«Черная метка» для гуру

Женщина была низкого роста, рыжей от природы, с яркими веснушками на лбу и щеках, а еще она говорила жутко писклявым голосом. Наверное, поэтому она мне напомнила соседского шпица, который вечно лает на нашего фокстерьера Бобби, когда тот проходит мимо двери хозяев визгливой собачонки.

– Жанночка, все сама: интерьер, дизайн, картины, – соврала Алина.

– Сама картины рисовала? – не поверила Жанна.

– Нет, – поперхнулась Алина, встретившись с моим насмешливым взглядом. – Подбирала к интерьеру в художественном салоне.

– У тебя хороший вкус, – одарила комплементом Алину Жанна.

Я тихонько постучала ноготками по поверхности стола, как бы спрашивая у своей компаньонки: «Ничего, что я присутствую при вашем разговоре?»

– Девочки, познакомьтесь, – поняла свою оплошность Алина. – Моя подруга. Марина Владимировна. А это Карина Макаровна и Жанна Алексеевна, – представила дамочек Алина.

– Очень приятно, – унисон раскланялись дамочки. – Ну ты нам скажи, Алиночка, мы едем? Летим? Мы ведь тебе денежки принесли.

Скорбь и глубокая печаль отразилась на Алинином лице.

– Ой, вы лучше присядьте, – Алина достала из кармана платок и промокнула набежавшую на глаза слезу. – Горе у нас, девочки. Горе. Двойное. Ни в Гималаи мы не полетим, ни йогой заниматься больше не будем, во всяком случае с Артуром.

– Да что случилось? Ты толком сказать можешь? – вмиг посерьезнела Карина.

– Артура убили, – выдохнула Алина. – Но это еще не все. Сева Богун повесился.

Жанна ойкнула и стала заваливаться на Карину. Та ее подхватила за талию и усадила на диван. Жанна обмякла и перестала подавать признаки жизни.

– Ну у тебя и шутки, Алина. Знаешь же прекрасно, что Жанна неровно к Богуну дышит, – зло сверкнула глазами на Алину Карина, приступая к реанимации Жанны. Прежде всего она расстегнула ей ворот блузки, потом начала легонько похлопывать по щекам. Когда это не помогло, со всей силы залепила ей пощечину. – Жанка, очнись! Слышишь?

– Какие шутки, Кариночка? – оправдываясь, пролепетала Алина. – Богун действительно позавчера повесился. А вчера утром зарезали Артура. Кстати, странно, что вы до сих пор об этом не знаете. По-хорошему вас давно должна была опросить полиция.

– Нас-то с какой стати? – Карина выпрямилась и с вызовом посмотрела на Алину.

– А той, что мы все вместе в одной группе занимались. Следователь высказал предположение, что нас всех могут… того… этого… уничтожить.

– Бред! Полный бред! Как ему такое вообще в голову пришло?!

– Кого… того…этого? – очнулась Жанна.

– Инструктора нашего убили, – ответила Карина.

– А что Алина про Севу говорила?

– Жанка, я тебе всегда говорила, что у этого парня не все в порядке с головой, – с нажимом сказала Карина, на всякий случай поддерживая подругу за плечо, чтобы та не свалилась опять в обморок. – Я тебе давно советовала: прежде чем засматриваться на парня, попроси у него справку из психоневрологического диспансера. Вечно тебя на всяких придурков тянет, кто помоложе.

– Зачем ты так, Карина? Женщине столько лет, на сколько она себя чувствует.

– Это точно. Ты все еще себя пионеркой считаешь. В зеркальце изредка заглядывай и паспорт перелистывай.

Глаза Жанны стали влажными, кончить носа покраснел, губы тронула мелкая дрожь.

«Сейчас заплачет», – подумала я.

И точно, хлюпая носом, Жанна уткнулась лицом в диванную подушку.

– Да ладно, чего ты? Ну извини, – попросила прощения Карина. – И все равно тебе не надо так реагировать. Ты сама вспомни, как он тебя отверг.

– Не отверг, а сказал, что мы стоим на разных идеологических платформах.

– Что? – не удержалась я, чтобы не спросить. – О каких идеологических платформах идет речь?

– Я лично на йогу записалась, чтобы похудеть, – просветила меня Карина. – Прыгать, бегать, железо тягать – это не по мне. Йога то, что мне нужно. Дышишь, растягиваешься, вытягиваешься и – что самое интересное – худеешь. Жанка потащилась со мной за компанию. И вот напасть – влюбилась в Севу. А тот, оказывается, йогой занимался по идейным соображениям. У него и у Артура йога – философии. Артур что-то там бубнит, я о своем думаю, а Сева, тот вникает. Знаешь, Жанна, я даже рада, что Сева тебе отказал, а то такая же стала бы, как и он, чокнутая.

– Карина, не говори о покойных плохо, – на последнем издыхании попросила Жанна.

– А что я такого сказала? Чокнутый – это не ругательство, это состояние души. Есть здоровая душа, а есть больная. Кто сказал, что больная душа – порок? Как говорится, кому что дано.

– Карина Макаровна, – перебила я рассуждения дамы о душе, – если вы не считаете себя приверженкой буддизма – или что там вам проповедовал Артур: брахманизм? – зачем вы собирались в Гималаи?

– Во-первых, никто из моих друзей и приятелей в Гималаях не был, – весьма логично ответила Карина. – А во-вторых, меня подкупила цена путевки. Я позвонила в другие агентства, в них мне предложили путевки в Индию по куда более высокой цене, – Карина Макаровна с благодарностью улыбнулась Алине.

«Как будто она уже туда съездила. Интересно, а она знает, в каких отелях собиралась селить группу Алина? Не уверена, что в тех краях вообще имеются отели», – подумала я.

– Может, пойдем? Что-то мне нехорошо, – Жанна жалобно снизу вверх посмотрела на Карину и опять напомнила мне шпица, которому на этот раз наступили на лапу. В ее глазах было столько боли и отчаяния, что мне захотелось ее утешить.

– Если хотите, мы можем продать вам со скидкой тур в Индию. Обзорные экскурсии вдоль реки Ганг и отдых на берегу Индийского океана, – предложила я.

– Как дорого нам обойдется тур? – деловито спросила Карина.

– Я посчитаю и вам позвоню, – опередила меня с ответом Алина.

Жанна поднялась с дивана. Карина подхватила ее под руку и вывела из кабинета. Алина с сожалением констатировала:

– Надо же, как Жанна расстроилась.

– Кто это у нас был? – спросила я, уткнувшись глазами в Алинин список.

– Фамилия Карины – Мовсесян. Ее муж занимается оптовыми поставками экзотических фруктов. Жанна Мочалина ее подруга. От бывшего мужа ей осталась выставочная галерея. Но она ее так бездарно использует. Вместо того чтобы выставлять в ней картины, устроила там магазин по продаже тканей.

– Алина, а ты знала, что Жанна была влюблена в Богуна?

– Если честно, то я об этом даже не догадывалась. Впрочем, ничего странного в этом нет: Жанна дружит с Кариной, а не со мной.

В течение дня наше агентство посетили с деньгами еще семь человек. Со всеми разговаривала Алина. Я сидела за столом Алены, выполняя ее работу, и исподтишка наблюдала за нашими несостоявшимися клиентами. Да, надо отметить, что йогой под руководством Артура занималась самая разношерстная публика: бизнесмен, преподаватель вуза, служащая банка, два инженера, врач, студент.

Мое внимание привлек Стас Грачев, студент-историк, самый младший в группе. Увидев Алину, он бросился к ней как к родной. Когда же она сообщила ему о гибели двух товарищей и об отмене поездки, Стас огорчился до такой степени, что пришлось его отпаивать водой. Такая впечатлительная молодежь пошла! Алина посадила юношу на гостевой диван и предупредила, что не отпустит его до тех пор, пока тот не придет в себя.

Сначала Стас сидел молча, подергивая нервно головой, потом разговорился. Минуты три он жаловался на то, что из жизни уходят лучшие, что они могли бы жить и жить, что чья-то злодейская рука вырвала их из наших рядов и прочее, прочее. Потом он вдруг подобрался и, заглядывая Алине в глаза, испугано сказал:

– А что, если они это специально сделали?

– Что?

– Один другого. Не понимаете? Сейчас объясню. Неделю назад в раздевалке у нас с Севой зашел разговор о религии. Он настаивал на том, что только буддизм – единственно правильная религия, которая воспитывает не только душу, но и тело. Я ему не стал перечить, тем более что Сева не так уж часто раскрывает рот. А в тот день он был очень возбужден: все говорил и говорил. Потом Сева обронил такую фразу: дескать, он уже достиг физического совершенства и его душа в принципе готова к переходу. Я стал его расспрашивать, а он вдруг замкнулся в себе, как будто понял, что сболтнул лишнее, и не стал отвечать. Меня его поведение очень насторожило. Я подошел к Артуру, рассказал о разговоре с Севой. Артур ответил что, действительно, Севе удалось достичь определенных высот в своем развитии, но о переходе говорить рано, поскольку не человек определяет свой жизненный срок, на все должна прийти команда свыше. Если команда придет, то в человека вольются силы, которые свершат перерождение.

– О чем говорил Артур? Не понимаю, – Алина сморщила лоб, пытаясь понять смысл сказанного. – Какая-то словесная абракадабра. Что должно влиться? Какие силы? Всегда считала, что, когда силы уходят, человек умирает.

– Вот и я тогда ничего не понял, – признался Стас. – Хотел попросить Артура объяснить, но тот торопился начать занятия. Ну а потом, потом я убежал в университет и об этом разговоре забыл. Если бы не смерть Севы и Артура, я, скорей всего, о нем и не вспомнил бы. Так вот, а если Сева свел счеты с жизнью, чтобы ускорить свое перерождение? Помните, мы должны стремиться к тому, чтобы от перерождения к перерождению становиться лучше и в конечном итоге достичь нирваны. Вообще-то ко всем теориям Артура я всегда относился скептически. Хотя что-то в этом есть: человек сам создает свою судьбу и форму каждого своего нового перерождения. Жил как свинья – душа твоя после смерти переселилась в тело свиньи. Волком – в волка.

– Да-да, – поддержала Стаса Алина. – Мой кот определенно в прошлой жизни был ловеласом: ему все равно, какой месяц, март, не март, ни одной кошки не пропускает. Но не будем отвлекаться. Ты, Стас, думаешь, что Богун ко всему, о чем говорил Артур, относился серьезно?

– Теперь, после того что случилось, да.

– А Артур?

– Последовал его примеру. У них обоих мозги были набекрень. Поверьте, Артур мог сам себя заколоть, – часто закивал головой Сева. – Я знаю. Во-первых, Артур изучал анатомию. А во-вторых, с его силой воли он мог себе и харакири сделать. В сердце – что! Смерть мгновенная. А вот харакири не всякому под силу. А он бы смог.

– Не мог он себя ножом зарезать, – я вклинилась в разговор. – Вернее, зарезать, наверное, мог, а вот прикрыть себя с головой пледом после совершенного самоубийства – никак.

– Кто это? – спросил Стас у Алины, косясь в мою сторону.

– Моя подруга. Она шла к Артуру поговорить о предстоящей поездке в Гималаи, – Алина не стала говорить о том, что я изначально была против этой поездки, просто ограничилась констатацией факта, – и нашла его с ножом в груди.

– Н-да, должно быть, вы пережили не самый лучший в жизни момент, – посочувствовал мне Стас.

«Не лучший момент», – я криво улыбнулась и промолчала.

Больше ничего существенного Стас не сказал. Перекинувшись с Алиной еще несколькими нейтральными фразами, он засобирался:

– Я пойду. У меня к вам просьба, Алина Николаевна. Если вдруг услышите, что наш фитнес-центр нашел нового инструктора по йоге, позвоните мне, пожалуйста.

– Обязательно, Стас. Думаю, что мы еще с тобой увидимся.

Стас ушел. Напротив фамилии Грачев в Алинином списке я поставила девятую галочку. Девять галочек – девять человек. Оставался еще один. Борис Гришин. Мы прождали его до конца рабочего дня. Он так и не появился.

– И где он, твой Гришин? Передумал?

– Не знаю, – пожала плечами Алина. – Собирался ехать.

– Может, его Воронков нашел и сообщил о смерти Артура?

– Борис бы мне позвонил. Мы так договаривались, если кто передумает, обязательно мне сообщит. Заработался? – спросила у меня Алина, как будто это я с ним была знакома, а не она.

– А что за тип этот Гришин?

– Серьезный, обязательный. Руководит компьютерной фирмой. Деньги гребет лопатой. Но по виду не скажешь. Живет без понтов и деньги на ветер не разбрасывает. Львиную долю доходов пускает на развитие фирмы.

– Понятно, такой просиживает на работе до поздней ночи и думает, что остальным это тоже в кайф. – Мысль о нормированном и ненормированном рабочем дне заставила вспомнить меня о времени. Я взглянула на часы. – Алина, уже шесть, я не могу дольше ждать твоего Гришина. Олег в командировке, Аня одна дома. Я пойду.

В кабинет заглянула секретарша. Несколько смущаясь, она спросила:

– Мы сегодня работаем как обычно?

Я посмотрела на девушку и все поняла: у нее новый поклонник, романтические отношения в самом разгаре, и потому ей не терпится сбежать на свидание.

– Да, Алена, ты можешь идти. Ухожу и я.

– Я остаюсь. Немного поработаю, – Алина мне подмигнула. – Может, еще кто-то придет?

Дочь я застала в самом развеселом расположении духа. Голосом Глюкозы на всю мощь орал магнитофон Аня подпевала певице, речитативом выкрикивая:

– «Ах, Юра, Юра, Юра, я такая дура, что в тебя влюбилась».

Перед ней на задних лапах сидел Бобби и, задрав пасть верх, выл в полный голос, как ни странно, попадая в такт.

– Вам можно выступать в цирке, – отметила я.

Девочка и собака выглядели весьма артистично.

– Ты пришла? – наконец-то заметила меня Аня.

– Как успехи?

– Успехи? Супер! Высший бал по математике, биологии и географии. А еще: теперь нас между вторым и третьим уроком будут поить промежуточным кофе, а в двенадцать подавать ленч.

– Ленч? – удивилась я. Аня учится в самой обычной школе, в которой горячее питание предусмотрено только для младших школьников. – Разве ты забыла, что на собрании все родители по просьбе детей отказались от горячих обедов? Вам не нравилась вечная манная каша и чай, который пах веником.

– Все правильно, – кивнула Анюта. – А теперь нас будут кормить как в самолете. Знаешь, такие пластиковые коробочки, а в них ветчина, семга, булочка, масло и пирожное.

– И сколько за такие обеды надо будет заплатить?

– Нисколько! – удивила меня Аня. – Так питаться будет только наш класс. Отец Радомского проплатит. Демократия. Ребенок должен расти на равных условиях со всеми. Да, кстати, у нас расписание звонков немного изменили. Теперь нам надо в школу не к восьми, а к половине десятого: Паша не успевает, – с теплотой в голосе пояснила мне дочь. – А вообще он нормальный парень. И учителя к нему хорошо относятся. Оценки не завышают. То есть я хотела сказать, что учителя дифференцируют знания учеников. Если Паше поставили четверку, то всем, кто отвечает лучше, ставят пятерки, бывает, что и с плюсом.

– Да, тяжко вам придется, когда Пашины родители отправят сына на учебу в Англию, – сказала я и мысленно пожелала, чтобы это случилось как можно скорее, пока наши дети вконец не разболтались.

– Мама, ты не переживай. У каждого учителя есть второй журнал, в который они выставляют истинные оценки, – успокоила меня Аня. – Но для Паши это большой секрет. Смотри, никому не проболтайся.

Глава 8

Утром следующего дня я пришла в «Пилигрим» за пятнадцать минут до его открытия. Алина уже была там. Она сидела на своем рабочем месте, подперев ладонью подбородок. Ее глаза, полные грусти, были устремлены на картину, висящую напротив ее стола.

Эту картину Алина повесила примерно три месяца назад, когда стала заниматься с Артуром йогой. На ней был изображен красивый пейзаж, очень похожий на те, что писал Николай Рерих: остроконечные горные вершины, покрытые снегом, на фоне ослепительно яркого голубого неба. Божественная природа, завораживающая красота! Смотришь на картину – и хочется забыть о земном, думать о вечном.

– Как дела? – оторвала я подругу от созерцания прекрасного.

– Плохо, – вяло ответила Алина.

– Что плохо? Приходил вчера Борис Гришин?

– Нет, не приходил и не придет.