Помоги проекту - поделись книгой:
— Издалёка?
— Вчера вечером из Сеула прилетел! — откровенно признался Деев. — За телекамерами летал.
В итоге из фирмочки выросла приличная фирма с годовым оборотом, превышающим «фотоновский» в несколько раз при меньшей в несколько раз численности.
Вообще, число желающих возглавить «Фотон» сильно поуменынилось. Даже Рудиков уже не рвался на самый верх. Да, поуменынилось, но не перевелось.
Ванечка очень желал. И проскользнул — при помощи клана, возглавляемого замом главного инженера, некогда бывшим его начальником и покровителем Шуриковым.
Шуриков и Влекомова пытался привлечь в свой клан, но тот всю жизнь избегал клановых тусовок и группировок.
Вот тогда Ванечка почувствовал себя Хозяином! Всего одна бюджетная тема финансировалась военными — влекомовский «Трон». Но после эскизного проекта Влекомову в плановом отделе сообщили: военные перестали платить, денег нет и у них.
Надежды Влекомова сохранить костяк коллектива и сделать необходимый технический шаг вперёд рухнули.
Ещё раньше он выходил к предыдущему генеральному с предложением: пока есть специалисты, переориентировать отдел на создание комплексированных устройств на «фотоновских» изделиях — они пользовались бы спросом. Разница была бы такой, как между изготовлением двигателя или клапана карбюратора.
Семёнов вначале горячо одобрил предложение, но, занятый личными делами и здоровьем, вскоре «замотал» его.
Только через пять лет Влекомов узнал, что военные не останавливали финансирование, деньги поступали. Но Ванечка направлял их на иные цели. С заинтересованной поддержкой местного военного представительства.
Тридцать лет назад за такое нецелевое расходование государственных денег посадили бы, шестьдесят лет назад — расстреляли бы. А сейчас все подельники живы-здоровы и разъезжают на новеньких иномарках.
Не пощадил Ванечка и свой бывший отдел. Ребята там захотели создать малое предприятие по разработке видеокамер на «фотоновских» приборах без участия Ванечки. Ванечка предпочёл их уволить.
Практической ликвидацией влекомовского и своего отделов он закрыл перспективу выживания «Фотону» — создание устройств, а не комплектующих изделий.
Зато сам Ванечка процветал. Солидная зарплата плюс чёрный нал за аренду площадей шли ему регулярно — не в пример всему прочему «Фотону». На директорских совещаниях Ванечка иногда высокомерно изрекал:
— Я хочу выдать вам зарплату!
Звучало:
— Я хочу вас осчастливить!
Секретарша Анечка, от природы добрая, но обиженная отсутствием скромности, почувствовала себя первой леди «Фотона», обрела влияние и подхалимов и громогласно вещала в приёмной о перспективах посетителей и о некоторых качествах некоторых отсутствующих лиц.
Света Щёколова, секретарь Рудикова, сидевшая в той же приёмной, только втягивала голову в плечи и отчаянно пыталась сосредоточиться на компьютерной клавиатуре.
Анечка компьютер так и не освоила, зато, пользуясь душевной щедростью Ванечки, пристроила на «Фотон» своего супруга и любимую левретку. Его — начальником цеха, её — в коробку под своим столом.
Тоже своеобразный простецкий азарт вседозволенности.
Левретка почувствовала себя первой сучкой «Фотона» и облаивала посетителей не хуже авторитетных руководителей.
А теперь, в юбилей «Фотона», Ванечка удостоился званий «Заслуженный машиностроитель» и «Почётный подводник». За что — бог ведает. За развал машиностроения и подводную охоту на Селигере?
Но надо же было как-то компенсировать себе отсутствие учёной степени и других регалий. А вышестоящее начальство было довольно условиями продажи «Жёлтого дома» и прочей аналогичной деятельностью Засильева и не препятствовало признанию его машиностроительных и подводных заслуг.
Жаль, «Почётный подводник» вскоре обесценился — оказалось, распределитель звания приторговывал им.
7
Весна сделала своё дело. Рассада на подоконниках у Эмилии пёрла вовсю, намекая хозяйке на скорейший выезд в парник, на дачу. Киска Манька грелась на застеклённом балконе, но не возражала перебазироваться на зелёную травку, где уже ждут её друзья Бонд и Вася.
А Эмилия, ежегодно жаждавшая наступления желанного момента, в этот раз что-то медлила. Уже неоднократно заводила речь о выезде — и вдруг умолкала.
Влекомов, посещавший подругу-экс-супругу (далее — ПЭС) с регулярностью светила, был озабочен в основном наполнением желудка.
Блаженные ощущения, возникавшие в процессе насыщения, неизменно сменялись ощущением тяжести в желудке и на душе, телесной неповоротливостью и частичным раскаянием в содеянном. Но ведь было так вкусно! И водочка так приветливо журчала по пищеводу.
Словом, Влекомов не сразу заметил странность в поведении ПЭС. Но заметил. И вопросил:
— Э! Ты чего это на дачу не выезжаешь? Хлопотала, собиралась. А теперь ждёшь урожая с подоконника?
Эмилия замялась, потом что-то залопотала насчёт занятости работодателя Васи — он обычно транспортировал их с Манькой и причиндалами для отливки свечей на свежий воздух.
Влекомов учуял — не то! Темнит ПЭС.
— А как твои дела с московско-тверскими кидалами? — неожиданно спросил он. Неожиданно для самого себя.
Эмилия, как положено невинной девице, сперва зарделась. Потом, как положено опытной женщине, обнаглела:
— Да, — передёрнула плечами, — из-за них сижу! Только никакие они не кидалы! Я выиграла! И жду их! — с гордым блеском в глазах сообщила она. — Просто раньше времени не хотела говорить.
— Кого ждёшь? — недоуменно спросил Влекомов.
— Их посланца, — мягко улыбнулась Эмилия. — Вот, посмотри!
Из неприметного ящичка кухонного буфета она извлекла открытку. С неё голливудской улыбкой многообещающе сиял элегантный джентльмен.
Ещё более обещающей была надпись на обороте:
«Дорогой победитель!
Эта фотография позволит Вам узнать меня, когда я позвоню в дверь Вашей квартиры, держа в руках чемодан с Вашим призом — 300 000 руб.!»
— Ни хрена себе! — изумился Влекомов.
— А ты не верил!
— А ты поверила? — ехидно спросил он.
— А что? Сказано ведь: 300 тысяч привезёт вот он. — Она мило улыбнулась голливудцу и погладила его галстук.
— Это господин Ослов?
— Наверное. Письмо подписал он.
— Значит, однажды он позвонит в твою дверь и скажет: «Получите чемоданчик с купюрами. И подпишите, пожалуйста, приходно-расходный ордер — мне надо в бухгалтерии отчитаться».
— Какой ордер! — возмутилась ПЭС. — Он отдаст мне дипломат, а я… — Она умолкла.
— А ты нальёшь ему рюмку и отвалишь тысчонку на такси?
— Да ну тебя! — махнула рукой Эмилия. — Вечно ты стремишься настроение испортить!
— И давно ты ждёшь своего героя? — не унимался Влекомов.
— Две недели, — призналась ПЭС.
— Езжай лучше на дачу, — присоветовал Влекомов. — Может, успеешь ещё вырастить что-нибудь!
— Не может быть! — тихо произнесла Эмилия. — Не может он так обманывать!
— А как ты предпочитаешь быть обманутой? — безжалостно поинтересовался Влекомов.
— Иди к чёрту! — призналась в своих чувствах Эмилия.
— Дай адресок, сбегаю! — отреагировал он.
Они всё же выпили. Но взгляд ПЭС блуждал по стене за спиной Влекомова. А лик её омрачился.
Через три дня она уехала на дачу, не дождавшись чемодана денег с голливудцем. Но соседке дала некоторые указания.
Эмилия обиделась здорово. А он и не сразу понял, что на него обижаются. Потом не понял — за что. Попробовал вспомнить все свои ехидные реплики за последние две недели. Н-да, попробуй вспомнить! Но ничего особенного вроде.
Приезжая на дачу по пятницам, встречал прохладный приём. Ледок удавалось растопить только привезённой бутылкой. Однако, когда расстояние между донышком и поверхностью влаги в ней сокращалось до 1/3 начального, ПЭС начинала раздражаться, фыркать, а то и грубить. Он недоумевал.
— Что-то характер у тебя, подруга, испортился! — заявил однажды.
— А у тебя всю жизнь дерьмовый! — парировала она.
— Что ж ты от меня не убегала одиннадцать лет?! — обозлился он.
Участники банкета: соседка Эмилии Галя — пышка с ямочками на щеках и невинными глазками, и сосед Влекомова Юрка Антрекот — шустрый, худой, с блёклыми голубыми глазами — с интересом прислушивались к диалогу экс-супругов.
Эмилия решила не посвящать их в семейные тайны — умолкла.
Антрекот оживился. Он не мог долго слушать никого, кроме себя. Рассказывал о своей службе в армии, о работе на мясокомбинате.
В армии Юрка удостоился быть приписанным к особому отделу.
— Все там маршируют, кувыркаются на перекладине, а я — в форме первого срока, в начищенных ботиночках, с пистолетом в кобуре и спецчемоданчиком — мимо плаца, к спецмашине. И поехал!
«Спецэффекты» Юрка любил.
— Я ведь киллером работал! — признался как-то.
Влекомов тогда прибалдел, с опаской глянул в блёклые голубые его глазки и понял: не врёт!
— На мясокомбинате, — продолжил Юрка после паузы «по Станиславскому», — там ведь как? Есть я и ещё один козёл. Козёл ведёт ко мне стадо, я в воротах узких стою, и у меня такая штука — вроде электрошокера, но помощнее. Это быдло в ворота поодиночке входит, я в загривок — раз! И — пожалуйте бриться! В смысле — на антрекоты. Жалко вам их стало, да? А антрекоты жрать охота? Так помни: в каждом антрекоте — доля моей работы!
Юрка — мужик хозяйственный и умелый. Обзавёлся бензогенератором, обеспечил себя электричеством.
Бензозаправка — у Сергея-дальнобойщика, соседа напротив. Устроил пилораму. Подшился. Работа завертелась.
Доски пилил для себя и нуждающихся из поваленных на участках деревьев. Вскоре сварганил хозблок с банькой. Хороша была банька! Нагревалась быстро, пар держала, слив обеспечивался и полок имелся.
Веники с влекомовских берёзок запасались после Троицы. За то и его самого ими охаживали по субботам.
В хозблоке проживали свою недолгую и трагическую жизнь кролики, успевавшие, как бичи, насладиться только травкой и сексом.
С кроликами соседствовали куры во главе с чёрно-красно-оранжевым, как германский флаг, петухом. И самомнение у красавца было соответствующее, и вид надменный, и тон командный — так и хотелось к нему обратиться: герр Питер!
Пока кролики размножались, герр Питер топтал кур, жена Людмила кланялась грядкам, а соседи парились, Юрка приступил к сооружению дома, тёплого зимнего жилья.
Вскоре сомкнулся ленточный фундамент, лёг чёрный пол, потом вытянула шею печная труба, растолкав высокомерные стропила. Затем стали быстро наращиваться рёбра бревенчатых стен со слепыми проёмами будущих окон.
К осени оконные пенсне заблестели стёклами, стропила прикрылись шифером, Людмила обзавелась кухней, Юрка — крышей.
К сожалению, не единственной.
Дело в том, что, набрав разбег, он ударился в бизнес, такой простенький. Здесь купил — там продал, там купил — здесь продал. А чтобы оборот был ускоренный, нужна машина. А на машину — деньги. Ну, и на товар. Подзанял у добрых людей.
Наступившей весной Юрка катал на «Опеле» и матерился свысока, как крутой бизнесмен.
Вскоре «Опель» исчез, а Юрка стал материться ещё больше, но без высокомерия, а с жестикуляцией в сторону Питера:
— Хрен вам! Не найдёте!
Признался, что «Опель» продал, деньги отдал за долги. Но с него ещё требуют — мол, на счётчике настучало. Он от вымогателей скрылся на даче.
Рождение былины
И вот жарким летним воскресеньем Влекомов с Эмилией сидели на его веранде и переливали пиво, изъятое из чрева холодильника, в свои чрева.
Берёзы и ели стройными рядами стояли на защите веранды от прямых солнечных лучей.
— Я на неделе в город съезжу, — осведомила его Мила. — Соседка звонила… — Она запнулась. Влекомов сделал вид, что заминки не заметил. — Надо в сберкассу и на почту, — добавила ПЭС.
«Продолжает играть!» — мысленно отметил Влекомов.
— Сколько ты на свои игры истратила? — поинтересовался вслух.
— Какие игры?! — заалелась Эмилия.
Из Юркиной «заднепроходной» калитки неожиданно выдвинулась и, «не повернув головы кочан», проследовала мимо веранды гора. Судя по всему, из-за Большого Кавказского хребта. Больше сажени от пяток до макушки и косая сажень в плечах. «А говорят, она к Магомету не ходит, — подумал Влекомов. — Кто же этот Магомет? Юрка?!»
Поделиться книгой: