Рыцари без страха и укропа [СИ]

— Много лет Бьювилль был процветающим поселением. У нас было всего вдоволь, и на всю страну это место славилось своими самыми красивыми девушками. Многие мужчины прибывали в нашу деревню в надежде отыскать себе невесту. Но однажды, одной тёмной ночью, случилось ужасное…

Эймерик, Нимруил и Антуанетта уставились на девушку, гадая, что же такого могло случиться в этой словно кукольной деревеньке. Теперь, по крайней мере, понятно, почему здесь всё такое очаровательное и по-детски выглядящее — неудивительно, если раньше это был женский город: большинство красивых женщин любит, чтобы кругом всё было красиво и чисто.

— … У нашего фактического правителя, того самого богача, родилась дочь.

В темнице воцарилась тишина. Наконец, послышался робкий голос Антуанетты:

— А что плохого в рождении ребёнка? Соланджа даровала деревне новую жизнь, значит, следовало бы радоваться!

— Он назвал девочку Армели и никому не показывал, просто-напросто запер её в своём имении. Но одно мы знаем точно: эта девочка безумно красива.

— А откуда вам знать, что она красивая, если вы её никогда не видели? — справедливо заметил Эймерик.

— Её лично мы не видели, — пожала плечами темноволосая красавица, — Но видели её портреты. Они у нас висят в каждом доме, и мы обязаны следить за тем, чтобы портрет оставался в хорошем состоянии: не приведи боги, если мы не успели смахнуть с него пыль до ежедневной проверки стражи! Кто-то поговаривал, что господин от такой красоты своей дочери возомнил, будто она достойна всего самого лучшего. Он потакал каждому её желанию: все дома перекрасил в розовый и сиреневый цвет, заставил жителей постоянно устраивать праздники и театральные представления.

Нимруил поморщился:

— Зачем весь этот фарс, если девочка всё равно не выходила на улицы?

— Господин говорил, что его Армели должна думать, будто жизнь за стенами её дома так же беззаботна и весела, как и жизнь в имении, — с тяжёлым вздохом пояснила новая знакомая, — Мы надеялись, что девочка подрастёт и скажет отцу перестать истязать нас, но, чем дальше, тем хуже. В конце концов, наш господин объявил: вскоре его дочка будет ездить по улицам, но она ни в коем случае не должна видеть других женщин, ни одну. Сначала господин объяснял это заботой о нас: мол, если мы увидим красоту его дочурки, то можем просто-напросто умереть от понимания того, как мы жалки по сравнению с ней и не можем стать такими же красивыми, как она. Но после он забеспокоился и пошёл дальше — что, если мы захотим из зависти причинить вред его дочери, напасть на неё.

— Это же бред какой-то! — удивился Эймерик, — Не может же жизнь целой деревни крутиться вокруг какого-то одного ребёнка.

Незнакомка засмеялась, но смех её был преисполнен горечи:

— Поверьте мне: может. С каждым днём господин всё сильнее зверствовал, и чем ближе становился день, когда девочка должна была выехать в деревню, тем страшнее нам становилось. Мы не представляли, что он может придумать, и надеялись, что обойдётся тем, что стража начнёт просто следить, чтобы мы сидели по домам во время её выездов, в то время как мужчины усердно создавали на улице иллюзию праздника… Ведь вечный праздник в деревне должен был продолжаться, несмотря на все запреты и несмотря на наш страх перед действиями господина…

Эймерик, Нимруил и Эни слушали, синхронно широко распахнув глаза. Во те на! Н-да, везёт им на приключения. А ведь где-то далеко, на западе, за морем, на дне которого свернулся Срединный Змей Медан, ждёт целое королевство с кучей неукраденных блестящих штучек…

Воришка горестно вздохнул. Девушка, приняв это за вздох сочувствия, приободрилась и снова заговорила:

— А однажды он приказал арестовывать нас просто за то, что мы выходили на улицы Бьювилля во время её поездок. Он не хотел, чтобы его дочурка пострадала, если мы захотим ей навредить. Я пару раз видела, как её вывозили на улицу в закрытой карете с занавешенными окнами, только с маленькой щелью между занавесок. Вскоре одна из нас не выдержала и хотела убить эту девчонку, из-за которой вся наша жизнь пошла наперекосяк. Выскочив из здания с ножом, она распахнула дверь кареты и занесла нож, но почему-то замерла, не смогла ударить. Стража увела ту девушку, и она даже не сопротивлялась. Я видела её из окна, и мне показалось, что она была чем-то ошарашена. Но я не могла понять, чем: дверь кареты сразу же закрыли. А вечером стражники вернулись снова и отвели всех нас сюда, в темницу: мол, господин приказал сделать это, потому как понял, насколько мы опасны для его прелестной Армели.

Кудрявая девушка всхлипнула. Затем жалобно проговорила:

— Но вы-то двое! — её рука ткнула в сторону Нимруила и Эймерика, — Вы же мужчины! Вы можете нам помочь! Убедите их, что вы вели девушку к ним, дабы сдать правосудию, и просто не ожидали нападения. Сделайте что-нибудь со всем этим! Убейте господина и его проклятую дочь, или же заставьте эту Армели сказать отцу «Хватит!». Это уже перешло все возможные границы.

Эймерик задумался. С одной стороны, зачем спасать кого-то, если нет награды. А с другой… у девушек в деревне наверняка сохранились украшения. Неужто они пожалеют скинуться по чуть-чуть своим освободителям? Да и в тюрьме сидеть уже надоело…

— Стража проведает нас через два часа — принесут еду, — шепнула кудрявая девушка, приняв их молчание за согласие, — Будьте готовы…

Кукла?!

Кудрявая собеседница, которую, как оказалось, звали Люси, не обманула: через показавшиеся бесконечными два часа послышались неторопливые шаги. Кажется, приближавшийся стражник имелся в единственном экземпляре. Странно, у него что, десять рук, чтобы принести еды на всех? Даже если у них на каждого по миске, всё равно странно, что прислали одинокого стража порядка. Эймерик приободрился: похоже, у них есть шанс!

— Простите! — начал воришка, — Тут какое-то недоразумение вышло! Понимаете, мы…

Неожиданно Эймерик заметил, что в руках стражника нет никаких подносов с едой, зато имеется угрожающего вида сабля. Интересно, а на психику бедняжечки Армели, по милости сбрендившего папани которой они сейчас отсиживают пятые точки в тюрьме, никогда не влияло дурным образом то, что, ну надо же, по улицам бродят страшные дяденьки в доспехах? Интересно, когда последует от местного правителя распоряжение «Сим указом объявляю официальной униформой стражи розовые трико, а мечи призываю украшать ленточками, дабы они не выглядели угрожающе». Воришка настолько увлёкся выдумыванием деталей этой униформы и сладкими грёзами на тему «Как здорово бы этот угрожающий стражник смотрелся в юбочке с блёстками и с крылышками феи», что не заметил, как стражник отпер дверь.

— Именем закона, вы, как сообщники преступницы, приговариваетесь к смертной казни!

«Хорошая феечка!» — в панике подумал Эймерик, соображая, что делать. Вывод был один, и к нему все трое находящихся в камере пришли, не сговариваясь. Дружно протаранив то ли не ожидавшего, то ли отчего-то притормозившего стражника, все трое кинулись к выходу.

— Меч… Где они спрятали мой меч?! — возопил Нимруил, бросаясь на поиски материнского подарка. Тем временем стражник постепенно очухивался. Странно он всё-таки себя ведёт! Вроде бы он умеет держать в руках оружие, должен реагировать хоть немного быстрее. Или он головой стукнулся, пока сюда шёл? Или он телепат и всё ещё считает себя феей в розовом трико?..

На этой стадии несостоявшаяся «фея» с воплем сделала выпад, и сабля пронеслась в опасной близости от лица Эймерика. Воришка лишь чудом успел увернуться, и то исключительно потому, что стражник всё ещё двигался как-то замедленно, не по-человечески.

— Ай! Ты чего, дядя, совсем?! Так же и убить можно! — проверещал Эймерик, прикидывая, нельзя ли аккуратненько так уронить стражнику на голову кирпич. Или два кирпича. Увы, те самые кирпичи сидели в стенах слишком крепко, чтобы их реально было выдернуть.

— Нашёл! — тем временем Нимруил всё-таки обнаружил мамочкин подарок и бросился на стражника с воинственным кличем. Да, красивый был бы удар, если бы акробат всё-таки умел обращаться с оружием, а не просто размахивал им, как дубиной…

— Как мой рыцарь может быть настолько ограниченным? — пискнула за спиной Эймерика Эни, — Он что, забыл, что этот меч работает только против нечисти?! Вряд ли…

Слова застряли в горле девушки, когда стражник, неожиданно задёргавшись, распался на части. Антуанетта минуты две визжала на одной ноте, но после, сообразив, что крови нет, да и удар был всего один, осторожно потыкала кучку доспехов ногой. Кукла! Доспехи оказались изнутри пустыми, а лицо стражника — нарисованным на прикреплённой изнутри к шлему доске. Эймерик с умным лицом много повидавшего мага заявил:

— Похоже, его создали магически. А может, и нет.

— Из-за того угла сейчас может выйти моя бабушка. А может и не выйти, — съехидничал Нимруил, — Если его и создали магией, то это явно не простая магия. Иначе бы я её вряд ли почувствовал. Скорей всего, тут вмешались демоны.

— Или эльфы, или людоящерские шаманы, или кто там у тебя ещё в родне? — на нервной почве Эймерик частенько начинал ехидничать. Нимруил не обиделся, лишь спокойно отозвался:

— Ладно, это неважно. Нужно уходить отсюда.

Эни тем временем сняла с пояса безжизненной куклы ключи, открывая дверь соседней камеры. Люси мигом выпорхнула наружу:

— Поспешим!

— А как же остальные? — потрясла ключами Антуанетта. Кудрявая девушка тряхнула волосами:

— Потом! Сначала нужно разобраться с источником, а потом уже думать об этих… существах. Я покажу вам дорогу.

Как ни странно, на улицах не было ни единого человека. В ответ на недоумённые лица спутников Люси пояснила:

— В это время у них всегда вечерний парад, так что главное — обойти центральную улицу, по которой они шествуют. Поспешим!

Нимруил и Эймерик бежали следом за проводницей. Её Высочество слегка отставала: всё-таки на каблуках бежать ей было не так удобно, как парням в нормальной обуви. Эймерик старался не смотреть по сторонам: его не покидало чувство, что бегут они по какому-то увеличенному магией игрушечному набору из кучи разномастных розово-сиреневых домиков. Выходит, один-единственный человек ради своей дочери додумался всю деревню превратить в одну большую детскую площадку?! Кстати, интересно, а сколько сейчас лет этой Армели? Вроде бы Люси об этом не говорила, но, судя по тому, что девочка выезжала одна в карете, она уже подросток…

Где-то вдалеке слышались торжественные звуки марша: похоже, там и впрямь шёл парад. При мысли о том, что это не праздничное действо, а ежедневное, воришка пришёл в ужас: это выходит, что люди в деревне постоянно слушают весь этот шум? Нервные они здесь, наверное. И почему никто до сих пор не додумался бежать в соседние поселения, в конце концов, требовать помощи у верховного короля?!

Люси остановилась. Следом за ней затормозил Нимруил, а после него, врезавшись в бедное гибридное создание, сам Эймерик. Эни подоспела чуть позже, пытаясь отдышаться.

Прямо перед ними грозно вздымались выкрашенные золотой краской ворота, казавшиеся странно узкими. В них с трудом смог бы пройти и один человек. Казалось, словно человек, проектировавший эту ограду, пытался всеми силами спрятать дом в глубине двора и прилегающее к этому дому пространство. От самого дома — разумеется, розово-белого, — можно было разглядеть лишь кусок крыльца: остальную его часть скрывали густо посаженные деревья, растущие столь близко друг к другу, что они переплелись ветвями.

— Жутковато, — прокомментировал увиденное Эймерик. Но не в его правилах было долго предаваться унынию, и потому через мгновения парнишка радостно возопил:

— Ладно… Нимруил, лети на ту сторону и открой нам ворота!

— Лети?! — простонал сквозь сжатые зубы Нимруил. Но, похоже, других вариантов не имелось, и сын эльфийки с очередным жалобным вздохом скинул прикрывавший маленькие крылышки плащ…

Иллюзия

Дверь особняка открылась на удивление легко, и все четверо путников в недоумении замерли на пороге.

Перед ними простирался длинный светлый коридор с огромным количеством портретов на стенах. Все эти портреты изображали одно и то же, безусловно, крайне миловидное личико: вот очаровательная златокудрая малышка с маленькими губками бантиком, вот она же чуть постарше… Вплоть до девочки примерно десяти-двенадцати лет.

— Это и есть Армели? — кивнул в сторону портретов Нимруил. Люси кивнула:

— Да. Она самая.

Гибрид всего со всем сделал шаг вперёд и неожиданно покачнулся, схватившись за голову.

— Ты в порядке? — бросилась к своему рыцарю номер два Эни. Тот поморщился:

— Да. Наверное, я в порядке. Нужно идти дальше… Интересно, где здесь детская?

Эймерика такие вещи мало заботили: он увидел множество блестящих штучек. Например, вот эта одинокая ваза с золотой каймой из тёмно-синего стекла! Ах, как она негармонично смотрится на этой некрасивой тумбе с кривыми ножками! Нужно срочно исправить эту несправедливость. А чтобы вазе не было скучно, можно прихватить вон ту её посеребренную фарфоровую сестрёнку… И ещё парочку драгоценных блестяшек, которые наверняка должны иметься в огромном количестве у дочери столь богатого человека.

— Эйм, ты там вымер? Мой рыцарь не должен думать о награде до того, как дело выполнено!

Воришка удивлённо похлопал глазами: его имя ещё никто не додумывался сокращать. Но, придя к выводу, что трёхбуквенное обращение со стороны Эни, имя которой он тоже сократил до трёх букв, вполне справедливо, парнишка побежал за успевшими уйти немного вперёд товарищами.

— Если вы захотите, — тихо проговорила Люси, — То сможете забрать столько местных сокровищ, сколько сможете унести. Только умоляю, избавьте нас от этого чудовища!

Уже представив, сколько всего они смогут вынести втроём, Эймерик разом приободрился и воскликнул:

— Так поспешим же! Довольно жители деревни терпели чужой гнёт, мы, верные рыцари Ларандии, положим этому конец!

— Ну, пока что вы не официально рыцари, вы ещё не прошли посвящение, и… — неожиданно заговорила Антуанетта, но разве принцессу кто-то слушал?

Снова и снова проплывали мимо взора Эймерика блестящие комнаты, с пола до потолка забитые всевозможными предметами роскоши. Изнутри дом напоминал дорогой кукольный домик: вычурно красивая белая мебель на изогнутых ножках, пуфики, кружевные покрывала, даже шторы украшены кружевной отделкой. И всё это — в розово-сиренево-золотых тонах. Даже зубы заныли от этого зрелища, будто он случайно съел что-то чрезмерно переслащенное. Как вообще можно жить в этом домике, и свято верить в то, что снаружи точно такой же кукольный мир?! Эймерику стало немного страшно. Подогревало страх то, что откуда-то из глубины особняка послышалась незатейливая детская песенка без слов. Кажется, та, кого они шли убивать, не боялась доносящихся снаружи звуков. Ещё бы — ведь отец уверил её в том, что все в этом мире — беззаботные и весёлые, такие, словно у них нет никаких других забот, кроме танцев, игр и развлечений…

— Кажется, здесь, — Нимруил ткнул пальцем в одну из дверей, из-за которой доносилось пение. Вдохнув поглубже, Эймерик потянул дверь на себя.

У окна, на кровати, сидела девочка. На коленях её лежала толстая книга: похоже, она увлечённо читала и в то же время напевала себе под нос. Подняв бездонные глаза, девочка спросила:

— Вы пришли поиграть со мной? Папа не разрешает приходить людям из деревни просто так. Подождите, пожалуйста, снаружи: я дочитаю и поиграю с вами.

Эймерик замер в сомнениях. И… что теперь делать? Бить девочку ножом? Но она же совсем ребёнок, да и разве это её вина в том, что отец…

— Эйм, Эни, Люси, — неожиданно прошептал Нимруил, — Нужно выйти из комнаты. Делайте, как она говорит.

— Вы в своём у… — гибрид бесцеремонно зажал Люси рот рукой и почти выволок её из комнаты. Эймерик и Антуанетта, переглянувшись, последовали за товарищами.

— Ты чего? — наконец, поинтересовался Эймерик, когда они немного отошли от комнаты. Нимруил нахмурился:

— Магия. Демоническая. Теперь я чувствую это совершенно точно.

Эни охнула и прижала ладони к напудренным щекам:

— Эта девочка — демон?

— Не знаю… — юноша тяжело вздохнул и задумчиво обвился хвостом вокруг своей же ноги. Затем потребовал:

— Заткните уши.

— А?! — в очередной раз не поняли окружающие. Нимруил торопливо пояснил:

— Это демоническая иллюзия, понимаете?! Чтобы увидеть, как всё выглядит по-настоящему, нужно разрушить магию.

— Ты разве маг? — усомнился Эймерик, — Ты же вроде не унаследовал демонических сил.

Нимруил поморщился и всё же проговорил:

— Вообще-то мой дедушка, ну, тот, что отец моего отца, был полукровкой. Его отец был из Нижних Миров, а мать была сиреной.

— А, так вот откуда у тебя плавники… Стоп, сиреной?! — дошло до Эймерика, что собирается делать Нимруил. Тот кивнул:

— Да. Магия сирен — одна из немногих, с помощью которой можно пробить защиту демонической. Если ещё взять мой меч, то…

Не договаривая, Нимруил извлёк клинок из ножен и вонзил в портрет. Послушно заткнувший уши Эймерик не услышал, как гибрид всего со всем запел, лишь видел, как шевелились его губы. И как начали расползаться, точно щупальца, полосы темноты от вонзённого в холст кинжала. Через пару мгновений эти щупальца окутали всё кругом — и воришка недоумённо огляделся.

Коридор был абсолютно пуст: ни мебели, ни ковров. Вот картины в рамах так же висели на стенах, но все холсты были чистыми: ни одного портрета.

— Что это такое? — жалким голосом пролепетала Антуанетта. Люси поёжилась:

— Нужно… Нужно избавиться от неё. Это она!

Эймерик, решив показаться храбрым, распахнул дверь в комнату Армели — и в очередной раз замер на пороге.

Комната не была пуста, но девочки нигде не оказалось. Более того, комната выглядела так, словно она давно заброшена: вся мебель покрыта ровным слоем пыли. К тому же, вместо той кровати у окна — детская кроватка с пологом. А что это там лежит?.. Игрушка, что ли?..

Через секунду Эни, посмотрев на «игрушку», завизжала. Эймерик сглотнул, борясь с тошнотой. Нет, это не игрушка, а маленький свёрток, из которого высовывается иссохшая, мумифицированная детская ручка.

— Она… она мёртвая, да? — жалким голосом проговорила Люси, — Она мёртвая?! Но… но кто?! И почему она такая маленькая…

— Что-то здесь нечисто… совсем нечисто, — произнёс Нимруил. Где-то в коридорах особняка послышался тихий смех, сменившийся всё той же песенкой Армели:

— Вы ведь пришли поиграть, правильно?..

Источник

Эймерику часто доводилось читать страшные истории о призраках, обитающих в старых заброшенных домах. Но ему всегда казалось, что это глупые сказки, и потому к финалу, в котором чаще всего говорилось о том, как победить призрака, он тихонько засыпал или же просто переставал слушать. Сейчас он впервые пожалел, что не знает, как драться с духами. Хотя… Призраки — это ведь те же самые демоны? Значит, меч Нимруила изгонит их в Нижние Миры… Когда Эймерик высказал свою догадку вслух, гибрид поморщился:

— Не так всё просто. Знаешь, что означают руны, выгравированные на лезвии меча?

Эймерик кашлянул, словно намекая, что сейчас немного не время для лекций. Но Нимруил и не собирался ждать ответа воришки и сам ответил на собственный вопрос:

— Это заклинание, которое в переводе на язык королевства звучит так: «Тот, кто рождён тьмой, тот, кто пришёл из мрака, узри свет сердца моего, отдай моему сердцу силу свою и вернись к истокам своим».