Помоги проекту - поделись книгой:
Дмитрий Глуховский
Пост
В отличие от «Вонгозера» и «Ночи», лишь примеряющих на себя постапокалиптическую личину аудиосериал «Пост» Дмитрия Глуховского более всего соответствует традиционным представлениям о жанре. Этому трудно всерьез удивиться: в свое время именно цикл романов «Метро», действие которых также происходило на руинах человеческой цивилизации, превратило молодого дебютанта Глуховского в литературную суперзвезду Однако по сравнению с «Метро» «Пост», бесспорно, шаг вперед - и, пожалуй, немного в сторону На сей раз ладная, предсказуемо жуткая история о мире после конца света служит выразительной и неприятно прозрачной метафорой сегодняшних российских проблем. В принципе, подобный подход трудно назвать таким уж новым (постапокалиптика - жанр традиционно предполагающий второе дно), но - и вот это уже действительно редкость -Глухове кому удается сохранить идеальный баланс между бесхитростной увлекательностью и сумрачной метафоричностью.
Действие сериала начинается на ярославском Посту - одновременно и населенном пункте, и пограничной заставе, за которой земли возрожденной Московской империи заканчиваются, а начинаются тянущиеся вплоть до Владивостока неисследованные пустоши. Рубежом нынешней русской ойкумены служит Волга - отравленная, дышащая смертельно-опасными испарениями, текущая не водой уже, но зеленой кислотой река. Именно здесь живут и несут свою условную, в общем-то, вахту обитатели Поста - сто с небольшим человек, включая стариков и малолетних детей. Условную потому, что из-за моста через реку уже много лет никто не являлся - и, хотя обитатели Поста привычно ходят в караулы и следят за железнодорожным полотном, особым рвением в деле защиты государственных границ никто не пылает. Москва далеко, связь с ней пунктирная, да и заречье кажется неопасным, так что куда больше возможного вторжения местных жителей волнует дефицит тушенки, взаимоотношения с расположенным неподалеку китайским колхозом и истинно деревенская, утлая и беспросветная скука.
Но всё меняется, когда с разницей в пару дней происходят два важных события. Из Москвы в бывший Ярославль прибывает отряд казаков во главе с атаманом - им предстоит экспедиция за реку, поскольку в возрождающейся столице вновь решили заняться собирательством русских земель. А из-за реки на Пост впервые за много лет приходит человек - глухой и истощенный иеромонах Даниил, проповедующий смерть бога и грозящий жителям Поста новым - несравненно более ужасным - концом света. Его приход и отъезд казаков на ту сторону моста запускают череду драматичных событий, в ходе которых главным героям - живым, понятным и очень узнаваемым - предстоит примерить на себя роль трехсот спартанцев, вступить в борьбу с силами ада, а заодно узнать много нового о том, как именно мир и Россия погибли в предыдущий раз.
Москва - краса земель, источник благосостояния и защиты, богатая и процветающая настолько, что в ней даже работает уличное освещение (немыслимая по меркам полуголодного и нищего Поста роскошь), - внезапно обретает черты страшного спрута, исторически греховного - а потому обреченного - нароста на теле огромной страдающей страны. И только очень наивный слушатель сможет не уловить в этой идее прямой аналогии с днем сегодняшним.
Аудиосериал - не вполне книга, да и вообще продукт для российского читателя (или, вернее, слушателя) относительно новый. В этом смысле «Пост» - динамичный, цельный, идеально адаптированный для восприятия на слух, - определенно лучший выбор для знакомства с этим форматом. Ну и, конечно же, отдельным бонусом станет великолепное авторское исполнение, по сути дела, превращающее сериал в полноценный аудиоспектакль и открывающее в Дмитрии Глуховском совершенно новую и неожиданную -актерскую - ипостась.
Курс - детектив
Борис Акунин
Не прощаюсь
Когда речь заходит о фандоринском цикле Бориса Акунина: положение критика становится несколько неловким: все желающие купить и прочесть новый роман сделают это в любом случае, а тотальный страх спойлеров практически исключает возможность сколько-нибудь осмысленного разговора о собственно тексте. Однако есть набор вещей, которые с определенными оговорками согласен узнать наперед даже самый завзятый спойлерофоб - ими по возможности и ограничимся.
Во-первых (и это, пожалуй, самое важное), «Не прощаюсь» - не настоящий детектив. Вернее, в текст романа инкорпорировано целых три детективных интриги: одна совсем крошечная, на страничку, вторая чуть посолиднее, и еще одна - относительно большая, примерно на треть книги, в явном виде отсылающая читателя к известному сериалу «Адъютант его превосходительства». Однако роман писался определенно не ради них: основной предмет Акунина на сей раз - нравы России времен Гражданской войны. Перемещаясь из Самары в Москву, потом в удаленный северный монастырь, а оттуда в Харьков и Таганрог, Эраст Петрович проводит последовательную ревизию «черной» (анархистской), «зеленой» (махновской), «белой», «красной» и даже «коричневой» (цвета дерьма) правд, разрывающих страну на части, и все их находит, в общем, одинаково негодными и пагубными.
Второе важное свойство «Не прощаюсь» закономерным образом вытекает из первого: уложить такой объем материала в 400 с небольшим страниц можно только путем беспощадного уплотнения и сжатия. Как результат, все кусты в романе изобилуют роялями, страстная и долговечная любовь зарождается в сердцах героев без малейшей прелюдии, подобно удару молнии, многообещающие нити самым бессовестным образом обрываются, а яркие исторические персонажи вроде террориста Бориса Савинкова (его Акунин выводит под именем Виктора Саввинова) или знаменитого анархиста Волина (Арон Воля) вынужденно довольствуются положением камео.
Третье свойство романа (говоря об Эрасте Петровиче, трудно не заразиться его привычкой всё раскладывать по пунктам), также следующее из первого, состоит в том, что, намечая важные сюжетные повороты скупым пунктиром, Акунин в то же самое время совсем не скупится на эпизоды, композиционно избыточные, но важные с точки зрения общей концепции. Так, экскурсия Фандорина в «зеленую» деревню нужна только для того, чтобы позволить герою познакомиться еще с одним срезом общественных настроений. Конечно, читателю, ожидающему какого-никакого экшна и мучительно давящемуся авторской скороговоркой там, где наконец хоть что-то начинает происходить, мириться с этими неспешными интерлюдиями будет непросто. Еще сложнее будет не то, что полюбить, но хотя бы научиться уверенно различать героев второго плана, очерченных даже не тремя, а одним небрежным штрихом.
На этом плохие новости заканчиваются и начинаются если не совсем хорошие, то во всяком случае терпимые. Будучи и в самом деле «последним из романов» (такой несколько несуразный подзаголовок, если помните, имела некогда «Коронация»), «Не прощаюсь» явно рассчитан в первую очередь на фанатскую аудиторию и содержит несколько приятных реверансов в ее сторону. Так, нынешняя возлюбленная Эраста Петровича оказывается дочкой той самой Вареньки, которая сохла по Фандорину во времена «Турецкого гамбита». Маса вспоминает о событиях, относящихся к периоду «Алмазной колесницы», «Коронации» и «Черного города», а актер Громов-Невский перемещается в «Не прощаюсь» прямиком из «Весь мир театр».
