Проект А129

Человек-гора проследовал к выходу на линию, и только тогда рты экс-супругов захлопнулись. Вообще-то Влекомов всем позволял проходить через свой участок, и этим широко пользовались. Но заставая хозяина во дворе, испрашивали разрешения.

Этого громилу он видел впервые и нисколько не сомневался, что он — действительно громила. И только синхронно с Эмилией захлопнул рот, как на куче мусора, что возвышалась возле той заднепроходной калиточки, воздвигся какой-то самовыдвиженец среднеазиатского типа и, обращаясь к окружающему пространству, возопил:

— Юрка, пидор, выходи! Не то через пять минут здесь всё загорится!

«Ни хрена себе! — возмущённо подумал Влекомов. — Если бы я приехал в его кишлак или, там, аул, забрался на кучу мусора в его дворе и пообещал через пять минут всё спалить — через пять минут на этой куче из меня жарили бы шашлык! А у нас в России что же? Без вопросов — залезай, угрожай, жги — и никто не высунется?!»

И Влекомов решительно, как ему показалось, встал со стула.

— Сиди! — резко бросила Эмилия, и Влекомов сел, как дрессированный пудель.

На дороге показался Антрекот, бредущий, опустив голову. В двух шагах за ним шествовал человек-гора с лопатой в руках, а за ним семенил ярко выраженный пенсионер-садовод, причитая:

— Лопату отдайте! Отдайте лопату!

Человек-гора игнорировал пенсионерское вяканье, как Слон Моськино. Войдя во влекомовский двор, молча бросил лопату. Пенсионер схватил её, прижал к груди и, осчастливленный, засеменил обратно.

Зато — о чудо! — появились Сергей и Лёня, соседи напротив, и так же молча проследовали к заднему проходу.

Во Влекомове вновь пробудилась отвага. Он снова встал. Ещё более решительно. Настолько, что Эмилия промолчала.

Влекомов сбежал с крыльца и кинулся за соседями. Влетел в задний проход и удивился.

Соседей в Юркином дворе не было. Испарились. Либо просочились влево на соседний участок.

На ступеньках Юркиного крыльца сидел мужик славянско-бандитской внешности.

Стоять было как-то неуютно, отступать — неудобно.

«А где Душман?» — вспомнил Влекомов. Душман был кавказцем, привезённым щенком с мясокомбината Юркой. Тамошние псы не ограничивались охраной объекта, но и размножались интенсивно на казённых харчах.

Став звероподобным кобелём, был посажен на цепь. Для Юркиной безопасности достаточно было, что раз-другой на дню Душман подавал голос. Все тётки в радиусе двухсот метров приседали, мужики ограничивались дрожью в коленках и последующим матом.

«Его убили?» — подумал Влекомов и заглянул в конуру.

В тёмной глубине скромно поблёскивали два глаза. Могучий Душман оказался умнее пылкого Влекомова. Инстинкт подсказал ему благоразумное решение — не связываться с этими отморозками.

Влекомов не мог похвастать полезными инстинктами. Он так и стоял перед Юркиным крыльцом. Из дома послышались громкие возгласы, потом звуки ударов. Немного погодя на крыльцо вышел вспотевший мужик лет сорока пяти, присел на ступеньки. Страж почтительно вскочил и стал у крыльца.

— Вы не беспокойтесь! — обратился мужик к Влекомову.

— Как не беспокоиться! — ответил Влекомов. — Юрку сцапали, всё обещали сжечь!

— Никто ничего жечь не будет! — утешил мужик. — А Юрка — дурак! Взял у меня три тысячи долларов в долг — и не отдаёт! Да ещё слинял сюда — думал, не найдём! Вот и приехали потолковать.

В дверях нарисовался среднеазиат, ораторствовавший с мусорной кучи.

— Он тебя зовёт! — обратился оратор к Влекомову. Заметив его колебание, изменил формулировку: — Юрка тебя просит зайти!

За его спиной показался Юрка с разбитой физиономией:

— Жень, зайди!

Влекомов наконец сдвинулся с места. Главарь его пропустил, сам остался снаружи.

Внутри командовал азиат.

— Вот что! — потряс в воздухе листком бумаги. — Надо засвидетельствовать это обязательство!

— Кому надо? — уточнил Влекомов.

— Тебе надо! — строго посмотрел на него азиат.

— Не знаю, что там написано, но уверен — мне не надо!

— Прочитай! — протянул азиат листок.

В нескольких строках там лаконично фиксировалось, что Юрий Михайлович Лакшин задолжал такому-то 6000 долларов, кои обязуется вернуть в месячный срок от сего числа.

— Видишь — он подписал! — ткнул в листок нетерпеливый азиат.

— Так вы его били! — указал Влекомов на Антрекотову физиономию. — Он, может, подпишется, что японец по национальности!

Азиат удивлённо посмотрел на него, потом на Юрку.

— Подпиши, Жень! — попросил Юрка. — Там всё правильно написано.

Влекомов пожал плечами и ниже Юркиной подписи начертал: «Со слов Ю. М. Лакшина свидетельствую. Гарантом исполнения не являюсь. Влекомов».

— Слушай, жену его увидишь, скажи, чтоб сюда пришла! — напутствовал его азиат.

Напротив влекомовского участка толпились женщины. Мужики сгинули — от них могли потребовать действий. На Влекомова уставились, как на выходца из параллельного мира.

— Людмилу видели? — спросил Влекомов.

— Там она, у Ани, — махнула рукой одна.

— Скажите, чтоб домой не ходила. Ещё в заложницы попадёт!

Через час из Юркиного дома неслись пьяный гул и блатные песни.

Влекомовские акции, безнадёжно низкие в глазах соседей из-за его хозяйственной бездеятельности, подросли слегка.

На следующий день Юрка посетил Влекомова и в качестве комплимента преподнёс мнение азиата-оратора:

— А мне этот твой старик понравился!

Влекомов поморщился. Не от последнего слова, а от предпоследнего. Зато вскоре он понял, как рождались народные былины.

Юрка понёс в массы весть о славных деяниях Влекомова. Поскольку собутыльников у него было много, рассказы многократно повторялись и расцвечивались.

Забежав как-то в магазин, где кроме прилавков нашлось место и столикам для распития пива, Влекомов услышал знакомый голос:

— И тут входит Женя, кулаком по столу — хрясь! — и говорит: «Чтоб через пять минут тут никого! А то всех раздолбаю, мать вашу!»

До Влекомова не сразу дошло, что этот Женя — он сам.

— Я со стороны такой? — изумился он. — Могучий?

Бросился домой, стал перед зеркалом, согнул руку в локте.

Уцепился двумя пальцами за бицепс, оттянул его, отпустил.

Раздался печальный, щемяще тонкий звук, растаявший в воздухе…

А былина, возможно, осталась.

Впрочем, с Ильёй Муромцем у Влекомова совпадал, по крайней мере, один параметр — рост. Всего 176 см. Как это ни прискорбно для истинно былинного богатыря.

8

— Дура! — категорично и громогласно, как обычно, провозгласила материально ответственная Галина Долгова, войдя в их с Влекомовым новую обитель на проспекте Тореза, напротив парка «Сосновка».

— Вы поменяли свою самооценку? — быстренько отреагировал Влекомов.

— Я её никогда не меняла! — металлическим тоном заявила Долгова. — Как и вы свою!

— Ошибаетесь! Я частенько обзываю себя дураком! — признался Влекомов.

— Вам виднее, — пожала плечами Долгова. — Наверное, у вас есть основания, неизвестные нам…

— Увы! — не стал отрицать Влекомов.

— А я дурой назвала Катьку из отдела снабжения. Она сейчас полчаса лила слёзы, как её обманули какие-то жулики. Она заказывала товары по каталогу, они обещали ей приз — 500 тысяч рублей! Наобещали и не заплатили!

— А вы говорите — неизвестные основания! — вздохнул Влекомов.

— Что? — подозрительно переспросила Долгова. — Я про Катьку! Надо же — повелась на такое фуфло и переплачивала за всякую ерунду, которая в магазинах вдвое дешевле! Да ещё дорогая доставка! Жадность фраеров губит!

— Увы! — снова был вынужден признать Влекомов. — А может, просто азарт?

— Азарт — это у моего зятя, или как там его. Ну — у мужа сестры. Он ей приносил половину, а то и треть зарплаты. Однажды приехал ко мне просить денег взаймы. Разок я одолжила. Так он снова через месяц завалился ко мне — после получки! — и снова денег просит. Спрашиваю: куда ты зарплату деваешь? Оказалось, проигрывает в автоматах! Один раз выиграл семь тысяч и уже полгода только проигрывает! Отказала! А сестра его от этой дури, игромании, отучила быстро!

— Игрозависимость лечит? — уточнил Влекомов. — Хорошо может зарабатывать! Сейчас этот диагноз популярен, как алкоголизм.

— Лечить-то лечит, только способ годится для одного её мужа, — усомнилась Долгова.

— В ухо врезала или бойкот по супружеским обязанностям объявила?

— Бойкот он ей объявил. Точнее — банкротом себя по этому делу. Так что ей осталось только одно — двинуть ему в пятак! А это она умеет! Ну и пригрозила, что в следующий раз ему писать будет нечем!

— А что — этот метод может стать действенным и общедоступным, — засмеялся Влекомов. — Пусть запатентует, как Лужков расстегаи! И тогда каждый, кто даст в нос другому, будет ей платить авторские отчисления!

— Вы всё превращаете в шутку! — недовольно заявила Долгова. — А для семей это драма!

Влекомов за шкафом согласно покивал головой и вдруг подумал: «А я сам-то не заигрался? Не впал ли в такую же зависимость? Сначала была цель — собрать материал, уличающий торговцев-благодетелей в жульничестве. Вроде бы уже достаточно насобирал. Но будет ли этот материал юридически доказательным? Эти деятели наверняка содержат юристов, которые помогают им грамотно грабить граждан. Взять хотя бы текст, мельчайшим шрифтом отпечатанный на внутренней стороне конверта — там всевозможные оговорки, а прочесть их хватит терпения максимум у одного процента клиентов.

Да, кстати, сегодня утром консьержка Эльвира Анатольевна вручила ему очередной цветастый конверт, он сунул его в сумку и до сих пор не вспомнил.

Но не раскладывать же эти письма на рабочем столе! А почему бы и нет, когда Долгова выйдет.

Она вскоре вышла, и Влекомов согрешил — достал конверт. Открыл ящик стола и в нём — во избежание опасности быть застигнутым внезапным посетителем — вскрыл послание от господина Дюпена, директора фирмы «Книжная лавка», в каталоге которой Влекомов соблазнился на альбомы «Прага», «Париж», «Иерусалим» и на исторические работы Гумилёва. И вот теперь г-н Дюпен пишет ему:

«Уважаемый господин Влекомов!

Как я уже сообщал, Вы, один из лучших наших клиентов, удостоены приза 700 тысяч рублей. Я приезжал в Петербург, чтобы лично вручить Вам приз. Более того, признаюсь — я видел Вас во дворе Вашего дома, но Вы были не один, и я не решился подойти к Вам. Но я уверен — мы с Вами ещё встретимся, и я смогу осуществить то, что не удалось в этот раз. С наилучшими пожеланиями,

В. Дюпен».

— Ну наглец! — то ли возмутился, то ли восхитился Влекомов. — Врать так беспардонно! Он меня за идиота держит! Стыдливый сукин сын! Он меня видел! Я ему фотографии не дарил! Я тебя!.. А как? Действительно — как его прищучить?

Поначалу казалось — это не сложно. И в суд можно подать, и в прессе опубликовать факты.

А вот подошёл вплотную к делу — и сомнения заедают. Ведь и суд, и пресса могут не принять материалы. А суд — вообще дело тёмное. Надо, чтобы разоблачение было максимально гласным, а суд может тянуться годы беззвучно и затратно. И безрезультатно. А сейчас, когда рабочая тема выходит на финиш, вообще ничем иным заниматься невозможно.

Тема «Визирь», он чувствовал, будет последней в его карьере.

«Визирь» в планах «Фотона» появился неожиданно. Оказалось, при новой системе финансирования «Фотон» может рассчитывать только на контрагентские работы, если какому-то генеральному заказчику потребуются его приборы. К примеру, создателю «Булавы».

Генеральные заказчики не спешили делиться. Удручённый Засильев позвонил в «Росэлектронику», поплакался. Обещали посмотреть, чем можно помочь. Не слишком обнадёживающе.

И вдруг — звонят: в Федеральной программе развития электронной технологии имеется тема по созданию автоматизированного измерительного оборудования. Прямо по направлению влекомовского подразделения! Подавайте заявку на тендер. Быстренько!

Влекомов состряпал техническое задание, привязав его к будущему прибору, разрабатываемому Цвайбундом. Главный инженер Рудиков взял работу под свою опеку и намекнул Влекомову — надо будет делиться с Цвайбундом, чтобы прибор появился на свет.

— Больше ни с кем? — спросил Влекомов.

— Нет, это наше внутреннее дело. А так — ещё с тендерной комиссией, немного.

Влекомов съездил тогда в Москву на тендер, вернулся и доложил руководству:

— Наша работа! Да, председатель сказал, позвонит и сообщит, кто будет нашим контрагентом. За десять процентов.

— Нормально! — кивнул Засильев.

Работа двигалась со скрипом. Свой отдел, именуемый так высокопарно по старинке, когда в нём было почти сто двадцать человек, нынче сам Влекомов именовал мастерской по ремонту антикварной аппаратуры. Как и весь ЦНИИ «Фотон».

Теперь полдюжины пенсионеров должны были выполнить работу полноценного отдела. Такое невозможно — значит, следовало привлекать специалистов по договорам и соисполнителей из самого «Фотона».