словно его и не прерывали: –А еще я терпеть не могу перекрестную штриховку.

– Но мы с вами говорили о штриховке.

– Что? – Джордж нахмурился.

Слова застряли у Пейшенс в горле.

– Наверное, я вас не так поняла, – сказала она едва слышно.

– Разумеется, не так поняли.

– Мне правда очень жаль, что так вышло, мистер Хедар. Но я ведь все могу переделать. – От отчаяния к ней даже вернулся голос. – Если вы мне дадите еще один шанс...

Он отрицательно покачал головой, с презрением оглядывая Пейшенс.

– Я не терплю некомпетентности. Никак не могу понять, почему я рассчитывал, что в ваших рисунках будет больше вкуса, чем в вашей одежде.

Пейшенс опустила голову. Что на это можно было ответить?

– И попробуйте как-нибудь сделать маникюр, – добавил Джордж.

– Но, мистер Хедар...

– Ну, ради бога, Джордж. Позволь ей переделать.

Пейшенс вздрогнула. Это Лорел, о которой она уже забыла, вдруг отвернулась от своего окна.

– У тебя всегда семь пятниц на неделе! Ведь все же сделано хорошо, и ты сам это видишь.

Джордж бросил на нее недовольный взгляд и уже открыл рот, чтобы что-то возразить, но потом, видимо, передумал. Вместо этого он снова принялся рассматривать рисунок, лежащий перед ним на столе. Прошло довольно много времени, прежде чем он вновь заговорил:

– Ладно. Сегодня к полуночи.

– Да, конечно, – пролепетала Пейшенс. – Я вас не подведу, мистер Хедар! Я вам обещаю! Спасибо огромное!

Она быстро схватила свою папку и направилась к выходу, но на полпути обернулась к Лорел и громко и внятно произнесла:

– Спасибо вам!

Лорел слегка улыбнулась ей в ответ и тоже вышла из кабинета своего мужа.

Пейшенс на секунду задержалась у своего рабочего стола и поспешила в дамскую комнату. Пробегая по коридору, она едва не столкнулась с кем-то.

Это была Лорел Хедар.

Пейшенс как вкопанная застыла на месте: в ней боролись смущение и благодарность. Лорел с улыбкой посмотрела на нее и, указав глазами на одежду Пейшенс, сказала:

– Если вам интересно мое мнение, то вы выглядите потрясающе.

Пейшенс, не в состоянии сказать ничего вразумительного, лишь слабо улыбнулась.

– Может быть, он и прав, – наконец сказала она. – Я немного...

– Он мастер унижать людей! Это его конек. Играя с ним в эту игру, нельзя победить. Можно только отказаться играть дальше.

– Но мне правда казалось, что я знаю, чего он хочет.

Лорел покачала головой:

– Не расстраивайтесь из-за этого, милочка. Мне тоже казалось, что я знаю. – Она улыбнулась и доверительно коснулась руки Пейшенс: – Главное, держитесь!

Пейшенс улыбнулась ей в ответ, и они расстались.

Сэлли дожидалась в уборной. Она удивленно подняла брови, когда Пейшенс бросила на пол свою папку и принялась проверять, не размазана ли у нее тушь вокруг глаз.

– Ну?

– Я сделала все, что он просил. А он, он просто втоптал меня в грязь. Я столько работала... – заговорила Пейшенс, не отводя глаз от зеркала.

– Ну, не надо, – Сэлли закатила глаза, но, стараясь утешить подругу, ласково обняла ее за плечи. – Ладно. Ему доставляет удовольствие мучить людей. Чем хуже тебе, тем лучше ему. Забудь. Просто не обращай внимания.

Пейшенс тяжело вздохнула, но ее лицо просветлело, когда она добавила:

– Ты не поверишь, но мне дали еще один шанс. И это сделала – угадай кто? – Лорел.

– Да уж... В чем, в чем, а в этом ты права. Я не верю.

Сэлли взглянула на свое отражение в зеркале, страдальчески поморщилась и принялась рыться в своей сумочке. Наконец она нашла то, что хотела, –упаковку аспирина.

– Опять голова болит, – объяснила она и проглотила три таблетки. – Просто раскалывается.

Она положила аспирин обратно и стала искать что-то другое. Вот оно: маленькая баночка без этикетки, до половины наполненная какой-то жирной мазью. Пейшенс с сомнением покачала головой:

– Да, по-моему, ты пристрастилась к этой дряни.

– Ну и прекрасно, – отпарировала Сэлли. – «Бью-лайн» – настоящее волшебство в обычной баночке.

– А откуда ты берешь этот крем? Ведь они приступают к его выпуску только завтра.

Сэлли хитро улыбнулась и заговорщицким тоном сказала:

– Это все Майк. Помнишь, из лаборатории. Надежный поставщик.

– А, все он?

Сэлли намазала кремом лицо и подмигнула своему отражению в зеркале.

– Хочешь тоже?

Она протянула баночку Пейшенс, но та отмахнулась. Сэлли пожала плечами и спрятала свое сокровище обратно в сумочку.

– Ну, одни готовы принять любую помощь, а другим она, может быть, и не нужна. Что до меня, то я не хочу оказаться единственной женщиной на земле, которая будет выглядеть старше двадцати пяти.