Но главным сюрпризом для читателя станет внезапная материализация на страницах нового романа бывшего контрразведчика, красавца-блондина, футболиста и шахматиста Алексея Романова - героя полузабытого акунинского цикла «Смерть на брудершафт». Романов, призванный олицетворять положительного носителя «красной» правды, изящно перекидывает мостик от фандоринского цикла к «Шпионскому роману», прозрачно намекая, что рыцарственные добродетели Эраста Петровича не угаснут без следа, но найдут достойного наследника и преемника в лице принципиального и вместе с тем человечного сотрудника «органов». Таким образом, в конце туннеля маячит если не свет, то во всяком случае продолжение - хотя и не совсем прямое.
Еще одно удачное решение - включение в текст множества старых фотографий, запечатлевших как реальных исторических персонажей, так и условного Алексея Романова (лица нигде не разглядеть, но видно, что блондин). Складывается впечатление, что Григорий Чхартишвили внимательно прочитал В.Г.Зебальда и решил взять на вооружение его манеру раздвигать границы повествования за счет псевдо-документального визуального ряда. Образы старой Москвы и лица людей, которым довелось пережить исторические события, описанные в романе, и правда добавляют объема и неожиданной глубины акунинскому тексту - как всегда, несколько механистичному и одномерному. Ну, а магистральная идея романа (нет «хороших» и «плохих» сторон, выбор между ними условен, зато есть хорошие и плохие люди, и персональные симпатии работают куда надежнее абстрактных идеалов) при всей банальности относится к числу тех, что почти не портятся от многократного повторения.
Ян Мак-Гвайр
Последний кит. В северных водах
Роман американца Яна Мак-Гвайра «В северных водах» (оставим «последнего кита», неизвестно откуда вынырнувшего в русском издании и отсутствующего в оригинале, на совести переводчика и редактора) - это небесный эталон жанрового совершенства: всё, что приходит вам в голову при словах «идеальный триллер», «идеальный исторический роман», «идеальный приключенческий фикшн», вы найдете под его обложкой. Викторианская эпоха - мрачная, волнующая и антигигиеничная. восстание сипаев, зловещие клады, брутальные китобои, арктические льды, предательство, убийство, сексуальные перверсии, кровь, золото и опиум - из сплошных штампов и литературного вторсырья Мак-Гвайр ухитряется собрать конструкцию настолько впечатляющую, что периодически хочется себя ущипнуть: ну нет, так хорошо просто не бывает. На самом деле бывает: «В северных водах» железной хваткой удерживает внимание читателя вплоть до последней строчки - и еще некоторое время после, заставляя вновь и вновь прокручивать в голове отдельные эпизоды.
Молодой ирландский медик и любитель опиума Патрик Самнер, прошлое которого покрыто мраком, а будущее и того темнее, нанимается врачом на барк «Доброволец», идущий за котиками и китами в Арктику. Китобойный промысел переживает не лучшие времена (нефть и газ грозят вытеснить с рынка ворвань и спермацет), «Доброволец» застрахован на абсурдно огромную сумму, ведет его капитан-неудачник, да еще и среди команды творится недоброе - кто-то насилует и убивает маленького юнгу, и, похоже, вечно блуждающий в своих наркотических грезах Самнер - единственный человек, которому по силам совладать со всеми этими загадками...
«В северных водах» - не детектив в строгом смысле слова, Мак-Гвайр играет с читателем в открытую и практически сразу выкладывает на стол все карты, однако следить за тем, как он сложит из них безупречной красоты пасьянс, ничуть не менее увлекательно, чем угадывать имя злодея или доискиваться его мотивов. Словом, настоящее сокровище и редчайший пример романа, который независимо от возраста хочется читать с фонариком под одеялом, не прерываясь на такие глупости, как сон или еда.
Тана Френч
Тайное место
Романы ирландки Таны Френч - тот случай, когда читатель рассчитывает на детектив, и, в конечном счете, его и получает: крепкий, логичный, с хорошей динамикой, обаятельными сыщиками и неожиданной развязкой. Но по дороге от завязки к финалу ему предстоит нечто неизмеримо большее - не просто жанрово-мастеровитое перемещение из точки А в точку Б, но роман взросления, пронзительная и безнадежная драма первой любви, исследование разных форм юношеской дружбы (и их последствий во взрослой жизни), а еще неожиданные в детективном произведении, но поразительно уместные проблески настоящего, неиллюзорного волшебства. Словом, всё то, что мы привычно связываем с размытым понятием «серьезная литература» и никак не надеемся встретить в обманчиво незамысловатом жанровом тексте.
Дублинские детективы Стивен Моран и Антуанетта Конвей (он - рыжий и добродушный, она - черноволосая и взрывная) расследуют убийство, произошедшее в престижной школе для девочек. Шестнадцатилетний Крис Харпер, ученик соседней - не менее престижной - школы для мальчиков, был найден на лужайке с презервативом в кармане и проломленным черепом. Год назад следствию так и не удалось выяснить, что привело Криса в школу Святой Килды и кто должен был ждать его в полночь в тени под кипарисами. Дело, казалось бы, перешло в разряд безнадежных «висяков», однако внезапно в нем появляется новая зацепка: на доске анонимных объявлений в школе (ученицы называют ее «Тайное место») обнаруживается записка с фотографией юноши и словами «Я знаю, кто убил Криса Харпера».
Дело вновь открыто, Стивен и Антуанетта устремляются в школу Святой Килды, и на этот раз у них есть плотная группа подозреваемых: четыре преданные друг другу подружки-нон-конформистки с одной стороны и четыре выпендрежные стервы с другой. Две компании издавна ненавидят друг друга: и Стивену с Антуанеттой волей-неволей приходится погрузиться в мир девчачьих интриг для того: чтобы обнаружить за ними даже не второе дно, но самую настоящую непроглядную бездну.
Тана Френч разматывает историю убийства сразу с двух концов: она следует за сыщиками, педантично протоколируя каждый их шаг и одновременно излагает предысторию трагедии, принимая за точку отсчета тот драматический момент когда дорожки обеих девичьих компаний впервые пересекаются с короткой линией жизни Криса Харпера. Благодаря такой стереоскопичной композиции надежный, привычный герметичный детектив расцветает невиданными цветами. Агата Кристи на страницах «Тайного места» вступает в рискованный диалог с Джоан Роулинг (обстановка в Святой Килде намеренно отсылает к реалиям Хогвартса), Донна Тартт (любимая писательница Френч) раскланивается с «Повелителем мух» Уильяма Голдинга, а за всем этим не без интереса наблюдают шекспировские Оберон и Титания.
Тень за спиной1
«Тень за спиной» Таны Френч, как и предыдущий ее роман «Тайное место», поражает редким сочетанием изысканной литературности и крепкой детективной интриги, но на сей раз баланс немного сместился в сторону детектива. Если «Тайное место» читалось как роман о взрослении, юношеской дружбе и первой любви с криминальной линией в качестве приятного бонуса, то «Тень за спиной» - это всё же в первую очередь детектив, отличающийся от типовых образцов жанра заметно большей психологической тонкостью и глубиной.
Повествование в нем ведется от лица молодого детектива Антуанетты Конвей, в то время как Стивену Морану - главному герою и рассказчику в «Тайном месте» - отведена второстепенная роль ее напарника, советчика и друга (все романы Френч из цикла о Дублинской полиции устроены по принципу спин-оффа - каждый следующий растет из предыдущего, но не напрямую, а как бы в сторону). Антуанетта - единственная женщина в Отделе убийств, да к тому же вышла из самых низов общества, поэтому коллеги -сплошь уроженцы дорогих респектабельных районов, выпускники престижных школ - относятся к ней в лучшем случае настороженно, а в худшем -откровенно враждебно. Из-за непопулярности Антуанетты им со Стивеном вечно достаются самые скучные дела, а сама героиня пребывает в постоянном напряжении, граничащем едва ли не с паранойей. Она убеждена, что остальные детективы отдела спят и видят, как бы вышвырнуть ее на улицу, желательно предварительно подставив и опозорив.
Но однажды напарникам улыбается удача. Дело об убийстве молодой миловидной женщины, поначалу кажущееся результатом банальных бытовых разборок, оборачивается чем-то гораздо более увлекательным. Похоже, в нем замешаны не то гангстеры, не то продажные копы, а вероятно, и те, и другие сразу, и теперь исход следствия зависит от того, решатся ли Стивен и Антуанетта рискнуть и, нарушив первую заповедь детектива, выступить против «своих»...
Казалось бы, всё уже и так непросто, но понемногу в истории начинает проступать второе - еще более зловещее - дно: убитая, которую полиция поначалу воспринимает как невинную и едва ли не случайную жертву, в действительности вовсе не так проста. В точку, где ее настиг убийца, девушку привела одержимость поисками своего исчезнувшего отца. И одержимость эта неожиданно отражается болезненным и неприятным узнаванием в Антуанетте - так же, как и убитая, она росла с одной лишь матерью, не зная даже имени мужчины, причастного к ее появлению на свет.
При некотором желании в «Тени за спиной» можно разглядеть почти гомеровский мотив Телемаха, ищущего отца, но обретающего лишь гнетущую пустоту, а также вдумчивое исследование душевных травм, неизбежно порождаемых подобной ситуацией (к их числу, бесспорно, относится и маниакальная подозрительность Антуанетты). Однако на сей раз Тана Френч аккуратно (и, кажется, вполне рефлексивно) удерживает себя в четко очерченных границах детективного жанра, так что, если вам недосуг искать в ее романе сложные подтексты, глубинные слои и эмоциональные полутона, вам не составит труда их проигнорировать.
Яна Вагнер
Кто не спрятался
Издатель отважно позиционирует «Кто не спрятался» как «детектив, в котором не так уж важно, кто преступник». Не сказать, чтобы применительно к детективу это звучало таким уж комплиментом, но, к счастью, рекламный слоган не вполне точен: кто убийца, разумеется, очень важно. Другое дело, что сюжетный каркас романа Яны Вагнер упруг и почти без деформаций выдерживает массив сведений, с точки зрения детективной интриги совершенно излишних. Это характеризует и роман, и его создателя с самой лучшей стороны: при наличии не остывшего еще толком трупа скормить читателю пару сотен страниц, не имеющих отношения к расследованию, и при этом не растерять читательского интереса и доверия - задача не из простых. Но Вагнер с ней справляется - не так хорошо, пожалуй, как, Кейт Аткинсон или великая Патриция Хайсмит, и всё же очень, очень прилично.
Десять человек - девять старых друзей из России и их сопровождающий из местных по имени Оскар - на неделю заезжают в уединенную виллу на горе. Почти все они приехали в маленькую восточноевропейскую страну снимать сериал (Вадик - режиссер, Ваня - спонсор, Соня - актриса, Татьяна написала сценарий, Егор отвечает за юридическое сопровождение проекта), но на самом деле сериал этот - производная от их давнишней, юношеской еще дружбы и скорее повод что-то поделать вместе, чем самоцель. В первый же вечер компания вусмерть напивается, подтверждая худшие представления тихого аборигена Оскара о русских туристах, а утром обнаруживаются сразу три весьма неприятные вещи. Во-первых, ночью с небес пролился ледяной дождь, линия электропередач оборвана, и потому в доме нет света, а подъемник -единственная ниточка, связывающая гору с «большой землей», - не работает.
Во-вторых, рация, по которой при необходимости можно вызвать полицию и спасателей, разбита. А в-третьих (и это, конечно, хуже всего), их Соня -неотразимая Соня, звезда Соня, социопатка Соня, гениальная актриса и великий манипулятор - лежит в сугробе мертвая, с неаккуратными дырками от лыжной палки в груди и животе, с разбитым лицом и сломанной лодыжкой.
Поскольку, в отличие от героев многих других герметичных детективов, герои Яны Вагнер не потрудились, отправляясь на гору, захватить с собой профессионального сыщика, в этой точке интрига стремительно изгибается в сторону психологической драмы. За неимением Пуаро, способного быстренько всё расставить по местам, оставшиеся в живых обречены самостоятельно изводить себя и друг друга подозрениями (истинными и ложными), исповедоваться в грехах, признаваться в любви, а главное -вспоминать. Конечно же, мотив для убийства обнаружится у каждого: про кого-то покойная Соня (при жизни та еще стерва) выведала стыдную тайну, кому-то порушила карьеру, кого-то терзала ревностью, кому-то много лет морочила голову несбыточной любовью. И, конечно же, убийцей окажется тот единственный человек, которому, по сути, Соня не сделала ничего плохого - во всяком случае, не навредила лично.
Назвать роман Яны Вагнер поджарым и динамичным было бы изрядным преувеличением, однако совсем уж лишнего балласта в нем мало. Герои -сорокалетние потрепанные жизнью люди, с их долгими и сложными историями надежд и утрат, взаимных претензий, предательств и безусловной, не рассуждающей любви, - кажутся настолько живыми и понятными, что просить их замолчать или хотя бы ускориться буквально не повернется язык. Они говорят и говорят о себе, забалтывая собственный страх, выдавая массу избыточных подробностей, делясь интимным, и всё, что остается читателю, -это слушать, умирая от сочувствия, узнавания и раздражения. (Как, ну как же можно довести себя до этого всего! Да вот так и можно; нам ли не знать, сами такие.)
