Стеклянный город

   - А вы...

   - Лаэрт Отважный, герцог Тиманский.

   Хоть в нем я не ошибся! Тот самый герой! Напарник Бриана! Первый из герцогов, поддержавший крестьянскую войну. Я почтительно склонил перед ним голову. Я был готов слушать его во всем.

   - Простите, ваше сиятельство, но раз я - символ, я должен всегда быть впереди.

   - Конечно, - кивнул он, - в белом плаще, на белом коне.

   - И меня убьют в первом же бою. Я не воин.

   - Ты им будешь.

   "Господи! Ну, почему я?!"

   - Вы... вы даже не подозреваете, насколько я слаб, - сказал я виновато.

   - Так ли уж? - усмехнулся Лаэрт и похлопал меня по плечу.

   - Я слаб не физически. Я... не смогу убивать. Поймите! Я даже замахнуться не смогу.

   Этого он понять, конечно, не мог. И вряд ли нашелся бы кто-то, кто бы меня понял.

   - А ты постараешься, - заявил он.

   Я вздохнул обреченно:

   - Что ж, если так угодно Богу, я постараюсь.

   - Ему угодно, - услышал я, - не зря ж он тебя, такого, вылепил!.. Бывают же чудеса!

   Его спутники, все трое, закивали и стали высказываться. Тут до меня дошло, что этот молодой человек в сером дорожном костюме и в пышном нарядном берете на самом деле дама, молодая и очень красивая женщина. Тут мне уж совсем стало нехорошо.

   - Я могу теперь одеться? - напомнил я.

   Лаэрт кивнул небрежно.

   - Да. Одевайся.

   Дама эта тщательно меня разглядывала, впрочем, вполне благосклонно.

   - Это хорошо, что у него длинные волосы, - сказала она, - я боялась, что он брит как все монахи. Дикую прическу Бриана я ему обеспечу!

   Я тоже в душе порадовался, что Бриан не был лысым.

   - Но у него темные волосы, - с некоторым сомнением сказал епископ.

   - Сразу видно, что вы не посещаете дамские салоны, ваше преподобие, - улыбнулась она, - эту мелочь я берусь исправить за полчаса. Труднее будет его откормить!

   И она засмеялась, показывая ровные белые зубки.

   - Тебе ведь это по силам, дорогая, - улыбнулся герцог Фурский и поцеловал ее руку, - хорошо хоть не надо учить его манерам. Что тот был - деревенщина, что этот.

   - Да нет, этот не такой. Он, поди, и писать умеет! Смотри, руки в чернилах.

   - Значит, придется забыть, раз умеет, - фыркнул герцог, - тот только две буквы знал: "Б" и "Н".

   "И еще знал, как освободить Лесовию", - подумал я, но ничего не сказал этому надменному щеголю.

   - Так ты грамотный? - спросила меня дама, его жена, как я понял.

   Я стоял, опустив глаза. Я три года не видел женщин.

   - Я переписчик.

   - Бедный, - усмехнулась герцогиня, как будто прочла мои мысли, а я почувствовал, что краснею.

   - Подойди ко мне, брат Антоний, - сказал епископ Маленский, - я рад, что ты всё правильно понял. Не только молитвой можно послужить Лесовии. Иногда требуется и дело. Твой час пробил. Подойди, сын мой, я тебя благословлю.

       **********************************************************

   ****************************************

   ****************3

     В тот же вечер мы уехали из монастыря в Трир, к герцогу Фурскому. Я прекрасно знал его особняк, красивый, бело-розовый, стоящий на берегу реки, все его знали, но только снаружи. Теперь же мне довелось рассмотреть его изнутри.

   Герцог приходился родственником королю, он принимал самых высоких гостей, и дом его тому соответствовал. В моде было цветное стекло, и у Фурских везде стояли разноцветные вазы и много разных статуй. Это я заметил, остальное же не запомнилось.

   Дама в мужском костюме действительно оказалась его женой. Я устал от нее. Когда мы тряслись в карете, она рассматривала меня непрерывно, да еще так, как будто видит меня насквозь. К тому же она была очень красива - брюнетка с голубыми глазами и без малейших изъянов на лице. Я тоже кое-что про нее понял: что не поглядит она своего мужа, если ей чего-то хочется...

   Приехали мы ночью. Разбуженные слуги отпаривали меня в ванной и усердно терли мочалками, им сказали, что монахи никогда не моются. Одежду выдали чистую, но весьма скромную. Потом красавица Флора Фурская самолично занялась моей головой.

   Мы прошли в ее косметический кабинет, полный баночек, пузыречков, щеточек и щипчиков. Зеркал тоже было много, но маленьких. Даже у герцога Фурского не хватало денег на большие зеркала из Алонса.

   Флора посадила меня напротив овального зеркальца на столе, втерла мне в голову какую-то жгучую дрянь, а потом взлохматила все волосы и взбила их наверх. Вид, наверно, был у меня приглупейший.

   - О! Да ты меченый! - заметила она разочарованно, - у тебя же пятно на шее! Как голова собаки!

   - Знаю, - сказал я, - это наследственное, у всех мужчин в нашем роду такое было.

   Зря сказал. Она стала приставать.

   - В каком роду? Откуда ты вообще родом?

   - Я забыл, - сказал я.

   - Да?

   - В монастырь уходят, чтоб забыть, а не помнить.

   Она впивалась кончиками пальцев и даже ноготками в мою измазанную голову.

   - Если ты думаешь, что у тебя взгляд монаха, то ты ошибаешься.

   Увы, в зеркале я видел не себя, а ее, так оно было повернуто, я не мог уследить за своим лицом да уже и разучился.

   - С монахом покончено, герцогиня. Впрочем, как и с Антонио Скерцци. Разве не для этого я здесь?

   - Для этого, - улыбнулась она, - я просто любопытна.

   - И очень проницательны, - заметил я, но больше ничего не сказал.

   А она не спросила. Впрочем, наверняка наш настоятель уже рассказал им всё, что знает.

   Скоро я увидел себя рыжего, точнее, соломенно-желтого да еще и лохматого. Флора уверенно щелкала ножницами у меня над ухом. Макушку она мне выстригла, чтоб торчала вороньим гнездом, а шею вместе с пятном оставила прикрытой. Идиотская получилась прическа и уж точно "дикая". Таким я себя, честно говоря, никогда не видел! У меня как будто черты лица стали грубее.

   - И я действительно на него похож? - спросил я с недоумением.

   - О, да! - усмехнулась Флора, - теперь ты такой же мужлан, как он. Монашком, честно говоря, ты мне нравился больше!

   По-моему, она надо мной издевалась.

   Потом мы прошли в другую комнату, с костюмами. Там меня ждало очередное испытание - одежда Бриана и его доспехи.

   - Одевайся, - велела герцогиня, - а мы посмотрим, что получилось.

   И вышла. Меньше всего меня пугало переодевание. Латы, пояс, перевязь, наколенники и налокотники я надел довольно быстро. Меня смущал только меч, он был не для битвы - городской, короткий, даже приукрашенный, но всё равно это было оружие. Я уставился на него, как на змею с высунутым жалом.

   - Ловко у тебя получается, - послышался от дверей голос Лаэрта Отважного, - так, говоришь, ни разу меч не держал?

   - Нет, - сказал я.

   Он рассматривал меня долго, потом одобрительно кивнул.

   - Ну что ж, теперь ты мне нравишься, овечка божья. Хоть на человека стал похож! Плечи, плечи расправь! Сколько раз тебе говорить?!

   - Так что ли?

   Я, видимо, перестарался, потому что Лаэрт сощурился и спросил с усмешкой:

   - Слушай, монашек, а ты не внебрачный сын Эриха Седьмого?

   Только что мне заявляли, что я мужлан! Я развел руками.

   - Простите, герцог, но как я могу играть роль Бриана, если ничего о нем не знаю? Я готов вам помочь, но и вы должны чем-то облегчить мне задачу. Одной прически мало, как видите...

   - Ладно, - перебил он меня, - об этом позже. У нас очень мало времени, брат Антоний.

   Я тебе много чего расскажу, но только потом... когда ты будешь оправляться от раны.

   - От какой еще раны? - похолодел я.

   - Вот сюда, - указал он, - в живот. Ты разве не знал, что Бриан был ранен?

   Я огляделся, мне как-то сразу захотелось унести ноги из этого дома, наплевав на судьбу Лесовии. Страшно так захотелось! Я даже прикинул, какой вешалкой я его огрею и в какое окно выпрыгну. А герцог смотрел на меня мрачно и безжалостно. У них уже давно всё было решено.

   - Только не перестарайтесь, - сказал я глухо, - третьего Бриана уже не найдете.

   - Молодец, не боишься, - усмехнулся он.

   - Роль такая, - ответил я, я боялся.

   - Раздевайся по пояс. Сейчас Флора принесет бинты. Всё будет аккуратно, не переживай. Я чужих кишок проткнул немало.

   Я в который раз разделся. Флора принесла не только бинты и горячую воду, но и бутылку вина.

   - Глотни, - предложил Лаэрт.

   Я отказался.

   - Да ты уж не монах, какого черта?

   - В душе я монах.

   - Ну, смотри... праведник. Если дернешься, тебе же хуже!

   - Не дернусь, - сказал я и прислонился к холодной каменной стене.

   Лаэрт Отважный вынул свой меч с бриллиантовой рукоятью и уверенно сжал его в руке, а Флора даже не подумала выйти. Даже не отвернулась.

   - Не промахнись, Лаэрт, не задень ему печенку! Видишь, какой худой!

   - Ничего, - усмехнулся тот, - он парень крепкий. Правда, Антоний?

   Брат Антоний доживал свои последние секунды. Я решил, что если умру, то это и есть то, о чем я просил Господа все эти три года...

   Удар был короткий, пронзительный и горячий. Голова закружилась и опустела почти сразу. Тысячи цепей потянули меня вниз. Я сполз по стене и обнял каменный пол.

       *********************************************************

   * * * * * * * * * *** *

   **************************************4

     "Я, Антоний Скерцци, монах монастыря Святого Себастьяна, клянусь, что выдавая себя за Бриана Непобедимого, буду использовать свое сходство с ним только на благо Лесовии и короля Эриха Седьмого".

   Этот документ разложил передо мной на столе герцог Фурский, как только я смог встать с постели.