Та, что превращает время в пыль

С поиском работы в Ант-Лейке не ладилось, и большую часть времени я была предоставлена самой себе. Изучила городок — зеленые лужайки и аккуратно подстриженные розовые кусты радовали глаз, неподалеку вырисовывались зубья утесов, уткнувшихся вершинами в облака. Иногда при взгляде на них мне казалось, что острые пики вот-вот проткнут облака, и на землю из прорехи посыплется белый пух — воздушный и невесомый.

Жители Ант-Лейка оказались не слишком общительными людьми. Если не считать Дикси и Чака — владельца «Чайки», за полтора месяца, прошедшего со дня переезда в «Лавандовый приют», я успела познакомиться лишь с соседкой, невероятно приветливой пожилой дамой по имени Бритти — она настаивала, чтобы я называла ее исключительно так, с молодой словоохотливой мамочкой Жанин и местным чудаком по имени Элгран — старичком с опрятной седой бородкой и непроизносимой фамилией, которая тут же выветрилась у меня из головы. Каждый день Элгран прохаживался вдоль улицы со своей не менее чудаковатым псом по имени Гибси.

Однажды мне в голову пришла идея расспросить местных жителей о том, кто жил в «Лавандовом приюте» до бабушки. Но понять, кем был этот таинственный Кристиан, мне так и не удалось — старичок с псом вспомнил только влиятельную семейную пару, которые, по всей видимости, и продали бабушке «Лавандовый приют». Элгран тогда был совсем мальчишкой, и помнил лишь, что в этой семье случилась какая-то трагедия — кажется, убили дочь. Они в спешке продали поместье — почти за бесценок, оставили половину вещей, взяв с собой самое необходимое, и покинули город. Но как я ни допытывалась, больше ничего узнать не сумела.

В один из дней, наполненных туманом и безмолвием, я перебирала книги в обширной библиотеке «Лавандового приюта». Мой взгляд задумчиво скользил по названиям, в то время как пальцы рассеяно гладили корешки книг — гладкие или же с тиснеными буквами. Я разобрала последнюю коробку, забытую в багажнике машины, но дорогую моему сердцу — там содержалось полное собрание сочинений Альфреда Рэйба.

Мой любимый писатель, чьи книги я могла перечитывать бесконечно. Я выросла на его сказках о юной чародейке Тель Тессо. Серия насчитывала шесть книг, зачитанных мною до дыр, седьмую, долгожданную всеми почитателями Тель Тессо — как детьми, так и взрослыми, — Рэйб, увы, не дописал. Тяжелая болезнь унесла его в могилу прежде, чем был дописан черновик о похождениях Тель Тессо в волшебном мире.

Я бесчисленное количество раз думала о том, как много книг не успел написать Альфред Рэйб, сколько историй не успел рассказать, и как много людей не прочитают книг гения и потрясающего сказочника — потому, что смерти безразлично, кого забирать.

Переставляя книги и освобождая место на полке для книг о Тель Тессо, я настолько погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила бумажный прямоугольник, выскользнувший из одной из книг и упавший к моим ногам. Это оказалось еще одно письмо — но на этот раз его автором был не Кристиан, а та самая Орхидея. Послание было более теплым, искрящимся любовью и нежностью. Я не чувствовала в нем холодности и отчуждения, как и горечи расставания — как в тех, первых, письмах. Стало ясно — это письмо было написано намного раньше.

«Мой дорогой Кристиан!

Зная, как ты увлечен мифами и легендами, я не смогла удержаться от того, чтобы купить тебе в подарок эту книгу. Надеюсь, она скрасит твои холодные вечера — пока меня не будет рядом.

Кристиан, как же я жду нашей встречи!

С любовью, твоя Орхидея»

Я задумчиво вертела в руках письмо. Мой взгляд приковала дата, стоящая в конце послания. Уму непостижимо — послание Орхидеи было написано сто шестьдесят лет назад. Решив, что Кристиан умер не так давно, я ошиблась. Нас разделяли не годы и не десятилетия, а полтора века.

Так что же, выходит, все это время после собственной смерти он был заперт в «Лавандовом приюте»? В забвении и одиночестве?

Невероятно. Бесчеловечно. Я тряхнула головой, осмотрелась по сторонам. Считается, что после смерти духи должны уходить в свет — правда, не у всех духов это получается. Может, Кристиана в этом мире удерживала любовь к Орхидее? Может, я могу освободить его, дать ему покой?

Глава шестая #1

Мое сердце билось часто-часто, как загнанный в ловушку зверь. Итак, это случилось. Даже отсюда, на расстоянии нескольких шагов от стола, я видела на нем белеющий лист писчей бумаги… и выведенные чернилами строчки.

Медленно выдохнув, направилась вперед. Так осторожно, что становилось даже смешно — я будто боялась, что своим быстрым шагом вспугну ожидающее меня послание, лист бумаги сложится в самолетик или подобие птицы-оригами и вылетит сквозь приоткрытое окно.

Почти не веря в происходящее, я коснулась пальцами листа, ощутила его шероховатость. Взгляд впился в строчки. «Кто ты, моя незнакомка?».

Голова вдруг закружилась от прилива чувств — взрывного коктейля из восторга и неверия с щепоткой страха человека, лицом к лицу столкнувшегося с мистическим, потусторонним. Я снова и снова перечитывала немудренные, но такие восхитительные слова, пока не решилась написать ответ.

«Розали». Подумала и добавила, аккуратно выводя ручкой буквы: «Ты и есть Кристиан?». Не самая удачная фраза для первого знакомства — пускай и с призраком, — но мне нужно было это знать.

Я понимала, что ответ вряд ли последует сразу, но все равно еще добрых полчаса блуждала по кабинету, бросая осторожные взгляды на лежащее на столе письмо. Так ничего не дождалась, но вылетела в коридор, подгоняемая пришедшей в голову мыслью. Наспех накинула кружевное болеро поверх легкой блузы и юбки, и покинула особняк.

Я пришла в библиотеку Ант-Лейка — одно из немногих мест в городе, где мне еще не довелось побывать. Внушительная коллекция книг «Лавандового приюта» обеспечила меня чтением не то что на месяцы — на долгие годы. Но того, что я хотела найти, не было в моем уже доме.

В библиотеке было тихо и немноголюдно. Вдоль огромных шкафов с приставленными к ним лестницами прохаживалась сухопарая женщина с длинной седой косой — судя по тому, как трепетно, если не сказать, нежно, касалась она корешков книг, выправляя их по линейке — библиотекарь. За длинным столом со старой лампой обложилась книгами юная парочка — ни разговоров, только шелест перелистываемых страниц. Наверняка готовились к экзаменам.

Еще я приметила немолодого уже мужчину в темных брюках и белоснежной рубашке, придирчиво изучающему полке, и красивую черноволосую леди — это определение подходило ей как нельзя лучше — в закрытом кружевном платье до колен, черных лаковых перчатках и… очаровательной шляпке с сеточкой вуали. Несколько старомодный наряд, но он приковывал взгляд и навевал воспоминания о старых фильмах. И незнакомка как нельзя лучше подошла бы на роль роковой красавицы прошлых веков.

Я заставила себя отвести взгляд — невежливо так глазеть на совершенно незнакомого человека. Подошла к библиотекарю и спросила:

— А где у вас можно найти книги о призраках?

Несмотря на то, что я старательно приглушала голос, меня услышала не только женщина с седой косой. Роковая красавица обернулась, а юная парочка за столом удивленно вскинула головы.

— Для университета, — на всякий случай добавила я. Хотя меня мало волновало, что обо мне подумали все эти люди.

— У нас есть целый шкаф, посвященный необъяснимому и сверхъестественному, — без тени улыбки сказала библиотекарь. Провела меня к нужному разделу и скрылась в лабиринте книжных шкафов.

Я скользнула растерянным взглядом по корешкам, и, после минутного изучения, остановила свой выбор на толстенном фолианте «Как разговаривать с призраками». Довольно интересная вещица — в ней говорилось о том, как призвать духов и как их услышать.

— Беспокоят призраки?

Голос был бархатен и вкрадчив, но раздался неожиданно в уютной тишине кладбища книг. Я вздрогнула и повернулась — мягко улыбаясь, в паре шагов от меня стояла та самая незнакомка в перчатках и шляпке. Как она умудрилась оказаться рядом? Подкралась тихо, как кошка.

Я нервно рассмеялась. Красавица удивленно вскинула тонкую бровь.

— Меня всегда интересовала эта тема, — невозмутимо сказала я.

— Но что-то же подтолкнуло вас изучить ее поглубже? — улыбнулась незнакомка. Она стояла, сложив ладони на животе — одна поверх другой, и казалась скорее ростовой куклой, отлитой из фарфора статуэткой, чем настоящей, живой женщиной. Обычные люди не могут быть так красивы… Тонкий нос, красиво очерченные губы — в меру пухлые, чтобы не казаться вульгарными, но приковывать мужской взгляд, лебединая шея.

Рядом с ней я чувствовала себя слишком… обычной, блеклой.

— Вы что-то знаете о призраках? — осторожно спросила я.

— Скажу так — я знаю, отчего «Лавандовый приют», несмотря на свое великолепие, никогда не пользовался особой популярностью.

Я удивленно воззрилась на нее — как она догадалась, что речь идет о «Лавандовом приюте»?

— Значит, я не единственная, кто видит… — Прикусила язык, но было поздно — главное было сказано.

Незнакомка снова улыбнулась своей мягкой, завораживающей улыбкой.

— Призраков. Да.

— Я не вижу его, — поспешно поправила я. Уже не было смысла что-то скрывать. — Скорее, ощущаю его присутствие.

— Ох, простите мне мою невежливость! Я даже не представилась — меня зовут Селин. — И она подала мне руку, затянутую в лаковую перчатку.

Я пожала ее со слегка смущенным видом. Не помню, когда в последний раз отвечала на чье-то рукопожатие.

— Розали.

— Так что, Розали, вы расскажете мне, что вас беспокоит? Быть может, я смогу вам чем-то помочь? — Селин добавила в ответ на мой недоуменный взгляд: — Я знала прежних жителей «Лавандового приюта», может, сумею узнать, как они справлялись с гостями в своем доме.

Было так странно — говорить о призраках при свете дня так, словно их существование было чем-то обыденным, привычным. Еще удивительнее говорить об этом с тем, кого знаешь не больше пяти минут. Но все это казалось правильным

— сама не понимаю, отчего. И слова сорвались с моих губ сами, словно повинуясь некоему внутреннему порыву:

— А может быть, вы зайдете и увидите все своими глазами?

Безумие — почему я это предложила — впустить постороннего человека в свой дом? Но еще удивительнее для меня оказалась реакция Селин.

— Нет! — Она выпалила это, чуть расширив карие глаза, будто сама мысль внушала ей… Что? Страх? Нет, но что-то близкое, что-то едва уловимое.

Будто она не могла заставить себя перешагнуть порог моего дома.

— Я хотела сказать… — Одна ладонь сжала другую, словно Селин сильно нервничала. Но тут же улыбнулась, возвращая на лицо маску хладнокровия. — Не думаю, что это хорошая идея.

Я нахмурилась. Не понимаю, чего тогда она от меня ждала? Словно отвечая на мой невысказанный вопрос, Селин шагнула ко мне, захлопнула книгу, которую я держала в руках, и поставила ее на полку.

— Забудьте об этой ерунде. Книги вам не помогут.

— А что поможет?

— Откройте свою душу. Смотрите во все глаза. Слушайте…

И она просто ушла, сопровождая свой шаг перестуком каблучков по каменному полу. Недоуменная, сбитая с толку, я вышла из библиотеки, так и не взяв ни одну из книг.

Я шла, и порой мне казалось, что я вижу вокруг себя странное облачко — плод моего воображения, разумеется. Тайны, которые окружили меня, породнив с «Лавандовым приютом».

Глава шестая #2

Он все-таки мне ответил. Он. Кристиан. Помню, как читала его ответ, преисполненная странным, прежде незнакомым чувством — словно где-то открылась дверь, ведущая в иную реальность, к ошеломляющим открытиям и знаниям, и я стояла у ее порога.

«Розали… Чарующее имя». Эти строки грели меня, и, готовя десерт, я поймала себя на том, что порхаю по кухне, напевая что-то себе под нос. Вдруг захотелось все рассказать Дикси — поделиться открывшимся мне чудом.

— Призрак? Серьезно? — Подруга смотрела на меня округлившимися глазами, потягивая через трубочку свежеприготовленный коктейль. — А я его увижу? — Повернулась, едва не выплескав жидкость через край стакана. — Он сейчас здесь?

— Ты чем меня слушаешь? — укорила я и терпеливо повторила: — Письма — вот, что связывает нас. Но все происходит не в реальном времени, не как на спиритических сеансах, когда ты держишь иглу, а дух выводит ей слова.

— С ума сойти! — восхищенно выдыхает Дикси. — Нет, я и раньше слышала всякое про Ант-Лейк, но чтобы здесь был настоящий дом с призраками…

— Пока только с одним, — уточнила я, — других я не слышу. Хотя бабушка говорила, что разговаривала с мертвыми, более того — умела заглядывать в минувшие эпохи.

Дикси оживилась.

— Значит, и ты сможешь?

— Вряд ли. Я не чувствую ничего подобного, хотя… До переезда в «Лавандовый приют» я и духов считала выдумкой.

Дикси осталась ночевать у меня и, порядком опьянев, решила «показать Кристиану, как нужно петь», и врубила привезенную мной стереосистему с караоке — в старинном великолепии особняка она смотрелась чужеродно и даже немного нелепо. Через двадцать минут и несколько песен я пообещала купить Дикси целую бутылку текилы, если она прекратит мучить микрофон.

Засыпая, я представляла — немного краснея, — как Кристиан, улыбаясь, наблюдает за нами. Представляла, как он выводит строки, медлит, придумывая, что мне написать — вот только почему его рука не проходит сквозь письмо, как положено духу? Все в нем, в моем личном призраке, было таким загадочным и притягательным, что я едва могла дождаться момента, когда увижу его снова.

Глава седьмая

Она трогала мои книги. Снова.

Шумно выдохнув, я решительным шагом направился к стоящему в библиотеке секретеру. Поразмыслив немного, макнул стальное перо в чернильницу и размашисто вывел: «Прошу, не переставляй мои книги!» И с чувством выполненного долга удалился в столовую на пятичасовой чай.

Бланманже Лори было, как всегда, великолепным. После чая я поднялся в библиотеку и так и застыл напротив книжного стеллажа.

Книги на одной из полок были повернуты ко мне обратной стороной и белели страницами — кроме шести книг, развернутых корешками. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы разгадать послание неуемного духа — из первых букв названий книг она составила слово «зануда». Я попытался придать лицу суровое выражение — на тот случай, если призрачная гостья «Лавандового приюта» притаилась, невидимая, среди теней и наблюдала за мной. Однако потерпел полное фиаско — не выдержав, я рассмеялся. Трудно злиться на такого очаровательного духа!

Жаль, но в тот день она так и не появилась…

За окном уже смеркалось, и я решил отложить чтение на потом. Поднялся в спальню и лег на расстеленную миссис Эйзерваль постель.

Наверное, мне было бы легче, если бы я был лишен чувств, не испытывал бы сомнений и сожалений — ведь это лишь доставляет мне страдания. Если бы те, кого я забирал, мне не снились. Но, увы, все было иначе. Стоило мне закрыть глаза, и на черном полотне закрытых век мелькала чехарда чужих лиц.

Я снова спал беспокойно и снова проснулся среди ночи, разбуженный неким внутренним толчком — и неслышимым для всех остальных призывом. Тьма шептала мне, звала меня, торопясь вверить мне в руки очередную дань.

Тяжело вздохнув, я поднялся с постели. Провел рукой по рубашке и брюкам, разглаживая малейшие складки. Снял со спинки кресла фрак, с сидения — цилиндр и перчатки. Даже серебряная трость с набалдашником в виде головы змеи с изумрудными глазами, предусмотрительно оставленная мной вчера, находилось тут же. Я всегда был готов к тому, чтобы в любое мгновение покинуть «Лавандовый приют».

Ноги привели меня к дому, притулившемуся среди таких же каменных близнецов. Я толкнул дверь и вошел в подъезд. На лестнице, прижимая к себе худого мальчишку, лежала женщина в грубом сером платье. Сердце на миг дрогнуло. Только не ребенок. Но, приблизившись, я понял, что эти двое просто спят.

Осторожно пройдя мимо них, я миновал лестничный пролет. Подошел к двери, выкрашенной светлой краской, толкнул. Мягко скрипнув, она отворилась.

Обстановка была очень аскетичной — простой комод, зеркало с трещиной вверху — плохая примета, стул. Ни украшений, ни излишеств, нет даже скатерти на столе. Я решил, что квартира принадлежит мужчине, но, едва переступив порог второй комнаты, понял, что ошибался.

В нос мне ударил запах крови, смешанный с запахом цветов — убийственное и малоприятное сочетание. Взгляд выхватил из разбавленного свечами полумрака узкую кровать, и только мгновением позже — лежащее на полу тело. И если к этому я был полностью готов, то, в каком виде предстала передо мной умершая, привел меня в полнейшее замешательство.

Молодая женщина с непокрытыми волосами, в неброском платье и скромным браслетом на руке. Там, где нож пронзил ее сердце, на дешевой светлой ткани алело пятно. Вторя изгибам фигуры, вплотную к мертвой незнакомке стояли черные свечи — язычки пламени лишь чудом не задевали ткани и волос. И будто бы этого было мало, чтобы ввергнуть меня в недоумение, бездыханное тело было осыпано черными лилиями.

Мне и прежде приходилось сталкиваться с ритуальными убийствами, в которых очень часто главными атрибутами были свечи. А еще знаки на полу или теле жертвы, обычно нарисованные самыми естественными для этого чернилами — человеческой кровью. Обычно убийцами оказывались отчаявшиеся или умалишенные, решившие воззвать к демонам — обитателям Огненной расщелины в Пустыне Снов. Но я никогда не прежде не видел, чтобы тело жертвы ритуального убийства посыпали цветами.

Я склонился над несчастной, задумчиво покрутил в руках цветок. Не понимая его предназначения в этом жутком посмертном спектакле, отбросил в сторону. В конце концов, все это неважно — кем была эта женщина и чем заслужила такую страшную и странную участь. Важным было другое — найти того, кто привел приговор в исполнение.

Не снимая белых перчаток, я оттянул веко жертвы и заглянул в ее глаза. Внутренне невольно сжался, готовясь к тому, что меня затянет круговорот из последних воспоминаний несчастной и испытанных ею эмоций. Что она сама — даже после смерти — даст ответ на невысказанный мной вопрос.

Ничего.

Ни чувств, ни воспоминаний. Пустота. Черная пустота, растянувшаяся от края до края.

Я резко отпрянул. Ошеломленный, потряс головой. Это просто временная заминка, уверял себя я. Но спустя несколько минут, растянувшихся на целую вечность, проведенных «глаза в глаза» с убиенной, вынужден был признать: или мой дар исчез или же я столкнулся с тем, что было мне неподвластно.

Всегда, когда душа покидала тело, я мог видеть ее призрачный след — незримую нить, которая становилась связующим звеном между блуждающей в Пустыне Снов душой и мной, Ангелом Смерти. Именно этот призрачный след души позволял мне пропустить через себя последние мгновения жизни жертвы, пережить и увидеть все то, что переживала и видела она. Я мог заглянуть и дальше в ее воспоминания, прожить вместе с ней — или, вернее сказать, в ее коже — любой отрезок ее жизни, будь то детство или отрочество.

Но сейчас… Не было ничего. Словно молодая женщина, лежащая передо мной, никогда и не жила вовсе. Или… просто кто-то выпил ее душу, опустошил ее до дна, не оставив даже призрачного следа. Лишив ее шанса на новую жизнь — или некое ее подобие — в Пустыне Снов.

Такого никогда не случалось прежде.

Собирая воедино разбегающиеся мысли, я задул несколько свечей, и присел возле распростертого на полу тела. Отложив в сторону трость, внимательно его осмотрел, стараясь не упускать ни малейшей детали. Во что бы то ни стало мне нужно было понять, с чем я имею дело: с какой-то уловкой, быть может, даже с неизвестными мне чарами — я не питал напрасных иллюзий, что в Ант-Лейке я был единственным, способным творить магию, — или же… с кем-то сверхъестественным, способным нарушить заведенный порядок вещей.

И почти сразу же мое внимание привлекло странное жжение, появившееся на коже — там, где моя рука соприкоснулась с еще теплой женской ладонью. Я аккуратно перевернул ее руку и в то же мгновение понял причину странному ощущению. На тыльной стороне ладони незнакомки была нарисована метка — наверняка магическая, раз я почувствовал исходящую от нее силу. Татуировка перевернутого глаза, внутренний уголок которого примыкал к коже между средним и безымянным пальцем.

Я долго рассматривал метку, силясь понять, почему она выполнена таким странным образом — словно неведомый татуировщик перепутал рисунок и по ошибке выполнил его вверх ногами. Но в какой-то момент в голове щелкнуло, и картинка тут же сложилась. Подавшись вперед, я взялся облаченной в белую перчатку рукой за руку убитой и положил ее девушке на глаза.

Поразительно, но это сработало — теперь тонкая полоска вытатуированного верхнего века оказалась наверху. Хотя меньше вопросов от этого не стало. Что или кого должна была видеть убитая, прикладывая символический третий глаз к своим, настоящим?