Охота на дракона (СИ)

Знакомый топот десятков ног раздался, когда Роб как раз заканчивал десятый круг ко́ры. Монахи, не стесняясь прихожан, ломились в очередь на получение благословения Его Святейшества, как стадо диких слонов. Роб благоразумно забился в угол, пропуская ретивых служителей культа. А то ведь затопчут и не заметят. Когда поток бордовых ряс почти иссяк, он пристроился в конец очереди, пропустив заодно и тибетцев, пришедших с утра пораньше за благословением. Спешить было некуда. Шафрановой водички хватит на всех, и Его Святейшество не уйдёт до самого последнего человека в очереди.

Слизнув чуть горьковатую воду с ладоней и вылив остатки себе на голову, довольный Роб отправился проверить, не началась ли пуджа в храме защитников. Каждый раз, производя эти нехитрые действия, он удивлялся эффекту от такого простого и ставшего привычным ритуала. В каком бы настроении он ни находился, несколько капель шафрановой воды из рук Его Святейшества смывали любые печали и наполняли сердце безмятежностью и покоем. Роб по опыту знал, что действие благословения продлится как минимум до середины дня, а если не халтурить и добросовестно контролировать свой эмоциональный настрой, то и до вечера. Кем же должен был быть этот человек, чтобы его благословение так мягко и ненавязчиво полностью меняло состояние психики, да ещё и с пролонгированным эффектом? Робу порой казалось, что этот высокий старик с добрым отрешённым лицом никак не может быть обычным человеком, что его человеческий облик – это не более, чем оболочка, скрывающая его истинную волшебную сущность.

Получив разрешение посещать лекции для монахов, Роб поначалу очень стеснялся, старался затесаться в дальние ряды где-нибудь на проходе, как бы подчёркивая, что недостоин дарованной милости. Сами монахи тоже встретили новичка не слишком приветливо, с изрядной долей скепсиса и подозрительности. Прошло почти полгода, прежде чем они перестали неодобрительно коситься на пришлого европейца. Роб вёл себя тихо, как мышка, старался не привлекать к себе внимания, что, впрочем, было не сложно. Понимать лекции на тибетском, когда лама не старался специально для него говорить медленно и внятно, как на ретрите, было очень непросто. Всё внимание Роба было сосредоточено на том, чтобы не потерять нить объяснения, не пропустить что-нибудь важное. Лекции не были посвящены учению дзогчен, они в основном касались текстов более низких колесниц. Но это было даже к лучшему. Для того, чтобы идти дальше, требовалась база, и Роб впитывал учение бон как губка.

Через полгода, когда он немного пообвыкся, и трудности с пониманием отошли на второй план, Роб начал обращать больше внимания на обстановку в классе. Сильнее всего его удивляло, как мало вопросов задавали учащиеся. Да и сами вопросы в основном были просто уточнениями и не касались основополагающих моментов. Сначала Роб подумал, что монахи просто и так всё знали, и им ни к чему было спрашивать. Это вызывало в нём жгучую зависть, ведь в его собственной голове вопросы роились, как пчёлы, и размножались, словно кролики. Но постепенно до него начала доходить простая сермяжная правда монастырского бытия. Монахам просто не было нужды докапываться до сути, достаточно было услышать и принять услышанное как есть, не пропуская через свой аналитический аппарат. Аналитика была за гранью их должностных обязанностей. Они проходили обучение в монастыре, чтобы получить тот образ жизни, который был им по вкусу, а вовсе не для того, чтобы постичь все тайны бытия.

Придя к такому выводу, Роб решился и сам начал задавать вопросы Ринпоче. Его вопросы были наивными, но в то же время они требовали обстоятельного ответа и тянули за собой следующие вопросы. Уроки затягивались, монахи недовольно переглядывались и бросали на Роба неласковые взгляды. Через неделю поняв, что поток Робовых вопросов не иссякает, Ринпоче выделил ему полчаса в день для персональных занятий. На такую удачу Роб не смел даже надеяться. Теперь после лекций он пристраивался в хвост за своим обожаемым ламой и шёл к нему домой в комнатку, расположенную на втором этаже общежития для монахов. Они заваривали чай, усаживались на подушки и продолжали беседу уже наедине. Постепенно с общих вопросов бон они перешли к вожделенному Робом учению дзогчен, и жизнь превратилась для искателя истины в сплошной праздник.

Дни шли за днями, приехала ещё одна группа на ретрит к Ринпоче и тоже без переводчика. Роб уже привычно занял место на подушечке по левую руку от условного трона учителя. На этот раз всё прошло гораздо проще и значительно более гладко. Он заранее изучал тексты и довольно легко следовал за словами Ринпоче. Всё было бы прекрасно, если бы в ретритной компании на этот раз не оказалась одна дотошная тётка. До неё Робу уже начало казаться, что он проник во все тонкости учения дзогчен, что ему всё понятно, и нужно только практиковать, как указано в текстах, чтобы стать буддой буквально в этой жизни. Но не тут-то было. Наглая тётка расковыривала каждую фразу, сказанную Ринпоче, и вытаскивала на поверхность такие аспекты, которые Робу даже не приходили в голову.

Поначалу лама пытался отделаться от неё формальными выдержками из текстов. К примеру, на вопрос, как воспринимают действительность реализованные йогины, он с хитрой улыбочкой ответил: «как пустую форму пустоты», и всё, типа, объяснил. Другая бы просекла, что наглеть не стоит, но только не эта зануда. Проглотив обиду, тётка немного перефразировала свои вопросы и снова полезла куда не следует. В конце концов Ринпоче открыто сказал ей, что для того, чтобы стать буддой, те знания, которых она жаждет, совсем не нужны. Только вот, по всему выходило, что тётка вовсе и не собиралась становиться буддой, ей это, похоже, было неинтересно. И зачем, спрашивается, тогда приехала на ретрит по дзогчен? А интересовали её вопросы о строении и функционировании мироздания в целом, вернее то, как этот аспект был освещён в учении бон, потому как, похоже, у неё самой уже имелись некоторые соображения на этот счёт. В конце концов Ринпоче сдался и начал отвечать по существу.

И тут из ответов ламы начала складываться весьма странная картина мира, которая натурально вызвала у Роба оторопь и недоверие. Оказывается, бонпо не верили в существование Всевышнего, да хоть бы и не Всевышнего, а вообще, какой-либо высшей объединяющей силы, чего-то за гранью человеческого сознания. Они рассматривали только индивидуальное сознание или естественное состояние ума как творца всех явлений. Причём эти индивидуальные сознания с точки зрения бон были совершенно независимы друг от друга, и вообще ничего друг о друге не знали и знать не могли по определению. Открытым текстом в учении об этом ничего не говорилось, и только вопросы неуёмной тётки подвигли Ринпоче дать полноценное объяснение этому аспекту.

Роб послушно переводил ответы ламы, безнадёжно осознавая, что с каждым таким ответом тот прочный фундамент, на котором он построил свой мир, медленно, но верно разрушается, рассыпаясь на отдельные, не связанные друг с другом фрагменты. Под конец ретрита смятение Роба сменила ужасная в своей неотвратимости уверенность – он больше не верил своему учителю. Это было абсолютно неприемлемо и просто немыслимо.

***

– Учитель, а почему Вы называете наше мироздание Игрой в Реальность?

– А скажи-ка мне, дружок, что же такое замечательное есть в каждой игре.

– Может быть, правила?

– Молодец! Конечно же, это правила, жёстко встроенные в алгоритмы Игры, в саму её структуру. Эти правила в нашем случае можно назвать законами мироздания.

– Вы хотите сказать, что наш мир – это искусственно созданная конструкция?

– Посмотри вокруг. Надеюсь, ты не станешь утверждать, что эти могучие горы, эти зелёные рощи и высокие травы, наконец твоё собственное, такое совершенное тело, всё это проявилось случайно из вечного хаоса, что всё это – просто стечение обстоятельств.

– Я не знаю, что сказать, Учитель.

– В мире нет случайностей. Проявленная Реальность строится и функционирует по определённым правилам и по замыслу Создателя. Твоё сознание сотворяет твой мир в соответствии с вложенными в него алгоритмами восприятия. Но наша Реальность вовсе не виртуальна и не иллюзорна, она существует, и в этом не может быть никаких сомнения.

– Получается, наш Создатель сотворил эту Игру специально для нас, Игроков?

– Правильнее будет сказать, что это Игра порождает Создателей, чтобы контролировать и управлять её течением в каждом её сегменте. Игра в Реальность пронизывает всё наше мироздание. Наш Создатель – тоже Игрок, только на более продвинутом уровне. И также, как мы являемся Его проявленным сознанием, так и сознание нашего Создателя является проявлением сознания высшего порядка, и так до бесконечности. Существует ли какой-то изначальный Создатель, нам знать не дано.

– Но если изначального Создателя может и не быть, то кто же тогда создал Игру в Реальность?

– Я думаю, Игру никто не создавал, она просто есть, всегда была и, хочется верить, никогда не закончится. Она также бесконечна, как само мироздание.

– Если каждый Игрок сотворяет свою собственную Реальность, как же мы все можем играть в одну и ту же Игру?

– Это очень хороший вопрос, мой мальчик. Если бы наши сознания существовали каждое отдельно, то никакой Игры не получилось бы. Тут ты прав. Но ведь это не так, что бы по этому поводу не говорил твой лама. Мы вовсе не сами по себе. Совокупность всех проявленных сознаний – это лишь ФОРМА существования ЕДИНОГО сознания. Именно это единое сознание соединяет все наши индивидуальные картинки Реальности в единую картину мироздания по определённым алгоритмам и правилам. Теперь тебе понятно, почему мы все воспринимаем наш мир более или менее одинаково?

– Понятно! Почему-то именно на этот вопрос я не смог получить убедительного ответа в монастыре.

– Это потому, что в учении бон нет представления о едином сознании Создателя. В нём рассматривают только никак не связанные между собой индивидуальные сознания. Тот факт, что мы воспринимаем мир одинаково, ламы объясняют наличием у нас одинаковых кармических отпечатков. На мой взгляд такое толкование годится для объяснения, почему мы все воспринимаем, например, воду жидкой, а огонь горячим. Но почему воспринимаемые нами картинки Реальности совпадают вплоть до мельчайших деталей? К примеру, почему мы оба с тобой видим вот эти голубые цветы с розовыми бабочками на покрывале? Разве карма способна такое объяснить?

– Согласен, объяснение несколько притянуто за уши. А зачем вообще нужна эта Игра?

– Полагаю, этот вопрос не корректен. Каждый должен решить для себя, как ему относиться к Игре и к своей роли в ней. Но в неё нельзя не играть. Мы – часть Игры, наши сознания встроены в неё изначально. Не играть – это всё равно, что не жить.

***

Дали не сразу поняла, что с ней происходит что-то странное. Сначала она просто чувствовала обиду на отца за то, что он не рассказал ей всю правду. Понятно, что ему больно было вспоминать, как он случайно оборвал жизнь своей возлюбленной. Но ведь эта история имела самое непосредственное отношение к жизни самой Дали. Это ведь была её оборванная жизнь, её несбывшиеся мечты стать Творцом Реальности. А теперь ей приходилось осваивать все техники заново, с чистого листа. Сила Мастера, которая кипела в ней в прошлом воплощении, ушла вместе с жизнью и никак не желала возвращаться. Несколько раз Дали порывалась припереть своего папочку к стенке и потребовать ответов на все наболевшие вопросы. Но каждый раз, когда она его видела, её рассудительность куда-то улетучивалась, и вместо обстоятельного разговора получалась гадкая ненужная ссора. Она срывалась по пустякам, дерзила и норовила задеть отца за живое, побольней обидеть, чтобы он почувствовал, каково приходилось самой Дали.

Только через пару дней она осознала, что её поведение неадекватно. Как будто в неё вселился мерзкий и наглый бесёнок, отнимавший у неё способность мыслить здраво, стоило только какой-нибудь мелочи напомнить ей об отце. А уж если она встречалась с папой лицом к лицу, то бесёнок просто сводил её с ума. Она пыталась успокоиться, много медитировала, гуляла, но с каждым часом ситуация становилась всё хуже. Наконец Дали не выдержала и отправилась к Учителю. Вот только до Учителя она не дошла. Уже стоя перед его дверью, девушка с ужасом поняла, что не в состоянии пошевелиться. Она застыла, словно соляной столб, с рукой, занесённой над ручкой двери Учителя, и не могла двинуть даже мизинцем. Дали попыталась закричать, но голос тоже отказался её слушаться. Паника накрыла её с головой, отнимая последний шанс к сопротивлению.

Дальше стало только хуже. Всё, что ей ещё оставалось – это наблюдать, как мерзкий бесёнок захватывает её тело, мысли, чувства, вытесняя саму Дали куда-то в самый дальний закуток её сознания. И пространства в этом закутке оставалось всё меньше. Нет, она не сдалась, просто силы были неравны. Старик с синими, как небо, глазами оказался омерзительным, но очень могущественным колдуном. Дали не сомневалась, что это именно его чары постепенно уничтожали её личность, замещали её сознание сущностью, единственной целью которой было убить её папу. А ведь старик казался таким добрым, понимающим. Он ничего не хотел от невинно пострадавшей девушки, просто предложил свою помощь, чтобы вернуть утраченные способности Мастера. И Дали согласилась. Амар помог ей пройти на ту заветную полянку с каменными менгирами в середине, а сам куда-то исчез. Вот так она и сделалась пленницей в своём собственном теле. И освободила её только смерть папы, как того и хотел колдун. Уж лучше бы отец позволил ей умереть, навсегда исчезнуть, раствориться в небытии. Если бы она могла выбирать…

Проходя по шаткому мостику, перекинутому через ущелье, Дали обернулась, чтобы ещё раз увидеть место, где тело её папы предали огню. Над редкими елями, растущими вокруг поляны, всё ещё поднимался дым от догоревшего погребального костра. На какой-то миг ей почудилось, что сквозь дымный столб, поднимающийся в ясное голубое небо, на неё смотрит усмехающееся лицо колдуна с развевающейся седой бородой. Девушка вздрогнула и испуганно отвернулась. И тут ей пришла в голову одна простая и очевидная мысль. Ей больше нечего было терять. Она осталась совсем одна на этом свете без надежды и желания жить дальше. Но одно дело ей всё-таки нужно было закончить. Отомстить за отца. Мерзкий колдун просто не имел права жить.

Дали не заметила, как оказалась в своей комнате в Убежище. Марго тревожно заглядывала ей в глаза и о чём-то спрашивала, но девушка её не услышала. Мысль о мести захватила её целиком. Она сделала вид, что выпила пилюли, выданные ей тёткой, послушно улеглась в постель и отвернулась к стене. Как только дверь за Марго закрылась, Дали выплюнула лекарство и переоделась в удобные джинсы и майку. На полянке с менгирами, где окопался старый колдун, было тепло, куртка ей не понадобится. Была, конечно, одна трудность, Дали понятия не имела, где находилась та полянка, и как ей туда добраться. Но это дело десятое. Для начала нужно было раздобыть пистолет, из которого отец выстрелил себе в висок. Будет только справедливо, если колдун сдохнет от пули из того же пистолета.

Девушка закрыла глаза и перенеслась в квартиру дяди Антона. Пистолет отыскался не сразу. Хорошо ещё, что взрослым было не до того, чтобы вовсе избавиться от оружия, но пришлось всё же повозиться, прежде чем она его нашла. Засунув пистолет за пояс джинсов на спине и прикрыв его майкой, Дали удобно уселась на диван, скрестив ноги, закрыла глаза и принялась во всех подробностях вспоминать злосчастную поляну. В первый раз Амар довёл её только до тропинки, а дальше она шла самостоятельно. Но тропинка была самая обычная, ничем не примечательная, и вряд ли Дали смогла бы вспомнить на ней какие-то конкретные ориентиры. Так что оставалось надеяться только на саму поляну.

До сих пор самостоятельно девушка могла перемещаться только между домом и Убежищем, но ей хотелось верить, что никакой принципиальной разницы при замене места быть не должно. Вот только разница была. Промучившись с полчаса, Дали совсем отчаялась и уже было собралась вернуться в Убежище, когда ей на память пришла сцена с серебряной розой. Может быть, Амар нарочно подарил ей розу с острым шипом, чтобы она укололась? Дали вспомнила, как застывший эльфийский лес моментально ожил, когда капля её крови упала в траву. Может быть, её кровь являлась своеобразным пропуском в иные миры? Попробовать стоило. Роза осталась в Убежище, поэтому Дали просто сходила на кухню и выбрала нож поострее.

Зажав неглубокий порез на левой ладони, девушка стояла у края поляны и с недоумением разглядывала статного черноволосого мужчину, греющего руки у костра. Одет он был в замшевую куртку и брюки, заправленные в сапоги. Чем-то он неуловимо напоминал дядю Антона. Только был лет на десять старше и более плотного телосложения.

– Здравствуй, доченька,– голос был знакомым, и он точно принадлежал колдуну.

Вот только сам колдун преобразился до неузнаваемости. Куда делись седая борода и бесформенный плащ с капюшоном? Человек у костра встал и повернулся лицом к Дали. Алые язычки пламени заплясали в его синих, как осеннее небо, глазах.

– Оказывается, ты не такая уж бесталанная, если сумела найти сюда дорогу,– в голосе колдуна были явственно слышны нотки удивления. – Возможно, я бы даже поверил, что ты и есть реинкарнация Мастера Игры, если бы точно не знал, что это не так,– колдун гнусно захихикал.

У девушки перехватило дыхание. Выходит, этот мерзавец специально ей врал, что она в прошлой жизни обладала способностями Мастера. Он просто тупо заманил её в ловушку, воспользовался её любопытством и желанием обрести якобы утраченные силы. А способностей, оказывается, и не было.

– Как же ты сюда попала? – полюбопытствовал колдун.

Он без стеснения разглядывал совсем растерявшуюся девушку и, конечно, заметил кровь на её левой руке.

– Понятно,– он весело рассмеялся,– магия крови, значит.

– Какая ещё магия крови,– вскинулась Дали.

Ни о какой такой магии Учитель не рассказывал. Если честно, слово «магия» вообще никогда не произносилось в стенах Школы.

– Ох, уж эти ваши Творцы,– посетовал колдун,– только и умеют, что управлять чистыми энергиями. Но мир гораздо сложнее, девочка моя. В нём есть ещё и магические ритуалы, и заклинания, и могущественные артефакты. Ты не знала?

Дали поймала себя на том, что опять, как загипнотизированная, слушает его голос. Она встряхнулась. Нет, больше она не даст себя одурачить.

– Что ж, раз ты жива, значит, Вертер умер,– колдун вопросительно поглядел на свою гостью.

У Дали задрожали губы. Вот только не хватало ей сейчас разреветься. Она глубоко вздохнула и вытащила пистолет. Матовая рифлёная рукоятка удобно легла в её ладонь, и Дали сразу успокоилась. Она не собиралась ничего обсуждать с колдуном, просто пристрелить его, как мерзкую подлую тварь, чтобы он больше никому не смог навредить. Колдун с удивлением уставился на оружие в её руке, а потом громко расхохотался.

– Ты действительно надеешься меня ЭТИМ убить? – прокаркал он сквозь смех.

Дали прицелилась, задержала дыхание и плавно нажала на курок. Мерцающий защитный купол окутал фигуру колдуна. Девушку спасло только то, что она совсем не умела стрелять, и пуля, угодив в самый краешек щита, срикошетировала в сторону. Из глаз Дали брызнули слёзы. До неё наконец дошло, с кем она имела дело. Перед беспомощной девушкой во всём своём могуществе стоял Творец-отступник, про которого она столько слышала в Школе. И как же Дали с самого начала не догадалась, что это Сабин заманил её в ловушку? Наверное, её сбили с толку поддельная седая борода и ласковый голос. Или просто она – доверчивая дурочка, готовая верить любому проходимцу, стоит только тому прикинуться невинной овечкой. Мелькнула тоскливая мысль, что против брата дяди Антона у неё нет ни единого шанса.

– Деточка,– ничуть не обиделся Творец,– ты знаешь, что только что пыталась застрелить своего родного отца?

От неожиданности Дали едва не выронила пистолет. Она открыла рот, чтобы послать этого ублюдка куда подальше, но не смогла выговорить ни слова.

– Не ожидала? – Сабин откровенно наслаждался её растерянностью. – А почему, ты думаешь, твоя кровь открывает тебе дорогу ко мне? Помнишь, как тебе удалось вытащить меня из стасиса?

Дали сникла, как будто из неё выпустили воздух. Значит, она своими руками, вернее своей кровью, выпустила на волю этого монстра и принесла гибель своему папе.

– Это я сделал тебя копией женщины, убитой Вертером,– между тем продолжал вещать Сабин.

– Зачем? – простонала Дали.

– Разве это не ясно? – синие глаза сверкнули из-под густых чёрных бровей. – Чтобы, глядя на тебя, он всю свою жизнь испытывал боль и чувство вины за совершённое убийство, чтобы не сопротивлялся, когда ты его убивала.

Больше всего Дали сейчас хотелось упасть в траву и расплакаться. Но вместо этого она заставила себя спокойно посмотреть в ненавистные синие глаза.

– Ты промахнулся, колдун,– сказала она твёрдо,– мой папа вовсе не мучился чувством вины. Он любил меня. И не потому, что я могла оказаться его бывшей возлюбленной, а просто потому, что он был моим папой. А ещё тебе нужно знать, что эта тварь, которую ты на меня натравил, не убивала моего папу. Он сам себя убил, чтобы спасти меня.

Дали подняла пистолет к своему виску, как сделал её отец, и зажмурилась. Но выстрела не последовало. Её палец, лежавший на курке, и вся её рука как будто онемели. Она попробовала пошевелиться, но не смогла даже моргнуть. Сабин подошёл вплотную и вывернул пистолет из её пальцев. Через секунду тот растаял прямо в воздухе.

– Дурочка,– сказал он ласково,– это же не мир Творца, это альтернативная базовая Реальность. Если ты здесь умрёшь, то отправишься на перевоплощение.

Онемение спало, и Дали без сил опустилась на траву. Сабин уселся рядом и заглянул ей в глаза.

– Ты мне очень нравишься, деточка,– проворковал он,– ты смелая и упёртая. Из тебя выйдет толк, нужно только время. Я спрошу тебя только один раз. Пожалуйста, подумай хорошенько, прежде чем ответить. От твоего ответа зависит твоя жизнь. Ты готова остаться со мной и стать Творцом лет через десять-двадцать?

– Я тебя ненавижу, урод! – Дали постаралась вложить в свои слова всю свою боль и тоску по погибшему отцу.

Похоже, ей это удалось. Сабин поднялся на ноги и отвернулся к огню.

– Хорошо, что тебе достало глупости явиться сюда одной,– от его голоса повеяло холодом, как от могилы. – Мне жаль, но ты для меня опасна, потому что твоя кровь всегда откроет дорогу ко мне. Я не могу тебя просто отпустить.

Дали ещё успела поднять голову и посмотреть на фигуру Сабина, внезапно выросшую почти до неба. А потом её сознание померкло. Следующее, что девушка увидела, была ванная в её квартире. Она опять потеряла контроль над своим телом и только могла безвольно следить за тем, как её рука открывала кран с горячей водой. Потом её тело само улеглось в воду прямо в одежде. В её правой руке оказался кухонный нож. Одно резкое движение, и вены на её левой руке оказались перерезаны, а бедняжка даже не смогла закричать. Только слёзы выступили на её глазах и покатились по щекам, смешиваясь с красной водой. Она упорно сопротивлялась, пытаясь сбросить с себя губительное оцепенение, хотя и понимала, что с Сабином ей не справиться. И всё же Дали боролась до конца. Творец отпустил сознание своей жертвы только, когда жизнь уже почти покинула её тело, и всё, на что у неё ещё хватило сил, это наконец закрыть глаза.

Часть 2. Палач

Девочка с большим розовым бантом была удивительно хорошенькой, именно такой, как он в тайне надеялся. Тонкие и выразительные черты лица, чётко очерченные розовые губки, глаза цвета бирюзы и тёмно-каштановые гладкие волосы, заплетённые в две смешные косички. Детские пухлые щёчки немного портили эффект, но это пройдёт. Ей ведь ещё нет и семи. Она была совсем невысокой, по сравнению с акселератами – сверстниками. И это ему особенно нравилось.

Несмотря на маленький рост, самоуверенности девочке с розовым бантом было не занимать. В толпе первоклашек царило азартное возбуждение. Из-за разноцветных букетов то и дело выглядывали испуганные мордашки с блестящими глазками. Детки вступали в новую, пока непонятную для них жизнь, и волнение было вполне оправдано. Только его избранница была совершенно спокойна. Она расслабленно и отрешённо наблюдала за царящей вокруг суетой, бурлящий водоворот страстей обтекал её со всех сторон, не в силах увлечь за собой. Она была сама по себе. И ей было комфортно в своём обществе.

– Я буду называть тебя Дэвикой, моя маленькая богиня,– растроганно решил паук. – Как хорошо, что ты уже успела вернуться в наш мир, милая моя. Как раз вовремя. Зря я опасался, что ты задержишься, как прочие невинные жертвы. К счастью, в тебе слишком много желания жить. Выходит, не такая уж ты невинная.

Паук затаился метрах в двадцати от школьного двора, на котором проходила праздничная линейка. Вскоре старшеклассники разобрали малышей и повели их в класс на их первый урок. Дэвике достался пучеглазый пацан с веснушками на носу. Девочка с облегчением нагрузила на него свой ранец, всучила колючий букет роз и спокойно пошла вперёд, даже не оглянувшись, чтобы проверить, следует ли за ней носильщик. Паук был в восторге. Его маленькая богиня была просто идеальна.

– Когда придёт время ты не станешь сомневаться и оглядываться в прошлое, я уверен,– пробормотал паук. – Не скучай, моя милая. Очень скоро мы увидимся, и тогда настанет твой черёд вступить в Большую Игру.

Глава 5

Она вышла из школы одной из последних, не хотелось толкаться в раздевалке. Не глядя по сторонам, Лидочка прошествовала к скромной чёрной Тойоте, совсем нескромно припаркованной прямо на проходе перед воротами школы. Водитель Вася уже поджидал её у распахнутой задней дверцы машины. Демонстративно раскланявшись, он подал хозяйской дочке руку и захлопнул за ней дверцу. Ехать было недолго, минут двадцать, если без пробок. Лидочкин дом стоял у леса на краю элитного посёлка по Ильинскому шоссе, а школа, тоже, кстати, вся из себя элитная, располагалась в соседнем городке. Лидочка нервным движением расплела ненавистную косу и раскрыла планшет. Волна гладких каштановых волос окутала её шею и плечи. Краем глаза она заметила, что Вася плотоядно косится на неё в переднее зеркало. В последнее время его подобострастное поведение начало её здорово раздражать.

– Ну как можно было нанять в водители к шестнадцатилетней девушке молодого парня, да ещё из провинции,– думала Лидочка. – Если так будет продолжаться, то придётся поговорить с папой.

Лидочка была, как принято говорить, из хорошей семьи. У папы был надёжный, но не вызывающий сильной зависти власть имущих бизнес, что гарантировало стабильный доход и отсутствие опасной конкуренции. Всё, что нужно для комфортного существования, в их семье имелось. Просторный дом на большом участке земли в ближнем Подмосковье, три машины, прислуга, две собаки престижных пород и огромный аквариум с морской водой и коралловыми рыбками. Чтобы мама не заскучала после того, как дочь подросла, папа купил ей небольшой, но уютный и респектабельный косметический салон в том же городке, где располагалась Лидочкина школа, буквально на соседней улице. Несмотря на это, мама ни разу не сподобилась забрать дочку из школы, вроде как вечно была занята. Поэтому специально для Лидочки держали машину с водителем. Раньше это был добрый и забавный старичок, Иван Фёдорович, который жил в Москве и был вполне адекватным и интеллигентным человеком. С ним было так здорово болтать по дороге, делиться несерьёзными детскими проблемами и секретами. Дядя Ваня ни разу за девять лет, что он возил свою юную пассажирку, не слил ни одного её откровения родителям. Лидочка очень ценила такую возможность излить душу без последствий.

Дело в том, что ей было совершенно не интересно со сверстниками, в классе её считали синим чулком, так как за все школьные годы она не завела ни одного романа. Эти прыщавые, неуверенные в себе подростки ей откровенно не нравились и вызывали скорее брезгливость, нежели интерес. А вот сама Лидочка постоянно была объектом навязчивых ухаживаний. Её довольно трудно было назвать пышной красоткой, скорее наоборот, внешность у девушки была скромная и невыразительная. Невысокого роста, тоненькая, словно травинка, зато с очень правильными чертами лица, ясными голубыми глазами и копной прямых и блестящих тёмно-каштановых волос. Но брала она не внешностью. Было в Лидочке что-то такое, что напрочь выносило мозг мальчишкам в классе, да и во всей школе. Может быть, это была её непоколебимая самоуверенность, а может быть, полное равнодушие к поклонникам. Так или иначе на отсутствие внимания сильной половины человечества жаловаться Лидочке не приходилось.

Год назад под её чары попал даже молоденький преподаватель истории, нанятый школой для подготовки выпускников к экзаменам. Дело дошло до скандала. Историк был из породы красавчиков, вокруг которых девицы вечно вились, словно мухи над кучей понятно чего. Он никак не мог взять в толк, почему эта скромница напрочь игнорирует его более чем прозрачные намёки, и в конце концов, совсем слетев с катушек, полез целоваться прямо в классе после уроков. В результате красавчика увезла скорая с сильным сотрясением мозга, после которого в школу он уже не вернулся. Лидочку даже не пожурили, так как во всех классах были установлены камеры, и агрессивное поведение историка было зафиксировано со всеми подробностями. После этого случая воздыхателей только прибавилось, но вели они себя уже с подобающим уважением и пиететом.

Как раз, когда красавчика историка выгнали из школы, дядя Ваня попал в больницу с инсультом, и папа нанял в шофёры к дочери молодого наглого парня из соседнего городка. Поначалу тот вёл себя вполне благопристойно, но вот уже две недели как начал неумело заигрывать с хозяйской дочкой. Ничего хорошего от такого расклада ждать не приходилось. Лидочка давно изучила повадки мужских особей хомо сапиенс и легко могла спрогнозировать дальнейшее развитие событий. Для Васи это в лучшем случае закончится увольнением, а в худшем физической или душевной травмой. За себя девушка совершенно не боялась. И не потому, что была такая уж отчаянная. Просто она была волшебницей.

Своё имя Лидочка получила в честь бабушки по отцу. Это была властная и яркая женщина, рулившая порядками в их доме до самой своей смерти. Именно бабушка стояла у истоков их семейного бизнеса. Своего сына баба Лида обожала и жену ему подобрала по своему вкусу, чтоб была скромная, трудолюбивая и покладистая. Лидочка никогда не могла понять, что за чувства связывали её родителей. Это точно была не любовь и не страсть. Брак заключался по расчёту. Но, видимо, расчёт был верный, потому что в семье всегда царили мир и взаимное уважение. Родители относились друг к другу с удивительной теплотой и доверием, забота о семье была их главным кредо. В общем, с предками Лидочке чрезвычайно повезло.

А вот имя своё она ненавидела. Ну где вы видели, чтобы могущественную волшебницу называли Лидией? Недолго думая, девочка лет в десять переставила слоги в вульгарном имени Лида и получилось загадочное Дали. Прямо как у Окуджавы в Виноградной косточке: «В тёмно-красном своём будет петь моя Дали…». Именно так её теперь звали в школе все сверстники и даже некоторые учителя. К сожалению, внедрить своё новое имя ещё и дома девушке, увы, не удалось. Папа вообще никогда не называл её по имени, она была для него дочуркой или лисёнком, а мама упорно продолжала называть её Лидо́к, сколько её ни просили. Но чего только не стерпишь от родственников?

То, что она особенная, Лидочка поняла ещё до школы. Она начала ВИДЕТЬ. Поначалу это были лишь радужные круги и разводы на фоне неба или светлой стены, но постепенно неясные фигуры приобрели отчётливые очертания и понятные интерпретации. Оказалось, что мир устроен гораздо сложнее и интересней, чем казалось большинству окружающих. Лидочка научилась видеть энергетическую ткань материального мира, а позже начала с ней экспериментировать. К десяти годам она уже могла одним только взглядом перемещать нетяжёлые предметы и зажечь свечу с расстояния трёх метров. Вылечить какую-нибудь простенькую хворь, вроде простуды, теперь стало делом нескольких минут. Чуть позже проявилось и ещё одно интересное явление, собаки начали слушаться мысленных приказов своей малолетней хозяйки. Прошло совсем немного времени, прежде чем Лидочка решилась применить свою новую силу на людях.

Ей было двенадцать, а Егор был старше на три года. Он учился в девятом классе и был главным кумиром школы среди старшеклассников. Почти круглый отличник с внешностью Бреда Пита, неотразимым обаянием и харизмой. Разряд по горным лыжам и какой-то там дан по восточным единоборствам с непроизносимым названием были лишь вишенкой на торте. Почему Лидочка выбрала Егора в качестве объекта для экспериментов, было понятно. Если уж подчинять кого-то своей воле, то самого лучшего. А зачем иначе нужна эта волшебная сила? На превращение весёлого и уверенного в себе парня в жалкого раба у неё ушло меньше месяца. Теперь Егор ходил за своей госпожой хвостиком, носил за ней портфель, писал глупые стишки и смотрел на малолетку влюблёнными глазами. Пару недель Лидочка поигралась и потешила своё самолюбие, а потом потеряла к своей жертве всякий интерес. Пришло понимание, что сила была дана ей для чего-то большего. Тратить своё время на идиотский флирт могущественной волшебнице стало неинтересно.

К сожалению, для Егора Лидочкины эксперименты закончились трагически. Когда он понял, что возлюбленная к нему совершенно равнодушна, то потерял всякий интерес к жизни и вскоре превратился буквально в собственную тень. Родители таскали его по врачам, но физически парень был здоров, никаких заболеваний у него не обнаружили. Он просто таял на глазах и не выказывал ни малейшего желания что-то менять в своём безрадостном существовании. На зимние каникулы отец увёз несчастного страдальца в Альпы покататься на лыжах. Там-то и случилась трагедия. Егор, будучи опытным горнолыжником, в одиночку уехал на необработанные трассы и попал под лавину. Его хватились только через час, когда он уже давно задохнулся всего лишь под метровым слоем снега. Больше всего спасателей удивило, что этот физически крепкий парень даже не пытался выбраться, хотя руки у него были свободны. Узнав о смерти своей лабораторной мышки, Лидочка только равнодушно пожала плечами и приступила к новым экспериментам.

Вот уже пару месяцев она чувствовала, как мир вокруг неё начинает расслаиваться. Она могла одновременно видеть различные реальности. Чаще всего только две, но бывало, что количество наслаивавшихся картинок доходило до пяти. Вначале это было очень болезненно, её тошнило, голова начинала раскалываться. Но постепенно Лидочка научилась управлять процессом, не позволяя реальностям мелькать перед глазами и переключаться, как им вздумается. Теперь она могла в своё удовольствие рассматривать необычные пейзажи, странно одетых людей и незнакомые марки автомобилей. Постепенно пришло понимание, что это были иные миры, и однажды Лидочка решилась переступить границу между реальностями. Этот день стал началом новой удивительной жизни.

***

Пожалуй, впервые за всю свою жизнь Роб молился так истово. Если честно, то это вообще был первый раз, когда он сподобился помолиться по-настоящему. Тот набор текстов, который он ежедневно пропевал, согласно предписанному ритуалу, можно было назвать молитвой только с очень большой натяжкой. Правда, время от времени Роб всё же обращался с просьбами к Всевышнему, но это были скорее просто пожелания, типа, «было бы неплохо…». Зато теперь он молился так, как будто от результата зависела сама его жизнь. Впрочем, может быть, действительно зависела. Его личный опыт столкнулся лоб в лоб с текстом учения, которому до сего момента он верил беспрекословно. Дело в том, что вопреки словам учителя, Роб совершенно точно знал, что Всевышний существует. Это не имело никакого отношения к вере, просто личный многократный опыт общения с высшей силой. Можно сколько угодно изучать умные тексты и истово верить тому, что в них написано, но если вы пережили что-то на собственном опыте, то это становится вашим знанием раз и навсегда. Таким знанием, от которого вы не откажетесь даже на страшном суде.

Первый опыт общения с Всевышним Роб получил в Катманду. Однажды вечером он, как обычно, отправился походить ко́ру вокруг ступы Боуднах. Жара спа́ла, и народу было много. Бесконечный поток молящихся подхватил Роба и понёс по часовой стрелке вокруг ступы под монотонное пение мантр и запах тлеющего санга. В толпе в основном были местные, но попадались и туристы, и странные типы, изображавшие то ли юродивых, то ли святых. Мужчины, женщины и дети разных возрастов деловито накручивали круги коры, перебирая чётки и бормоча мантры. Были там и старички, которые еле плелись, опираясь на палку или костыль, и мамочки, тащившие на руках деток, и кучки школьников в одинаковой форме, ну и, конечно, монахи в бордовых рясах. Людской поток закручивался вокруг белого пупка ступы, создавая ощущение электричества, бегущего по бесконечному замкнутому кругу. Казалось, если всем этим людям раздать лампочки, то те обязательно начнут светиться, настолько мощным был этот поток.

Сделав, как положено, три круга, Роб поднялся по ступенькам внутрь, и, обойдя ступу, уселся помедитировать со стороны, противоположной входу. Там было сравнительно тихо. Энергетический поток, раскручиваясь у подножия ступы, поднимался по пологой спирали к её вершине и остроконечным конусом устремлялся в небо. Роб и сам не знал, откуда ему пришло это видение, но оно было очень чётким, не оставлявшим сомнения в своей реальности. Он прикрыл глаза и почувствовал, как оттуда, сверху, прямо в его макушку словно бы вливается ответный поток яркого белого света, и его тело, пропитываясь этим светом, наполняется невыразимым блаженством. Роб сидел на ступеньках, не в силах пошевелиться, боясь спугнуть это потрясающее ощущение единения со всем миром. Ему тогда подумалось, что это, должно быть, волшебный город Катманду наконец открыл ему свою душу.

Много позже, уже покинув столицу Непала, Роб осознал, что это было на самом деле. Со временем такое слияние с Всевышним стало для него если не обыденным, то довольно частым опытом. Он научился сам его инициировать, не полагаясь больше на счастливый случай, а позже и использовать для получения новых знаний и советов. Нет, никто не шептал ему на ухо и не подбрасывал сны или видения. Просто через день или два после обращения он внезапно ловил себя на мысли, что знает ответ. Причём знание приходило в полном объёме, без лакун и всегда очень естественно вписывалось в остальную картину мира. С тех пор Роб больше никогда не чувствовал себя одиноким. Он ощущал себя частью чего-то большего, и это ощущение наполняло его спокойствием и уверенностью.

Если б не этот опыт, Роб, наверное, спокойно воспринял объяснения Ринпоче о строении мироздания, в котором не было места Всевышнему. Но такой опыт у него был. И спокойная размеренная жизнь Роба превратилась в круговерть терзаний и сомнений. Через неделю после ретрита Ринпоче выловил своего ученика на ко́ре возле главного храма и пригласил для беседы. К тому времени Роб уже так измучился сомнениями, что не стал таиться и вывалил на своего наставника всю правду, как есть. Ринпоче надолго задумался, и Роб уже представил, как его сейчас выпрут из монастыря за недостойное поведение или за что-нибудь не менее предосудительное. Но ничего не произошло. Лама посмотрел на Роба своим фирменным слегка насмешливым взглядом и предложил ему самому решать, как со всем этим жить дальше.

– Возможно, тебе нужен другой учитель, из твоего народа,– сказал на прощание Ринпоче. – Попроси об этом своего Всевышнего. Вот так мы и узнаем, есть ли он на самом деле. Согласен?

Роб беспомощно кивнул и в ещё большем смятении ушёл к себе в гестхаус. Натянув трекинговые кроссовки и ветровку, он отправился в горы, чтобы выйти из зоны ответственности защитников монастыря и без помех пообщаться с Всевышним. Ему обязательно нужно было вернуться до захода солнца. В этот вечер в монастыре праздновали день рождения будды Тонпы Шенраба, и пропустить такое зрелище Роб никак не мог.

***

– Учитель, а какие цели могут быть у Игроков в Игре? Существует ли какой-то заветный приз, к которому нужно стремиться?

– А какую цель ты ставишь перед собой, начиная играть, к примеру, в компьютерную игру? Пройти следующий уровень? Достичь мастерства? Просто провести время? Получить удовольствие?

– По-разному бывает. Это зависит от многих обстоятельств.