Ведьмина печать. Ловушка для оборотня

— Хотел бы схватить, враль Уан не убежал бы, — злорадно усмехнулся истинный оборотень.

— Не веришь, вот и сиди, а мы на поиски! Староста пять полновесных монет за поимку обещал. Имперских!

В зале раздался громкий гомон. Соблазненные щедрой наградой несколько человек вскочили с мест и устремились на улицу. За ними, подгоняемые жадностью, выбежали остальные. В полупустой таверне стало тихо.

Асаар раздраженно отбросил кусок мяса. Хоть и устал, но пять имперских монет лишними не будут.

— Вернусь позже! — бросил раздраженному трактирщику, подсчитывавшему убытки, и вышел на улицу.

Народ метался по деревне, сбиваясь в кучи и заранее договариваясь о дележе еще не полученных денег. Он же ни в ком не нуждался, потому, не теряя времени, в одиночку двинулся к лесу.

— Эй, смельчак, не переоцени себя! — бросил кто-то в спину, но не дождался ответа.

Сумрак не был помехой. Сар не знал местность, но ориентируясь только на запах, быстро вышел к реке, а там его чуткий нос уловил странный, чужеродный дух.

«Оборотень с навязчивым душком? — удивился он. — Вряд ли!»

Однако крался осторожно, сжимая в руке короткий бебут. И чем ближе подходил, тем больше убеждался, что чудной зверь — ведьмино творение, потому что от него исходило неестественно резкое благоухание и невообразимый, странный клекот.

Асаар крепче сжал сталь и вышел из укрытия.

Нечто в черной шерсти сидело к нему спиной, смотрело на речку и даже не заметило его появления, но обвисшие лопоухие уши на макушке существа намекали на его благодушное настроение.

— Обернись, — наконец не выдержал он и обратился к чудовищу, которое так и не почувствовало его присутствия.

Существо испуганно дернулось и начало поворачиваться. Медленно-медленно. Однако, когда Сар рассмотрел профиль, сердце предательски екнуло, потому что это была молодая женщина. Увидев его, она едва удержалась от крика.

Несмотря на черный мех, ее лицо было белым, приятным, не похожим на местных крестьянок. Очень высокая, рослая, ладная. Даже ее руки с когтями отличались изяществом.

Асаар облизнул край губ.

«Кто бы ты ни была, моя!» — решил он и сделал к ней острожный, медленный шаг.

— Я-я потерялась! — прошептала женщина низким, но приятным голосом и встала с земли. Тогда Сар и разглядел, что она одета в странную меховую накидку из неизвестного ему зверя, а уши пришиты к капюшону.

— Сбрось шкуру!

— Мошкара заест.

— Сбрось, — прошипел, поражаясь, какой нужно быть идиоткой, чтобы расхаживать при крестьянах в шкуре. Но когда незнакомка стянула накидку, ему стало не до ее умственных способностей, потому что женственная фигура, большая грудь, покачивающаяся при каждом глубоком вздохе, округлые бедра завладели всем его вниманием.

— Подойди!

— З-зачем? — запаниковала она.

— Или я, или крестьяне с дубинами. Они уже рядом.

— С дубинами?! — вздрогнула незнакомка. — Но я ничего не сделала!

— Им без разницы, — отрезал Сар, наблюдая, как дурочка стоит на месте, разинув рот. Терпение закончилось, и он приблизился сам. Обойдя по кругу, остался доволен. Женщина ему понравилась.

— Пошли!

— Куда?! — в ее больших глазах читался страх, но Асаар уже знал, что хочет в благодарность за спасение.

— Быстрее! — потянул за руку, и она упала на колени. И только тогда заметил ее необычную обувь.

«В такой не убежать», — вздохнул и, взвалив женщину на плечо, потащил подальше от рыскающих по чаще крестьян.

Резкий запах черной шкуры перебивал нюх, поэтому по дороге сорвал накидку и запихнул в подвернувшуюся яму.

— Нет! — заверещала ноша, но он не обращал внимания.

Остановился, когда посчитал, что достаточно оторвался от преследователей. К тому времени его одежда вымокла от проступившего пота, а ноги тряслись, но не от усталости, а от желания и предвкушения. Пока нес, успел облапать ее бедра, ноги, даже зад, обтянутый лишь чудными штанами, не скрывающими от взора округлые формы.

Сар смотрел, не скрывая желания.

— Я, наверно, сплю, — тихо прошептала незнакомка. — Точно сплю.

Она растерянно продолжала бубнить, пока не заметила, как он на нее смотрит. А когда поняла, чего от нее хочет, смущенно ойкнула и облизала губы.

— Пить хочешь? — спросил Сар и, не дожидаясь ответа, протянул кожаную флягу.

Она кивнула. Пила жадно, и при каждом глотке ее грудь вздымалась. Мутным взглядом Асаар скользил по роскошному, сильному телу и уже знал, что не откажется.

«Она подойдет мне! — кивнул в такт своим мыслям. — Как раз по мне!»

Когда протянула руку, возвращая флягу, спросил:

— Как твое имя?

— Юлиана. Ана. Анка.

Прежде он не слышал такого имени, но это было и не важно.

— Не кричи, — предупредил, подходя ближе.

* * *

Что ее ищут, и незнакомец не лжет, Юлиана убедилась сама. В темноте с высоты горы были хорошо были метавшиеся в роще факелы, которыми крестьяне освещали путь. Это так испугало, что она не заметила, как мужчина скользнул к ней, накрыл рот ладонью и повалил наземь.

Анка испуганно взвизгнула, попыталась вырваться, но распластанная животом на земле ничего не могла сделать. Навалившийся незнакомец нетерпеливо шарил рукой по ее телу, возбужденно дышал в ухо. Наглец был силен, притягателен, как настоящий дикарь, и понравился ей с первого взгляда. Не портила его мускулистое красивое тело даже мешковатая одежда и подобие юбки с многочисленными украшениями, свисавшими с пояса. Если бы такой встретился в жизни, она бы, наверно, первая начала соблазнять его, забыв о гордости и обручальном кольце.

От его желания, терпкого мужского запаха, Анку неожиданно бросило в жар.

«Это же сон! А во сне можно все!» — решила, распаленная жадными, нетерпеливыми прикосновениями мужских рук. Дикарь с шумом вдыхал ее запах, сжимал ягодицы, а она инстинктивно выгибалась в ответ. Измученная долгим воздержанием Юлиана так сильно, остервенело желала его, как никого ранее.

Почувствовав, что незнакомка больше не сопротивляется, Асаар рывком перевернул ее на спину, сжал ладонью грудь и резко коленями раздвинул ей ноги. Волны сладкой боли обжигали низ живота, толкали на грубость. Он едва сдерживался.

Плотно облегавшая женское тело одежда мешала, и Сар дернул за горловину. Рубаха с треском порвалась, обнажив прозрачное тончайшее кружево, едва скрывавшее большую, соблазнительную грудь. Он смотрел, как зачарованный, и не мог отвести глаз: податливое роскошное тело дурманило разум. Сорвав ткань, жадно приник к соску губами и чувствительно прикусил. Млея от его прикосновений, незнакомка подалась навстречу, закусила от желания губу, начала извиваться и стонать, желая, чтобы он скорее овладел ею. Едва сдерживаясь, Сар вжался пахом в ее бедра и зашептал грубости на низком ахасском.

Распаленный, он потерял остатки разума. Неудовлетворенный, изголодавшийся по самке самец одержал верх над человеческой сущностью. Не в силах более терпеть, в волнении стянул с нее штаны, обнажая соблазнительный белый живот и разведенные бедра. Аккуратный треугольник волос и запах чистого, здорового женского тела довел его до исступления. Он спешно стянул штаны с себя, освобождая внушительный член, подтянул ее бедра к своим и склонился над Аной, водя крупной, влажной от желания головкой по ее разгоряченному лону, примериваясь. Однако внезапно на ее животе проступила яркая ведьмовская метка! Та же, что была в прошлый раз на записке, предлагавшей поступить на службу.

— Нет! — заскулил Сар от обиды и досады. Это было слишком коварно и жестоко. Зов крови требовал войти в манившее лоно как можно глубже, до предела, утолить жажду, но овладеть незнакомкой — означало покуситься на чужую собственность и за посягательство расплатиться свободой.

От злости он зарычал. Ярость толкала к безумству, но за короткий соблазн Асаар не готов был расплачиваться пожизненной кабалой. Он не хотел быть рабом.

Навалившись на спутницу со злости всем весом, начал помогать себе рукой. Рядом с изнемогающей от желания женщиной, подходящей ему во всем — это было безжалостное издевательство, но он слишком любил свободу и чувствовал опасность.

Доведя себя до пика, захрипел от удовольствия, забрызгал ее живот молочной влагой, а потом обессилено прижался к незнакомке, затихшей под ним.

Отдышавшись, медленно встал, поправил одежду и процедил:

— Там дальше деревня. В ней староста. Спустишься, попросишь работу.

— А ты? Ты куда? — спросила она осторожно дрожащим голосом. Он не видел лица и не хотел. Сар желал скорее избавиться от нее, опасаясь, что не сдержится.

— Дальше, в путь. Извини, но ты не понравилась мне. Прощай.

Анка от обиды и оскорбления потеряла дар речи. Так ее еще никто не унижал. А когда пришла в себя, незнакомец был уже далеко.

Глава 3

Заплаканная Анка с опаской брела по ночной роще. Оставаться на месте и ждать рассвета боялась, ведь разозленные крестьяне шли по следам. Кроме того, вокруг кричала, пищала и издавала всевозможные звуки голодная ночная живность, и воображение красочно рисовало свирепых тварей, таившихся под каждым кустом и желавших полакомиться ею. Но, кроме испуга, сердце терзала обида, нанесенная гадким дикарем. Мало того, что утащил неизвестно куда, бросил на полпути, еще и оскорбил так, что она его вовек не забудет.

— И приснился же, сволочь! — страдала Анка, придерживая разодранную кофточку на груди, но первые зародившиеся подозрения, что происходящее отнюдь не сон, укреплялись с каждым часом. Покусанные мошкарой руки нестерпимо чесались, одежда по желанию не становилась целой и сильно пахла спермой, а в волосах запутались веточки и листья, достававшиеся только с волосками…

— А если это наяву, что делать? — остановилась, обернулась кругом и запуталась, в какую сторону шла. Несколько раз упала, запнувшись в темноте, потому колени, руки, локти покрывали ссадины. После того, как налетев на ствол, расшибла лоб, стала двигаться совсем медленно, вытянув одну руку вперед, другой прикрывая глаза.

Стопы ныли от усталости, но идти босиком не отважилась, опасаясь змей, пауков, сороконожек. Если бы при ней осталась шуба, возможно, присела бы передохнуть, но негодяй ее выбросил. Было очень обидно. Еще Анка переживала, что в деревне ее примут за развратную девку и выгонят, ведь вид у нее не ахти благодаря тому же засранцу.

«Если бы получил свое, было бы еще обиднее! — утешала она себя. — Да и мало ли, чем веселье с ним аукнулось бы позже!»

К рассвету Юлиана уже примирилась с подозрениями, что непривычный мир является в какой-то мере реальным, потому что усталость и голод были как настоящие. Конфеты давно закончились, и теперь живот настойчиво урчал, требуя подкинуть чего-нибудь еще.

Она так измоталась и проголодалась, что, когда случайно наткнулась на тропинку, позабыв о страхе, из последних сил пошла вперед, надеясь на лучшее. Но чем шире и протоптаннее становилась дорожка, тем тревожнее билось сердце. От жалости к себе и досады слезы застилали глаза. Как назло, снова запнулась о разросшийся толстый корень. Прислонившись к ближайшему стволу, Анка съехала на землю и зарыдала.

— Вот так огромина! — раздался над ухом высокий, удивленный голос. — Да в непотребстве! Напал кто?

— Запнулась, упала, порвала, — сквозь слезы ответила Юлиана и уставилась на маленькую, сухонькую старушку, походившую скорее на девочку-подростка, чем на женщину в возрасте. Странный широкий халат с запахом и миниатюрная яркая шапочка с лентами завязками окончательно сбили с толку.

В ответ незнакомка возмущенно хмыкнула:

— Ну, мужики! Безобразину снасильничать удумали!

— Безобразина?!

— С таким-то увечьем!

— Где?! — Анка судорожно ощупала лицо.

— Увечье на пол лица, и то снасильничать удумали! Ой, что делается на свете!

Не нащупав на лице ничего подозрительного, Юлиана немного успокоилась.

«Похоже, тут все ненормальные».

— Отсиживаться будешь иль поможешь? — старуха не сводила глаз. — За помощь еды дам.

— А чем помочь? — Анка не доверяла незнакомке, но очень хотела есть.

— Корзину донеси.

Преодолевая усталость, встала, и оказалось, что худенькая, юркая женщина едва доходит ей до пояса, зато языкастая, без капли сострадания и безмерным любопытством.

— Сколько прожила, великуши, как ты, не видала! — продолжала удивляться и одновременно причитать женщина.

— А далеко нести? — вздохнула Анка. Ноша не была тяжелой, но злой язык и неуемное любопытство спутницы напрягали. Да и обжегшись на молоке, готова была дуть на воду, подозревая каждого в подвохе.

— Не кричи, а то испугаюсь и умру от страха раньше, чем накормлю.

— Простите, я сама испугалась.

— Чудна ты, — пробубнила спутница. — И обувка твоя чудна. И чего на свете не увидишь!

По петлявшей дорожке Юлиана тащила плетеную корзинку, наполненную чем-то душистым и вкусным.

— А куда вы идете?

— Родным еды несу, — рассмеялась женщина. — Не бойся, тебя не тронут. У нас в деревне невесты хороши, мужики на образин не зарятся! Твой-то заезжий был?!

Анка тяжело вздохнула и ничего не ответила.

— А ежели чего, племяшу скажем. Он староста, приструнит. Поглазеют на шрамище да и успокоятся.

Анка сдерживалась через силу, но внимательно слушала говорушку, болтавшую без умолку.

— Где увечье получила? При пожарище? Давно ли? Не тужи, у нас кузнец есть, силен, как быкай, да угрюм. Может, тебе свезет…

— Я замужем, — отрезала Юлиана, и женщина поперхнулась.

— И где муж? — дрожащим от волнения голосом спросила она.

— Не знаю.

— Вот и помалкивай. Потужишь одна, потом замуж захочешь, а не возьмут.

Юлиана, стиснув зубы, считала до ста, но, когда сквозь поредевшую рощу показалась речка, а затем послышались людские крики и гомон, ей стало страшно.