А вот кому некоторая сдержанность определенно не повредила бы: так это автору: Яне Вагнер настолько важно подробно проговорить какие-то вещи, что вокруг них она закладывает по два, а то и по три круга. Рассказывая историю девочки, которую в детстве избивал отец, назидательно подчеркивает (вдруг читатель не понял), что зажатая внутри, нереализованная агрессия чревата взрывом, а потом повторяет тот же тезис еще раз - эдаким контрольным в голову. Вычерчивая любимую свою идею о глубинной и мистической связи между женщиной и ее домом, приводит для большей доходчивости пример, еще пример, а потом - чтобы уж совсем без вариантов - еще два.
Впрочем - и эту мысль, на манер Яны Вагнер, не грех повторить еще разок - роман устроен таким образом, что даже балласт в нем закреплен надежно и почти не мешает. Целая толпа героев, которых можно любить и которым хочется сопереживать, в сочетании с крепким сюжетом способны компенсировать любые издержки - даже системное авторское неверие в то, что читатель не такой дурак, как кажется.
Никлас Натт-о-Даг
1793
Если бы дебютный роман молодого шведа Никласа Натт-о-Дага нужно было описать в одном предложении, следовало бы сказать, что «1793» - это как один из ранних романов об Эрасте Фандорине, только заметно мрачнее и, пожалуй, несколько лучше.
Тревожной осенью 1793 года, когда над Европой ярко пылает кровавое зарево революции, а со смерти короля Густава III, павшего жертвой заговорщиков, не минуло и года, стокгольмский пальт (нечто вроде стражника низшего разряда), однорукий бывший моряк Микель Кардель вылавливает из смрадного городского водоема необычный труп. Тело - вернее, то немногое, что от него осталось - принадлежало юноше, которому еще при жизни последовательно ампутировали обе руки, обе ноги и язык, а также выкололи глаза. Мучители отрезали конечности по одной, терпеливо дожидались, чтобы рана поджила и затянулась, а после резали вновь - и так до тех пор, покуда несчастный не отдал богу свою исстрадавшуюся душу.
За расследование этого жуткого преступления берется Сесил Винге -молодой юрист и правдолюбец-интеллектуал, время от времени оказывающий стокгольмской полиции содействие в расследовании самых гиблых дел. А помогать ему вызывается тот самый верзила Кардель, выудивший тело из воды. Лихорадочную - в прямом смысле слова - остроту их расследованию придает то обстоятельство, что Винге умирает от чахотки, и, по мнению врачей, уже давно должен был бы отправиться на тот свет. Что же до Карделя, то он страдает жуткими фантомными болями в отсутствующей руке, пьянством и приступами неконтролируемой ярости. Хуже того, покровитель и друг Сесила Винге, стокгольмский полицеймейстер, со дня на день ожидает отставки за свою неподкупность, а его преемник - известный казнокрад и взяточник -наверняка отзовет у Винге полномочия и закроет трудоемкое неудобное дело. Словом, земля буквально горит у героев под ногами, и для начала им жизненно необходимо опознать убитого - но именно это оказывается самым трудным...
В отличие от упомянутых выше книг Бориса Акунина, Таны Френч или нашей Яны Вагнер, «1793» не претендует на выход в пространство высокой словесности - это просто детектив, но детектив самого высокого класса. Четко следуя классическому жанровому канону во всех его значимых деталях -начиная от пары не схожих ни по темпераменту, ни по манерам сыщиков и заканчивая сохранением интриги буквально до самой последней страницы (если не строчки), - Никлас Натт-о-Даг в то же время показывает, насколько широкое пространство для авторского маневра этот канон оставляет, как много в нем необжитых и неосвоенных пространств. И, пожалуй, единственная плохая новость состоит в том, что по причине слабого здоровья главного героя надежд на равноценное продолжение маловато.
Мишель Бюсси
Пока ты не спишь
Во французском приморском Гавре: где климат непредсказуем и никогда не угадаешь, в какой момент проливной дождь сменится ярчайшим солнцем, полицейский комиссар Марианна Огресс и ее подчиненные ведут следствие по делу о громком ограблении ювелирного магазина. У Марианны вовсю тикают «биологические часы» - ей почти сорок, а ни детей, ни мужа всё нет, зато есть лишний вес, одышка и многочисленные комплексы. У одного из ее подчиненных - лейтенанта, которого все коллеги зовут просто Ж-Б, - есть накачанная задница, милая жена, сын и дочка. У другого - по прозвищу дед -пятеро взрослых детей, лихая эспаньолка и куча внуков. А у мальчика по имени Малой Мулен, живущего в ничем не примечательном пригороде Гавра, есть только мама, которая ему не мама, и папа, который не папа, да маленькая плюшевая крыса Гути. Этот Гути, стоит Малону забраться под одеяло, начинает рассказывать мальчику волшебные сказки о его другой маме, о джунглях, в которых живут людоеды, о пиратском корабле и о ракете, взмывающей в воздух со странным, раздирающим уши звуком... А еще Малой помнит что-то такое, чего ему помнить не следует, - вот только рассказать он об этом не может, потому что Малону всего четыре года, и мама его (та. которая на самом деле не мама) никогда не позволит малышу болтать с незнакомцами...
Понятное дело, однажды пути Малона и Марианны случайным (или, вернее, неслучайным) образом пересекутся, а то, что случится после этого, способен предугадать любой опытный читатель детективов. История странного мальчика и его замызганной плюшевой крысы переплетется с историей дерзкого налета. Ребенок окажется эльфийским подкидышем, выходцем из другого - куда более темного - мира и свидетелем по-настоящему страшных событий, а его память - хрупкая, смутная, ненадежная детская память -единственной надеждой на поимку опасных преступников и выяснение правды.
Принимаясь за детективный роман (особенно за такой популярный и успешный, как «Пока ты не спишь», - во Франции Бюсси уже не первый год ходит в короне главного детективщика страны), читатель вправе рассчитывать на энергичный сюжет, харизматичного сыщика и привлекательный антураж. Всё это в романе Мишеля Бюсси безусловно есть: интрига, кажущаяся поначалу довольно линейной, очень скоро самым головокружительным способом меняет траекторию, а потом делает это еще раз, и еще... Следователь Марианна Огресс с ее душевными метаниями и неутоленным материнским инстинктом в какой-то момент становится настолько живой и объемной, что буквально отделяется от книжной страницы. А Нормандия, в которой происходит действие, - ну, что тут сказать, Нормандия - это всегда хорошо.
Однако на что читатель детективов обычно не рассчитывает, так это на тонкость, нежность, а главное - на глубину проработки деталей и характеров. Все герои Бюсси, даже эпизодические - от несостоявшегося любовника одной из героинь до вздорного лже-отца мальчика, от кареглазого румына-психолога (только он и верит в сказки Малона) до несимпатичного выпендрежника-хирурга. пытающегося помочь следствию, - выглядят невероятно, едва ли не избыточно рельефными и настоящими. Не перегружая повествование и не отвлекая читателя от собственно сюжета, Бюсси ухитряется в то же время создать внутри своего романа плотный и живой мир. который можно потрогать, рассмотреть с разных сторон, понюхать, в конце концов. Мир, который пугает, умиляет, волнует и трогает. И это весьма неожиданное для криминального романа свойство переводит «Пока ты не спишь» из категории просто хороших детективов в разряд детективов по-настоящему выдающихся.
Елена Алексиева
Нобелевский лауреат
Эдуардо Гертельсман, лауреат нобелевской премии по литературе, по полной программе страдающий от постнобелевского синдрома (на плечи писателя мучительно давит бремя читательских ожиданий, а внутри у него при этом пусто и гулко, как в жестяной бочке) приезжает с официальным визитом в захолустную Софию. Расчувствовавшись на банкете, устроенном в его честь, Гертельсман произносит сакраментальную фразу «Свой следующий роман я, возможно, хотел бы написать в Болгарии», а после уходит в ночь подышать свежим воздухом - и не возвращается. Через пару дней агент писателя получает видео: на нем Гертельсман, очевидно, жестоко избитый, стоит на коленях с мешком на голове, а похитители требуют за его жизнь огромный выкуп. Еще несколькими днями позже полиция находит труп другого писателя -болгарского и куда менее известного, но почему-то облаченного в пиджак и брюки, принадлежащие нобелевскому лауреату. За дело берется Ванда Беловская - относительно молодая и вызывающе одинокая сотрудница софийской полиции, незадолго до этого не то отличившаяся, не то проштрафившаяся во время расследования громкого дела о коррупции.
Елена Алексиева из тех авторов, которым, в сущности, совершенно не интересно писать настоящий честный детектив. Не меньше (а, на самом деле, гораздо больше), чем собственно поиски злополучного нобелиата, ее интересуют взаимоотношения героини с ручной игуаной по кличке Генри (непростые), с матерью (натянутые), с собственным лишним весом (обреченные) и с бывшим приятелем, а ныне министром внутренних дел (неоднозначные). Сны Ванды, ее страхи, стихи, которые она пишет, презирая себя за эту «слабость», ночная София, по которой Ванда бродит (иногда по делу: а иногда просто так), - одновременно жалкая: помпезная и уютная, пряные индонезийские контрабандные сигареты, которые курит напарник героини, а еще перманентно ущемленная национальная гордость маленького народа, постсоциалистический ресентимент, стыдная бедность и растворенная в воздухе историческая память, - «Нобелевский лауреат» под завязку набит вещами симпатичными и трогательными, но с точки зрения жанра заведомо избыточными. Однако жаловаться грех: Алексиевой удается сохранить баланс между детективом и собственно литературой. Со всем своим немалым культурным багажом роман ухитряется оторваться от земли и не без изящества полететь намеченным курсом в сторону развязки - может быть, не вовсе сногсшибательной, но ни в коей мере не разочаровывающей.
Судя по отзывам в болгарской прессе, Елена Алексиева на родине считается крепким середнячком - надежной и стабильной рабочей лошадкой, а не суперзвездой и национальным достоянием. Ну, что ж - если это в самом деле так, то, пожалуй, к болгарской литературе стоит присмотреться повнимательнее.
Грэм Макрей Барнет
Его кровавый проект
Шорт-лист Букеровской премии, премия Шотландского книжного треста, намертво приклеившееся определение «величайший шотландский роман XXI века», 250 000 проданных экземпляров в одной только Великобритании, бестселлер «Нью-Йорк Таймс», восторги прессы, - нашумевший роман Грэма Макрея Барнета «Его кровавый проект» пробуждает в читателе множество надежд и ожиданий, которые оправдывает, прямо скажем, не вполне. Поначалу ждешь, что роман окажется большой - серьезной и умной - литературой. Потом аккуратно рекалибруешь ожидания и начинаешь надеяться хотя бы на хороший детектив - но даже этому скромному чаянию не суждено сбыться. Неплохая историко-социальная проза - пожалуй. Добротная стилизация -определенно. Но, в общем, не более того.
В 1869 году шотландский Хайленд (тот самый, про который Роберт Бернс в переводе Маршака меланхолически восклицал «В горах мое сердце!») живет жизнью, с бытовой точки зрения мало изменившейся за последние триста лет. Диковатые фермеры-арендаторы глушат виски в своих убогих полуземлянках, играют в садистский местный хоккей-«шинти» (победа достается команде, нанесшей противнику наибольшее количество тяжких телесных повреждений), едят хаггис и грубые овсяные лепешки-банноки, откликаются на древние прозвища, а в свободное от всего этого время пытаются выжать хоть что-то из своих каменистых и неплодородных наделов.
Семнадцатилетний Родрик Макрей, его сестра и их суровый недавно овдовевший отец вязнут в бесконечной и уже почти привычной вендетте с семьей соседа по имени Лаклан Брод. Вражда тлеет много лет, но внезапно вспыхивает с новой силой, когда односельчане избирают Лаклана констеблем, то есть посредником между фермерами и помещиком. И хуже всего, что именно в этот момент у Родрика завязывается нечто вроде юношеского романа со старшей дочерью Лаклана Флорой...
Коллизия эта разрешится кровавой бойней, в которой от рук Родрика погибнут три человека, а сам он окажется за решеткой. Пытаясь доказать, что его подзащитный невменяем, адвокат юноши уговаривает того изложить свою версию событий в письменном виде. Однако Родрик оказывается рассказчиком не вполне надежным, и уже на суде вскрываются новые подробности тройного убийства - как бы душераздирающие, но на самом деле разочаровывающе тривиальные.
Назвать роман Барнета совсем уже бесполезным будет несправедливо. Например, из него можно узнать, что уже в викторианской Англии судопроизводство было устроено на зависть современной России (автор скрупулезно восстанавливает юридическую процедуру той эпохи, и она, надо признать, производит сильнейшее впечатление своей объективностью и логичностью). Кроме того, все, кто находит идею шотландской независимости комичной и несбыточной, смогут узнать, что дело обстоит чуть сложнее, и что всего сто пятьдесят лет назад шотландцы были совершенно отдельным, обособленным от англичан народом, к тому же жестоко угнетаемым и подавляемым. Однако едва ли эти бонусы можно считать достаточным основанием для того, чтобы на протяжении 350 страниц бороться с трудными гэльскими топонимами и названиями сельскохозяйственного инвентаря без малейшей надежды на катарсис или хотя бы просто эффектную развязку.
Пола Хокинс
В тихом омуте
Первый роман Полы Хокинс «Девушка в поезде» позиционировали как «нечто в духе Исчезнувшей" Гиллиан Флинн». Однако успех «Девушки» оказался настолько оглушительным (превзойдя, пожалуй, даже успех собственно Флинн), что вторую книгу Хокинс уже нет смысла камуфлировать под кого-то другого - разве что под нее саму: «новый роман от создательницы “Девушки в поезде”» - и вот вам, пожалуйста, готов бестселлер. Однако подобная рекомендация имеет все шансы сбить читателя с толку: «В тихом омуте» похож на «Девушку» разве что жанровой принадлежностью (детектив) и ненадежностью некоторых рассказчиков. В остальном же это совершенно иная книга - в первую очередь на концептуальном уровне. Вернее, это именно что концептуальная книга - в отличие от простодушно увлекательной первой. И нельзя сказать, чтобы это свойство ее так уж однозначно красило.
Деревушка Бэкфорд где-то на севере Англии таит множество мрачных тайн, и почти все они связаны с живописной речной заводью под скалой. Именно в этой заводи на протяжении нескольких веков систематически гибли женщины, так или иначе неугодные мужскому обществу. На исходе средних веков здесь утопили юную девушку, обвиненную в колдовстве. В двадцатые годы XX века здесь покончила с собой молодая женщина, убившая психопата-мужа. В восьмидесятых в ту же самую заводь бросилась со скалы неверная жена местного полицейского, оставленная любовником, а уже в наши дни здесь с разницей буквально в пару месяцев гибнут пятнадцатилетняя школьница Кэти и мать ее лучшей подруги, писательница и фотограф Нелл Эббот, одержимая бэкфордской заводью и пишущая книгу о ее жертвах.
Некоторые из этих событий связаны между собой, а некоторые добавлены для колорита и чтобы запутать читателя - точь-в-точь как в игре «найди лишнее». Фокус плавно перемещается с одного персонажа на другого, по Бэкфорду бродят призраки, мертвецы говорят с живыми, и вообще поначалу события развиваются со старомодной - в самом лучшем смысле этого слова -и завораживающей плавностью. Однако со второй половины романа действие вдруг резко ускоряется, а концептуальный лейтмотив начинает звучать с настойчивой и дидактичной пронзительностью.
Младшая сестра погибшей писательницы, люто ненавидевшая ее при жизни, посмертно с ней примиряется и принимается изо всех сил помогать осиротевшей племяннице. Племянница, в свою очередь, ловко сводит счеты с теми, кто довел до смерти ее подругу Кэти. Мать Кэти находит в себе силы принять свою утрату и начать новую жизнь. Деревенская сумасшедшая выводит на чистую воду (извините за невольный каламбур) злодеев прежних времен. Ну, а собрать все эти ниточки воедино удается, конечно же, только женщине-полицейскому, радикально более проницательной и бесстрашной, чем ее коллеги-мужчины. Вообще, все женщины в романе Хокинс оказываются деятельны, изобретательны и друг за друга горой, мужчины же - в лучшем случае безвольные нытики, а в худшем... В худшем - сами понимаете, должен же был кто-то убить всех этих бедняжек, на то «В тихом омуте» и детектив.
То, что начиналось как тонкая жанровая литература с отличными персонажами и готическим антуражем, внезапно разрешается бравурным феминистским маршем - эдаким «Парни, парни, это в наших силах, Землю от пожара уберечь», только наоборот. Не то, чтобы плохо (в российских реалиях любая трансляция феминистских идей не будет лишней), но несколько разочаровывает в детективе. Впрочем, надо отдать Хокинс должное: с сюжетом она тоже преимущественно справляется, аккуратно раздавая всем сестрам (в том числе умершим) по серьгам - не на пятерку, как в «Девушке в поезде», но на честную трудовую четверку Может быть, с крошечным минусом за неуместную поспешность.
Содзи Симада
Токийский зодиак
Накануне Второй мировой войны Япония потрясена серией загадочных убийств: последовательно уничтожена целая семья. Сначала в запертой изнутри мастерской найдено тело ее владельца - пожилого художника Хэйкити Умэдзава. В ящике стола полиция обнаруживает записки покойного, из которых следует, что накануне гибели тот был одержим маниакальной идеей: убить двух родных и двух приемных дочерей, а также двух дочерей своего младшего брата, после чего из фрагментов их тел в строгом соответствии с законами алхимии и астрологии создать идеальную женщину, способную принести своему творцу богатство, а встающей с колен Японской империи - могущество. Каков же оказывается ужас и недоумение общественности, когда через месяц с небольшим после убийства Хэйкити его дьявольский план - казалось бы, надежно похороненный вместе с создателем, - внезапно начинает приводиться в исполнение: шестеро девушек из семьи Умэдзава убиты, а их расчлененные тела одно за другим находят в разных уголках Японии.
На протяжении последующих сорока лет тайна так называемых «убийств по Зодиаку» будоражит лучшие умы страны, однако разгадать ее удастся лишь гениальному и безалаберному «Холмсу» - Киёси Митараи, астрологу и детективу-любителю, и его верному «Ватсону» - художнику-иллюстратору Кадзуми Исиока. В их руки попадает важный документ, проливающий свет на некоторые детали громкого убийства, и друзья вновь берут давно остывший след...
Классический детектив - конструкция трехчастная: он состоит из сюжетообразующей головоломки, харизматичной и запоминающейся фигуры следователя и антуража, на фоне которого разворачивается интрига. Из всего этого в романе Симады сохраняется, по сути дела, только первое. Образ сыщика Митараи намечен лишь скупым контуром - ни единой детали сверх строго необходимого, а его верный оруженосец и летописец Исиока и вовсе остается практически безликим. Антураж (действие происходит в Токио и Киото) обозначен еще более схематично: автор даже не пытается создать в романе какое-либо подобие атмосферы и погрузить в нее читателя. Элементы же собственно детективной головоломки, напротив, описаны в мельчайших - порой весьма утомительных - подробностях, причем узловые моменты проговорены по несколько раз - очевидно, для самых непонятливых.
Впрочем, все эти особенности - следствие не писательской неумелости, но продуманной цельной концепции. Жанр хон каку, изобретателем и первопроходцем которого значится Симада. - это, в сущности, не вполне литература, но скорее разновидность интеллектуальной игры. В отличие от всех прочих детективщиков, с большей или меньшей ловкостью имитирующих честную игру, Содзи Симада в самом деле сдает сыщику и читателю одинаковые карты. Более того, временами он прерывает повествование, эксплицитно призывая нас включиться в соревнование с Митараи и Исиокой и разгадать загадку «убийств по Зодиаку» раньше, чем они.
Технически это реализуемо: все элементы паззла выложены на стол, и при большом желании из них правда можно собрать картину произошедшего. Более того, до последнего оставляя читателю шанс найти ответ (или хотя бы его часть) самостоятельно, Симада растолковывает развязку трижды: сначала посредством намеков и подсказок, затем на уровне технической схемы, а в заключение еще разок - уже с подробностями и психологическими нюансами.
Однако всерьез увлечься предложенной автором игрой удастся, пожалуй, только самым заядлым спортсменам или пылким фанатам ребусов и головоломок. Если же конкурентность не является вашим определяющим свойством, а детектив в вашем понимании - не столько механистичный интеллектуальный тренажер, сколько утешительная и терапевтичная история обаятельного сыщика в сверкающих латах, вступающего в поединок со злом и одерживающего над ним победу то скорее всего хонкаку - не ваш жанр.
Роберт Гэлбрейт
Смертельная белизна
Новый (четвертый по счету) детектив о Корморане Страйке и Робин Эллакотт- в некотором смысле прямой антипод «Токийского зодиака»: там, где у Симады торжествует скупая и функциональная механистичность, у Роулинг цветет истинно литературная, заведомо превосходящая требования жанра избыточность. Без видимого труда выполняя обязательную программу детективного сюжетостроения, Джоан Роулинг (под псевдонимом «Роберт Гэлбрейт», как известно, укрылась именно она) насыщает свой текст колоссальным количеством эмоций, человеческих отношений и обаятельных подробностей. В результате детективная линия оказывается не то, чтобы не важной - важной, конечно, но не единственно важной.
«Смертельная белизна» начинается со свадьбы: чудом избежав смерти от рук Шеклуэллского Потрошителя (охоте на него был посвящен предыдущий роман цикла), Робин Эллакотт, несмотря на скверные предчувствия, решает, наконец, выйти замуж за своего многолетнего бойфренда Мэтью. Впрочем, счастья ей это не приносит: в статусе мужа Мэтью остается всё тем же самовлюбленным и мелочным дураком, но их брак возводит словно бы незримую стену между Робин и ее шефом (а теперь и партнером по бизнесу) Кормораном Страйком. Это отчуждение и взаимная неловкость вместе с внезапной и непрошенной славой, обрушившейся на Страйка после триумфальной поимки Потрошителя, становится серьезным препятствием в расследовании их нового - головоломного и, как обычно, опасного - дела.
Явление в контору Страйка молодого психопата, утверждающего, будто в детстве стал свидетелем убийства ребенка, дает старт запутанному расследованию, в ходе которого Страйку и Робин придется побывать и на сборище воинственных леваков, протестующих против Лондонской Олимпиады, и в кабинетах Парламента, и в романтическом (ну и, как водится, зловещем) загородном поместье. Решив из чистой добросовестности проверить, нет ли в бессвязном бормотании безумца какого-либо рационального зерна, Страйк оказывается втянут в сложную интригу с убийством, шантажом и кражей бесценной картины, а Робин пробует свои силы в работе под прикрытием.
То, что Джоан Роулинг умеет строить детективный сюжет получше многих, мы знаем со времен «Гарри Поттера и Тайной комнаты», и в этом смысле «Смертельная белизна» не несет в себе особых сюрпризов - собственно, все три предыдущих романа, опубликованных под именем Роберта Гэлбрейта, на жанровой шкале располагались между отметками «хорошо» и «безупречно». А вот способность обвивать сюжетный каркас настоящей, теплой и подробной жизнью Роулинг в этой своей ипостаси демонстрирует, пожалуй, впервые - во всяком случае, впервые в таком объеме.
Следствие идет своим чередом, а попутно Робин мается в постылом браке и борется с посттравматическим синдромом (пережить его девушке помогает опыт Страйка, в Афганистане лишившегося ноги). Сам же Страйк пытается разобраться в своих чувствах к помощнице, а в это время десятки второстепенных персонажей - живых и объемных - интригуют, вступают в альянсы и предаются воспоминаниям на фоне Англии, которая в романе выглядит одновременно и узнаваемо реалистичной, и очаровательно архетипической. Словом, впервые со времен «Гарри Поттера» Джоан Роулинг предстает перед нами во всём блеске своего незаурядного литературного дарования, далеко выходящего за рамки любой жанровой оболочки. В принципе, мы в ней и не сомневались, но получить подтверждение всегда приятно.
Ю Несбё
Макбет
В безымянном городе на севере Шотландии в семидесятые годы XX века (а на самом деле в форменном «никогде» - и время, и место в романе условны) вечно идет дождь, а риск быть убитым или ограбленным на улице в шесть раз выше, чем в соседней столице. Когда-то в город вела железная дорога, а на заводах производили ценные сплавы, но сегодня всё это в прошлом: полуразрушенный вокзал стал пристанищем наркоманов, заводы закрыты, а городом правит нищета, безработица и коррупция.
Всему этому намерен положить конец новый комиссар полиции Дункан: он жаждет любой ценой искоренить продажность и вернуть родному городу былое благополучие. Однако всё это не вяжется с планами зловещего Гекаты -местного наркобарона, пытающегося подсадить на свое смертоносное зелье горожан. И пешкой (окей, не пешкой, а слоном или даже ферзем) в его игре становится Макбет - безродный сирота и сам бывший наркоман, ныне успешно продвинувшийся по службе и возглавивший полицейскую гвардию. Геката подсылает к Макбету своих подручных - двух уродливых сестер-китаянок (именно они готовят во тьме подземелья варево, вызывающее привыкание с первой дозы), чтобы под видом пророчества предложить ему сделку - пост комиссара полиции и локальное всемогущество в обмен на голову Дункана.
Норвежец Ю Несбё стал первым не-англоязычным автором, принявшим участие в проекте «Шекспир XXI» (до него в осовременивании шекспировских пьес с переменным успехом упражнялись Энн Тайлер, Говард Джейкобсон, Маргарет Этвуд и другие). По понятным причинам его выбор пал на «Макбета» - самую кровавую из шекспировских трагедий, легче всего сводимую к любимому жанру писателя - полицейскому триллеру.
Надо признать, что наблюдать за тем, как ловко величайший детективщик наших дней трансформирует историю мятежного гламисского тана в классический нуар, по-своему любопытно. На место Инвернесского замка, где был убит шекспировский Дункан, он подставляет казино «Инвернесс», которым заправляет возлюбленная Макбета - роковая красотка, рыжеволосая Леди. Богиню тьмы не дрогнувшей рукой Несбё меняет на инфернального мафиози. А в трагическую историю появления на свет противника Макбета -Макдуффа (в романе его имя сократилось до просто «Дуфф») - вводит элемент криминальной вендетты. Каждый раз, когда сюжет приближается к очередной важной для Шекспира развилке, читатель подбирается: как-то с ней справится Несбё? И каждый раз в итоге вздыхает с облегчением - уф, молодец, и это интегрировал, и с этим разобрался, и этому подобрал неочевидный аналог. Когда же в финале вместо идущего в атаку Бирнамского леса, служившего у Шекспира предвестником близкой гибели Макбета, с места срывается давно обездвиженный локомотив, трудно удержаться от аплодисментов авторской изобретательности.
Словом, с пересказом Шекспира «иным манером» Ю Несбё справляется великолепно. Однако если ваши читательские амбиции чуть более скромны, и, взявшись за 600-страничный роман, вы рассчитываете не только на остроумную литературную игру, но и на простое читательское удовольствие, не стоит связывать с «Макбетом» завышенных ожиданий.
Скажем честно: нынешняя книга Несбё - самая затянутая, избыточная, перегруженная ненужными подробностями, однообразная и неубедительная из всех, им написанных.
Стремясь подчеркнуть «нуарную» природу своего римейка. Несбё нагнетает в текст такого безысходного уныния и мрака, что в какой-то момент его становится решительно невозможно воспринимать всерьез. Так, открывающий роман пространный пафосный пассаж о похождениях грязной (как же иначе) дождевой капли, вопреки всем законам гидродинамики перемещающейся от одной тошнотворной городской достопримечательности к другой, выглядит несколько нелепо. Но когда та же капля (или ее родная сестра) вновь появляется в финале, от смеха уже невозможно удержаться. Пытаясь подвести под поступки шекспировских героев «современную» психологическую мотивацию, Несбё скатывается едва ли не в пародию: рассказ о детдомовских психо-сексуальных травмах Макбета производит впечатление «Маленькой жизни» Ханьи Янагихары в версии для дошкольников. А все «динамичные» сцены в романе - погони, убийства, бандитские разборки - написаны так, будто герои движутся в воде или, если угодно, в замедленной съемке, что создает комический эффект, явно не входивший в авторские планы.
Возможно, ограничься Несбё компактным эссе о возможностях современного прочтения шекспировской трагедии, это было бы остроумно и свежо. Но в нынешнем своем раздутом виде «Макбет» - безусловный провал и досадная неудача большого писателя.
Нож
Детективный цикл норвежского писателя Ю Несбё о сыщике-алкоголике Харри Холе устроен таким образом, что начинать знакомство с ним, в принципе, можно с любой книги. В этом смысле «Нож» - исключение из общего правила: если вы не следите за карьерой и личной жизнью Харри Холе хотя бы со времен «Снеговика», а главное, не успели проникнуться глубокой привязанностью к сквозным персонажам второго плана, вам едва ли удастся осознать истинно античный масштаб трагедии, разворачивающейся на страницах этого романа. Что же касается преданных и опытных поклонников цикла Несбё, то им стоит приготовиться к мощнейшей эмоциональной встряске: в «Ноже» (и это, пожалуй, единственный спойлер, который можно себе позволить) сразу несколько важнейших героев, полюбившихся нам по предыдущим книгам, в силу разных причин скоропостижно сойдут со сцены.
Образумившийся, в прямом смысле слова протрезвевший и остепенившийся в счастливом браке Харри Холе (именно таким он предстал перед читателем в предыдущем романе «Жажда») многим показался скучноватым и слишком «нормальным». Если вы относитесь к числу этих многих, то не тревожьтесь: на сей раз герой Несбё основательно слетит с катушек, а алкоголь вновь станет едва ли не главным катализатором сюжета.
Выгнанный из дома бесконечно любимой женой (что именно стало причиной роковой и необратимой размолвки, читатель узнает лишь в самом конце), Харри вновь погружается в бездну пьянства. Однажды ему едва ли не впервые в жизни удается допиться до полного, стопроцентного беспамятства продолжительностью в целую ночь. Попытки восстановить, что же с ним произошло в момент беспросветной черноты, и выяснить, как он сам связан с совершенным в этот промежуток убийством, проведут Харри Холе через персональный ад сомнений, озарений и отчаянья.
По сравнению с относительно простой и линейной «Жаждой», предлагавшей читателю всего одну ложную развязку и одну-единственную линию-обманку, «Нож» - шаг назад, в сторону барочно-избыточных и великолепных ранних романов Несбё. В поисках правды Холе прорабатывает добрый десяток в высшей степени правдоподобных версий, каждая из которых строится как полноценный роман в романе, с драматичной завязкой, напряженной внутренней динамикой, рельефными героями и впечатляющей кульминацией. И даже сузив число подозреваемых до предела и, по сути дела, сконцентрировав все читательские подозрения на одной фигуре, Несбё ухитряется преподнести нам сюрприз, напоследок одним ловким движением разрушив им же выстроенный карточный домик из намеков, недомолвок и косвенных улик.
Словом, хотя чисто по-человечески Харри Холе, вновь пускающемуся в одинокое нетрезвое плаванье, можно только посочувствовать, читатель определенно в выигрыше: после непродолжительной пробуксовки наш любимец снова с нами и снова в превосходной (то есть изрядно проспиртованной и в должной мере отчаявшейся) форме.
Фелисия Йап
Вчера
Принято считать, что соотношение памяти и личности, памяти и любви, памяти и общественного блага, а также достоверность нашей памяти как таковой, - темы так называемой серьезной литературы. Однако молодая писательница из Малайзии Фелисия Йап ухитряется интегрировать их в пространство литературы остросюжетной, получая на выходе потрясающий гибрид альтернативной истории, захватывающего триллера в лучших традициях Гиллиан Флинн и Полы Хокинс, а также философской притчи в духе Кадзуо Исигуро.
Англия в романе Йап похожа на привычную нам Англию во всём, кроме одного: все люди здесь делятся на две большие категории - моно и дуо. Дуо (их в стране порядка одной трети, и они составляют элиту общества) помнят два последних прожитых дня, в то время как моно (все остальные) способны удерживать в голове лишь один день. И те, и другие вынуждены ежедневно записывать важнейшие события собственной жизни в дневник - именно эти записи, которые они позднее заучивают наизусть и называют «фактами», формируют основу того, что моно и дуо знают об окружающем мире и о самих себе. Так называемая «полная память» здесь - удел подростков, а по достижении зрелости она отмирает к полному всеобщему удовольствию: способность запоминать всё с тобой происходящее воспринимается и моно, и дуо как проклятие, неизбежно влекущее за собой деградацию, безумие и тотальную вражду.
Однажды на пороге известного писателя, а ныне еще и независимого кандидата в члены Парламента от Кембриджшира Марка Генри Эванса, дуо, и его жены, Клэр Эванс, моно, появляется детектив Ханс Ричардсон (моно, выдающий себя за дуо). Он явился сюда, чтобы поговорить с Марком об убитой женщине - привлекательной дуо, блондинке средних лет тело которой полицейские выловили этим утром из соседней реки. Многое указывает на самоубийство: так, на женщине надет плащ, карманы которого набиты камнями (в точности так покончила с собой любимая писательница Марка Вирджиния Вулф). Однако детектив Ричардсон убежден, что на самом деле женщину убили, и виновник ее гибели - не кто-нибудь, но Марк Генри Эванс собственной персоной.
Переключая фокус с одного героя на другого (повествование ведется попеременно то от лица самого Эванса, то от лица его жены, то от лица убитой женщины, дневник которой попадает в руки полиции, то от лица сыщика, ведущего расследование), Йап проведет читателя по сложной траектории, изобилующей неожиданными поворотами и скрытыми ловушками. Мир. кажущийся поначалу искусственным и образцово нереалистичным, понемногу наполнится жизнью, а ничтожная с нашей точки зрения разница между теми, кто помнит последние 24 часа, и теми, кто помнит 48, откроет героям почти безграничные возможности для многоступенчатых манипуляций и злодейства. Более того, выяснится, что «полная память» - понятие более, чем условное, и на самом деле многое из того, что мы, как нам кажется, помним, мы в действительности знаем по чужим рассказам и собственным «выученным» представлениям о произошедшем.
Поделиться книгой: