По ту сторону души

   Артур стоял, не шелохнувшись, в этот момент ему было проще вынести физические удары, может сознание покинет его ненадолго, и всё это представление окажется фарсом или сном. Аня попыталась привстать, и молодой человек увидел круглый живот из-под опустившегося одеяла. Девушка рыдала – она запуталась: – Я хотела вернуть тебя, думала, если не скажу тебе про беременность – будет лучше! А родится ребёнок, и ты вернёшься ко мне, прости! Папочка, он не бросал меня, он ничего не знал, не трогай его, я его люблю!!!– и тут Анна схватилась обеими руками за живот и стала раскачиваться из стороны в сторону. Сергей Эдуардович побежал за врачом, перепугавшись не на шутку, ведь доктора запретили нервничать роженице, так как артериальное давление держалось высокое, а это крайне неблагоприятно в данной ситуации.

– Аня, тебе не кажется, что ребёнок – это дело двоих? Мы расстались почти год назад, у меня другая жизнь, где для тебя места нет. Ты же всё знала об этом! В чём же ты обвиняешь меня? Я не буду с тобой!!! НЕ БУДУ!!! – Артур перешёл на крик. Сдерживаться больше не было сил. Он обхватил голову руками и сел на край кровати, слёзы, так назойливо подступавшие наружу, душили его, а комок в горле не давал сделать ни малейшего глотка воздуха – всё внутри бешено колотилось и бушевало.

   Когда приступ панической атаки отступил, и вулкан страстей затих, к Артуру вернулась способность размышлять, он безапелляционно заявил:

– Аня, договоримся так: от ребёнка я не отказываюсь, готов дать ему свою фамилию и отчество! Если что – то надо из лекарств, деньги, посильная помощь – я готов! Но к тебе я не вернусь О-ДНО-ЗНАЧ-НО! – по слогам договорил он последнее слово и вышел из палаты, столкнувшись нос к носу с Сергеем Эдуардовичем и врачом – гинекологом в дверях.

– Ааааа! Бежишь?! Как крыса с тонущего корабля!!!! – загрохотал опозоренный отец, каким он себя считал с обрюхаченной дочерью на шее, по его же версии.

– Сергей Эдуардович, мы с Аней решили, что нам делать без посторонних! Извините, если я чем Вас обидел, – и Артур попытался отстранить преградившего ему дорогу взбудораженного человека. Но тот, словно обезумев, схватил молодого парня за грудки и стал трясти его изо всех сил, будто этим можно было что-то изменить, со словами:

– Это я посторонний? Я?! Тот, кто теперь ей сопли и слёзы дальше вытирать будет? Я! – и Сергей Эдуардович вдруг, обессилено, отпустил Артура и, схватившись за сердце, прислонился к коридорной стене. Врач забеспокоился:

– Что Вас беспокоит, уважаемый? Сейчас попрошу мед. сестру измерить Вам давление и сделать кардиограмму, присядьте! – доктор оставил недомогающего пожилого человека на попечение мед. Персонала, взял под локоть Артура и отвёл его в сторону:

– Ситуация такова: Вы, я так понимаю, отец ребёнка, и для Вас, по всей видимости, это оказалось сюрпризом. Хочу Вас предупредить, вероятность, что ребёнок выживет при родах – низкая, порядка 70%, у девочки артериальная гипертензия, роды будем стимулировать, осложняет положение ещё и отрицательный резус-фактор крови, первые роды и неправильное предлежание плода в узком тазу роженицы, так же отошедшие околоплодные воды. В общем, не буду вдаваться в бОльшие подробности, есть вероятность того, что будущий ребёнок Анны если и выживет, может лишить жизни саму Анну, поэтому отец Анны так убивается. Вот такие дела! – и доктор буднично похлопал ошарашенного парня по плечу.

– Господи, она может умереть!!! – прошептал будущий отец, а я бегу, даже ничем не поддержав Анну, бегу от трудностей и обстоятельств. Да… ну и козёл же я! – врач удалился, а Артур хотел было вернуться в палату, но раздался звонок сотового. Молодой человек даже вздрогнул – мелодия телефона вернула его к реальности бытия. Звонил диспетчер: – Эй, Артурио, где тебя носит!? Мы уже сутки не можем до тебя дозвониться! Давай на базу, срочный вылет! У Палыча инфаркт, надо заменить, сегодня в 19-00 рейс до Москвы, остальную информацию получишь на месте,– Артур рванул дверь в палату и с порога сообщил, что у него срочный рейс, а когда он вернётся, то обязательно поговорит обо всём, напоследок он пожелал ей и ребёнку всего доброго и спросил: – Ань, кто будет? Когда роды назначены? А то, может, уже отцом вернусь…, – попытался он расстаться на хорошей ноте с измученной и встревоженной девушкой.

– Говорят – девочка. Стимуляцию назначили на завтра. Ты просто обязан быть со мной! Отмени полёт, вдруг что случится, я боюсь!!! – и она снова заплакала.

– Не могу, прости! Это работа, которую могу делать только я! – и Артур вышел, не оборачиваясь, угрызения совести будто сжигали его в буквальном смысле.

   На обратном пути из больницы он хотел сначала заехать к Лизе, но, взглянув на часы, ему стало ясно, что он не успевает заехать и на базу, и к Лизочке – до рейса в Москву оставалось два с половиной часа.

– Как некрасиво получилось! Тоже теперь будет думать всякое, маленькая моя, – размышляя, так Артур набрал номер Лизаветы.

– Как ты там, не соскучилась ещё по мне? – предпринял он попытку говорить легко и непринуждённо.

– Артурчик! Рабочие тут уже много сделали. Я к твоей маме ездила – у неё всё в порядке, в институт заехала, курсовые надо делать – скучать некогда было! Как ты? Всё в порядке? Голос у тебя странный… – на одном дыхании проговорила Лиза.

– Да, милая, там, у Анны кое – чего произошло, деньги ей нужны срочно. Не смог отказать, ты не против?

– Я?! Да что ты?! Надо – так надо! А что с ней, заболела? Надеюсь ничего серьёзного? – искренне обеспокоилась Лиза, безоговорочно доверяя ему и всему тому, что он ей говорит.

– Лизок, я вернусь и всё расскажу, сейчас мне надо на базу – срочный вылет, увидимся только через неделю, не раньше. Малышка, я буду очень скучать, – он тяжело вздохнул в трубку, – А ты?

– Боже, ну неужели ничего нельзя отменить?!  – Лиза обреченно плюхнулась на кресло возле журнального столика и не смогла больше вымолвить ни слова, а только начала всхлипывать. Артур понял, что ещё немного слёз на сегодняшний день, и он утонет в них, нервы были на пределе и молодой человек слукавил, сказав, что очень плохая связь, вот-вот оборвётся, и выключил телефон.

   ******

   Лизу охватило чувство усталости, к вечеру, после всех дел, руки и ноги были отдельно от тела, а мысли разбегались в разные стороны, как тараканы на кухне при резко включенном ночью свете. Как ни странно, но такие же ощущения в этот момент испытывала и другая девушка в противоположном конце города.

   Обе по очереди набирали они номер одного и того же человека и. услышав электронный голос робота – оператора о недоступности абонента, набирали его снова и снова. Абонент продолжал оставаться «вне зоны действия сети». Обе девушки, сами того не зная, накаляли обстановку вокруг дорогого им человека. Они, посылая в след сгустки негативной энергии, и меняя информационное поле вокруг него, отрицательное воздействие которого усиливалось ненавистью Анны к мужчине, не ответившему взаимностью и огромной, неуёмной тоской Лизы по человеку, которого она очень боится потерять. Говорят, всё, что происходит с человеком в жизни, предопределено! Так чей же промысел, дьявольский или Божий, сподвигнул Анну набрать номер Лизы, после неудавшихся попыток связаться с Артуром, когда он ушёл из больницы. Зачем она когда-то, догадывающаяся о сопернице, скопировала её номер с телефона Артура?

   Лиза уже лежала в кровати, и пушистый друг мурлыкал ей под ухо, успокаивая хозяйку, когда неожиданно раздавшийся звонок телефона вернул её в состояние напряжения. Номер звонившего Лизавете был известен и девушка неохотно ответила: – Да?

– Алло, Лиза? Это Аня – мы когда-то встречались, если помните. Я – девушка Артура.

– Вы хотели сказать « Бывшая его девушка»?  – не растерялась Лиза, но голос уже дрожал, разговор принимал неприятный оборот, а рука, державшая трубку, стала влажной и холодной.

– Может Вы не в курсе…? Давай « на ты»? Лизочка, милая, Артур – хороший человек, но и он имеет право на ошибку, ведь так?

– Так, Аня, время уже позднее, и с тобой обсуждать Артура я не намерена!– Лиза попыталась закончить разговор, но голос на другом конце города надменно и с апломбом продолжил, с уверенностью в том, что эту часть монолога абонент обязательно дослушает:  – Дорогая, я беременна, Артур сегодня был у меня в больнице, на завтра назначены роды через стимуляцию. Мы решили пожениться, как только родится ребёнок. Ты всё для себя уяснила?! Он любит меня, глупая! К тебе больше не вернётся, мальчик решил проучить меня с твоей помощью, – Лиза услышала в трубке короткие гудки, означавшие конец всего того, что было важно, дорого и необходимо, как воздух и вода. Девушке казалось, что она задыхается. Она, словно обезумевшая, выскочила в ночнушке и тапочках из квартиры на лестничную площадку и уже через доли секунд оказалась на улице. Осень… Колкий дождь со снегом стегал по щекам, плечам, ногам. Лиза стояла посреди пустынного тёмного переулка и смотрела в небо. Она не ощущала холода… – Где-то в небе ОН… Пусть ОН будет счастлив!!! Я не встану между ними, – твёрдо для себя решила Лизавета, но жить совсем не хотелось. Неожиданно сигнал машины, позади, вернул душу в тело, которое вмиг окоченело и задрожало. Девушка медленно повернулась. Какой-то мужик, как в немом чёрно-белом кино, размахивал руками, буйно жестикулировал и, по-видимому, что-то орал. Но для несчастной девчонки очередной раз в жизни померкли все краски, взор затуманился, а слух не воспринимал происходящего. Она машинально развернулась и покинула проезжую часть. Из парадной выбежала консьержка, дежурившая в подъезде, подбежав к Лизе и укрыв её от непогоды зонтом, обняв несчастную девушку, потащила её в подъезд:

– Ой, голубушка, что ж ты в таком виде и под машины кидаешься? Пойдём, моя хорошая, чайку горячего попьём. Может, отойдёшь, да и расскажешь, что на душе-то накопилось, авось, полегчает! – запричитала добросердечная тётя Дина, так звали консьержку.

   Она провела Лизу в каморку под лестницей, иначе как коморкой, это место назвать было нельзя. Лизке в голову неожиданно пришло сравнение этой каморки с каморкой Папы Карло. Ей почему-то очень захотелось сейчас, чтобы открылась старая скрипучая дверь внутрь, а там сидит старый Папа Карло и выстругивает своего Буратино, а за спиной у него нарисованный очаг, который распахивается, а за ним открывается дверь в мир светлый, красочный, добрый и манящий туда, где все веселы и счастливы. Но дверь распахнулась, и взору предстало крошечное помещение обитое брусом, с одной стороны стоял видавший виды диван-книжка, напротив небольшой столик, на котором красовался старый светильник с матерчатым зелёным абажуром. Пахнуло благородной старостью и антимолью с примесью корвалола. Со стенки взирал на неё пристально и недружелюбно Леонид Ильич Брежнев, видно, что и ему здесь не очень нравится, но выбора ему не предоставили. Трамвайная печка под столом делала сырое полуподвальное помещение тёплым, но всё-таки неуютным из-за обилия застарелых и стойких запахов здешних обитателей. Консьержей здесь всего четыре, самому молодому из них – дяде Грише, 65 лет, в местном ЖЭКе он же и подрабатывал плотником, а самому старшему – тёте Зине, семьдесят восемь, но она продолжает здесь работать и приносить, как ей кажется, огромную пользу людям, а точнее жильцам данного подъезда. На электрической плитке с одной конфоркой, на табуретке, уже закипел чайник, Лизка сидела, укутавшись в древнюю шерстяную шаль, полюбившуюся местной моли, и тряслась. Очередной жизненный удар «прибил её к плинтусу», не было сил даже сопротивляться превратностям судьбы. Девушку бил озноб. Пока тётя Дина колдовала над чаем из каких-то трав с её собственной дачи. Она несколько раз, вслух, задала один вопрос: – За что? За что?

   Тётя Дина, женщина, умудрённая жизненным опытом и пройдя много тягостных испытаний, включая Блокаду Ленинграда, молчала и не задавала лишних вопросов. – Вот выпьет чайку, согреется, разговор и наладится ! – думала она. Тётя Дина из тех волевых, сильных женщин, которыми полна земля русская, на них, собственно говоря, эта Земля и держится. В свои семьдесят восемь лет она бегает, бодра, очень жизнелюбива и добросердечна. Каждый из нас знаком с похожей на неё женщиной: внешность заурядная, стальной характер, молодая душа и большое сердце – такие, как правило, не жалуются на здоровье, хотя посетив поликлинику, когда уже совсем прихватит, врач при первом же осмотре обнаружит у неё целый букет заболеваний. Эта новость такую, как тётя Дина, не поставит в тупик, а только даст стимул двигаться дальше и участвовать с ещё большим рвением в судьбе своих близких и родных, чтобы всё успеть, чтобы помнили её добрым словом.

   Лиза, нехотя, отхлебнула горячего чая, с любовью приготовленного любезной и приветливой женщиной. Ароматный, пряный запах заполнил всю каморку, на душе потеплело, и трезвость ума со здравыми размышлениями начали возвращаться к Лизавете. Первое, что пришло на ум – это вопрос, который даже не возник до этого: « Почему она безоговорочно поверила постороннему человеку, преследуюшему свои интересы? Какой же она психолог после этого? Даже, глупая, не попыталась разобраться в ситуации; в конце – концов, дозвониться Артуру! Только его решение может быть для неё значащим и важным! А всё остальное может быть блефом или откровенной ложью. Надо связаться с Артуром, он никогда бы так не поступил!!! – и на лице несчастной, измученной женщины зародилось подобие улыбки. Тётя Дина сразу же заметила это и не преминула заговорить:

– Ну вот, детка, молодчина! Видишь, что чай мой делает?! А ведь не хотела, упиралась! Что стряслось – то? Может, теперь поведаешь, а я, может, чем и подсоблю», – и хозяйка подъезда доброжелательно посмотрела на Лизу.

– Спасибо Вам, тётя Диночка! Мне тётя Тоня всегда о Вас говорила, Рассказывала, что вы давно друг друга знаете и даже жили в одном посёлке, – Лиза поплотнее укуталась в плед. Девушка уже была готова выслушать длинную историю про счастливую прошлую жизнь и пустую, тяжкую сейчас, но, к её удивлению, женщина перевела разговор на другую тему и спросила, сев напротив девушки на табурет, как купчиха, и, скрестив руки на груди:

– Детка, что обо мне!? Жизнь я повидала, много чего знавала, а плохо-то сейчас тебе, я вижу, милая моя! – и мудрая женщина пристально взглянула на Лизу, будто заранее зная, что та ответит. По спине девушки даже пробежал холодок, но она тут же обмякла, по щекам покатились слёзы, напряжение спало. Тётя Дина привстала, приложила голову девушки по-матерински к своей груди и гладила по голове своей широкой, мозолистой, с вздутыми венами, но ласковой женской рукой до тех пор, пока Лизка не начала свою исповедь. Ведь поговорить по – душам, откровенно, как на духу, ей в этом большом городе было не с кем. Она рассказала всё с самого начала – с самого поезда и до последнего звонка Анны. Тётя Дина слушала внимательно и не перебивала, но выражение её лица было странным – все сюжетные линии из Лизкиной жизни будто были известны и не удивительны для неё. Поначалу девушка не придала этому значения, но когда высказывания типа « я так и знала», « я так и предполагала», «не удивительно», « вот сделали – то бедняжке», Лизке примелькались и уже порядком надоели, она прервала свой рассказ и поинтересовалась у тёти Дины: – Вот за что мне всё это, а?

– Не знаю, доченька, – ответила консьержка, – не время ещё тебе рассказывать правду….Тонька, тётка твоя , запретила мне…, – и женщина закашлялась, начала стучать себя по груди кулаком, покраснела и плюхнулась на пол без сознания. Приехавшая бригада скорой помощи проведя возможную диагностику поставила предварительный диагноз: « гипертонический криз, осложнённый застарелой стенокардией». Тётю Дину привели в чувство и первое, о чем она попросила:

– Девочку позовите. Здесь она…Мало мне осталось. Надо закончить начатое…

   Лизу позвали.

– Деточка, милая моя, езжай в Александровку, где тётка твоя жила и я после блокады. Езжай, там всё и узнаешь. Найти ты там должна медальон, понимаешь? Заклятие на пять колен…понимаешь…, – она часто задышала, застонав, схватилась рукой за левое подреберье, и врач закрыл дверь в реанимационной машине прямо перед носом Лизки.

– Дело плохо, девушка! Кем Вам приходится Дина Кирилловна. Документы, слава Богу, при ней.

– Родственница, – солгала Лиза во благо.

– Тогда поедете с больной, – скомандовал доктор, – только наденьте что-нибудь поприличнее, не в ночной же сорочке в больницу! Лиза накинула плащ тёти Дины, висевший на гвозде и в тапках уселась в изголовье женщины, которая опять потеряла сознание. Санитары тут же надели ей кислородную маску и поставили капельницу. Лиза, глядя на несчастную пожилую женщину, вдвойне пожелала ей поправиться, ведь могло найтись объяснение всему, и происходящему с ней.

– Боже, как я могу думать об этом всём сейчас?! – вслух произнесла Лиза и вжала голову в плечи. Холод опять сковал её тело, в реанимобиле не отапливалось, и было очень зябко.

   Медсестра долго пыталась побороть себя, чтобы не разбудить Лизу, – пусть поспит ещё немного, плохая новость, в отличие от хорошей, всегда даст знать о себе первой и найдёт адресата. Лизка свернулась калачиком на кушетке в приёмном покое реанимационного отделения, дежурная сестричка укрыла девушку своим одеялом, ведь почти всю ночь бедняжка не сомкнула глаз, переживала за родственницу и только уснула, а реаниматолог сказал, что ничего сделать не удалось – обширный инсульт обоих полушарий, плюс возраст и хронический сахарный диабет.

   Так и предстала добрая, искренняя и замечательная женщина перед Всевышним, не успев раскрыть тайну, которую хранила много лет. Внезапно Лизу будто пронзило током, она подскочила на кушетке: – Который час? – спросила она, испуганно оглядевшись по сторонам, рядом никого не оказалось. Сестра ушла в реанимационную палату помочь врачам с Диной Кирилловной. Лизка поплотнее завернулась в одеяло и побрела наугад по пустынному, мрачному коридору, заслышав в конце его голоса, она пошла на отголоски какого-то разговора. Когда же она подошла ближе, то расслышала последнюю фразу сестрички таким гулким эхом раздавшуюся у неё в голове:

– Надо бы девчонке сказать, да пусть домой едет, что ей делать-то здесь, – Лиза поняла, что плакать уже не может, слёзы высохли, – зачем Господь забирает таких важных и добрых к ней людей? В этом контексте вопрос «зачем» уже не стоял. Девушка собрала все остатки воли и сил в кулак, и решила больше не ждать, когда с её родными случится ещё какое-нибудь несчастье, а действовать решительно и бесповоротно! И тут она вспомнила про медальон! – медальон, который оказался у неё – это ведь про него говорила тётя Дина. Именно он принёс ей столько бед, оказавшись в её руках! А откуда тётя Дина знала про него? Загадка! Срочно надо ехать на дачу к тёте Тоне – она знает всё!!! Лизка заставит её рассказать всё, что та знает! Весьма странных и загадочных совпадений и так уже слишком много! И пока она будет стенать, рыдать, цепочка несчастий, похоже, не прекратится. Какие-то тёмные, страшные силы стараются, чтобы Лизавета осталась одинока и несчастна!

   С этими мыслями девушка выскочила из Мариинской больницы в одной сорочке, полная решимости менять свою судьбу, а не идти у неё на поводу. Пробегая мимо поста охраны, Лизка выслушала их едкие и пошлые шуточки охранников о хорошо поставленной работе дежурных врачей, к которым девочки в ночи по звонку в одной пижаме едут на экстренный вызов. Год-два назад, она обязательно бы растерялась, промямлила бы в ответ какую-нибудь несуразицу, а потом обязательно расплакалась бы от обиды. Но только не сейчас!

   Она выскочила на ночной Литейный проспект, такой промозглый и неуютный, шесть утра, медленно поползли из парка троллейбусы, сонно шевеля усами. Пешеходы, укутавшись в шарфы, пытаются влиться в рабочий режим нового дня, все спешат по своим делам. На девушку в одной ночной рубашке поздней осенью в это раннее утро никто не обратил внимание.

– Куда катится мир? Каждый думает о себе… Вот, недалеко от ворот больницы, лежит человек, грязный, полураздетый, и ведь до него тоже никому нет дела. Может он умирает. Суета сует, бренный мир большого мегаполиса, похожего на муравейник. Только муравьи всей стаей бросаются на помощь одному муравьишке, на которого упал сучок, из-под которого тот не может выбраться! А мы же не муравьи – мы ЛЮДИ, и только слово

«люди» и звучит гордо, и всё! – кавардак мыслей, как будто в старом чулане хлам, засорил Лизкин мозг. Путаница из фраз, сказанных кем-то мудрым, когда-то, перемешалась с собственными ощущениями и новым мировосприятием. Опять заморосил дождь, холодный и противный. Девушка ещё бы долго могла вот так стоять под дождём и трястись от холода, ей не было нужды идти домой, где не было никого, кто мог бы её выслушать и поддержать. Вдруг она поймала себя на мысли , что рассуждает вслух, как психолог, правда ещё не дипломированный, Лизка отметила, что у неё начальная стадия психического расстройства ….

   Резко развернувшись, она направилась нам пост охраны при больнице.

– О, девушка, вернулись, решили с нами поразвлечься, – заржали два молодых охранника, явно не трезвых. Стол в «будке» был полон пустых консервных банок и бутылок из-под дешёвой водки.

– Да нет, ребята, решила спросить как вы после столько выпитого, интересно, развлекаетесь? У дежурного врача член таких размеров, что я посреди ночи на ходу раздеваясь, готова к нему в любую погоду мчаться. А ваши писюны вряд – ли вообще членами назвать можно, а с хроническим алкоголизмом – вы, скорее всего, импотенты! – и Лизка вышла из постовой будки на улицу, на свежий воздух. В висках у неё застучало, кровь прилила к голове от зашкаливающего нервного напряжения. Она сама не ожидала от себя такой смелости и словесного поноса « а – ля подворотня». Неожиданно позади себя она услышала шорох, кто-то со спины схватил её за волосы, а они были длинные, было за что хватать, чужие руки дернули её назад и зажали рот вонючей, пропахшей потом и грязью тряпкой.

– Ну что, сука, довы***сь, щас ты узнаешь у кого тут писюны! – голос с незнакомым акцентом и тембром усилил свою угрозу ударом по голове.

– Подлые люди, сзади, вдвоём, беззащитной девушке руки крутят! Трусы, – думала Лизка и при этом вырывалась и выкручивалась из мощных тисков охранников. А это были именно они, в этом нет никакого сомнения! Ей даже не было страшно, и в душе она пожалела этих сволочей – их наверняка ждёт страшный суд, суд совести. Как говорят, совесть есть у всех, просто у некоторых она долго спит. Но у всех она рано или поздно просыпается, и вот тогда становится мучительно больно и страшно за бесцельно, бездумно, гадко прожитые годы. Лизка на втором курсе института написала работу на эту тему, пришлось даже с бывшими уголовниками встречаться и разговаривать по душам, и есть ли душевный покой у тех, кто совершил преступление тяжкое или пошёл на сделку с собственной совестью. Тем временем двое ублюдков дотолкали девушку до калитки на вход на территорию больницы, Лиза ещё сопротивлялась, но эмоционально она сдалась, а ведь дала себе слово. Ещё раз дёрнувшись из последних сил, она обмякла, покорившись опять судьбе. Автомобильный гудок был пронзителен и раздирал предрассветную тишину просыпающегося города. Второй… Третий …. Гудки спугнули тех, кто должен охранять и защищать, но периодически забывая об этом, превращаются в животных, похотливых самцов (или это издержки профессии – опасной и трудной (от автора), психика надламывается и ценности меняются. Один из «лже – охранников» всё же успел втолкнуть жертву в калитку, второй же прикрывал его отход, когда из сигналящей машины выскочил человек и окликнул странную компанию:

– Ребята, у вас какие-то проблемы? Может, чем помочь?

– Да всё нормально, слышь, приятель, езжай куда ехал, – ощетинился бритоголовый охранник, прикрывающий напарника с испуганной и сопротивляющейся ещё Лизой. Лысый незаметно, как ему показалось, отдал команду своему здоровенному подельнику закрывать калитку с той стороны. Дав понять, что разберётся сам с не прошеным гостем.

– Девушка у вас всё в порядке?

– Да это жена его, это личное, братан, не лезь в чужие дела, видишь, я и то не суюсь, – бритый урод в форме охранника манерно достал сигарету и прикурил, выдыхая дым в лицо неравнодушного молодого человека.

– Ааааа, ну, конечно, вижу…. – сделав вид, что собирается уходить, спаситель резко развернулся и молниеносно ударил охранника ребром ладони по шее. Когда тот крёхнул и попытался удержаться на ногах, чуть не свалившись наземь, наш герой добил его локтём в затылок. Не прошло и тридцати секунд, извращенец лежал на асфальте. Дорога была открыта. Молодой человек – образец бесстрашия и благородства, распахнул калитку, влетел на территорию больницы. Тут же из будки послышались сдавленные и пронзительные крики с просьбой о помощи. Смелый незнакомец рванул на крик девушки, и перед его глазами предстала жуткая картина – девчонка лежала на полу, лужи крови вокруг, она свернулась калачиком, а бездушная тварь, которую уже сложно было назвать человеком, била Лизу, матерясь и сплёвывая, ногами, ожесточённо и зверски, словно кровного врага. Молодой человек сориентировался в доли секунды, что-то холодное и металлическое опустилось на затылок мрази. Охранник тут же прекратил избиение уже почти терявшей сознание девушки, он замер, побоявшись даже вздохнуть.

– П***р! Медленно развернулся ко мне лицом, смотришь мне в глаза, не двигаешься и отвечаешь чётко на поставленные вопросы, – благородный парень продолжал целиться в преступника пистолетом, внушительным и начищенным, – она тебе жена , не жена – всё равно, поднял на женщину руку – смерть, по нашим законам. Понял? По лицу охранника ручьем лилась кровь, только теперь защитник понял, что девушка сопротивлялась до последнего. Видимо, кинув её на пол, беспредельщик со спущенными штанами навалился на неё, но она, каким-то образом, успела схватить со стола пустую бутылку, и в какой-то момент шандарахнула его по голове. И брызнула кровь, скорее всего – его кровь.

– Шакал, ты уже получил своё, но я добавлю слегка. Убивать надо достойных врагов, а ты, гнида, я только исправлю твою судьбу! Она будет такая, какую, ты, заслужил.., – незнакомец хладнокровно, без дрожи в руке, выстрелил подлецу между ног. От боли тот мгновенно потерял сознание и рухнул в свою же кровь. Спаситель попытался поднять Лизу, но она стонала и не двигалась.

– Досталось бедняжке…. Девочка, сейчас я отнесу тебя в машину и отвезу в больницу, всё уже закончилось.

   Лиза не отвечала, ей было всё равно, « что воля, что неволя». Начищенный пистолет парень вложил, со знанием дела, вытерев краем куртки свои отпечатки, в руку импотента. Потом он так же спокойно, с помощью этой же куртки, взял трубку телефона и позвонил в скорую, назвал адрес больницы и сообщил, что два охранника дрались на улице возле больницы, а потом начали стрелять друг в друга, и повесил трубку. Потом аккуратно, прикрыв, опять же своей курткой девушку, взял её на руки и донёс до машины.

– Не знаю, что между вами произошло, но какие твари – вдвоём на такую маленькую, хрупкую девушку, – думал он. Второй, бритоголовый охранник, до сих пор лежал на асфальте без сознания.

Лизка очнулась. Лежала без признаков жизни на заднем сиденье машины, она всё слышала, всё чувствовала, но боялась шевельнуться. Где-то она вычитала, что хищник может не тронуть тебя, если притвориться мертвой. От шока и боли она, в какой-то момент, утратила чувство реальности, говорят, таким образом, организм включает защитную реакцию. Лизка думала, что это насильники тащат её куда-то. Машина тихо завелась и аккуратно тронулась с места, человек за рулём спешил. На такой скорости девушка не рискнула выпасть из машины, рассуждая, что лучше выждать остановку, сконцентрировав и мобилизовав все свои чувства, она затаилась…..

   ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