AC/DC. В аду мне нравится больше. Биография группы от Мика Уолла

В то время когда Фил Карсон хотел взять его в качестве возможной замены Монтгомери в Back Street Crawler, Кролик только завершил записи для фильма The Rocky Horror Picture Show. У него также был контракт с компанией, которая занималась Бобом Марли, Питером Тошем и Джилом Скоттом-Хероном. Там также работала красивая молодая австралийка по имени Корал Браунинг, младшая сестра Майкла.

«В те дни британским музыкальным бизнесом управляли несколько компаний, которые в основном располагались в нескольких минутах ходьбы друг от друга в Лондоне». Карсон вспоминает: «Я помню, как я звонил Корал по телефону, чтобы спросить о Кролике, и она сказала, что позже в тот же день зайдет ко мне в офис, чтобы обсудить это и просмотреть документы. Следующее, что я помню, как увидел красивую 23-летнюю брюнетку. Мы все еще смеемся над этим сейчас, потому что я все еще вижу ее время от времени, но я никогда не забуду тот момент.

На ней было почти прозрачное платье с принтом Лоры Эшли.

Она подсела в солнечном свете к моему столу, где я чертовски хорошо провожу время, знаете ли. Она была безумно красивая и как работник очень профессиональная». Было заключено соглашение, чтобы Кролик сыграл для следующего альбома Back Street Crawler, а также присоединился к ним на некоторых американских концертах. «Все это было сделано за пятнадцать минут, но я тянул время, чтобы она не уходила, понимаете? Я был очень рад продолжать беседу, поэтому, когда она говорила что-то вроде: “Надеюсь, вы не против, что я вам это рассказываю, но у моего брата есть группа, которой он управляет”, я был совсем не против! Я имею в виду, в семидесятых кому было какое дело до Австралии? Но мне было все равно, потому что Корал Браунинг была очень горячей, и она была австралийкой. В этот момент она могла бы продать мне что угодно…»

Фил сидел там, когда эта решительная молодая женщина рекламировала группу: «Она сказала мне, что они уже продали более 100 000 пластинок у себя на родине, и эта цифра была по тем меркам огромной для Австралии». Его внимание, наконец, переключилось на то, о чем она на самом деле говорила, когда Корал вытащила «такую вещь типа портфеля, внутри которой было что-то похожее на мини-проектор». «Я никогда не видел ничего подобного раньше, и во мне действительно разгорелось любопытство. Она включила его, и там был какой-то видеоклип этой группы, какой-то концерт, и вся толпа просто сходила с ума, в руках у этих людей были баннеры с названием группы AC/DC».

Клип был взят из рекламного фильма, который сняли, когда Крис Гилби заказал концерт в Мельбурнском фестивальном зале в июне. Запись осталась со времен Майкла Браунинга в Лондоне с Billy Thorpe & The Aztecs. «Я видел эту запись на витрине магазина в Мельбурне. Я подумал: «Ого, как здорово было бы поехать в Лондон, чтобы показать клип Билли и The Aztecs». Видео было снято на пленку, поэтому мы перевели его в формат, который работал на том проигрывателе. Все будут удивлены, когда кто-то придет к ним в офис и покажет музыкальный клип. «Когда Майкл покинул Лондон, он передал запись и кинопроектор Корал, которая пришла с ним, но решила остаться». Позже Браунинг послал ей запись AC/DC исключительно из-за того, что он может позволить своей сестре «устроить несколько концертов в Лондоне, когда группа, наконец, доберется туда». Именно это Корал и пыталась сделать во время звонка Филла Карсона, спрашивающего о Кролике.

«Она сказала мне, что составляет для них маршрут, основанный на любых выступлениях в пабах и клубах, которые она могла бы собрать вместе, в надежде заключить с группой контракт на основе привлечения к себе некоторых A & R-мужчин». У Карсона были и другие идеи.

«Я думаю, что посмотрел менее двух минут [видеоклипа], а затем велел ей выключить его. Корал взглянула на меня, словно произнося: “Но ты еще почти ничего не видел. Тебе не нравится?” Я сказал: “Я видел достаточно. Давайте заключим сделку. Звони своему брату”».

В Мельбурне было почти три часа ночи, но Майкл Браунинг привык получать телефонные звонки в такое время. По словам Карсона, он и Браунинг договорились о контракте с AC/DC на 15 альбомов по 25 000 долларов за каждый еще заранее. «Одна фирма по выпуску альбомов с вариантами еще двух альбомов в год, а затем с ежегодными опциями, добавлением до пятнадцати альбомов и авансом в 25 000 долларов. Со всеми возможными возмещениями. Плюс звукозаписывающий лейбл Alberts, за их счет пришлось отправить группу в Англию. Я сказал им, что стоит забыть о привлечении группы на несколько клубных концертов, которые я бы поставил в следующем туре по Back Street Crawler. Майкл принял это. Он понял, что для этой неизвестной группы из страны, где никому нет дела до подписания контракта с Atlantic Records, это действительно большая возможность».

У самого Майкла Браунинга, однако, несколько иное воспоминание. «Я знал, что это был наш большой шанс вывести группу из Австралии, но на самом деле я не заключал сделку, пока не прилетел в Лондон на следующей неделе. И я думаю, что данные о пятнадцати альбомах немного преувеличены. Вероятно, их было примерно пять. И я, похоже, вспоминаю, что авансы составляли 35 000 долларов, постепенно увеличиваясь при поставке каждого из этих альбомов». Карсон вспоминает, что сделка заключалась с роялти в размере 12 %. Браунинг это не оспаривает. «Двенадцать процентов – то, что мы в Австралии привыкли называть сторонней сделкой. Она заключалась между Atlantic и Alberts, а не между группой и Atlantic. Все гонорары и авансы были возвращены непосредственно Alberts, и если бы между группой и Alberts произошел конфликт – насколько я помню, все это делилось бы пятьдесят на пятьдесят по международному доходу».

Короче говоря, группа получит примерно 6 % дохода Atlantic. Из этого, говорит Браунинг, 50-процентная доля группы в 12 % от международного дохода будет направлена на невозмещенные авансы до того, как они будут выплачены. «Им придется возместить авансы, которые были выплачены, чтобы покрыть расходы на проживание группы как во время нашей первой поездки в Лондон, так и в последующие туры. Я практически ничего не получал с этого. Если честно, я просто пошел и заключил сделку, потому что хотел это сделать. По-моему, они оплатили мой авиабилет, чтобы я приехал и заключил сделку, и все».

Когда в их жизни появилась Atlantic, то стала хорошим «спасательным кругом», потому что, хотя продажи пластинок в Австралии были неплохими, для них это был предел. При этом AC/DC всегда хотели стать настоящими звездами за рамками страны. То, что продажи в Австралии были хорошими – это прекрасно, и все были очень счастливы. Но это было не совсем то, чего по-настоящему хотели музыканты. «В финансовом отношении сделка с Atlantic была чем-то огромным, но с точки зрения достижений и тому подобного компания была настоящим монстром, который может дать нам возможность и средства сделать то, что мы хотели сделать на международном уровне».

В денежном выражении AC/DC смогли заключить сделку с Карсоном, потому что у них уже была «подушка» от их австралийских продаж. Они не были богаты, но и не просили ни у кого взаймы. «Зарубежные достижения ни для кого не были столь важны, как для кого-то, начинающего с нуля в Англии или Америке. По сути, я пошел к Теду Альберту и сказал: “Каким бы ни был аванс, о котором я в конечном итоге договариваюсь, я хочу, чтобы вы вернули его в качестве гонорара для группы, а еще я хочу, чтобы они поехали за границу, пожили там какое-то время, выступили и вообще делали все, что угодно”. Он согласился».

Для Фила Карсона мотивация была простой. «Я подумал, что никто не может сказать, что я совершил плохую сделку, что бы ни случилось. На самом деле, я был уверен, что эти альбомы будут продаваемыми». Была только одна проблема. В Нью-Йорке президентом Atlantic был Джерри Гринберг. И хотя Фил управлял Atlantics по всему миру за пределами Америки, он должен был отчитаться перед Гринбергом обо всей проделанной работе. Фил никогда не заключал сделку, не рассказав об этом Джерри. Но Джерри был в отпуске, а Корал в своем полупрозрачном платье с цветочным рисунком была очень убедительна, поэтому Фил просто пошел вперед. Он решил рассказать обо всем Джерри, когда наступит подходящий момент.

По его ощущениям, у него также был еще один важный козырь: «К 1976 году моя позиция на Atlantic Records полностью сформировалась. Я любил Led Zeppelin. Я был одним из немногих, с кем мог бы поговорить Питер Грант (грозный менеджер Zep)». Тем не менее бравада Карсона будет иметь как краткосрочные, так и долгосрочные последствия для перспектив AC/DC за пределами Австралии, чего ни он, ни они не могли предвидеть. «Я сказал Корал отправить мне оба альбома, той же ночью я забрал их домой и послушал, – улыбается он. – Насколько мне известно, сделка была заключена».

Как оказалось, не совсем. И она не будет заключена в течение еще нескольких лет. Не то чтобы кто-либо, даже Фил Карсон, думал тогда об этом. Никто, кроме братьев.

Глава 8

Все во имя свободы

В начале 1976 года AC/DC были в туре и играли в студии. Во время летнего тура Lock Up Your Daughters вышли альбом TNT и сингл Long Way To The Top. Первый зарубежный тур группы должен был начаться в апреле, и им было важно создать достаточно нового материала, чтобы удерживать высокие позиции в Австралии в течение недель и, как они надеялись, месяцев, пока они будут отсутствовать. Проблема заключалась в том, что у них не было нового материала. В конце декабря группа отправилась в Alberts, чтобы записать новый сингл Jailbreak, но во время записи вокала Бона парализовало, и он потерял сознание. Один из треков, однажды придуманный Малькольмом и Ангусом на саундчеке, основанный на песне Gloria группы Them – любимой песне Бона со времен The Valentines – был добавлен к новой коллекции композиций, которые они в спешке набросали вместе с Джорджем и Гарри на King Street между гастрольными шоу.

Неудивительно, что результаты были неоднозначными. Часы в студии бежали быстрее, чем когда-либо, и контроль качества отошел на второй план. Нужно было просто быстро записывать какие-нибудь песни. Тем не менее среди бижутерии скрывались и драгоценные камни. Вершиной этого айсберга была песня, ставшая заглавной композицией альбома, Dirty Deeds Done Dirt Cheap. Это была переделанная TNT, изобилующая так называемыми «песнопениями на футбольном поле». В итоге AC/DC в течение года превратилась из обычной рок-н-ролльной группы в мощнейший центр притяжения фанатов. Был также Problem Child с текстом, напоминающим о тюремных буднях Бона, и еще одним фирменным риффом братьев Янг. И «джокер» этого альбома, еще один приятный толпе гимн под названием Big Balls, прозвучал с фальшивым английским акцентом. There Gonna Be Some Rockin звучала достаточно хорошо, чтобы быть ярким моментом их живых выступлений, но на записи едва ли стоила того, чтобы прослушать ее несколько раз; а Squealer была иллюстрацией того, как легко группа может превратить то, что было песней о любви, в нечто зловещее и забавное; страшнее всего звучало название песни RIP (Rock In Peace), музыка для которой была взята с Can I Sit Next To You, Girl?

Однако в противовес этим песням в альбоме были и такие треки, как Ain’t No Fun Waiting Round To Be A Millionaire – с названием, взятым с открытки, которую Бон отправил однажды домой во время гастролей. Когда Бон начинает с фразы «вот эта история – настоящая правда», а в этой истории на самом деле изменены только имена, он говорит о ней. Группа, конечно, играла так, что все звучало очень весело. Законченный трек Jailbreak, который, хотя и являлся полностью производным от другой песни, был слишком запоминающимся, чтобы убрать его, и оказался еще одной изюминкой оригинального австралийского альбома. Самым хитовым, однако, стал удивительно нежный блюз Ride On с его жалобным текстом о пустых бутылках и пустых кроватях, завершающих образ певца как пустого сосуда. Это был Бон Скотт, обнаживший свою душу, на этот раз без какого-либо обмана или предупреждения.

Подобного редкого для AC/DC случая красивой баллады было достаточно, чтобы поднять Dirty Deeds Done Dirt Cheap над уровнем его предшественников. Если бы музыканты не так спешили закончить альбом, они могли бы сделать его еще лучше, добавив дополнительный трек, записанный во время этих сессий. Backseat Confidential, не законченная тогда песня, через три года снова выглядела превосходной с новым названием Beating Around The Bush. Однако они выпустили Jailbreak как сингл в Австралии в июне того же года, его B-сторона была откровенно утомительной инструментальной версией традиционного шотландского эфира Bonnie Banks Of Loch Lomond: две минуты шлифования гитар и хриплые фоновые шумы, которые они назвали Fling Thing.

Еще один важный вклад Джорджа Янга в аранжировки заключался в том, что тот утвердил все мелодии и тексты песен. «Всякий раз, когда мы заступоривались, [Джордж] вроде как помогал нам, – говорил Бон. – Но мы ведь сами пишем песни, играем наш собственный материал. Это не тот случай, когда Джордж толкает группу туда, куда она сама не может попасть».

Но, конечно, именно так все и происходило. За исключением того времени, когда они одной ногой уже были в Лондоне и заключили новое соглашение с Atlantic, тогда это никому не нужное продвижение было настолько сильным, что выпуск альбома был почти сорван.

Малькольм говорил: «Как мы всегда работали, особенно над ранними альбомами: мы писали песни, чтобы заполнить концертный сет, а не фокусировались на самом альбоме. Если мы знали, что нам нужны четыре или пять быстрых песен, чтобы понравиться публике, мы писали их для сцены, а не для записи».

Может быть, так все и было, но есть тонкая грань между тем, чтобы записываться для живого шоу, и простым заполнением альбома; таким был альбом Dirty Deeds, который можно было сравнить с пьяным музыкантом, пытающимся проехать по оживленной дороге.

Вернувшись в Мельбурн в феврале, они сняли видео It’s A Long Way To The Top для Countdown, в этом клипе группа медленно проезжала на задней части бортового грузовика по Swanston Street в самом сердце делового района города. Малькольм будет утверждать, что эта идея пришла к нему много лет назад, но Rolling Stones сделали нечто подобное еще прошлым летом в туре по США, сыграв Brown Sugar на кузове грузовика на Пятой авеню в Нью-Йорке. AC/DC снимали свое видео рано утром в понедельник, когда люди шли на работу, и появление группы вместе с тремя статистами, одетыми как шотландцы Пайпер, едва ли вызвало такой ажиотаж, как выступление Stones с остановкой движения девять месяцев назад. Однако когда клип был показан на Countdown в следующее воскресенье, он стал хитом шоу. На следующий день Alberts выпустили новый сингл AC/DC, заглавный трек альбома TNT, а также песню Rocker, еще один хит Топ-5, который определил, каким будет последнее за некоторое время живое выступление группы.

Тогда AC/DC собирались попрощаться с Австралией если не навсегда, то так надолго, насколько могли, хотя в итоге в конце года они снова выступали в Countdown. Бывший менеджер Guns N‘ Roses Алан Нивен, некогда музыкант и писатель из Новой Зеландии, хорошо разбирающийся в австралийской музыкальной сцене, говорил: «Самое большое достижение любой австралийской рок-группы всегда заключалось в следующем: выкарабкаться откуда бы то ни было!» Это стало главным приоритетом AC/DC. Ангус хвастался в своем первом интервью английской музыкальной прессе Record Mirror & Disc: «Успех [в Австралии] ничего не значит. Мы вышли на вершину и уже затянули с местным гостеприимством, и поэтому намеревались грабить и еще раз грабить».

«Безусловно, это была наша главная цель с самого первого дня, – говорит Майкл Браунинг. – После того как мы заключили сделку с Atlantic, нужно было просто собраться с силами и сесть в самолет». Все началось с поездки обратно в Сидней, где они все зарегистрировались в пятизвездочном отеле Sebel Townhouse в Элизабет Бэй. Именно здесь Бон получил свой первый роялти в 500 долларов. Братья также получили гонорары, причем гораздо более значительные, так как написали больше песен, хотя и не собирались обсуждать с Боном, сколько именно. Но он не то чтобы беспокоился об этом.

Взяв деньги и заселившись в полностью оплаченный гостиничный номер, Бон провел следующие пару недель особым образом. Между специальными ночными сессиями записи нового альбома он отдыхал, прогуливаясь вместе с кассетой Донны Саммер Love To Love You Baby, которая летом того года стала настоящим хитом в Австралии и любимой песней Бона.

Заключительные сессии Dirty Deeds были завершены в первую неделю марта, после чего тусовка переместилась обратно в Мельбурн: Майкл Браунинг устроил прием с шампанским, который стал прощальной вечеринкой перед поездкой в Лондон и своего рода репетицией перед официальным выступлением AC/DC со своими первыми золотыми записями: три из них для High Voltage, три – для TNT. Бон был в своей стихии, громко шутил, рассказывал грязные истории, обещая подарить эти «золотые» записи своей маме. Он писал Айрен: «Я сказал, чтобы она освободила место на каминной полке. Она же попросила меня, чтобы в следующий раз я написал несколько приличных песен».

Однако братьям было не так весело. Им сообщили, что на вечеринке также ожидают Аль Уэбба из журнала Juke – в настоящее время он был номером один в их списке тех, кто оставлял в прессе различные пренебрежительные комментарии о группе; Малькольм и Джордж провели половину ночи, опрашивая вероятных подозреваемых: «Вы из Juke? Вы Аль Уэбб?» Но его там не было. Вместо этого от Juke в ту ночь был другой журналист, Фрэнк Питерс, и братья Янг убеждали себя в том, что он и есть Уэбб. Выгадав подходящий момент, Малькольм, в конце концов, подошел, схватил Питерса за рубашку и сказал ему, что, черт возьми, ему повезло, что он не Уэбб. Потрясенный Питерс поспешил уйти. Неделю спустя Juke ответил на эту выходку заголовком на обложке: «AC/DC АТАКУЕТ JUKE!», за которым последовал двухстраничный разворот с подробным описанием инцидента.

В том же месяце была в разгаре и перепалка Бона с медиа. Тогда австралийское издание Rolling Stone выпустило свою первую статью об AC/DC. Материал начинался с фотографии певца, которого рвало за кулисами после шоу, по его словам, после «плохой бутылки скотча». Энтони О’Грэйди, который был на том же февральском шоу в Сиднее, написал, что Бон «иногда выглядит так же, как солдаты с боевыми шрамами с апатичной жаждой крови». «Ударь им по зубам, и они просто плюнут кровью и снова встанут», – говорил Энтони. Уже потом О’Грэйди вспоминал, как позже той же ночью, когда он вернулся в дом семьи Янг в Бервуде, его и Бона попросили подождать снаружи в машине, чтобы Малькольм, Ангус и Джордж смогли «переговорить о делах». Бон, явно привыкший к подобным вещам, смиренно подчинился, прежде чем потерять сознание на заднем сиденье рядом с ошеломленным журналистом RAM.

В течение последних нескольких недель Браунинг продолжал работать в группе, которая выступала в Мельбурне, Сиднее и городах неподалеку. Он также заставил музыкантов снять еще один рекламный клип для Countdown, на этот раз на сингл Jailbreak, который должен быть выпущен в июне, когда группа будет в Лондоне.

«В те времена это было равносильно полету на Луну», – отмечал Марк Эванс. Снятое в отдаленном карьере около Sunshine в западном Мельбурне, это видео было достаточно простым, типичным для тех времен: плохой парень убегает, и его убивают полицейские. Бон в главной роли, обвешанный мешками с поддельной кровью, которые позже должны взорваться. Среди камней – маленькие петарды, чтобы имитировать эффект рикошетирующих пуль; Малькольм в комедийном полицейском шлеме и с игрушечным пистолетом.

Браунинг также организовал группе фотосессию в Мельбурнской тюрьме, где в 1880 году был повешен известный австралийский мошенник Нед Келли. «Нам пришлось просунуть шею через петлю на виселице, – вспоминал позже Малькольм. – Мы подумали: “Черт возьми, а что если этот чертов люк провалится?”»

27 марта в старом Bondi Wa Swapper состоялось «прощальное» шоу группы. Тогда даже Билли Торп сыграл с ними на бис номер Baby Please Don’t Go, во время которого Ангус впервые сделал то, что станет еще одной его визитной карточкой: снял свои шорты и запустил в толпу. Он также использовал длинный бар в качестве своего личного подиума, бегал по всей его длине, продолжая играть, скользя на колене. Взгляды публики летали в разные стороны.

В следующую среду, в ночь перед тем, как они должны были вылететь из аэропорта Сиднея, состоялась еще одна последняя вечеринка, на этот раз в доме семьи Янг в Бервуде. Это был 21-й день рождения Ангуса, и в то время как все пили пиво, вино и виски, сам именинник довольствовался огромной порцией спагетти болоньезе – своего любимого блюда – прямо из бокса и несколькими шоколадными молочными коктейлями.

На следующее утро, после очень позднего завтрака, группа и два их самых надежных помощника, Ральф и Герц, отправились в аэропорт. Как и обещал Марк Эванс ровно год назад, AC/DC были в Англии. Больше всего волновался Бон Скотт. Его прошлое подобное путешествие осуществлялось в обратном направлении: он бежал из Лондона и от Fraternity и возвращался в неопределенное будущее, сломленный и почти забытый. Он никогда не переставал мечтать, что однажды сможет вернуться, но в глубине души никогда не думал, что это возможно. Теперь, столкнувшись с этой группой молодых ребят, на которых он никогда не делал больших ставок, Бон понял: его жизнь изменилась. Чуть больше года прошло с тех пор, как он был хромым, разбитым парнем и чистил днища лодок. Теперь же он направлялся прямо к вершине горы.

Чтобы отметить это событие, Бон сделал новую татуировку, свою первую за пять лет: с изображениями льва и чертополоха на шотландском королевском гербе, который, как он надеялся, послужит амулетом от неудач. В отличие от братьев Янг, у которых всегда был план как часть более крупного плана, Бон Скотт действительно не мог поверить в свою удачу. И он имел право так себя чувствовать.

AC/DC вылетели из Сиднея 1 апреля 1976 года. Спустя почти 37 часов, после остановки в Сингапуре, Гонконге, Бомбее и Бахрейне, они приземлились в лондонском аэропорту Хитроу, в часы пик число людей там резко росло, поскольку все ехали домой на выходные. Это был типичный серый английский весенний день, небо было укрыто облаками, похожими на покрывала. Несмотря на утомительные последствия долгого путешествия («У меня было время на два похмелья в пути», – писал Марк Эванс в своих мемуарах), – они были взволнованы, когда Майкл и Корал Браунинги встретили их в аэропорту. Затем они ехали на длинном черном лимузине, арендованном Atlantic Records. Все они – пять участников группы и два сопровождающих – следующие восемь месяцев жили в доме на 49 Inverness Terrace в Бэйсуотере – это было большое здание с террасами, разделенное на множество маленьких квартир. По словам Эванса, там было многолюдно, но, по сравнению с Lansdowne Road, «как в Тадж-Махале». Как обычно, братья жили вместе с Филом и Марком, в то время как Бону были выделены собственные несколько маленьких комнат на самых верхних этажах дома.

Сначала они попросили водителя лимузина показать им достопримечательности Лондона. Они проезжали мимо Букингемского дворца, Трафальгарской площади, цирка на Пикадилли… Малькольм большую часть времени был не в восторге от поездки и вел себя немного насмешливо, в то время как Ангус просто смотрел в окно и выпускал пар изо рта на стекло. Остальные пялились вокруг в настоящем страхе.

«Как если бы вы смотрели на доску игры в Монополию», – вспоминал Эванс.

Первый сингл AC/DC на Atlantic – It’s A Long Way To The Top (выпущенный при поддержке Can I Sit Next To You, Girl) увидел свет в тот же день. Радио Luxembourg, тогда еще являвшееся влиятельной станцией, несмотря на свой классически ненадежный средневолновый сигнал, сделало их песню «хитом недели», и группа провела первые несколько дней в своих новых апартаментах, пытаясь настроить станцию на своем недавно купленном радио. «Это было хорошо, но не так хорошо, как хотелось бы, – вспоминает Майкл Браунинг. – Потому что сначала вы слышите, как запись появляется на полпути, потом теряете сигнал, и затем он совсем исчезает». Раньше они слушали свою музыку по австралийскому радио, сигнал на котором был гораздо лучше, и сейчас такая проблема их раздражала. «Это было действительно неприятно», – жаловались музыканты.

Еще большим разочарованием стала внезапная отмена ряда клубных выступлений, которые они хотели провести в поддержку The Kids – бывших Heavy Metal Kids. С их хриплым шармом и такими хитами, как Rock’n’Roll Man и The Cops Are Coming, The Kids могли бы стать идеальными партнерами для туров AC/DC на том этапе. Но группа, с которой Atlantics недавно разорвала контракт, впоследствии поссорилась со своим талантливым, но к тому времени слишком одурманенным славой певцом Гари Холтоном, оставив AC/DC в полном смятении.

Это стало их очередной неудачей, но братья могли с ней справиться, будучи уверенными в том, что у них есть договоренность о туре с Back Street Crawler, что было гораздо более серьезным предприятием, и с нетерпением ждали конца месяца. Однако их планы снова были сорваны, когда группа отложила тур на две недели, и только девять из первоначальных тридцати дат в пересмотренном графике подходили обеим сторонам. Гитарист и основатель Back Street Crawler Пол Коссофф, протеже партнера Atlantic Ахмета Эртегуна, также стал жертвой своего неконтролируемого пристрастия к наркотикам. Он умер от сердечного приступа во время полета из Лос-Анджелеса в Лондон за две недели до прибытия AC/DC в Англию.

Back Street Crawler были гораздо более серьезным музыкальным предложением, чем The Kids, у вокалиста первых Терри Слессера был сценический образ, который мог бы стать прекрасным дополнением к образу Бона, особенно при исполнении их фирменной песни It’s A Long Way To The Top.

Когда в возрасте всего 25 лет умер Коссофф, группа еще не успела достичь своего пика. Вместо того, чтобы разделить шок и печаль от его смерти, Бон и братья очень разозлились. «Этот урод Пол Коссофф испортил наш первый тур», – жаловался позже вокалист.

Но у Бона был более серьезный повод для беспокойства, чем несколько отмененных шоу. Посещая старые заведения, где он любил проводить время во времена Fraternity, он зашел в паб Finchly, где раньше работал, – и сразу попал в передрягу. Еще до того, как он добрался до бара, ему разбили лицо старомодной кружкой с тяжелыми ручками, и он потерял сознание. Затем он снова попал в больницу, на этот раз с вывихнутой челюстью и сломанной скулой. Травма была настолько серьезной, что врачи были вынуждены сделать надрез на линии роста волос и вставить хирургический инструмент, чтобы собрать по кусочкам его разбитую щеку. Его лицо покрывали швы и большие желто-синие синяки, оба глаза почернели.

Позже Бон говорил полиции, что не помнит того, что произошло. Он говорил, что драка была в самом разгаре, когда он вошел. Бон позже писал Пэту Пикетту: «Это была даже не моя драка. Я не видел, что нанесло мне удар». Хотя на публике Бон, вспоминая эту ситуацию, небрежно пожимал плечами, он был сильно потрясен и уверен: его настигла «плохая карма» и дальше будет «еще больше ада». Следующие несколько дней Бон провел в своей постели на Inverness Terrace, пока Корал суетилась над ним, кормила его супом и приносила комиксы. Он читал Conan The Barbarian, опираясь на один локоть и куря косяки один за одним. Во время своего следующего публичного выступления с группой, которое, по иронии, сопровождалось фотосессией и проходило возле паба, он надевал солнцезащитные очки, чтобы скрыть лицо.

Тем временем Atlantic арендовали AC/DC помещение для репетиций, чтобы те не тратили впустую свое время. Но группа никогда там не репетировала. В первый раз, когда пришли в студию, они «пробежались» по нескольким песням Элвиса и Чака Берри, а затем отправились домой и больше никогда туда не возвращались. Ангус заперся в своей комнате и сидел на кровати, играя на гитаре, а телевизор молча смотрел на него. Он встал только однажды, когда нужно было принести еще чая и сигарет. Из-за того, что не был пьяницей или курильщиком, он находился в одиночестве. Малькольм, который в отличие от брата пил и курил, по крайней мере, иногда выходил на свежий воздух и прогуливался в Гайд-парке с Майклом Браунингом. В обед Марка и Фила часто можно было встретить в пабе Ducks And Drakes, где они подсели на типичные английские радости в виде пастушьего пирога и теплого летнего эля.

Единственным, у кого не было подобных устоявшихся привычек, был Бон, которого Браунинг позже назвал «декадентом, помешанным на сексе», но также «более интеллектуальным, более поэтичным, более утонченным в своих вкусах», чем другие. Бон, добавил Майкл, относился к тому типу парней, «которые знают толк в хорошем вине».

Когда все стали нервничать из-за того, что они так и не начали выступать, а счета продолжали расти, Браунинг выделил на еженедельную поддержку группы 600 фунтов стерлингов из расчета 50 фунтов стерлингов в неделю на каждого участника; 50 фунтов стерлингов в неделю на аренду и примерно 300 в месяц на еду, транспорт и другие расходы. Майкл «вытащил кролика из шляпы», убедив Ричарда Гриффитса, тогдашнего главу небольшого, но мощно мотивированного лондонского агентства бронирования под названием Headline Artists, принять участие в их деятельности.

Гриффитс, который работал с Джоном Мартином, еще одним неукротимым парнем из Глазго, и группой Eddie and The Hot Rods (которая в этом году станет невольным соперником AC/DC в Великобритании), сразу же произвел на братьев яркое впечатление, бесплатно организовав их первое официальное британское шоу – 23 апреля на концерте Red Cow в Хаммерсмите. Это был паб с прямоугольной гостиной в задней части, небольшой, но весьма популярный среди оживленной лондонской клубной сцены. Несмотря на все усилия Гриффитса, группе предложили только вечерний слот в понедельник – самый неудачный вечер недели. Но у музыкантов не было выбора, и они согласились.

Группа словно вернулась к самому началу карьеры, когда никто не знал их и даже не заботился о том, кто они такие. Однако даже тогда у них была своя публика. Когда группа вышла на крошечную сцену Red Cow для своего первого из двух 45-минутных сетов, зрителей было едва ли достаточно, чтобы бар напротив сцены хотя бы не выглядел напряженно пустым. Они играли, по сути, тот же сет, что и в Австралии в течение многих месяцев, за исключением композиции, с которой они всегда выходили на бис, Baby, Please Don’t Go, но им было настолько скучно без музыки в Лондоне, для них все это было настолько большим вызовом, что ребята проигнорировали отсутствие аудитории и просто сделали это.

Бон быстро завоевал внимание публики и адресовал свои песни лично каждому; Ангус спрыгнул со сцены в неожиданно большое пустое пространство и побежал со своей гитарой, как солдат, обстреливающий врага; остальные просто закрыли глаза и отрывались.

Малькольм Доум, ныне один из самых известных британских рок-журналистов и вещателей, а также просто фанат рок-музыки, узнал, что новая группа из Австралии, которая, по словам многих, довольно хороша, дает бесплатное шоу. Он помнит, как удивлялся, насколько они были хороши: «Поскольку это был их первый концерт здесь, в Red Cow, все ожидали увидеть просто очередную новую группу. Вместо этого мы лицезрели в практически пустой комнате эту абсолютную энергию, причем настолько близко, что это было удивительно». Он рассказывал: «Во время перерыва между сетами они просто болтались вокруг, и поэтому мне удалось поговорить с ними. Бон был bon-viveur и просто общался со всеми. Он говорил о том, как приехал из Австралии, и пытался донести до остальных, что им пришлось все начинать абсолютно заново. Он сказал: “Нас здесь нет, но это большой вызов. Если мы сможем сделать это здесь, то значит группа действительно существует”». Доум продолжил: «К тому времени, когда они начали второй сет, зал был уже переполнен! Это было нереально. Сначала там было всего около двенадцати человек. Неужели они все вышли и позвонили своим друзьям? Я не знаю, каким образом информация распространилась так быстро, но зал стал абсолютно полным буквально через секунду».

Для Малькольма Доума это было «началом довольно частых встреч с Боном Скоттом в таких местах, как Marquee и Music Machine». Он бывал там отчасти для продвижения группы, а отчасти потому, что всегда любил тусоваться.

«Он был выдающимся человеком, который наслаждался собой; он обладал большой харизмой, был настоящей личностью, в нем была жизнь… В Боне всегда было так много жизни», – отметил Доум.

Он добавил: «Позже я ближе познакомился с Малькольмом и Ангусом, встречая их на концертах, но они никогда не были теми, кого можно назвать дружелюбными людьми. Они всегда были очень осторожны, как будто думали: “Если нас узнает кто-то слишком хорошо, он в конце концов нас предаст”. Это было немного странным, но они были самими собой. Марк Эванс тоже появлялся там время от времени. Поблизости всегда находился и Фил Радд. Он был пьяницей и всегда наслаждался хорошей выпивкой, но был не особо разговорчив. Барабанщик, что вы еще от него хотели? Ему нравилось выбирать, с кем тусоваться. И это еще одна особенность AC/DC. Они не были бандой, как, например, Guns N’ Roses, когда они впервые приехали в Лондон. Просто пять человек, которых связывало то, что они были против всего мира. Это были Ангус и Малькольм, потом Бон, а затем – ударник. Они не были по-настоящему близки, пусть даже жили в одном доме. Они не были похожи на “лучших друзей”. У них этого не было», – говорил он.

Также в ту ночь в Red Cow появилось знакомое лицо из Сиднея, Базз Бидструп, который уехал из Австралии год назад и «отправился в путешествие», и теперь оказался в Лондоне. Он был поражен, узнав, что его старый друг из Fraternity сейчас вокалист AC/DC. «Я видел группу с Дейвом Эвансом, и, конечно, я знал Бона как того хиппового парня, и я не мог полностью уяснить эту ситуацию в своей голове. Той ночью в Red Cow было не так много народу, но энергия так и шла со всех сторон, – рассказывал Базз. – Я жил в Западном Кенсингтоне, как и многие австралийцы, поэтому после шоу Бон задал неизбежный вопрос: “Знаете ли вы, где я могу достать порошок? У меня есть бутылка виски. Где ты живешь?” И вот он пришел ко мне, мы много курили, пили виски и пели до хрипоты. Он тогда говорил, что AC/DC создают отличную музыку, что все круто. Так и было».

Три ночи спустя они выступали в Nashville Rooms в Западном Кенсингтоне. Там группу объявили как «Antipodean Punk Extravaganza», это насмешливое описание Джона Пила. Пил уже несколько недель играл треки с оригинальных австралийских альбомов High Voltage и TNT на своем шоу Radio One. В его плейлисте были и другие, как он выражался, зарубежные рок-звезды, такие как The Ramones и The Dictators, а также те, кто были из родных мест – Eddie and The Hot Rods и Doctor Feel good.

Рядом с Дейвом Эвансом Ангус-школьник выглядел неуместно и даже чуть извращенно. Бродя по одной сцене с Боном, у которого были короткие волосы, татуировки и улыбка с оскалом, Ангус казался частью новой динамики: той, которая подорвала парадигму певца-гитариста, как это было продиктовано Джаггером и Ричардсом.

Хотя музыка звучала довольно трепетно для утонченных лондонских ушей, присутствие непристойной лирики Бона и намеренно идиотский образ гитариста были частью совершенно нового взгляда на рок.

Это было похоже на панк и очень соответствовало атмосфере того времени. Но Бону, Ангусу и тем более Малькольму было все равно. Хотя что-либо, что могло быть ошибочно названо «панком», могло быть воспринято как оскорбление для AC/DC, у которых не получалось предвидеть трансформацию новой сцены в музыкальных и культурных слоях Британии, а затем и всего мира. На тот момент Sex Pistols, которые играли дуэтом с рок-командой будущего фронтмена Clash Джо Страммера, The 101ers, в Нэшвилле за три ночи до того, как AC/DC впервые там оказались, даже «не были в их поле зрения».

В понедельник, 30 апреля, Atlantic наконец выпустили первый альбом AC/DC в Великобритании. High Voltage, на самом деле, был сборником лучших песен из двух их австралийских альбомов, выбор треков лично контролировал Фил Карсон. «После того как я договорился о сделке с Майклом, Корал дала мне их первые два альбома, той ночью я взял их домой, сидел с бутылкой вина и слушал. Было очевидно, что большинство лучших треков были в альбоме TNT». Фактически только две из девяти композиций, Little Lover и She’s Got Balls, были взяты из оригинального High Voltage. Карсон говорил, что выбрал их, потому что они действительно отличались от других треков.

«Действительно, единственными песнями, которые не были взяты с TNT, были Rocker, которая в этом году войдет в международную версию альбома Dirty Deeds Done Dirt Cheap, и School Days, – подчеркнул Карсон. – Нам нужно было показать, что AC/DC больше, чем просто отличная группа, играющая вживую, и что они еще могут записывать свой собственный материал достаточно высокого качества».

Отзывы были разными. В New Musical Express, самой продаваемой еженедельной британской музыкальной газете того времени, даже не удосужились прослушать альбом, при этом назвав его неуместным в контексте того, что уже происходило в музыкальном плане этим летом: от Ramones, прибывающих на свои первые британские концерты в июле, до возвращения Stones для ряда громких выступлений в Лондоне в мае. Последних сопровождали AC/DC. «Они были ужасны, – говорил Ангус. – Мы бы порвали их прямо на этой чертовой сцене».

Главный конкурент NME, Melody Maker, сделал обзор High Voltage, его автор Майк Олдфилд пришел к таким выводам: «Это немногим лучше, чем тот самый старый буги, пусть даже в тексте присутствует дерзость и отсутствует оригинальность, что всегда подходяще в тяжелом роке».

Старомодный фанатский журнал Record Mirror писал: «Представьте! Это австралийские молодые буги-вуги… с волынками!» Но никто в рок-интеллигенции все равно не читал Poptastic Mirror.

Единственной серьезной музыкальной статьей о творчестве группы тогда была более популярная колонка Sounds. Ее автор Джефф Бартон написал, что «эта группа разбавила слишком серьезные современные группы». Малькольм Доум говорил: «Что мы действительно знали о музыке в Австралии в те дни, так это только такие имена, как Рольф Харрис и Фрэнк Ифилд. Не было ничего такого, что могло бы заставить кого-то сказать: “Вау, это действительно хорошо!” Так что AC/DC были действительно чем-то совершенно новым».

По его словам, Малькольм и Ангус все еще чувствовали себя неуверенно в этой новой обстановке, в то время как Бон сразу же «оказался дома». На сцене братья не показывали этой нервозности, но за кулисами очень переживали из-за того, что оказались за пределами своей зоны комфорта, и что им пришлось начинать все сначала. «Но вы должны отдать должное их рискованности. Они могли бы остаться в Австралии и зарабатывать на жизнь там, но решили, что хотят большего. Поэтому они рискнули и приехали в Лондон», – продолжал Доум.

К концу мая они стали брать плату за свои шоу, £1.

Затем они были хедлайнерами в Nashville при поддержке музыканта Heartbreakers Джонни Тандера. Три дня спустя музыканты записали свою первую сессию для вечернего шоу «Радио 1» Джона Пила – очень быстрый прогон Live Wire, High Voltage, Can I Sit Next To You, Girl и Little Lover, – который транслировался 21 июня.

На следующий день они давали свое первое шоу в Marquee: 70 центов за вход. Ян Джеффри, который недавно начал работать с группой в качестве звукорежиссера и тур-менеджера, вспоминает, как стоял возле небольших площадок, таких как Greyhound на Fulham Palace Road, и говорил прохожим: «Идите сюда. Там отличная группа. Да ладно, вы прекрасно проведете время!», практически вытаскивая людей с улицы. «Они тогда наконец начали гастролировать с Back Street Crawler, Back Scratcher, так как группа просила приглашать их. И знаете, ребята буквально “рвали” хедлайнеров каждый вечер», – продолжил Ян.

«Мы могли бы заманивать людей на известные группы, – говорит Марк Эванс. – Люди приходили на концерты и говорили: “Боже, приятель, это совершенно новая группа, но они звучат так, как будто уже дали пятьсот концертов”. Они не знали, что у нас их не было!»

Вокалист Crawler Терри Слессер вспоминает, как, играя в клубе Barbarella в Бирмингеме 29 мая, он давал Ангусу 50 фунтов стерлингов авансом, чтобы музыканты могли поесть карри. Терри продолжает: «Я всегда говорил, что буду поддерживать их по полной программе. Мой менеджер сказал: “Слессер, это действительно достойно восхищения, я видел AC/DC. Они реально качают и могут выкинуть вас со сцены”. Я ответил: “Это неважно, но, конечно, AC/DC действительно жгут”». Верный своему обещанию, Слессер оставался дружелюбным с новичками. Однако он не мог представить, при каких удивительных обстоятельствах он вновь с ними встретится через несколько лет.

В Британии дела AC/DC пошли в гору очень быстро. Летом музыканты отправились в тур Lock Up Your Daughters – это же название было и у их австралийского летнего тура, который состоялся полгода назад. Артисты отыграли 19 концертов в различных Top Ranks и Civic Halls. Выступления начались в Глазго 11 июня, а завершились в бальном зале Lyceum в Лондоне 7 июля. Группа еще никогда не была так близка к тому, чтобы прорваться в Британии. На следующий день после начала тура Sounds выпустили номер с AC/DC на обложке. Там был изображен Ангус, выглядящий немного слабоумным. Заголовок гласил: «Вы бы дали работу этому выпускнику школы?» Статья, написанная Филом Сатклиффом, сделала туру хорошую рекламу.

Читатели могли купить билеты по специальной цене (50 пенсов), предъявив купон на скидку от магазина. Детище Фила Карсона было решительно настроено реабилитировать всех, кому это требуется, особенно после фальстарта Back Street Crawler, и в то же время укрепить связь между группой и единственным музыкальным еженедельником в стране, который серьезно выступил в пользу AC/DC. Это было больше, чем обычный концерт AC/DC. За свои 50 пенсов владельцы билетов целый вечер наслаждались развлекательными программами, включая фильмы с живыми выступлениями других артистов бренда Atlantic, например Black Oak Arkansas и Rolling Stones. Каждый вечер первым 50 фанатам, проходящим через двери, дарили бесплатную копию нового сингла AC/DC, трека Jailbreak, который уже попал в австралийский Топ-5, но в Британии должен был выйти только в конце июля. Фанатам также предлагали одеться как школьники и школьницы. А для разогрева каждый вечер диджей крутил записи группы.

«В интервале между показом фильмов и выступлением группы был конкурс на самый необычный костюм школьника или школьницы, – вспоминает Ян Джеффри. – Победителя выбирали сами зрители.

Вы можете вообразить себе: заходят ребята, и им кричат: “Отвали! Уходи!” Затем появляются девушки в школьной форме, и из зала раздается: “Сними ее!” Победителей приглашали в Лондон, для “финала”, все расходы покрывала сторона музыкантов.

На последнем туре диджеем и судьей должен был стать Джон Пил. Это было чертовски весело!» – смеется Джеффри. Было две категории участников: «одетый школьник» и «самая сексуальная школьница».

В числе призов были различные альбомы Atlantic, включая подписанные копии High Voltage, а также джинсы, а победитель получал акустическую гитару Epiphone Caballero. Этот подарок не совсем соответствовал обстановке соревнования, но это было лучшим, что музыканты смогли получить бесплатно в одном из гитарных магазинов на соседней Denmark Street.

Несколько дней спустя, отвечая на вопрос о шоу в Lyceum, Бон уже успел забыть о победившем школьнике. А выигравшая школьница, хотя она и была из Harrow, Middlesex, все еще оставалась в его памяти. Кстати, она тогда также забрала домой неожиданный бонусный приз в виде Марка Эванса. «Красивые длинные ноги, – рассказывал Бон Энтони О’Грэйди. – Длинные светлые волосы. Она выглядела чертовски сексуально, действительно сексуально, с подвязками, подтяжками, чулками, мини-платьем…»

Два дня спустя группа устроила вечеринку по случаю дня рождения Бона. Ему исполнялось 30 лет, «большие тройка и О», как он сам шутливо это называл. Однако к 10 часам вечера, когда группа и гости угрюмо сидели за своими столами без именинника и пили за него, стало ясно, что Бон не появится. Они уже привыкли к его внезапным отсутствиям, но такое поведение все равно было раздражающим.

Представьте, он не пришел даже на собственную вечеринку, устроенную и оплаченную остальной частью группы. Разозленный Малькольм напился, Ангусу было просто скучно, и в конце концов он остался один, все еще надеясь увидеть, как Бон упадет на свою кровать рано утром.

Но он не вернулся на Inverness Terrace той ночью и в течение следующих трех ночей тоже. Позже Бон отшутился, утверждая, что «отмечал» свой день рождения один, это началось незадолго до полуночи и продолжилось вплоть до полудня следующего дня.

Но правда была несколько иной. На самом деле он спрятался в крошечном одноместном номере на Gloucester Road со своей «новой девушкой», старой любовью из Аделаиды по имени Маргарет «Сильвер» Смит. Ей было столько же лет, сколько и Бону, и она была с такими же экзотическими вкусами. Вскоре после того, как Бон вернулся из Лондона после распада Fraternity, она покинула Аделаиду и начала путешествовать. «Я просто отправилась одна в путешествие по всему миру и встретила много очень интересных людей, – вспоминает она в эксклюзивном интервью 891 ABC Radio в феврале 2010 года. – К тому времени как Бон приехал в Лондон с AC/DC, я была здесь уже довольно давно». Она утверждала, что «подружилась» с Ронни Вуд из Rolling Stones и что они жили в одном доме. Кем именно она была для него, до сих пор не известно. «Поэтому я ходила на множество действительно интересных концертов», – рассказывала она.

О чем она не упомянула, так это о своей героиновой зависимости в то время, когда она и Бон вновь познакомились летом 1976 года. «Когда я встретил ее в 1979 году, она была постоянным торговцем героином, ее скромная обитель на третьем этаже на Gloucester Road была известна среди наркоманов западного лондонского музыкального бизнеса как отличное место, где можно достать “дозу” в любое время дня и ночи». С ее хриплым голосом, мутной улыбкой и жесткими манерами, которые позволяли ей поставить на место людей так же легко, как она употребляла дозы, Сильвер не была легкомысленной. Она была рок-женщиной, но настолько жесткой, что могла посоревноваться в «железном характере» даже с такими «крепкими людьми», как Бон Скотт. И хотя пара будет наслаждаться тем, что лучше всего можно описать как отношения «включено-выключено» в течение следующих трех с половиной лет, именно они привели Бона к обострению конфликта с группой. Также из-за этих отношений он решился на «более тесный контакт» с тяжелыми наркотиками; это было крайне опасно для того, кого тяжело контролировать.

На самом деле, Бон в тот период, в свои самые первые дни с Сильвер, перенес очередную передозировку героина. Эта ситуация была похожа на случай двухлетней давности, который привел его в больницу в Мельбурне, хотя на этот раз никаких игл не было. Это был просто Бон, смешивающий алкоголь в чудовищных количествах с несколькими здоровенными дорожками. Эту историю, к счастью, замяли. Все это, конечно, было ошибкой, причем не последней…

Сильвер, у которой не было особой привязанности к музыке AC/DC и была неприязнь к братьям Янг, видела, что она и ее лондонская квартира представляют собой своего рода убежище для Бона. А еще она понимала, что судьба Бона по большей части – в ее руках. «Бон вроде бы отправился в этот другой мир, – говорит Майкл Браунинг, – никто больше в этом не участвовал. Просто был дом, где жили Малькольм, Ангус, Марк и Фил, а был дом, куда постоянно отправлялся Бон. Но он был старше, и все привыкли считать, что у него есть свой мир. Я не думаю, что другим участникам группы это нравилось, но так оно и было». Он добавляет, что Сильвер редко можно было увидеть на шоу AC/DC. «Она была частью мира Бона, но, конечно, не была частью мира группы. Иногда мы все вместе ужинали или что-то в этом роде, но на этом все. Все были уверены, что она оказывает на него негативное влияние».

Более позитивное действие на своенравного певца имел новый тур-менеджер группы Ян Джеффри. Он знал Фила Карсона с того момента, когда работал с ним в туре с Yes. С Майклом Браунингом он тоже уже встречался, во время гастролей с Риком Уэйкманом, который в начале февраля 1975 года руководил музыкальными делами Сидни Мейера в Мельбурне. Джеффри впервые увидел AC/DC случайно, в выходной, во время посещения Hard Rock Cafe с остальной частью гастролирующей команды Уэйкмана.

«Это была маленькая комната с настоящей звуковой стеной, исходящей со сцены, – вспоминает он. – Я обернулся и сказал: “Было бы здорово, если бы у них был вокалист”. Через две с половиной песни пришел Бон и сразу начал шутить. “Извините, что я чертовски поздно, я не смог уйти с работы…”

Затем он просто продолжал удивлять нас. После мы все думали: “Вау, что это такое было?” Когда в мае 1976 года Карсон позвонил Джеффри, чтобы спросить, сможет ли он поработать над предстоящим туром Sounds, перетягивая снаряжение и микшируя живой звук, я вынудил его согласиться. Группа была совершенно неизвестна, но я помнил их выступление в Мельбурне и знал, что они, вероятно, будут тем, что нужно. И я оказался прав».

Майкл и Корал Браунинг тогда делили квартиру Корал на Ossington Street, в двух шагах от Inverness Terrace. Майкл также арендовал гараж в Кенсингтоне и превратил его в импровизированный офис, где часто спал на диване после ночных звонков в Австралию. Корал также создала пространство для последних протеже своего старшего брата, особенно для Бона, для которого она вскоре стала своего рода личным щитом, как и многие его подруги. «Корал была одной из немногих, кому Бон действительно доверял, – говорит Майкл. – Он вечно устраивал грандиозные шоу для внешнего мира, но с ней он мог быть самим собой, и она стала его щитом».

Ян Джеффри также быстро стал частью «семьи». Когда тур закончился, он просто продолжал работать на них. «Тогда было весело, у нас были хорошие взаимоотношения. Когда мы были в Лондоне, мы гуляли все вместе; нашим любимым пабом был Warrington в Maida Vale. Там были места, куда мы все вместе ходили в любое время. Малькольм всегда ходил с нами. Он даже иногда приводил в Warrington Ангуса. Младший заказывал апельсиновый лимонад, а Малькольм всегда начинал с пинты и заканчивал парой крепких виски. Тогда мы понимали, что пора домой, – смеется Ян. – А если серьезно, хотя Бон и был старшим, самым ответственным был Малькольм. Он был лицом, принимающим решения. Ангус всегда оставлял это брату. Каждый их путь возглавлял Малькольм».

Группа вернулась на гастроли 16 июля, для пяти клубных шоу в Швеции. Лелеявший идею о том, что шведские девушки особенно красивы – это мнение было широко распространено в семидесятых, когда шведское порно было признано лучшим в мире, – Бон был разочарован, когда миф оказался сильнее реальности. «Это дерьмо из-за того, что у них куча беспорядочных связей, это куча дерьма, – жаловался он в письме своему другу. – Мне пришлось взять себя в руки дважды!»

За три дня до того, как музыканты улетели в Стокгольм, они сыграли свое к тому времени самое престижное лондонское шоу: выступление с песнями Live Wire и Can I Sit Next To You, Girl? В театре Уимблдона даже показывали в прямом эфире специальный телевизионный ролик Марка Болана. Будучи старым поклонником T.Rex, Малькольм был вынужден скрывать свое волнение от возможности встретиться с давним кумиром. Он не хотел сойти с ума и делал вид, что ничего особенного не происходит. Но он специально остался смотреть, как Болан исполняет свой новый сингл Laser Love. Одетый в расстегнутый костюм с мешковатым пиджаком и галстуком, Болан вряд ли был тем самым рок-идолом, которого Малькольм нарисовал на стене своей спальни в Бервуде. Он ушел разочарованным, но отчасти и счастливым, ведь он в очередной раз осознавал, что его группа снова «смела» хедлайнера.

Это все было похоже на корабли, которые проплывают мимо. Звезда T.Rex с избыточным весом и повреждениями от наркотиков неуклонно снижалась, а комета AC/DC, напротив, похоже, горела все ярче.

К тому времени, когда они вернулись из Швеции, Корал Браунинг совершила впечатляющий переворот в прессе, заставив Sun, самую продаваемую британскую газету, выпустить рекламную страницу с заголовком «Power Crazy!». Это совпало с выходом в эфир специального выпуска Bolan, в котором рассказывалось о том, что должно было стать еще одним важным поворотным моментом в истории AC/DC: девяти шоу в Marquee, которые начинались с 26 июля, проходили в течение шести недель и заканчивались двумя выступлениями 7 и 8 сентября. Эти гастроли в итоге стали настоящей визитной карточкой того жаркого лета 76 года. «Даже после третьего их шоу площадка оставалась переполненной, – вспоминает Фил Карсон. – Неважно, был у них билет или нет, поклонники просто таранили двери. Джек Берри [владелец Marquee] тогда собирал около тысячи человек в том месте, где вмещалось семьсот. Это все действительно было очень захватывающим».

Майкл Браунинг вспоминает: «Эти шоу были самыми горячими, на которых я когда-либо был! Пот буквально струился по стенам. Вы могли видеть пар, поднимающийся от толпы. Поклонники начинали стоять в очереди за пределами клуба уже после полудня. К тому времени, как двери официально открывались в 7 часов вечера, очереди уже протягивались до Wardour Street и до Oxford Street. Чтобы попытаться сдерживать все более неконтролируемую ситуацию, не раз были вызваны полицейские. А внутри клуба давка была настолько сильной, что единственным выходом при потере сознания или обмороках было проносить тела над головами». К последним сентябрьским выступлениям рекорд Marquee House был трижды побит, а Джек Барри провозгласил AC/DC «самой захватывающей группой, которую он видел во время игры со времен Led Zeppelin».