По ту сторону души

– О фотографии могу разговаривать до бесконечности. Это моя жизнь и всё, что в ней осталось после смерти семьи, это мой внутренний мир. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Во время войны я тоже фотографировал, только в окопах, а не в ателье. Я был глазами простого солдата, – и тут он остановился, взглянув на Люсю, которая внимательно вглядывалась в черты его лица, с замиранием сердца.

– Что – то не так?

– Я вспомнила, где вас видела.... Я...... вы.... когда подорвались, осколками вас изрешетило, снайпер ещё промахнулся и попал в вашу камеру, блики от нее сбили его с толку. Камера спасла вам жизнь… Помните?

– Оххх! Я мечтал вас увидеть с того дня, как очнулся! Мне рассказал доктор, что мой ангел – хранитель, хрупкая синеглазая девушка Люся! Вы спасли меня! Я обязан вам жизнью! Низкий поклон! Какая камера, полно – те вам, – и Володя горячо сжал ее руку в своей, а вторую осторожно достал из кармана. Правая рука была в чёрной кожаной перчатке,

– Это протез. Сначала думал – жизнь бессмысленна. Пил, извините за неуместную подробность. Одна знакомая помогла очень. Вы спасли, а она вернула к человеческой жизни. Да вы виделись с ней!

   Растроганный Владимир прижал к себе смелую и одновременно такую чувственную, необыкновенную девушку. Она прижалась к нему всем телом. Им было хорошо вместе, весь мир вокруг них замер и исчез. Аромат цветущих каштанов витал в воздухе. Им не хотелось отрываться друг от друга, будто так они обменялись частичками своей души и соединились две половинки, блуждающие до этого по свету в поисках друг друга. Идиллию прервал гудок автомобиля. Шикарное авто, чёрная " чайка ", остановилась на проезжей части, напротив обнимающейся пары. Голос из окна задней дверцы машины, разрушил гармонию слившихся воедино сердец, бьющихся в унисон: – Вальдемар! Что я наблюдаю?! – визгливо вопрошала дама из авто.

   Володя отстранился и, попросив прощения у Люси, оставил её в недоумении и подошёл к машине. Женщина распахнула дверцу. Люся сразу узнала женщину – ураган.

– Немедленно в машину. Дома поговорим! – скомандовала она.

   Володя стоял, не шелохнувшись, гордо распрямившись, даже в темноте было видно, как ходят желваки на скулах – он с трудом сдерживал бушующие эмоции.

– Виолетта, ты следишь за мной? По какому праву? Я сбежавшая твоя собачонка или муж? Ранее ты соглашалась, что мы друзья и не иначе! Так? – и мужчина, взбешённый нелепостью ситуации, направился к обеспокоенной Люсе. Та не находила себе места, оказавшись в неоднозначном положении. Со стороны это смотрелось, как деревенская разборка жены и мужа, которого та застукала с другой. Люся хотела было бежать прочь, но что – то остановило её, ноги будто пригвоздили к мостовой, и девушка не могла шевельнуться. Неужели этот мужественный, уверенный в себе, замечательный человек женат на этой «визглявой грымзе» – проносились в голове Люси подобного рода мысли.

– Покорнейше прошу прощения за то, что вы стали свидетелем этой безобразной сцены. Виолетта иногда подменяет понятия на те, что ближе ей. Я вас обязан проводить – уже поздно! – и Володя взял Люсю под локоть и они поспешили закончить прерванное свидание не здесь, а в более приятном месте, там, где оно началось. Поймав такси, они доехали за 10 минут до общежития, до закрытия которого оставались считанные минуты, а баба Зина уже дежурила на крыльце. Очень уж она прониклась симпатией к этой отважной и неунывающей девчушке.

   Володя на прощание заглянул в глаза, глубокие как океан и синие, как безоблачное украинское небо с надеждой, и тихо произнёс:

– Смею верить, что я вас увижу снова!? – то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал Владимир, и его пылкое, учащённое дыхание приблизилось к её губам. Люся задорно улыбнулась, увернулась от поцелуя и исчезла в подъезде, следом зашаркала вахтёрша, бормоча что – то себе под нос. Люсе же она произнесла похвальную речь:

– Молодец, девка! Уважаю! И пришла как надо и марку держишь. А то, ишь ты, прыткий какой....

   Баба Зина многозначительно посмотрела на зардевшуюся девушку, одобрительно хлопнув её чуть ниже спины:

– Марш, в свою комнату, живо! А кавалер – то, видный какой, и постарше будет, ветер в голове подвыветрился, поди, уж. А ты, Люд, спрашивала, не женат часом кавалер – то твой? – но Люся уже не слушала, она бежала с большущим букетом и заветным конвертом вверх по лестнице к девчонкам. Они ждут не дождутся подробного рассказа о первом Люськином свидании в жизни. Не успев переступить порог своей квартиры, на Володю налетел ураган ругательств и оскорблений. Виолетта была похожа на разъярённую тигрицу, которую поймали в сеть охотники. Она металась по холлу и была в неадекватном состоянии.

– Я устрою этой маленькой дряни! Кто она, слышишь, отвечай? – и она в припадке ревности влепила Володе пощёчину, что было сил. Истерику женщины было не остановить. Он молчал, ему было жалко её, мужчина понимал чувства Виолетты, но что он мог сделать?

– Как ты можешь? Этим ты отблагодарил меня за всё, что я для тебя сделала? Вытащила из грязи, пьянства и забытья? Выбила тебе работу в газете, квартиру! Папочка мой – пожалуйста! – женщина стала колотить своими кулачками по груди Владимира, зашлась в рыданиях и упала на колени, обхватив голову руками.

– Успокойся, Виола. Я никогда не хотел обидеть тебя. Я признателен тебе буду всю жизнь. Если тебе это важно, вот ключи – от квартиры, от ателье, ключи от сердца, извини, отдать не могу. Я ухожу.

– Вальдемар! Милый, не уходи, умоляю! – она ползала на коленях по коридору за человеком, без которого не представляла свою жизнь, хваталась за брючину, падала в изнеможении. Он был не преклонен. Он никогда не любил её, и несчастной женщине было это всегда известно, но надежда изменить его отношение к ней в обмен на заботу, опеку, внимание, помогала жить.

– Не ищи со мной встреч! Из газеты не уйду – эту работу мне дали друзья, а не ты. Я молчу о том, что квартиру мне дало государство за вклад в победу ценой того, что я инвалид, твой отец лишь ускорил процесс. Для тебя, я вижу, материальные блага важнее человеческих чувств?! – он побросал небрежно вещи в походный чемодан, аккуратно сложил в другой фотоаппараты, осветительную технику, кинокамеру.

– Это потому, что я старше тебя? А она молодая. Тебе нужны дети, да? А я никогда тебе этого не дам, не могу! Сволочь! Ненавижу! – Виолетта убивалась в бессилии, но вдруг подскочила как умалишённая, влетела в ванную и выскочила с " опасной " бритвой в руке, прижав её к венам на другой. Глаза блестели адским огоньком.

– Если уйдёшь, я жить не буду! Давай, проваливай! Вальдемар, ты никогда не простишь этого себе, – и Виолетта истошно засмеялась, полоснув лезвием по руке. Мощная струя крови фонтаном брызнула ей в лицо и в мгновение залила всю одежду. Она моментально осунулась, затихла и побелела, как полотно, жизнь покидала женщину – ураган.

   Ярский видел всякое на войне, в лазарете насмотрелся на ранения и пострашнее этого, но, чтоб человек, близкий и дорогой, решил расстаться с жизнью! Он оцепенел…

   Разум быстро возобладал над эмоциями, Володя сориентировался в момент, разорванной простынёй замотал туго запястья, хотя одной рабочей рукой быстро это сделать было не просто. Но за несколько лет он уже навострился, зубы и рот вполне заменяли правую руку. Знакомый доктор примчался уже через 15 минут. Решено было перевозить Виолетту в больницу под капельницу, под другим именем, чтоб не афишировать. Отец её, генерал – лейтенант Советской Армии – известная личность в Киеве. Жизнь женщины была в большой опасности! Вальдемар остаётся, он будет с ней рядом, пока Виоле не станет лучше. – А если не станет? – думал Володя, мучительно было представить, что он больше никогда не увидит Людмилу, но ещё более мучительно думать, что он подтолкнул к этому поступку обезумевшую от любви к нему женщину. – Что делать? – сердце колотилось, готово было выпрыгнуть наружу от безысходности и зашкаливающего через край волнения за чужую жизнь. Дежуривший в больнице в ту ночь доктор прервал размышления отчаявшегося и уставшего человека:

– Жизнь вашей жены в неопасности! Идите домой, поспите. Завтра днём приходите – увидите её. Не переживайте, всё что я сегодня видел – останется между нами. Тестю большой поклон! – и врач удалился в ординаторскую.

   Володя выдохнул, чувство тревоги слегка отпустило, и он побрёл обратно домой. Она будет жить и это – главное! Придя в свою квартиру, не раздеваясь, упал в кровать и провалился в беспробудный сон.

   ******

   Питер наши дни.

   Жалобное мяуканье над самым ухом прогнало остатки сна. Лиза подскочила на кровати и попыталась продрать слипшиеся ото сна глаза. Подарок с улицы настойчиво тыкался носом, влажным и холодным, Лизке в лицо. Девушка не довольная такими ночными ласками, включила ночник и взглянула на часы. – Боже, 4. 30 утра, ещё спать и спать! – и она столкнула кошку с кровати. Но животное не унималось, сев у двери, продолжая свои пронзительные песнопения, режущие слух. Лизка неохотно поднялась с кровати и приоткрыла дверь в комнату, выпустив животное. Тут обоняние уловило запах гари, и только теперь она поняла тревожное поведение друга человека.

– Горим! – мелькнула первая мысль. Но в квартире стояла полная тишина и покой. В панике Лизка выскочила в коридор и хотела включить свет, но вспомнила слова электрика, что если почувствуете запах гари – может быть замыкание в проводке и лучше свет не включать, а наоборот выключить общий рубильник. Что она и сделала. Запах дыма и надвигающейся опасности заполнил всю квартиру. Ближайшая от неё комната Любки. – Наверное, опять спит, пьяная, всё хоть синим пламенем гори, – думала Лизка, роясь в вещах тёти Тони в поисках фонарика. Когда фонарик был найден, девушка в панике выбежала снова в коридор, и направила луч света в темноту, и ужаснулась – из – под двери Любки выбивался дым и струился вместе со сквозняком низом. Она прильнула к двери, там слышалось шуршание и треск. – Пожар! – тихо пролепетала сама себе Лизавета. Через мгновение она сама не узнала свой голос:

– Пожар, горим! Любка, выходи, Любка! Просыпайтесь! – она бегала по коридору и стучала во все двери, как ошалелая.

   Соседи вяло вылезали, словно медведи во время спячки посреди зимы. – Свет не включать! Любка горит! – командовала Лизка, – звонить 01! Может они угорели? Звоните в скорую! Девушка сама от себя не ожидала такой собранности и концентрации.

– Может, дверь сломаем? – неуверенно спросила соседка Катя, сопереживающая чужому горю.

– Ты, что чумная! Огонь дальше перекинется! Прыгать будем с пятого этажа – то? – накинулась со знанием дела баба Серафима.

   Вдруг за дверью раздались душераздирающие крики, и из комнаты вывалилась пьяная, обгоревшая и задыхающаяся Любка. Языки пламени уже со стремительной скоростью охватили всю комнату и принялись пожирать смертельным огнём косяк и дверь, повалил едкий угарный дым. Дышать стало нечем, все жильцы, забыв про весь свой скарб, нажитый непосильным трудом, выбежали в ночных рубахах на лестницу. И лишь Лиза схватила за руки несчастную алкоголичку, стонущую от боли и потащила к выходу из квартиры. Обнадёживала, что пожарная станция находится на соседней улице. Скорая помощь прибыла гораздо раньше спасателей. Любка везучая!

– Люб, а в комнате кто – нибудь ещё остался?

– Мишаня, Мишаня, – словно в бреду повторяла обгоревшая женщина, и разжала одну из рук. На пол вывалился медальон, предназначенный Лизавете. Лизка схватила его и спрятала, подумав про себя – может и спас он Любку то, а вот кто со злым умыслом им завладел, похоже, и не встретит рассвет.

   Пожарные долго боролись с огнём, много слишком в комнате было хлама. Выгорела комната не полностью, Любке повезло вдвойне. А вот Мишаня выспался на ветхом диване с сигаретой в руке, да и не проснулся. Весь обгорел – страшная, жуткая кончина!

   Лизка находилась в шоке от всего происшедшего и благодарила бога и его посланника в кошачьем обличии – могла ведь сгореть вся квартира.

   *******

   Наутро Лиза и соседка Катя решили навестить погорелицу. Она лежала в НИИ Скорой помощи на ожоговом отделении. Сердобольные соседки ожидали увидеть несчастную, прикованную к постели, страдающую от боли под капельницей, а заслышав уже в коридоре, приближаясь к палате Любки, её бойкий голос, поняли – всё ей нипочём, ни огонь, ни вода, ни медные трубы. Лизка первая осторожно заглянула в палату и оторопела, Артур уже был с матерью, она, наполовину перебинтованная, пыталась встать с койки, чтоб перекурить, материлась и вырывалась, а заботливый и преданный сын безуспешно пытался остановить её. Взглянув на открывающуюся дверь, Артур расплылся в улыбке:

– Лизочка, какая молодец, что пришла…

   Лиза оборвала молодого человека на полуслове: – Мы не могли иначе, я пришла не одна, – в палату следом вошла Катя и заохала, глядя на Любку. Пациентка же воспользовавшись повышенным к ней вниманием, заголосила:

– Траур у меня, выпить хоть принесли, изверги, Мишаню моего помянуть! И она разрыдалась так нарочито неестественно, что сложилось впечатление, что рыдает она не из – за погибшего друга, а потому что повод выпить есть, да нечего. На шум прибежала постовая сестра, видимо только она имела подход к неугомонной Любке, т. к. завидев её, бушующая пациентка моментально плюхнулась в кровать, кляня всех на свете, и укрылась с носом простынёй. Сестра поставила железную пиалу с тампонами и разными инструментами, бинтами и ампулами, попросив удалиться посетителей. Обход скоро будет, надо обработать раны. Артур, Лиза, Катя вышли в коридор. Соседка Лизы решила ещё больше проявить внимание пострадавшей и направилась в ординаторскую к врачу, выяснить о состоянии Любы, и когда её выпишут. Артура часто отправляют в командировки, все в коммуналке знали это, может так получится, что забрать – то Любку будет и не кому.

   Лиза и Артур остались вдвоём. Воздух будто был переполнен разряженными частицами, осталось только молнии сверкнуть, глаза Лизы искрились и полыхали, ей безумно хотелось броситься к нему на шею, обнять и одновременно влепить пощёчину. Они, молча, смотрели глаза в глаза, пытаясь прочесть мысли друг друга. Напряжение спало и исчезло, когда тишину прервал его голос:  – Лиза, позволь объяснить, то, что ты видела тогда – не было (пауза) ничего, кхм,  – она уже не скрывала обиды, а слёзы предательски навернулись на глаза. Лизка смахнула их рукой, по – детски шмыгнула носом, и отвернулась, закрыв лицо ладошками. Артур приобнял её за плечи и отвёл в сторону, девушка совсем не сопротивлялась. Молодой человек развернул её к себе лицом и быстро заговорил, не давая ей возможности опомниться.

– Девочка моя хорошая! Я понял, наконец, что не безразличен тебе! Слава богу! Больше всего боялся узнать твоё отношение к себе.

– Так вот, Анна – моя бывшая девушка, мы встречались, но последние 3 месяца мы не вместе, понимаешь? Я ей всё сказал, она хороший человек, но я не люблю её… – он вздохнул, собираясь сказать самое главное.

– А что же я всё – таки видела? – Лиза с упрёком прервала Артура, не имея привычки верить словам, слишком " хорошие " у неё были учителя.

– Она искала меня, хотела поговорить о чём то важном, но я сказал что .... ( повисла тяжёлая и мучительная пауза) , люблю тебя, потом она была в истерике, я вынужден был довести Аню до дома. Мы даже не виделись и не созванивались. Она обиделась, но не заслуженно. Я давно предлагал ей закончить наши отношения, а когда я встретил тебя – они были сведены к нулю, ты веришь мне? – влюбленный мужчина слегка дотронулся до руки Лизаветы.

– Но если она хотела сказать что – то важное, почему не сказала? – уже, более мягко, поинтересовалась Лиза.

– Я же говорю, – Анна – понимающий человек, она уважает мой выбор, даже если он не в её пользу, даже если будет очень трудно. Мне по ночам снишься ты, я думаю о тебе больше года. Всё что Анна хотела сказать, теперь не важно – это были её слова. Дай мне шанс, я докажу, что мне нужна только ты!

– Знаешь, дают возможность доказывать, что ты встал на путь исправления в других учреждениях, а ты , Артурчик, просто будь самим собой и если любишь – то люби, а лгать и изворачиваться не надо! Если всё, что ты сказал – правда, давай попробуем, для начала, закончим прерванное свидание, – и они не сговариваясь, одновременно, обнялись и Артур нежно и трогательно поцеловал Лизу в щёку, мокрую от слёз.

   На целом свете сейчас были только они, время остановилось. Лизка узнала, что Артур – это её мужчина навсегда и не иначе. Почему? В голове девушки, одна за одной, вдруг начали всплывать видения: вот она с большим животом, идём по набережной Невы, Артур держит её за руку, они едят мороженое. Вдруг сменяется другой картинкой – Артур подбрасывает на руках белобрысого карапуза, малыш заливается от смеха. Затем предстала в воображении большая семья Лизки, родители, братья, Артур – и мальчик в белой рубашечке задувает свечки на большом торте, свечек пять, у мальчика глазки так похожи на отцовские, такие же открытые, лучистые от счастья и зелёные цвета изумруда. Лизка тряхнула головой, пытаясь избавиться от новых ощущений и загадочного не объяснимого наваждения.

– Эй, голубки! Я везде вас ищу. Мать твою месяц продержат точно, антибиотики надо проколоть, т. к. кожный покров в нескольких местах пересаживали, сорок процентов ожогов – не шутка! – Катя тараторила безостановочно, – Артур, слышишь меня!? Везёт дуракам и пьяницам! Правильно люди говорят! Я ничего плохого не имела в виду, – поспешно добавила Катерина, – всё, Любе снотворное вкололи, можно и по домам, бери Артурчик отпуск, ремонтик тебе предстоит не копеечный!

   Молодым теперь было всё по силам. Они вместе и счастливы. Больше не было и тени сомнения в том, что Лиза и Артур созданы друг для друга. Приехав домой, они обнаружили Антонину Михайловну, сидящую на кухне с Серафимой Ларионовной, та в красках, с преувеличением, по – стариковски, повествовала редко бывающей дома Антонине, о последних событиях в коммуналке. Тётя Тоня в такт охала и ахала, вокруг её ног с пониманием и сочувствием расхаживал лоснящийся и довольный жизнью Пуша, а на руках её мурлыкала Лизкина «находка». Завидев молодых в коридоре квартиры, обе женщины выскочили им на встречу с расспросами, что да как. Их искренне волновала судьба Любки, не один десяток всё же прожили под одной крышей, хоть и беспутная она, но не чужая! Артур успокоил всех обеспокоенных, Катя, вернувшаяся из детского садика ( бегала за дочкой), подробно дорисовала картину увиденного в больнице, в заключении вынесла вердикт, наклонившись к тете Тоне ближе:  – Жить будет, только горбатого могила исправит,  выпить просила, даже под капельницей.

   Антонина Михайловна искоса взглянула на Любкиного сына и добавила, с сочувствием: – Милый, и достанется ж тебе!

   И только сейчас говорившие заметили, что Артур и не слушал соседок, весь реальный мир оказался будто запараллелен, он всецело своё внимание сосредоточил на единственном человеке, с которым шептался и гладил по голове, а этот человек не сопротивлялся и выглядел вполне счастливым и умиротворённым. После небольшой паузы дискутирующие женщины разошлись по комнатам, в душе радуясь за Лизу – Артур, по мнению многих, не смотря на родительницу, для жизни – хорошая партия. Не пьёт, работящий, преданный, заботливый, летчик, стариков уважает и не жадный. Хотя тётка для племянницы всё равно приберегла разговор тет – а – тет, назидательно – увещевательный, как – бы не вышло чего дурного из этих отношений. Ведь все в квартире знали, что у Артура давно есть женщина, не жена, но, Лизка глупая, доверчивая, жизни не знает, а он парень хороший, но бывает – увлёкся мужик юбкой, а потом как побитая собака назад возвращается, когда нагуляется – думала тётя Тоня, наводя порядки в комнатах. Она тщательно тёрла тряпкой свои комоды, шкафы и столы, будто гарью и пылью было пропитано всё насквозь. На пол упала тряпица, схваченная тесёмкой, откуда она взялась? Антонина поспешно развернула её. Оттуда выпала бумага, больше напоминавшая пергамент, выцветшая и испещрённая бороздами. Такую сейчас не делают – старая, вот – вот рассыплется в труху, – деловито, про себя, решила Антонина.

   Женщина в недобром предчувствии, прежде чем развернуть листок, напялила на нос очки и с большой осторожностью, медленно и благоговейно развернула её. Буквы читались плохо, они напоминали безграмотные каракули ребёнка – дошкольника, местами бесследно исчезли под действием времени, но суть писания была понятна. У тётки Тони руки заходили ходуном, дыхание стало неровным и жёстким, в глазах всё потемнело, в груди зажгло, она не успела прочитать и одной строки зловещего послания, силы покинули её, и она упала навзничь, потеряв сознание, белая как полотно.

   Безжизненное тело женщины лежало на полу, а кошки протяжно и неестественно замяукали, точнее, было бы сказать, заорали. Лизка с Артуром влетели в комнату на эти звуки. Лиза сразу заметила знакомую тряпицу, которая то исчезает, то появляется в её жизни, будто знает когда, и всякий раз появляясь, вносит свои коррективы. Леденящий ужас сковал Лизе тело, мысли и думу. – Хорошо, что рядом он! Лизка упала над тёткой, стала кричать, молить бога остановить эти напасти и несчастья. – Тётя, тётечка, очнись! Господи, сколько можно, что я делаю не так? – Лиза рыдала.

   Артур хладнокровно отстранил любимую, пощупал пульс у Антонины Михайловны, который чуть прослушивался, руки были ледяные и окостенелые. Но на лице вдруг выступили капельки пота и, медленно, женщина открыла глаза, ресницы дрожали, взгляд был затуманенным и шепотом она произнесла:

– Опять они, всё возвращается… – и снова ушла в себя, закрыв веки.

   Лиза плакала, держа тётку за холодную руку. Артур уже набрал номер скорой помощи, в трубку нервный голос провозгласил:

– Слушайте, что у вас там такое, проклятая квартира какая – то?! Ждите, через 15 минут будет бригада.

   Артур пропустил высказывание диспетчера мимо ушей. Минут через 20 врач дежурной бригады установил, измерив давление, кардиограмму, диагноз – острая сердечная недостаточность, приступ стенокардии. Антонину Михайловну в срочном порядке направили в реанимационное отделение больницы. Лизка успела незаметно забрать листок бумаги из руки тётки и спрятала в карман джинсов, подумав, что пришло ее время, наконец – то, разобраться со всеми этими проклятиями, заговорами и тайнами раз и навсегда. Артур сделал вид, что ничего не заметил. Захочет Лиза – расскажет сама! – подумал он про себя.

   ********

   Из – за последних испытаний, выпавших на Артура и Лизу, одному пришлось отправиться на работу и отменять несколько рейсов, а ей – брать академический отпуск в институте. Учёба началась во всю после летнего перерыва. Поэтому для ремонта у матери Артура и помощи тётке Тоне в больнице времени у обоих было достаточно. Парень перевёз все вещи из съёмной квартиры пока к Лизе, т. к. комната Любки была больше похожа на сгоревший, а потом затонувший корабль, поднятый со дна. Бригада рабочих ремонтников приступит к работе только на следующий день, поэтому вернувшись из больницы от тётки, влюблённые разместились у Лизки. Лиза заметно нервничала и не находила себе места, молодой человек, как мог, утешал её, сготовил ужин, расстелил постель измученной девушке, уложил в кровать и кормил с ложечки как маленькую. Ему доставляло огромное удовольствие заботиться о ней и всячески опекать. Она такая ранимая! Лизка, поклевав, как птичка, с рук любимого, исключительно из уважения – аппетита не было совсем, предложила лечь ему рядом с собой.

– Нет! Я не смогу так, дорогая!

– Что не сможешь?

– Я лягу в тёткиной комнате. Так будет лучше. Не могу сдерживаться рядом с тобой, а если будет у нас близость, о которой я мечтаю днём и ночью, то тогда, когда ты сама этого захочешь, без сомнений и раздумий! Спи, детка – и он нежно поцеловал её в ушко, погладив по голове так, что по всему Лизкиному телу побежали мурашки, перехватившие дыхание. Но она понимала, что Артур прав. Она обняла его за шею и прижалась к нему всем своим естеством, вслушиваясь в его сбившееся дыхание и частые удары сердца, как молот по наковальне.

   Девушка уснула крепко и безмятежно. Артур тихонько вышел из комнаты. Телефон разрывался от приходящих, одно за другим, смс. Он знал от кого они – не читая, стирал их. Мужчина принял для себя решение и страницу прошлого перелистнул , как он предполагал. Но ..... , как говорится, мы предполагаем, а Господь Бог располагает. Сидя на кухне, сильно затянув сигаретный дым в себя и выдохнув, скурив в две затяжки целую сигарету, он возбуждённый, зло размазал окурок в пепельнице пальцами. На душе стало ещё более мерзко. Артур не понимал Анну, накануне, сразу после несчастного происшествия с матерью, Аня в очередной раз и последний, попыталась навязать свою точку зрения в отношении его матери.

   Она всегда считала и так же говорила, что Арти, придурок, возится с женщиной, которая его бросила, лишила детства, живёт в своё удовольствие. По мнению хрупкой и приятной на вид Анечки (внешность, действительно, очень обманчива) – место Любы в психушке или в наркологической лечебнице. После этого разговора Артур окончательно поставил во всех отношениях с Анной точку, они никогда друг друга не понимали, и имели настолько различные взгляды на жизнь, что он недоумевал, почему он так остро стал реагировать на это только сейчас, и был так слеп. Да, наверное, потому что, за душу не цепляла его эта женщина, что была рядом, небольшая потеря и теперь её эгоизм не трогал молодого человека, и эти СМС – ки сейчас раздражали безумно. Что она ещё может сказать, потерявши – то плачем, имеем – не храним.

   Машинально прикурив ещё одну сигарету, Артур всё – таки решил прочесть последнюю СМС от бывшей девушки:

– Срочно позвони! У нас неприятности! Прости, я наговорила глупости! Люблю очень…

   Артур в сердцах выключил телефон, предварительно посмотрев на табло с указанием времени. Ночь, 1 час 30 минут. За окном темно, капли дождя барабанили по стеклу. – Не спится ей, надо же! Опять придумала очередную басню про белого бычка! Он не стал звонить и пошел спать, ворочался, крутился, садился на постели в тёткиной зашторенной келье, снова ложился. Сон захватил его в свой плен только под утро. Дурманящий запах кофе щекотал ноздри и приятно раздражал обоняние. Лизка проснулась ни свет, ни заря, не подозревая о ночных терзаниях любимого человека, приготовила завтрак, сварила кофе с корицей и принесла на подносе, побаловать Артурчика. Ведь с утра надо посетить две больницы, потом встретить ремонтников и обозначить объём работ и затрат, теперь все его заботы сами собой стали для Лизки личными и важными. Артур сладко потянулся на тесной короткой кровати, осторожно пошевелив ногой, боясь раздавить спящий в ногах живой комок, свернувшийся и тут же заурчавший от движения вокруг.

– Дорогой, завтрак в постель! – Лизка стояла в коротеньком халатике, из – под полы которого видно было то вожделенное место, из – за которого начинались войны и распри, убийства и безумства между мужчинами, порой и целыми государствами, а также подвиги и невероятно смелые поступки. Это заветное место казалось таким по – девичьи невинным, с узкой полоской тёмных волос. Под одеялом у Артура всё напряглось и восстало против разума. Он попытался вскочить, но вышло это неуклюже, одеяло сползло предательски вниз, и взгляд Лизки упал на … то причинное место, которое через мгновение уже могло напомнить извержение вулкана, ею овладело звериное желание самки. Лизка забыла про всё, про приличия и нравственность, моральный облик и возможные последствия, она хотела этого мужчину. Тело горело как в горячке и пульсировало, Артур сидел не шелохнувшись. Лиза медленно поставила поднос на тумбочку и застыла перед влюблённым мужчиной, гордо распрямившись и одними пальцами дёрнув поясок халатика, осталась совершенно нагой. У Артура перехватило дыхание, он не мог не повлиять на происходящее, не изменить ход событий. Лиза была безумно красивой, девственно чистой, грудь вздымалась, хотелось прильнуть к этим твёрдым холмикам и не отрываться. Он боялся спугнуть мираж, который снился ему не одну ночь, он нерешительно потянул к девушке руки, она взяла их в свои. Её руки оказались удивительно нежные и тёплые. Возбужденный мужчина встал перед ней на колени, обхватив их ручищами и прижавшись губами к треугольнику шёлковых волос внизу живота. Она вздрагивала и таяла от каждого прикосновения его влажных губ. Её охватило новое необъяснимое чувство блаженства, она отдавалась самозабвенно его настойчивым непрекращающимся ласкам и поцелуям. И только теперь Лиза понимала, что значит быть женщиной, желанной и любимой. Тело трепетало и содрогалось снова и снова. Они любили друг друга и наслаждались своей любовью.

   Он как любящий мужчина принял все меры предосторожности, чтоб избежать непредвиденных последствий, чем ещё больше убедил Лизу в правильности своего выбора. Ей нужен был только он и никто другой. Они затихли в чувственных объятиях и не могли оторваться друг от друга, надышаться, насмотреться. Для Лизы это был первый опыт (не считая того случая), для Артура все предыдущие связи померкли – сегодня и сейчас он познал любовь и искреннюю близость, а не животную похоть. Влюблённые боялись шевельнуться, чтоб не спугнуть зародившееся счастье, такое неуловимое и призрачное, порой.

   ******

   Ночью влюблённым было не до сна. Утром было не проснуться, ничего не мешало им быть вместе, но надо было выбираться из объятий Морфея и друг друга. Артур, по-военному, всегда был собран и ответственен, хотя военную службу оставил уже давно. В свои 29 лет Артур, работая в частной Авиакомпании, сделал в буквальном смысле « улётную» карьеру. За два года, стремительно, «долетался» до второго пилота корабля, а это приличная оплата труда и огромная ответственность, и при этом не всегда нормированный график. Поэтому Артур не имел возможности надолго выключать сотовый, и всегда должен был быть на связи с руководством и диспетчерской службой, хотя накануне пришлось пренебречь инструкцией из-за истерических нападок бывшей девушки. Молодой человек тихонько попытался привстать на кровати, чтобы не разбудить спящее сокровище на его плече, он ласково провёл кончиками пальцев по щеке Лизы и прошептал: – Спи, спи, моя девочка, я рядом. Присев на кровати, он моментально оделся и включил телефон. Лиза улыбалась во сне, как дитя. Артуру не хотелось покидать ту, что стала важнее всего в жизни. Но, включив сотовый, он не поверил собственным глазам – от Анны было пропущенных звонков и 11 СМС-ок, последние пропущенные два вызова были с работы.

– Японский городовой! – выругался с досады Артур, – Егоров бурчать будет. Только он хотел было позвонить дежурному диспетчеру, как прорвался засекреченный номер и молодой человек, не глядя, ответил:

– Алло, Семёныч, извини, дела срочные, замотался, не заметил, как трубка разрядилась… – голос по ту сторону не дал договорить и жёстко оборвал:

– Ты, подонок, Арти! Как ты мог так поступить со мной?! – женский, визгливый, голос он признал не сразу. Его, некогда хрупкую и спокойную Анну, будто кто-то подменил, она явно была в неадекватном состоянии. То – ли у неё нарушена психика, то – ли, действительно, произошло нечто серьёзное.

– Аня, давай успокоимся, зачем ты звонишь мне? Друзьями расставаться ты была не намерена или я единственный знакомый тебе мужчина в этом городе? Как же твой обожаемый папенька, которому я всегда поперёк горла был?

– О чём ты, вообще?! Арти, я в больнице. Я не могу никому ничего сказать, потому что не знаю, что ты сделаешь, когда узнаешь о новости, которую я приберегла для тебя! – она ехидно, и неестественно громко, засмеялась. Пиши адрес, в твоих интересах приехать ко мне в больницу, как можно скорее или эту новость первой узнает твоя несравненная Лизочка, будь она проклята! – опять перешла на визг Аня, которая перестала контролировать себя напрочь.

   Лиза, услышав резкие нотки в голосе любимого, приподняла голову и сонным голосом спросила: – Артурчик, что случилось?

– Всё в порядке, на работу срочно вызывают, скорее всего, вылет будет сегодня или завтра, надо ехать, выяснять задание! Ты не переживай, займись лучше рабочими, которые придут скоро, надо бы проконтролировать. Ты ведь, дорогая, член моей семьи и все мои дела – твои, а все твои проблемы – мои, – и Артур прижал к себе девушку, обхватив крепко обеими руками. Его охватило непонятное чувство тревоги и неуёмной паники, предчувствие, что скоро произойдёт что-то неотвратимое, что изменит его жизнь навсегда.

– Ты будешь говорить со мной? – стальные и непреклонные нотки в голосе Анны резали слух и рвали натянутые нити его души. Артур понял, что произошло нечто очень неприятное, и безмятежность с умиротворением, наполнявшие всё его существо, улетучились безвозвратно.

– Если этот разговор отменить нельзя, возможно его, хотя бы, отложить? – сухо спросил Артур.

– Нет! Я его и так отложила, очевидность его безотлагательности ты сможешь увидеть, если соизволишь приехать ко мне в больницу! Может тебе и не понравится, заодно поговоришь с моим отцом, он ждёт тебя – и Аня резко прервала связь. Короткие гудки резко пульсировали в висках Артура. Он не мог понять, что будет делать в последующие пять минут.

– Лиза, девочка моя, прости, что тебе пришлось стать свидетелем этого разговора. У Анны какие-то неприятности, она в больнице.

– Ты поедешь? – у Лизы на глаза навернулись слёзы. Она всем своим нутром почувствовала надвигающуюся беду и, схватив Артура за шею, быстро заговорила: – Если я тебя отпущу сейчас, то у меня есть предчувствие, что я больше никогда тебя не увижу. Я сама не понимаю, что это за фатальный настрой. Я поеду с тобой куда угодно, буду ждать, где скажешь, родной, милый, не покидай меня!

– Глупышка, кто же тебя покинет? – и он, любя, смахнул с кончика носа Лизы скатившуюся слезинку, поцеловав её во влажные и солёные губы, – мы вместе, что бы ни случилось, ты слышишь меня?! Хотя, что может случиться? Аня в больнице, нервы у неё на пределе , вот и не контролирует себя. Я быстро съезжу, всё узнаю и сразу назад, – Артур схватил документы, телефон, сложил всё в куртку, быстро оделся , вскользь глянув в зеркало и чмокнул на ходу Лизавету в макушку, стремглав вылетел из квартиры . Ему не хотелось лицезреть удручённый и расстроенный вид Лизы ещё хоть секунду потому, что его решительность и собранность мгновенно улетучивались рядом с любимой и выяснять при ней законченные отношения с бывшей девушкой не имело никакого смысла.

– Но для чего, его хотел видеть отец Анны? Может что-то серьёзное с её здоровьем? Если он сможет чем-то помочь, то конечно… – размышлял Артур, спеша к остановке маршрутных такси, которые доезжают до, указанного Анной, адреса больницы на Университетской набережной.

   Маршрутка домчала молодого человека быстро настолько, что через 30 минут он уже стучал в палату, где его ждали. Палата оказалась трёхместная, но кроме отца Анны и её самой Артур больше никого там не застал. Девушка лежала, откинувшись на высоко поднятые подушки, и смотрела стеклянным взглядом в окно возле кровати. Отец, сломленный горем, гладил дочь по голове. Анна будто просвечивалась насквозь, на фарфорово-белом личике просматривались тонкие синие сосуды, а на тонких белых руках – вены. Артуру стало, искренне, жаль свою бывшую подругу. Когда дверь отворилась, два колючих взгляда уставились на него и мучительная, гробовая тишина, была нарушена восклицанием пожилого страдающего человека:

– Соизволил – таки почтить нас своим присутствием! А она страдает из-за ТЕБЯ, между прочим!!! – Сергей Эдуардович, отец Анны, резко поднялся со стула и встал спиной к окну, скрестив руки на груди. На его большой, гладко выбритой голове, выступила испарина, которую мужчина нервно утёр платком, но капли пота моментально выступили снова, – доча, можно я сразу скажу, тебе нервничать не надо, хватит уже! Если он считал себя мужиком, когда спал с тобой, без моего благословения, то пусть им остаётся сейчас, и не мне говорить ему о том, что после этого дети случаются! – Сергей Эдуардович с размаху стукнул кулаком по подоконнику. Анна дернулась, а по стене полилась тонкая струйка из упавшего стакана с недопитым чаем.

   Артур пребывал в шоковом состоянии и явно не понимал, что он здесь делает и кто эти люди, и чего они от него хотят. Аня, наконец, подала голос, чем ввергла молодого человека в состояние полной прострации:

– Артюшенька, у нас будет ребёнок. Папа, извини, я сказала тебе неправду! – девушка рыдала, было понятно без лишних слов, что ей очень тяжело говорить, как и то, что папа не был полностью посвящён в эту ситуацию.

   В воздухе повисла пауза, после которой ожидался взрыв мозга. Артур, вполне реалистично, представил себе размазанные по светло – зелёным стенам палаты внутренности черепной коробки.

– Аня, ты с ума сошла?! Какой ребёнок и при чём здесь я?! – Артур не выдержал перерыва между первым и вторым актом «пьесы».

– Я всегда говорил дочери, что ты подонок! У девки живот на нос лезет, а он «При чём тут я?! – разгневанный отец полез с кулаками в драку на провинившегося молодого человека.