Помоги проекту - поделись книгой:
Мими опять крепко задумалась, а потом по пушинкам, сантиметров на восемь ниже глазок, пошла кривая трещина, стала шириться, вытягиваться и… Мими открыла ротик – черный провал в пустоту, посверкивающий яркими искорками.
Ого! Вот тебе и милый зверек… Веру дрожь пробрала от этого черного, бездонного на первый взгляд ротика, очень напомнившего тот самый трансгрессионный форвакуумный шлюз в виде черного квадрата.
Мими захлопнула ротик и мило помигала глазками.
– В этом доме всё не то, чем кажется, – пробормотала Вера, – грязь – не грязь, окна – не окна, красавчики – не красавчики, хранители миров не ангелы, а демоны, милые зверюшки – не милые зверюшки, а разумные неведомые существа, у которых ротик похож на дыру в космическое пространство. Мими, ты кто?
Но серый пушистик лишь помигал глазками и печально покосился на пустую тарелку.
– Ладно, давай попробуем фрукты, – вздохнула Вера и вообразила сочный красивый спелый персик.
Персик удался на славу, но Мими опять отказалась его есть. Вера разрезала на кусочки истекающий соком фрукт, нацепила один кусочек на вилку и протянула Мими, но та не открыла свой устрашающий ротик. Вера сама пожевала свое творение.
– Вкусно, зря не ешь, – заметила она и взяла второй кусочек. Что-то в этом персике было не так… Но что? Сладкий, сочный…
А ведь и вчера, и сегодня за завтраком ей тоже казалось, что еда чем-то необычна, хоть привычна на вкус и питательна (чувство голода проходило, и организм усваивал ее нормально). Что же не так? Елки-палки, запах! Эта созданная силой воображения еда совершенно не имела запаха! Над горячими блюдами поднимался пар, но и он не имел запаха, а Вера в состоянии вчерашней усталости и сегодняшней нервотрепки не сообразила это сразу.
– Все страннее и страннее, – вздохнула Вера. – Если еда съедобна и не ядовита, то почему не пахнет? Зато понятно, что может не нравиться Мими – звери сильнее людей зависят от запахов. А если вообразить только простейшие продукты и самой их приготовить – тоже пахнуть не будет?
«Дело было вечером, дело было нечего», – напела себе Вера и дала волю фантазии. Старательно вообразила себе, как расположить все шкафы и стулья, чтобы столовая приобрела обжитой и уютный вид, – мебель послушно передвинулась на указанное ей место. Кран с водой тоже сдвинулся, под ним обосновалась нормальная раковина с тумбочкой, полотенчики рядом повисли. Пол застелился ковром (раз уборка тут ограничивается воображением, как исчезает пыль и грязь, то ковер и тут постелить можно), по стенам развесились картины с натюрмортами и полочки с коллекцией фарфоровых вазочек и тарелочек, как на домашней, Земной кухне Веры. Появилось декоративное «окно» с видом на зимний лес, украшенное занавесками и «букетом» из еловых лап с шишками на подоконнике. Вид из окна и букет Вера собиралась регулярно менять под настроение. Но главное – появилась нормальная керамическая плита. Восемь процентов лингвы хранили сведения о том, как вообразить все, что пожелаешь, и Вера знала (именно знала, хоть и не понимала, почему это так), что достаточно вообразить себе те функции, что должен выполнять воображенный прибор, а принцип его действия вовсе знать не нужно, потому как принцип действия все равно будет не таким, как на Земле. Вот и плита: выглядела привычно, работала тоже привычно, но электричества для работы не требовала. Да тут и розеток электрических не было!
Голова от всех воображений устала так, словно Вера трое суток без сна и отдыха дебет с кредитом за целый год в огромной фирме сводила и всю кучу регламентированных отчетов не в программе 1С, а вручную рассчитывала. Зато теперь вместо неряшливой, словно наспех созданной столовой, глаза радовала уютная, светлая и просторная кухня. Настоящая кухня, на которой и посидеть приятно, и еду какую угодно можно не только вообразить, но и по-простому приготовить.
Создав силой воображения глубокую миску, сковороду, половник, муку, молоко, сахар, соль, яйца и растительное масло, Вера смешала тесто для тонких больших блинчиков.
– Как утомляет умственная деятельность, Мими, даже если эта деятельность «воображаемая», – пожаловалась Вера. – Сковородку и миску я точно уничтожать не буду, пусть в шкафу хранятся, шкафов тут много.
Блинчики шипели и скворчали на сковороде, послушно переворачивались на другую сторону, чтобы подрумянить и ее тоже, стопка готовых золотистых блинчиков потихоньку росла на большой тарелке, а по кухне разливался упоительный аромат. Да, эти блинчики пахли и пахли, как положено, как и на Земле пахнут.
– Что, Мими, попробуешь? Сперва без всего или сахарком сверху посыпать?
Сидящий у тарелки серый шарик моргнул один раз и раскрыл черный ротик, в который Вера быстро закинула остывший блинчик. Мими захлопнула ротик, заколыхалась, ее «пушинки» еле слышно затрещали и растопорщились в разные стороны. Золотистые глазки закрылись.
– С тобой все в порядке? – забеспокоилась Вера. Она же не отравила блинчиком эту чудную зверюшку?!
Мими распахнула глазки и широко раскрыла рот.
– Еще? – с облегчением выдохнула Вера.
«Да», – моргнула Мими.
Стопка блинов быстро испарилась: Мими оказалась удивительно прожорливой зверюшкой – только «пушинки» трещали и топорщились.
– Все, хватит, а то несварение будет, – остановила процесс поглощения блинов Вера. На быстрые перемигивания «нет», «нет» она внимания не обратила: – Несварение будет, Мими! – убежденно повторила и твердо добавила, отставляя вторую тарелку в сторону: – Эту порцию блинов оставим Квазику.
Мими огорчилась, нахохлилась, демонстративно повернулась к ней спиной. Вера вздохнула и принялась наводить на кухне порядок, и наводить его вручную, так как воображать что бы то ни было голова отказывалась: знать, «воображалка» сегодня переутомилась.
Закончив с уборкой, Вера вытащила подаренный Квазиком синий шар и отыскала во Вселенной Землю.
– Мими, пушистик, хочешь на родных моих посмотреть, а? – ласково проворковала она, желая подольститься к расстроенной наличием квоты на блины зверюшке. Та моргнула и сменила гнев на милость – подкатилась к Вере.
Родные Веры спали – в Хабаровске была глубокая ночь. Разница во времени и в продолжительности суток на Земле и циклов здесь сыграла свою роль – невозможно было определить заранее, какое время дня сейчас на Дальнем Востоке отдаленной планеты. Полюбовавшись на очаровательное личико спящего Ванечки, Вера утерла слезинку. Ничего, мой любимый, бабушка во всем разберется, все ниточки, нужные родной планете, восстановит и будет в гости к вам приезжать. Может, и не одна – может, хвостатого и рогатого маленького мальчишечку с собой привезет, вы с ним играть будете. Маленькие дети спокойнее взрослых воспринимают необычную внешность, так что Ванечка точно своего будущего дядю не испугается. И будущего дедушку тоже воспримет нормально, надо только заранее фотографии какие-нибудь привезти, подготовить родных к лицезрению Квазика.
Кстати, о Квазике: где его носит? Чем, интересно, занимаются хранители миров? Этот синий шар может показать ее монстрика?
Вера старательно представила себе Квазика и пожелала его увидеть. Получилось: изображение в шаре стремительно прокрутило перед глазами Веры яркие ленты иных миров и стало медленно приближаться к парящему в открытом космосе одинокому астероиду и фокусироваться на стоящей на нем рогатой и хвостатой фигуре ее… мужа? Нет. А кто он ей, собственно? Как называются стороны договора суррогатного материнства?
«Ильмира и ильмир», – вдруг всплыло в памяти Веры. Ага, это восемь процентов лингвы всколыхнулись. Она уже слышала слово «ильмира» – Квазик говорил, что она будет ильмирой того рекламного синеокого красавчика, когда к согласию на договор ее склонял. Красивую личину он на себя тогда нацепил, чтобы не испугать до инфаркта будущую мать своего ребенка. Любопытно, если бы ей сразу истинный облик «ильмира» показали – она бы согласилась на договор? Вера припомнила треск от разряда молнии в землю, поежилась и пришла к выводу, что Квазик зря напрягался с рекламной компанией: лучше жизнь с демоном в космическом доме, чем с червями в могиле.
Бр-р-р, лучше об этом не думать. Собственно, вернуться к варианту быстрой кончины ей никто не мешает – достаточно отказаться от договора. Вера посмотрела в шар на замершего в напряженной позе Квазика: колени чуть согнуты, руки вытянуты вперед, глаза сияют, как звезды, освещая призрачным светом мглу пустого пространства вокруг него. Черные волосы красиво огибают роскошные рога и падают волной на плечи, клыки обнажены, а полосатость лица практически незаметна в фосфоресцирующем мерцании глаз. Уже вполне привычный облик, местами даже симпатичный. А кисточка на хвосте и вовсе очаровательная – так и тянет ее потеребить.
Перед космическом обломком, на котором застыл почти обнаженный Квазик (и не холодно ему там?!), вдруг расцвело красно-оранжевое облако взрыва. Расцвело совершенно бесшумно, выплеснувшись из какой-то невидимой точки пространства и распустив далеко в черную мглу длинные щупальца огненных протуберанцев. Красиво: будто бутон розы в режиме ускоренной перемотки распустился. Почему так тихо? Опять нет звука у этого «телевизора»? Или потому, что в вакууме звук не распространяется?
Дальнейшая передача с места событий тоже шла беззвучно, а вот в доме Квазика стоял оглушительный шум: визжала Вера. Визжала так громко, что бедная Мими зажмурила глазки и сжалась в комочек, спрятав все свои невидимые в «пушинках» ушки. Причиной визга опять был Квазик: он увеличился в размерах, его когти отросли, превратившись в стальные кинжалы, все тело покрылось большими остроконечными наростами, а волосы зажили собственной жизнью – они поднялись дыбом, на них заплясали искры огня, и множество огненных капель полетело в разные стороны. У Квазика каждая волосинка может плеваться огнем?! Мамочки… Глаза хранителя миров стали алыми, а все зубы превратились в мощные клыки. Ой, у него еще и второй ряд клыков вырос?! Мамочки… А челюсти-то, ну чисто как у огромной акулы! Внешний вид ильмира Веры утратил всякое человекоподобие – теперь это был настоящий монстр из преисподней, самый жуткий человеческий кошмар.
«Боевая трансформация», – всколыхнулись обрывки лингвы. Надо, надо до конца эту лингву закачать, мало ли какие еще трансформации бывают! Сюрпризы в первую брачную ночь Вере совершенно не нужны!
Из центра взрыва вылетели слепяще-белые продолговатые объекты, а с рук Квазика сорвалась блестящая голубыми всполохами сеть, захватывая их. От соприкосновения с сетью белые объекты лопались, расцветая бутонами новых взрывов поменьше, из которых тоже что-то вылетало. Что именно – Вера не видела, так как практически ослепла от бушующего перед ней моря вспышек и огненных всполохов. Отвернувшись и проморгавшись, землянка продолжила всматриваться в картину космического боя, а в том, что это именно бой, сомнений у нее не было. Яркость красок постепенно меркла – на месте взрывов расползались туманные облака, меняющие цвет с оранжевого на красный и багровый, который понемногу темнел и становился все более прозрачным, сливаясь с темнотой космического пространства. Квазик носился в этой темноте светящимся метеором, кидаясь в мелькающие рядом смутные тени огнем и голубыми сетями. Небольшие повторные вспышки в этих сетях становились все реже и реже, и наконец Квазик жестом заядлого рыбака-профессионала сдернул к себе огромную сеть, которая опутывала весь обозримый объем пространства – эта сеть была явно натянута заранее, столь велика она была. Вера предположила, что это была страховочная сеть на случай, если кто-то (или что-то?) прорвется мимо хранителя. Но, похоже, никто не прорвался.
Квазик вернулся к прежнему каменистому обломку, парящему в космосе, уселся на высокий уступ и начал деловито заворачивать воронками-смерчами все раскиданные сети и прятать их в черный провал в пространстве, похожий на разверстый карман. Это тот самый
«Да он у меня симпатяга, – подумала Вера и усмехнулась: – Верно говорят: все познается в сравнении. Стоило увидеть боевую трансформацию, и повседневный истинный облик кажется краше Аполлона Бельведерского. Или дело в примитивном восхищении воином, победившем соперника? Мы, женщины, такие романтичные создания, нас проще простого покорить победой в битве над врагом. И, скажем прямо, к сорока годам женщине стоит перестать гоняться за лучшим, которого у нее нет, а научиться извлекать хорошее из того, что она уже имеет. А это что за красотка?!»
Рядом с Квазиком появилась девица с длинными локонами белых волос и личиком ангелочка. Взмахом руки эта девица создала вокруг себя и Квазика прозрачную сферу (ага, у этой тоже суперспособности имеются!) и что-то залопотала. Слышно опять не было – сфера поглощала все звуки. Девица лопотала, мило улыбаясь, сияя синими очами и взмахивая густыми опахалами ресниц.
«Стеклоочистителя на тебя нет – Квазик все запер, – злилась Вера, – а то я проверила бы, сколько натуральной красоты на твоем личике!»
Лингва без спросу известила, что шар не осуществляет трансгрессию жидкостей и прочих тел к видимым в шаре объектам, а красота девицы на сто процентов натуральная, так как та является высшей человечкой. Значит, родственница по расе, только с сильно расширенным спектром возможностей. Ну, ничего. Веру успокаивало равнодушно-нетерпеливое выражение лица Квазика, с которым тот слушал эту высшую.
Наконец поток слов у девицы иссяк, они с Квазиком вежливо поклонились друг другу, и высшая человечка исчезла вместе со своей прозрачной сферой. Квазик тоже исчез, оставив в поле зрения Веры только голый холодный астероид.
– Эй, ты куда? – Вера сконцентрировалась и снова пожелала увидеть своего демонического монстрика.
Монстрик стоял перед зеркалом в какой-то комнате (не этого дома, между прочим!) и творил себе личину: на лице появились большие круглые черные, бархатистые очи вместо узких, длинных глаз, кожа стала ровной и белой, нос – аристократически прямым, а губы полными и ровными. Рога опустились вниз и затерялись в локонах длинных волос. Получилось то самое лицо прекрасного падшего ангела, что Вера видела на нем раньше, когда он прибыл домой с гостями. Квазик спешил: на руки он натянул перчатки, скрывшие когти, а хвост недолго думая запихнул в штаны. Вера припомнила, как сокрушался Квазик о загубленной Clean-ом личине, и пришла к выводу: быстро ликвидировать рога, хвост и когти было невозможно.
«Куда это он так «принарядился»? Я ведь сегодня четко сказала, что личина не нужна».
Ответ на заданный самой себе вопрос Вера получила быстро: Квазик перенесся на зеленую солнечную лужайку какой-то планетки, на которой жили… кто бы вы думали? Угадали – сильфиды! Одна представительница крылатой расы уже ждала его на этой полянке. Тут звук был слышен.
«Вот гад! Нет, понятно, что договор у нас, как выяснилось, не брачный, но совесть-то иметь надо?! Если так нравятся сильфиды, так от них потомство и заводи, зачем человечек из-под молний выдергивать?! Эй, лингва, как договора на продолжение рода заключаются? Ах, да, эти сведения еще не загружены. Что-то мне Квазик говорил при первой встрече, вроде как не он сам, а изначальная материя ему пару выбирает? Почему? Надо выяснить и сильфид ограничить!»
Пока Вера выстраивала стратегию своего дальнейшего поведения, сильфида капризно пеняла Квазику на опоздание, а тот извинялся и тянулся к ней губами. Дотянулся. Долгий поцелуй начал сопровождаться движениями рук по телу, шаловливые пальчики сильфиды скользнули за пояс штанов… Вера уже отвернулась и собралась убрать шар в шкаф, когда из него донесся крик: в синем шаре прелестная сильфида с ужасом смотрела на черный извивающийся хвост и орала как оглашенная.
– Прости, не успел предупредить, – торопливо сказал Квазик, но его перебили:
– Ты без личины?! Мы так не договаривались! Убирайся!
– Человечка испортила мою полную личину, а у меня только через цикл будет время создать новую, – оправдывался Квазик, пытаясь удержать свою разъяренную даму.
– Мне нет дела до твоих проблем! Без личины не являйся!
Сильфида порхнула в небо и скрылась из вида, а Квазик злобно зашипел и опять исчез из шара.
Что примечательно: дома он так и не появился!
Глава 11. Человечка в тумане
«Все мужики – коты мартовские по своей натуре! – К такому выводу пришла Вера, зло запихивая синий шарик в глубину шкафа. – И неважно, кто они: люди, демоны, эльфы, тролли, низшие или высшие расы. У Квазика всего двадцать циклов до начала исполнения договора есть, так что – он пытается ухаживать за будущей матерью его ребенка? И близко нет, он за сильфидами гоняется! А ведь исполнение договора только по согласию сторон. Квазик думает, что я так смерти убоюсь, что на всё глаза закрою? Напрасно думает, гордость и у «низших» рас имеется. Нет, чего-то я не понимаю во всей этой ситуации…»
– Мими, ты где? – оглянулась Вера на опустевший стол, но ее пушистый «сниматель стресса» куда-то задевался. – Мими! – позвала Вера.
Пушистик выкатился на порог кухни из большого зала и мигнул глазками.
– А, ты тут! Где ты все время прячешься, Мими? Тут и спрятаться-то негде, – спросила Вера, выйдя в пустой белый зал.
Мими посмотрела на нее, а потом взвилась в воздух, подлетела к одному псевдо-окну и… провалилась сквозь него наружу.
– Мими! – завопила перепуганная Вера. Как же так? Разве за окном не космическое пространство?
Мими появилась из окна и уселась на широком подоконнике.
– Т-ты, т-т-ты… скажи, там пустота за окном? Далекие звезды и вакуум мирового пространства?
«Нет», – ответила Мими, моргнув два раза.
– А что? Ах, да, ты говорить не умеешь. Там живая планета?
«Нет».
– Мертвая планета? Астероид? Открытый космос? Звезда?!
На все вопросы Вера получила отрицательный ответ и развела руками:
– Извини, Мими, но моя фантазия истощилась. Если там не планета, не звезда и не космос, то других вариантов у меня нет. Человек там, за окном, жить может?
Мими задумалась, а потом моргнула согласно: «Да, может», и снова провалилась за окно.
«Интересно, что же там. – Подойдя к «окну» Вера осторожно провела ладонью по его гладкой поверхности с иллюзией дерева, бабочек и птиц. – Рискнуть выйти? Получится ли? Если получится, то стоит рискнуть – долго я взаперти не просижу, начну сходить с ума в этих четырех стенах, где совершенно нечем заняться, кроме как следить за рогатым монстром и далекими-далекими родными, да рыдать над своей горькой судьбинушкой, в которой все дороги ведут не к нормальным мужчинам, а к очередным… Квазикам! Напрасно я мечтала, что в новом мире у меня начнется новая жизнь, все осталось прежним: меня планируют использовать и выбросить за ненадобностью, освободив место для юной и прекрасной дамы мужского сердца, а из альтернатив только вариант свахи Аделаиды – включить режим «стерва» и самой мужскую особь использовать. Договор о продлении рода дает мне массу возможностей для стервозных выходок».
Прижавшись лбом к прохладному стеклу, Вера отпустила собственные чувства и позволила глухой глубокой тоске затопить себя. Иногда надо дать эмоциям возможность выплеснуться, дать им возможность быть прочувствованными, иначе долго подавляемый вулкан прорвется истерическим извержением в самый неподходящий момент. Вера привыкла переживать такие душевные бури в одиночестве, скрывая ото всех сам факт их существования. В сложившейся ситуации она сама виновата: с чего она решила, что договор на продление рода – это нормальный брак, предполагающий совместное воспитание детей и взаимное уважение супругов? Страхом смерти разум затмило? Так при чем тут Квазик? Он живет, как жил, и у него нет оснований что-то в своей жизни менять, а вот ей что-то изменить в собственной жизни придется, надо только подумать что и как.
Нестерпимо захотелось выйти на волю, вырваться из этого безликого пустого дома хоть на миг! Оконное стекло под ее руками мгновенно подалось назад и…
Вера с визгом провалилась сквозь него, пушечным ядром отлетая от дома в серую муть за окном.
Что это?! Вокруг Веры клубился густой туман, похожий на тот, что спустился на дорогу к МКАД в Подмосковье, когда она ехала с оптовой базы с пакетами бытхимии. Только этот туман был плотнее, весомее, висел белесыми облаками. Или это не туман, а молочный кисель? Нет, все-таки туман, потому что Вера могла дышать, а в киселе особо не подышишь. Не понятно: она кувыркается или стоит неподвижно? Или лежит неподвижно?! Как отличить стояние от лежания в невесомости? А тут была невесомость – Вера совсем не ощущала тяжести своего тела. Попробовала шевельнуть рукой, разогнать туман перед лицом – от этого движения ее сместило назад, спиной вперед. Или спиной вниз?! С какой стороны дом Квазика? Вера завертела головой, но ничего кроме тумана не увидела. С какой стороны она влетела в эту муть? Неизвестно… Ее несколько раз перевернуло через голову и совершенно невозможно определить направление к дому. Вера вспомнила, как попала в дом Квазика: сперва полет через космическое пространство, а потом она влетела в густую серую туманность, вокруг нее сформировался сияющий кокон света, который и вывел ее на паркет белого зала. Значит, сейчас она опять в этой туманности, но уже без указующего столба света.
Когда человек безнадежно заблудился в лесу, ему следует идти в одном направлении, чтоб избежать бесцельного хождения по кругу и иметь шанс куда-то в итоге выйти. Вера помнила это правило, но сейчас оно ей ничем не могло помочь (как определить направление движения в туманности, в которой даже понятия верх-низ не существует?) или даже могло погубить (выйдет она на край туманности в открытый космос и даже дышать там не сможет). Каков размер этого серого «киселя»? Если двигаться наугад, то каковы шансы наткнуться на дом?
Вера попробовала крикнуть: звук будто увяз в тумане. Попробовала грести руками – стала смещаться, но куда? Стараясь не паниковать, Вера упорно гребла руками и передвигала ноги, понимая, что остановка – это почти гарантированная смерть, если у Квазика нет возможности ее найти (или хотя бы вернуться домой и вовремя обнаружить ее пропажу). Господи, сколько раз ей надо оказаться на пороге смерти, чтобы окончательно выбрать жизнь?! Чего она расхныкалась, увидев Квазика с сильфидой?! Ей оставлен только один путь, предполагающий дальнейшую жизнь: наладить отношения с ильмиром, родить ему ребенка и научиться жить здесь, в этой чертовой туманности, по крайней мере, пока ребенок не вырастет. Нечего было прыгать в окно, надо было подумать, какой работой она может заниматься в доме, чему обучиться, как помочь родным и… да, черт побери, как помочь своему миру! Да-да, в ее возрасте стремление спасти мир уже не выглядит очаровательно наивным, но Квазик не просто так говорил об уровне три против восемнадцати. Если этот уровень можно понизить, то его можно и повысить, верно? Да-да, Вера Ивановна Птичкина не супермен и даже не супервумен, но именно ее персону выбрала изначальная материя для переноса в междумирье, и она будет рохлей, слабачкой, размазней, бестолочью и предательницей Земли, если ничегошеньки не сделает и не разузнает! Как сложатся отношения с Квазиком – дело десятое и зависящее не только от нее, но и от желаний Квазика, а вот то, чего она добьется в итоге в своей жизни – это зависит только от нее и на этом и нужно сосредоточиться.
Долго ли она блуждала в космическом тумане, Вера не ведала. Дом не находился, крики мигом заглушались.
«Все-таки животное – не человек. Мими верно ответила, что я смогу жить в этом тумане – я в нем сейчас живу, не умираю сразу. Вопрос –
Стоило Вере вспомнить о Мими, как рядом сверкнули золотистые глазки. Не веря себе, боясь, что у нее начались галлюцинации от отчаяния, Вера прошептала:
– Это ты, Мими?
Глазки моргнули один раз. Тело Мими сливалось с окружающим серым туманом и было практически неразличимо на его фоне.
– Ты можешь проводить меня к дому?
«Да», – ответила Мими.
– Тогда веди, – выдохнула Вера.
Глазки поплыли перед лицом Веры, сияя в серой мгле. Медленно пробираясь в тумане, Вера следовала за указующими золотистыми огоньками пока не наткнулась на что-то большое и теплое.
– Ты нашлась! Низшая человечка, скажи – у тебя патологическая склонность к самоубийству? Ты зачем сунулась в изначальную материю?! – проорал в Верино ухо мужской, низкий, раскатистый голос.
– К-к-квазик! Я так рада, что ты меня нашел! – всхлипнула Вера и разрыдалась. Ну и пусть думает, что все низшие человечки – плаксы и суицидницы, главное – он ее нашел, он вообще отправился ее искать!
– Хорошо, что Мими согласилась тебя привести, без ее согласия я бы вовек тебя не нашел. Вера, тебе не хватит потенциала, чтобы выжить в изначальной материи! Ты не рождена создателем миров! Да у тебя всего восемь процентов мировой лингвы закачено, о чем ты думала?!
– Не думала, просто захотела выйти…
– В моем доме нельзя «просто захотеть»! Он состоит из изначальной материи, он весь пропитан ею, любое желание, любое воображение имеет эффект! Это всем известно!!! Вот как, по-твоему, создают миры? Ну, чего молчишь?!
Нет, он реально ждет от нее ответа на этот вопрос?
Не дождавшись ответа, Квазик подхватывая Веру на руки.
– Низшая человечка, – вздохнул он, но в этот раз эти слова прозвучали не оскорбительно, а как-то печально.
– Угу, – всхлипнула Вера и ухватилась за его промелькнувший рядом хвост: низшей простительно иметь слабость к хвосту, она же не сильфида, чтоб кривить губки и пугаться этой прелести. А кисточка на хвосте была именно прелестью: мягкой, гладкой, по-настоящему пушистой.
– Что ты делаешь? – резко охрип голос Квазика.
– Глажу хвост. – Вера провела рукой по теплой шерстке и поводила кисточкой по своим залитым слезами щекам.
– Зачем?!
– Успокаивает. – Вера вцепилась в дернувшийся хвост, не давая тому ускользнуть из ее цепких ручонок. – Такая милая штучка. – И зарылась носом в пушистую кисточку.
Ответом стало невнятное бурчание и быстрое движение в тумане. Легкий хлопок – и Квазик скинул Веру на свою кровать, а сам вынужденно сел рядом, так как спасенная человечка категорически отказывалась выпускать его хвост.
– Он тебе действительно нравится? – тихо спросил хранитель миров, пытливо всматриваясь в Верины глаза.
Поделиться книгой: