Помоги проекту - поделись книгой:
— Федор Иванович! — опять окликнул Александр.
— Да? — Кропотов остановился.
— Вот, может, вы нам подскажете…
Парторг взглянул на часы.
— Только если торопитесь…
— Нет, нет, выкладывайте.
— Лом мы вчера собирали.
— Знаю. Молодцы.
— Мы-то молодцы, — подтвердил Максим Академик. — Да ведь там еще чуть ли не с прошлогоднего воскресника лом валяется…
— Ну теперь вывезут, наверное, все сразу, — сказал Кропотов.
— Да когда, когда? — насел Сергей. — Еще через год? Люди стараются, со всего заводского двора стаскивают, чтоб в другом месте лежало?
— Ты что так волнуешься? — удивился парторг.
— Да как же не волноваться, если воскресник для птички-галочки получается?!
Кропотов внимательно посмотрел на ребят:
— А ну, пойдемте!
Они снова вошли в прохладный вестибюль заводоуправления, поднялись на второй этаж, где только что были. В приемной директора девушка-секретарь в простеньком коричневом платье, похожем на школьную форму, разбирая у шкафа папки, удивилась, взглянув на Кропотова:
— Еще не ушли?
Он приблизился к столику с телефонами.
— Как видите. — И снял трубку. — Два-десять. Слушай, друг любезный! — заговорил он громко. — Это опять я. Ты что же… Лом про запас складываешь? Да вот так. Машины давно выделены… А ты требуй! Конечно, народ волнуется. Как какой? — Кропотов, улыбнувшись, подмигнул ребятам. — Обыкновенный, трудовой наш. И вопрос правильно ставят: зачем для птички в отчете стараться? Вот пускай сейчас и увозят. Почему не примут? Куда, куда? — Кропотов записал какие-то цифры на папиросной коробке, сунул ее стоящему рядом Сергею: — Звони! — И опять заговорил в трубку. — Не бойся, найдем. Да вон, поверни-ка голову к окошку, друг любезный! — Александр тоже взглянул в окно и увидел, что на заводском дворе, на волейбольной площадке перекидываются мячом несколько человек. — Твоя гвардия? То-то! И сам выходи, засучив рукава. Тебя в комсомольские вожаки не для того избрали, чтоб в кабинетной тиши технологию бюрократизма разрабатывать. — Он опять заговорщицки подмигнул ребятам, и все заулыбались, зная, что разговаривает парторг с секретарем комитета комсомола завода, только недавно избранным Володей Кондрашовым, который до этого был технологом в пятом отделе. — Ну, добре, — закончил Кропотов разговор и, постучав по рычажку аппарата, вызвал транспортный цех.
Сергей протянул трубку другого телефона.
— Говори сам, — кивнул Кропотов. — Узнай, до какого часа принимают лом?
И начал говорить уже с транспортниками:
— Мне Матвеева. Кропотов. У вас заявка на вывоз лома имеется? Так в чем же дело? Это совсем другое, а лом надо вывезти сейчас. Три самосвала? Добре. Люди будут, да, сейчас придут!
Он положил трубку и, глядя на ребят, улыбнулся:
— Кажется, расшуровал.
И повернулся к Сергею:
— Принимают?
— Да.
— Ну и замечательно! Любим, понимаете, каждый пустяк в проблему превращать. А чего оттягивать, верно?
— Верно, — согласился Максим. — Дурные привычки побеждать легче сегодня, чем завтра.
— Как, как? — засмеялся Кропотов.
— Не его мыслишка-то, — заметил Сергей. — Другой выдающейся личности.
Максим ответил:
— А я и не скрываю — древнекитайский философ Конфуций. Шестой век до нашей эры.
— Дурные привычки легче побеждать сегодня, чем завтра! — повторил Кропотов. — Молодец Конфуций! Ну, а сейчас вы тоже рукава засучивайте. Сами напросились, придется поработать!
…И они поработали на славу!
Прибыли три самосвала. Привел ватагу спортсменов с волейбольного поля Володя Кондрашов — щупленький, невысокий паренек с непокорными жесткими волосами пепельного цвета.
Среди спортсменов возвышался Салимжан.
— А ну, становись, не зевай! — торопил он, когда все выстраивались цепочкой, чтобы конвейером грузить лом в самосвалы.
— Хористы могут и петь! — объявил Кондрашов.
Оказывается, кроме спортсменов, он прихватил в красном уголке нескольких любителей хорового искусства.
— Еще воскресник на свою голову накликали, — ворчал вначале Сергей. — Без нас бы все вывезли в конце концов!
Но вскоре и он вошел в азарт и, перекидывая разные железяки, весело покрикивал на соседа Салимжана:
— Не отставай!
Салимжан отзывался:
— Кто отстает? Я отстаю? Из-за тебя, гляди, Се-рега, простой — один-ноль не в твою пользу!
Наконец с шутливыми пожеланиями отправили самосвалы в путь, за пределы завода.
От кучи ржавого железного старья осталось, как говорится, только воспоминание: выщербленное пятно на заросшей травой площадке…
Конечно, полетели личные планы. Не попал на спевку хора Сергей. Не посидел в читальном зале над редкими изданиями Максим. Не сходили на берег реки Александр и Надя. И не встретился опять с Дашей Павлик…
Но что поделаешь? Свободного времени всегда маловато, и часто приходится чем-то жертвовать…
…Александр вернулся домой поздно, усталый. Надя уже беспокоилась, но, узнав, в чем дело, засмеялась и сказала почти так же, как Сергей:
— Накликали на свою голову. Без вас не убрали бы, что ли?
— Убрали бы, — согласился Александр, крякая от удовольствия под умывальником. — Но, понимаешь, выдающийся Конфуций сказал: дурные привычки побеждать легче сегодня, чем завтра…
— Ого! — Надя опять засмеялась. — Вижу, что Максим всех заразил изречениями. Какую же привычку вы побеждали сегодня?
— Ужасную привычку — не доводить дело до конца!
— Действительно, ужасная, особенно, когда моешься и оставляешь грязь на шее! Дай-ка… Вот так.
Она помогала ему, а он под ее рукой ухал и ойкал, может быть, втрое громче оттого, что, стоя в своей кроватке, безудержно хохотал, глядя на резвящихся родителей, маленький Димка.
Растирая спину махровым полотенцем, Александр спросил:
— А где Даша?
— Не знаю.
Он помолчал и, уже садясь за стол, проговорил:
— Кропотов — молодчина. Вот у кого учиться оперативности. В два счета без всякой проволо́чки решил. А она давно ушла?
— Утром еще.
— Но мы собирались на реку. Она, значит, не ждала меня?
— Нет.
Он опять замолчал и подумал о Кропотове — ведь торопился куда-то, а задержался, пока все не сделал. И удивительно просто: только поговорил с одним, с другим… Вот, наверное, он сумел бы поговорить с Дашей…
Двадцатилетняя девчонка, еще не видела жизни. Росла под маменькиным крылышком, избалованная, меньшая! Десять лет училась в школе, начала работать — не понравилось, поехала в большой город искать счастья…
Счастье! А в чем оно? Александр где-то читал, что счастье бывает разное — кто как его понимает. Но какое же самое лучшее?
А счастлив ли Кропотов?
Глубокие складки у рта, печальные глаза, сутулые плечи — все это след прожитых лет, ранений на фронте, болезней, катастроф в личной жизни… Рассказывают, что пять лет назад он потерял дочь — утонула первоклассница.
Сейчас у него растет сын. На майскую демонстрацию Кропотов брал мальчика с собой на городскую площадь, нес на плече, показывал праздничное убранство колонн. Наверное, в семье у Кропотовых полное согласие и хорошая дружба. Жена работает в редакции телестудии — литератор по образованию, а сам Кропотов — инженер. До того, как стал парторгом, долго был начальником производственного отдела, знает завод, во все глубоко вникает. И все его уважают — он честный и справедливый…
Да, он сумел бы поговорить с Дашей! И, конечно, внушил бы ей все как следует. А что Александр?.. Что он может?
Вот придумать бы для бригады что-нибудь большое, подходящее для сильных плеч…
— Чем это ты увлекся? — спросила Надя, увидев после ужина в руках у мужа тоненькую книжицу, и, взглянув на раскрытую страницу, воскликнула: — Ого! Технический бюллетень?
— Да, вот взял… Статья тут есть. Принцип взаимодействия сложных узлов автомата. В кинетических схемах хочу разобраться.
— Но ты же не монтируешь весь станок…
— А если буду?
— Но ваша бригада…
— Наша бригада должна уметь все делать! — перебил Александр. — А то черт его знает! Полмесяца прохлаждаемся, а в последние дни штурмуем…
Надя улыбнулась:
— Ну, во-первых, черт тут ни при чем… Да и вы тоже. Штурмовщина не от вас зависит.
— А от кого? От кого? — Александр потряс книжкой. — Да разве мы должны думать только об одной своей бригаде?
Он помолчал и добавил:
— Или даже только о своем цехе?
…Утром, стараясь никого не потревожить, Александр раскрыл окно, чтобы проделать зарядку. Но зашевелилась и начала одеваться Надя.
Даша мирно спала, отвернувшись по обыкновению к стенке, натянув по самые плечи розовое одеяло.
Александр не слышал, когда она пришла ночью, а сейчас ему надо было уходить.
Может, разбудить?
Но что успеешь сказать за считанные минуты до ухода?
Лучше уж отложить. Он только спросил Надю:
— Когда вернулась?
— В первом.
— Одна была?
Поделиться книгой: