Помоги проекту - поделись книгой:
Я вернулась к себе в кабинет, проигнорировала вопросительные взгляды девочек, снова ввела пароль и уставилась в экран, дела вид, что погружена в расчеты. Как всегда, воспоминания о графе Алайстере выбили меня из состояния отрешенности, ставшего уже привычным. В памяти вновь возникли темнеющие в ночи холмы, пыльная дорога, серебристой лентой уходящая вдаль, россыпи розовых звезд на темном небе и пьянящие поцелуи, а ведь еще было Междумирье… И после этого он вместе с принцем Риччионе стоял в коридоре тайного хода и цинично наблюдал за мной и Гаудани. Наверняка эти двое еще и поспорили между собой, удастся ли д’орезу переспать со мной. Не удалось. Я спутала все их планы, а потом с чувством выполненного долга вернулась домой. Рой мог меня остановить, но не стал, я была лишь слабой заменой той, другой, которую он действительно любил, всего лишь двойником принцессы Кариссы. Мной, а не ей можно было рисковать не задумываясь, что граф и сделал…
- Лиз, ты хоть по клавиатуре постучи и файл открой, запалишься! – Таня заглянула мне через плечо, - Какая-то ты… влюбилась, что ли?
- Влюбилась… - вздохнула я, отрицать, очевидно, было уже глупо.
- Вау! В кого? – Люся аж привстала, чтоб ничего не пропустить, - Вот почему ты рассталась с Максом?
Я молча кивнула. Таня присвистнула:
- Ну ты даешь? А он?
- А он не влюбился, - я резко отодвинула стул и встала, чувствуя, что вот-вот снова расплачусь. Девочки притихли, от молчаливого сочувствия стало еще хуже. Я рывком сдернула сумку со стола и вышла. На ходу позвонила Павлу Андреевичу, соврала, что мне стало хуже, и отпросилась к врачу. Делая вид, что очень тороплюсь, вышла из здания, почти глотая слезы, прошлась к Неве, благо идти недалеко. Перешла дорогу, оперлась на мокрый гранитный парапет. Вода была коричневой, точно спекшаяся кровь.
Некстати вспомнилось, слезы все-таки побежали по щекам. Я их резко смахнула, недоумевая, что со мной творится. Может, действительно заболела?
Пришлось достать телефон и набрать бывшую одноклассницу, работающую врачом. Правда, Сашка была гинекологом, причем потомственным, но по поводу лекарств от гриппа я тоже обычно консультировалась с ней.
- Да? – раздался ее бодрый голос, - Лизка, куда пропала? Больше месяца не виделись!
- Да так, долго рассказывать, - вздохнула я, чувствуя себя после ее слов очень корыстной, - Саш, скажи мне, чем лучше отравление снять?
- Какое отравление? – не поняла она, - Кто отравился?
- Я. Гречкой. Но я немного съела, - призналась я.
- Гречкой? Ты? Подожди, в чем это выражалось?
- Стошнило.
- Когда?
- Сегодня утром.
- И все?
- Не знаю, состояние какое-то… предгриппозное…
В трубке воцарилось молчание. Я уже решила, что что-то со связью, когда Сашка заговорила
- Лиз, давай-ка дуй ко мне, - голос звучал как-то странно, - если что, сразу капельницу и поставим! Я как раз на работе.
- Ладно, - кивнула я, словно она могла видеть, - Мне до тебя доскакать минут пятнадцать.
- Знаешь, давай ты скакать не будешь, а прогуляешься? У меня вот-вот пациент по записи, минут на двадцать пять, как раз ты и подойдешь, – предложила она.
- Договорились, - я кинула телефон в сумку, снова перешла дорогу и направилась к Невскому проспекту: Сашка работала в дорогущей частной клинике, недалеко от меня. Раньше мы часто после работы встречались в одном из кафе выпить чашечку кофе и поговорить.
Но это все было до того, как я оказалась в другом мире, до того, как влюбилась в совершенно неподходящего мне графа Алайстера. После моего возвращения из Лагомбардии я старательно избегала таких посиделок: общаться ни с кем не хотелось.
Как и договаривались, я не торопилась и все равно дошла мнут на восемь раньше назначенного времени, заскочила в соседний магазин купить кофе на вынос. Запах кофе не понравился, зато до дрожи в руках захотелось кефиру, который я вообще не пью. Пришлось купить бутылку и выпить на глазах ухмыляющихся продавцов, они наверняка решили, что у меня похмелье.
Я выбросила бутылку в ближайшую урну и направилась на прием к подруге детства.
Клиника была безликой. Она располагалась в одном из домов, от которых остался лишь фасад 19 века. Внутри все было современным и слегка американским. Зеленые с белым стены, напротив входа – оранжевая эмблема, безвкусно смотревшаяся между выступающими из стены колон, - явно дизайнерская находка, гипсовая имитация лепнины на потолке и диванчики из зеленого кожзаменителя, стоящие в холле. Все должно было говорить о респектабельности заведения и настраивать на положительные эмоции. От осознания этого меня опять затошнило.
Несколько женщин, три из которых явно были в положении, сидели на диванчике, обсуждая модели колясок. При этом использовались такие термины, как проходимость и легкость в управлении, точно выбиралась не коляска, а машина. А еще она обязательно должна была поместиться в лифт. Далее шли непередаваемые термины и названия марок.
Я не стала больше прислушиваться к их разговорам и села на самый дальний диванчик. Взяла журнал, откуда на меня с глянцевой обложки смотрел веселый малыш, пролистнула, поняла, что не хочу читать ни о прелестях грудного вскармливания, ни о правилах прикорма, и отложила его в сторону.
- Лиза, привет! – Саша вышла к стойке. Темноволосая, подтянутая, с цепким взглядом, в белом халате и розовых штанах, она просто олицетворяла собой профессионализм, - Пойдем!
Я улыбнулась и прошла за подругой по белому коридору, пахнущему дезинфекцией, в ее кабинет. Здесь стены были белые, а кушетка и стулья – голубые.
- Рассказывай, - она села за свой стол и подперла голову кулаком – любимый жест с детства.
- Да что тебе рассказывать? Все путем, только времени вообще нет, - махнула рукой я.
- Чем отравилась, рассказывай, - фыркнула подруга.
- Гречкой, - буркнула я, - ты же знаешь, как меня любят ей пичкать.
- До сих пор? – изумилась она, - Ну Ольга Степановна дает!
- Поверь, Лидия Михайловна не отстает, - я вздохнула, - ну вот и отравили…
- Просто семья Борджиа! – хохотнула Сашка, я невольно вздрогнула, - Слушай, а ты еще что-то ела?
- Да вот, кефирчик, но это только что, - пробормотала я и насторожилась: слишком уж пристально она на меня посмотрела, - А что?
- А то, что ты его никогда не любила, - подруга еще раз взглянула на меня, - Лиз, а месячные у тебя когда последние были?
- Что? – я побледнела, - При чем тут…
- А при том, что ты в самом детородном возрасте! - Сашка выразительно замолчала. Я растерянно посмотрела на календарь, пытаясь вспомнить свой цикл, удалось с трудом, после чего я побледнела еще больше.
Голова закружилась, и если бы я не сидела на стуле, то наверняка бы упала. Сашка профессиональным движением достала из ящика стола и сунула мне под нос нашатырь. Резкий запах заставил меня отшатнуться. Но головокружение прошло. Зато вновь затошнило, на этот раз от страха.
- Не может быть, - потрясенно прошептала я, беспомощно смотря на подругу, она хихикнула:
- Ладно, пошли на УЗИ смотреть! Может, от стресса, или гастрит там какой, хотя я сомневаюсь, уж очень все налицо.
Глава 2
Я сидела и тупо пялилась на экран, где билась темная точка. Сашка с какой-то особой теплотой сказала мне, что это – сердце ребенка. Моего ребенка. Моего и Роя.
- Поздравляю, подруга, - голос Сашки звучал как в тумане, - Максу сегодня скажешь?
- Это не Макс, - тихо ответила я, - Мы расстались.
Она присвистнула, с сочувствием посмотрела на меня и встала, чтобы включить свет.
- Та-а-ак, - Саша протянула мне салфетки, - И что теперь?
- Не знаю… - я старательно вытирала гель с кожи, избегая встречаться с подругой взглядом. Она вновь села за стол, подперла голову кулаком:
- Ладно, Лиз, ты решай, куда тебя направлять: на учет или…
Она выразительно замолчала. Я знала, что Саша, с удовольствием дежурившая сутками, чтобы принять роды, не любит аборты. Я их тоже не любила и никогда не думала, что придется вот так сидеть и решать.
- Время еще есть? – вздохнула я, чувствуя себя предательницей по отношению к подруге.
- Есть… - она задумчиво помолчала, полистала мою карточку, лежавшую на столе, - Только, Лиз, у тебя резус отрицательный…
- И что? – не поняла я.
- И то, что если у отца ребенка – положительный, то тебе аборты крайне нежелательны. Иначе потом не выносишь. Ты знаешь, какой у твоего партнера резус?
Я посмотрела на нее и истерично рассмеялась. Знала бы Сашка, от кого я вообще залетела! Какой там резус! Да я вообще не знала, есть ли в Лагомбардии медицина. Смех перешел во всхлипывания. Подруга сидела и спокойно ждала, пока моя истерика пройдет.
- Извини, - я виновато посмотрела на нее.
- Бывает, - Саша протянула мне салфетку и пластиковую бутылку с водой, - Расскажешь?
- Не могу, - я покачала головой, - Извини, я подписку давала…
- Командировочный роман?
- Типа того… - я вздохнула, - Там и было-то… одна ночь…
- А тут много не надо! – хмыкнула подруга, - Одного раза вполне достаточно.
- Это я уже поняла… только вот что теперь делать… с далеко идущими последствиями…
- Лиза, ты подумай, - Сашка замялась, затем решительно продолжила, - Если ты из-за денег переживаешь… так тебе выплаты положены, и я помогу…
- Деньги не проблема, - перебила я её, желая просто сбежать подальше от сочувствующих взглядов, - Спасибо, Саш, давай потом поговорим, ладно? Мне на работу надо.
- Лучше не бегай, - посоветовала она профессиональным тоном врача, сразу сообразив, что со мной происходит, - Ходи медленно и с достоинством. Если вдруг что – звони и днем, и ночью.
- Хорошо, - я вздохнула и поднялась, - Где у вас тут касса?
- Нигде, забей!
- Сааш… - протянула я.
- Лииз… - передразнила она меня, - Я тебя еще вечерком наберу!
- Спасибо. Только моим не говори, ладно?
- Обижаешь!
Все еще в состоянии шока я вышла из кабинета, прошла по коридору мимо беременных женщин, так и сияющих счастьем, вышла на улицу и прислонилась к стене, подставив лицо мелким каплям. Какое-то время стояла молча, под удивленными взглядами прохожих.
Было холодно. Рой не любил холод, он сказал мне это перед тем, как я шагнула в свой мир. И меня он тоже не любил. Вода тонкими струйками стекала по лицу, смешиваясь со слезами, скользила по шее, проникая под куртку. Воротник рубашки намок и противно лип к шее.
- Девушка, вам плохо? – раздалось над ухом.
Я открыла глаза. Какой-то мужчина в темной куртке слегка наклонился ко мне. Он него пахло дешевым парфюмом и - едва ощутимо – перегаром.
- Вам плохо? – повторил он.
- Нет. Спасибо. Мне уже хорошо, - не глядя на него, я засунула замерзшие руки в карманы куртки и направилась на работу: домой идти было страшно. Это был безотчетный страх ребенка, которому просто стыдно, что его будут ругать за шалость… Хотя, как выясняется, дитятко уже выросло, и шалости теперь были с последствиями.
Я брела по лужам, даже не стремясь обогнуть их. Туфли промокли, но я не придала этому внимание, как и на тонкие струйки воды, стекавшие по лицу.
У меня будет ребенок. Ребенок от Роя. В памяти вспыхнула южная ночь, яркие розовые звезды иного мира, темноволосый мужчина, сидящий у костра и рисующий что-то, его властное «Пойдем!», дом в Междумирье с белыми стенами: вдовствующая графиня все надеялась, что сын распишет их лично. И горячее, обжигающе горячее мужское тело, плотно прижимающееся к моему, бессмысленный страстный шепот в ночи: «Радость моя…»
- Черт! – тыльной стороной ладони я вытерла слезы. О чем я только думаю! Сейчас самое главное - решить, что я буду говорить своим родным. В том, что мне устроят допрос с пристрастием, я не сомневалась. Я уже представляла себе, как мама и бабушка в один голос требуют рассказать, кто отец ребенка.
После моего отказа начнутся охи и ахи, крики: «Ты нас не бережешь!» Бабушка будет пить корвалол, мама – класть валидол под язык. Затем они разойдутся по своим комнатам, чтобы через полчаса вновь встретиться на кухне, обсудить все за чаем и вынести мне свой вердикт. От этого меня вновь затошнило.
Трусливо подумала о втором варианте, срок ранний, никто и не узнает… в памяти всплыло лицо Роя, смотревшего не меня с укором. А ведь он даже не попытался остановить меня!
Теперь мне все надо решать одной. От жалости к самой себе захотелось завыть в голос. Хорошо, хоть о деньгах думать не надо… на секунду задумалась: не предвидел ли он такое развитие событий? Наверное, нет, мужчины редко задумываются о последствиях.
А еще есть работа. Я буду вынуждена оставить ее, не факт, что вернусь. Сердце предательски заныло. Я не слишком любила то, чем занималась, но ведь наше ведомство – единственное место, где в подвале стоят шкафы, так напоминающие книжные, а на самом деле являющиеся дверями в другие миры.
Пару раз, когда мне просто хотелось выть от тоски, я подходила к дверям, ведущим в подвал, но в последний момент всегда останавливалась: если бы Рой хотел, он пришел, и его ничто не смогло бы остановить. Но он любил Кариссу. И каждый вечер я почти с ненавистью рассматривала себя в зеркале, проклиная свою схожесть с принцессой Риччионе.
Так ничего и не решив, я, трясясь от холода, вошла в здание на Литейном, махнула охране пропуском, поднялась к себе в кабинет. Увидев меня, Таня всплеснула руками:
- Лиза, ты где бродишь! Тебя Соколов вызывает! Сказал, что срочно! Любочка раз пять заглядывала.
Я ругнулась, порылась в сумке. Заледеневшие пальцы гнулись с трудом, нащупала телефон, вытащила. Так и есть: на вибровызове! И десять пропущенных звонков. Скинула куртку, отряхнулась, будто собака. Одежда была мокрой, но запасных рубашек не было. Пришлось приличия ради накинуть мундир. Быстро переобулась в туфли, оставшиеся в шкафу с зимы, ощутила вкус к жизни. В конце концов, пострадать можно и позже. Бегом направилась по знакомому коридору, профессионально огибая тех, кто попадался на пути. Перед знакомой дверью отдышалась, одернула мундир и решительно вошла.
Любочка сидела в приемной и ожесточенно печатала что-то. Пальцы так и стучали по клавишам
- Лиза, ну где ты бродишь? – возмутилась она, - я уже бегать туда-сюда устала!
- Извини, у врача была, а телефон на вибро, - я направилась к дверям, - Один?
- Нет. Мужик там какой-то. Странный. Нерусский, похоже. Уже полчаса, как не выходит. Тебя ждут, - она взглянула на меня, - Лиза, ты чего так побледнела?
- Ничего, - прокашлялась я, нерешительно берясь за дверную ручку. Провернула, вошла. Высокий темноволосый мужчина стоял у окна и с видимым интересом рассматривал улицу. При звуке открывающейся двери он обернулся. Искренняя улыбка тронула чувственные губы.
Поделиться книгой: