Хрустальная клетка

— Чудесный экземпляр! И где ты таких находишь? — лукавство не сходило с лица Лео, который до безумия любил поиграть с разумом любого существа, но его игры не оставляли в живых ни одного человека.

— Если ещё услышу что-то подобное от тебя, можешь попрощаться с жизнью, — схватив его за руку, чего он совершенно не ожидал, я отшвырнул его в сторону, дав понять, что шутки здесь не уместны, — Отныне эта девушка принадлежит мне. Я буду защищать её даже от вас. И если кто-то из вас осмелится пойти на риск, прикоснувшись к ней, я расценю этот шаг как предательство.

Демоны не ожидали от меня крайних мер, особенно из-за человека, который никогда не мог что-то для меня значить. Поклонившись мне, они поспешили удалиться из комнаты, но один из них по-прежнему смотрел на меня, точно прекрасно меня понимая.

— Что с тобой, Стивен? Выглядишь как-то иначе.

Кареглазый блондин ничего не ответил, скоро покинув комнату.

Если бы я знал, что происходит за моей спиной, я бы мог ответить на все вопросы, что имели отношение моей верной свиты. Порой мне кажется, что я упустил что-то важное, но я никак не могу понять, что именно было важным. Чарльз и Тереза воспитывали во мне графа, но не научили чувствовать других, кто постоянно находится рядом. То время, проведённое спина к спине с моими демонами, я пытаюсь понять их отношение к себе, но все мои догадки сводятся к одному: они также были воспитаны по законам, но не были научены ценить то, что находится рядом. Эндиан и Джорджия всегда удивляли меня. С ранних лет они были обвенчаны, как того требовал закон кодекса «Чести и верности», составленный моей собственной семьёй, и они любят друг друга, не скрывая и не подделывая свои искренние чувства. Я всегда считал их эталоном верности и чести, но никогда не считал достойными своего внимания. Стивен и Майкл, два брата, не вызывали у меня и интереса, но я всегда восхищался их братскими отношениями, которые заключались в их уважении друг друга. Лео до сих пор мне кажется назойливой мухой, которая постоянно дёргает меня по любому мельчайшему поводу. Наверное, мне стоит уже привыкнуть к этому. Рене вообще была для меня загадкой, которую я никогда, наверное, не смогу решить. Мы были воспитаны по законам нашего кровного статуса, не зная больше ничего, что было за рамками кодекса, став слугами друг другу.

Глава 12

Сэм не находил себе места в этом городке после пропажи Вейн. Чувство вины проедало его насквозь, с которым он ничего не мог сделать. Жестокость к каждому мерзкому существованию. Золотых ещё больше возросла, и остановить свою кровожадность он не мог, уничтожая всех тварей на своём пути. Что могло его успокоить? Голос Вейн, который звучал бы как прежде только для него.

Я не стал томить Вейн в стенах своей комнаты, позволив ей познакомиться с моей семьёй. Чарльз и Тереза были удивлены моим поступком, но они ничего не сказали мне, покорно лишь улыбнувшись. Лишь Джениэл пытался узнать мою цель, которую я наметил, но как же он был растерян, когда узнал, что я поклялся оберегать человека.

— Мне снился сон, — присев на диван в гостиной, Вейн была напугана каким-то событием, происходящим в её голове, — это был кошмар, в который мне не хочется верить.

— Но мы вынуждены принимать реальность, особенно ту, которая врывается в нашу жизнь, — я не хотел пугать её, но вышло всё именно так.

— Во сне ты был монстром, который убил меня, — она с опаской взглянула на меня, уверяя себя в том, что может отличить сон от реальности, — Энгис, если бы тыл монстром, ты бы поступил так же, как снилось мне?

Я не знал, как стоило ответить на её вопрос, ведь уже давно я сдерживаю в себе сущность, которая грезила мечтой присвоить это существо себе, приковав тяжёлыми цепями к собственным рукам. Если что-то и должно быть моим, то именно она…

— Энгис? — сердце её сжалось в жалкий комок, ей было жутко чувствовать на себе мой огненный взгляд, который уже в мыслях пожирал её нежную душу.

Она хотела подскочить с места, но я схватил её за руку, сжав так, что Вейн тихо прикрикнула от боли.

— Отпусти! Что с тобой? Ты…. Ты такой же, как и они?

Её голос заставил меня насмешливо улыбнуться. На ладони моей появился чёрный огонь, едва притронувшись который к её хрупкому плечу, прожёг его, оставив ярую боль, которая кричала в ней. Теперь, когда она принадлежит мне, я не смогу потерять её…. Никогда.

В тёмном углу гостиной сверкали шесть огненных глаз, полных разнообразных чувств, но одно из них было не к месту, ведь эта была жалость.

На осколках небесах не осталось ни ангела, ни дьявола. Всё, что когда-то носило противоречивый характер, стало одним целым, во главе которого всегда стояла власть.

Сны людей — главное оружие любого его чувства. Ими легко управлять, если знать, как нужно уметь дёргать за верёвочки и когда это нужно сделать.

Глава 13

Данте Вильдар был сильно ранен. Рана кровоточила, изнывала, мучила его, но трещину эту можно было заклеить, правда, напоминать о себе она бы всё равно не перестала бы. Лунный свет заставлял его чёрные глаза сиять, переливаясь невнятной синевой. Его чёрные волосы пропахли влагой, приняв слабый оттенок крови. Они идут за ним, чтобы отплатить за его грех. Как он мог поступить так с ними? Разве они заслуживали? Он был уверен, что да, ведь творил ради искусства. Выронив из рук серебряный револьвер, он обессилено поднял его, сунув в карман чёрного плаща, под капюшоном которого скрывал своё лицо от ночи. Он слышал, как они идут за ним, скрипя своими фарфоровыми ногами, еле передвигая их по тротуару. Он бы давно перестал творить с ними подобное, но его желания здесь было мало. То прошлое, которое осталось за его спиной проклятьем, не отпускало его, постоянно напоминая о его роли в мире людей. Он бы остался там, далеко в своём умершем мире, погибнув вместе с ним, но он не мог, у него просто не было таких сил. Рана на пояснице всё чаще напоминала о себе, но он ничего не мог сделать, лишь терпеть эти адские мучения до тех пор, пока трещина не продлилась дальше, дойдя до самой шеи. Боль сковала его тело, он обессилено пал на проезжую часть, на которой уже давно не появлялись машины. Дыхание его заледенело, в глазах всё затянулось инеем. Они приближались к нему, шепча сломанными голосами его имя. Данте знал, что его ожидало от рук собственных марионеток, но эта участь была для него позорна, въедаясь в душу страхом и слабостью. Что делал он с ними, когда был в силах? Заставлял плясать под свою дудку, дёргал их за верёвочки, сам не заметив того, что нити марионетки выросли и на его руках. Его голова поворачивалась в ту сторону, куда указывали руки хозяина, которого он никогда не видел. Хотел бы он с ним встретиться? Он сам этого не знает. С трудом сжимая руки в кулаки, он был готов дать им отпор, но дыхание с каждым разом становилось всё слабее. Он не мог так просто умереть, рассыпаться, ведь это не было его главной миссией, он точно знал об этом. Завидев их кукольные глаза в темноте, он ненавистно причитал что-то вроде молитвы, сам не разбирая своих слов. Они были уже слишком рядом, когда кто-то неведомый поднял его на ноги, схватив за плечи. Данте не мог увидеть лицо своего спасителя, увидев лишь то, как куклы просто рассыпались на фарфоровые крупинки, больше похожую на пыль. Сквозь туман своих глаз он видел эти медовые глаза, сияющие так ярко, что они казались они двумя солнцами на тёмном проклятом небе.

— Эй, у тебя серьёзная рана, — призрачно прозвучал голос незнакомца; это был приятный высокий голос, — марионетки пошли против кукольника? Что только здесь не творится.

Глава 14

На утро Вейн очнулась в гостиной, в которой не было ни одной живой души, лишь пламя камина бушевало в своей стихии. Она не знала, не помнила, что произошло с ней ночью, наверное, это был кошмар, в который она не хотела бы верить. Она бы поверила сама себе, если бы не та зверская боль, проевшая её тело насквозь. Пытаясь дотронутся до своего плеча, она тут же подскочила к зеркалу, почувствовав неприятную боль в этой области. Её плечо полностью покрылось багровым цветом, в центре которого виднелся дьявольскую метку. Она не знала, что её хотелось больше от увиденного: закричать или обессилено пасть на колени, тихо заливаясь слезами. Всё ей казалось нереальным, но реальность так и просила её поверить в происходящее. Ей было жутко страшно находиться здесь, но ещё страшнее подумать обо мне. Кем я был всё это время для неё? Кем я стал? Я знаю, что она бы ответила, услышав эти вопросы от меня, но мне бы не хотелось слушать её сейчас, когда всё и так было понятно. Одна мысль, лишь одна мысль крутилась в её голове, которую она тут же начала приводить в жизнь. Выбраться отсюда как можно скорее! Это было её единственным желанием, если, конечно, она могла ещё о чём-то желать, кроме собственного спасения. Бросившись к главным дверям поместья, она с трудом открыла их, вдохнув влажный запах мрачного леса, в котором человеку невозможно выжить. Ей было всё равно на то, что могло происходить в этом тёмном и страшном лесу, ведь на кон была поставлена её жизнь. Мокрая трава под её ногами хватала её за ноги, не пуская дальше, словно желая заполучить её самой. Но Вейн не останавливалась, исчезая всё дальше в черноте Кёллерского леса. Здесь не выжил ни один человек, ни одно живое существо. На что надеялась она? Это риторический вопрос.

Внезапно она поскользнулась, приземлившись на сырую холодную землю. Едкое чувство беспомощности пронизало всё её тело. Она знала, что выбираться отсюда следовало как можно быстрее, хоть и не представляла, где здесь находится выход и есть ли он вообще. Поднявшись на ноги, она уже хотела продолжить путь своего спасения, как на её пути из ниоткуда появились Лео и Майкл, преградив собой путь.

— Мы искали тебя, но не думаю, что ты этому обрадуешься, — в сонных гранатовых глазах Майкла беспомощно застыл силуэт девушки, которая была в абсолютной растерянности.

— Хоть он и назвал тебя своей, но неужели ты думаешь, что он это всерьёз? — приблизившись к ней, Лео искал в её глазах самый заветный страх, с которым мог бы поиграть, но кроме себя в них он ничего не смог увидеть, точно сначала нужно было подобрать верный ключ, — скажи мне, чего ты боишься больше всего?

Вейн не обронила ни слова, зная, к чему могут привести разговоры с бесами.

— Может, я смогу стать твоим главным кошмаром? Это будет забавно, ведь мне не придётся использовать свою силу. Моего появления рядом будет достаточно!

Он схватил её за запястья, искажаясь в лукавой насмешке. Его игры с человеком никогда не приводили ни к чему хорошему, но Лео это лишь побуждало на новые жертвы. Вейн казалась ему не такой, как все его прошлые игрушки. Она была сложной, что доставляло ему удовольствие побуждать в ней страх.

— Ты, верно, боишься одиночества, — вдруг воскликнул он, сжав её кисти ещё сильнее, — а ещё больше ты боишься…. неизвестное!

Лео затуманивал жертву её собственным страхом, а после лишал души, забирая её без остатка. Его губы едва коснулись щеки Вейн, как Майкл оттолкнул его в сторону, завидев мой силуэт среди кромешной тьмы терновника. На их лицах застыл ужас, который для меня был предательством.

Подхватив Вейн на руки, я не сказал им ни слова, оставив один на один с собственным страхом, который уже был готов растерзать их. Эти страхом всегда для них был я.

Вейн была напугана всеми происходящими здесь событиями, хоть пытался как-то замаскировать окружающие ужасы. Усадив её на диван в гостиной, я прикоснулся к её кистям, которые недавно сжимал в своих руках Лео. Это разозлило меня. Я знал, они ожидают от меня помилования, но очень скоро, приказав Джорджию и Эндиана позаботиться о ней, я направился к Лео и Майклу, которые по-прежнему плутали в лесу, не в силах найти вход в поместье из-за затуманенного мною взора.

— Я говорил уже об этом человеке, но неужели вы столь глупы, что не в силах меня услышать? — мой голос звучал ровно, хоть в душе бушевал огонь, — Я говорил, что расценю это как предательство.

— Нет, Энгис, прошу, не произноси это слово, — они склонили передо мной колени, но я тут же поднял их, дав понять, что подобной лести я не терплю.

— Если уж провинились, смотрите мне в глаза, а не прячьте их у моих ног.

Взгляд Майкла всегда был ровным, он без колебаний смотрел мне в глаза, совершенно не пытаясь скрыть от меня свои тайные секреты. Лео же не мог остановиться на мне, его глаза постоянно бегали по сторонам, что меня вывело из себя. Вцепившись в его грудь когтистой лапой зверя, я заставил сердце его сжаться в несколько раз, лишив всякого шанса почувствовать себя живым.

— Это только малая часть твоего наказания, Лео, если ты продолжишь охоту на Вейн, я буду вынужден уничтожить тебя, — заметив, как его глаза почернели от боли, я отпустил его, оставив одного среди леса, — Мне жаль, что ты так ничего и не понял.

Винить в чём-то Майкла не было необходимости. Он с безразличием относился ко всему, что происходило вокруг него. Ему было всё равно, во что его ввязывает Лео, но стоило его брату Стивену одарить его строгим взглядом, как Майкл в одно мгновение точно одумывался.

Джорджия относилась к людям с особым чувством хрупкости и навредить хоть одному человеку она не могла. Заботясь об одном, очень хрупком и значимым для меня человеке, она снова оживает, чувствует себя полезной в мире людей.

— Не бойся, мы не причиним тебя вреда, — дотронувшись до кистей Вейн, она тут же исцелила боль, которая мучила несчастную девушку, — Всё, что ты здесь увидела, не так и ужасно. Энгис заботится о тебе, хоть совершенно не умеет этого делать. Забавно, не правда ли?

— Чёртов Лео! Снова он выводит его из себя. Каждый раз столько проблем от него, — Эндиан явно уже устал от выходок МакРоуззи и совершенно не скрывал этого.

— Тише! — прикоснувшись ладонями до его лица, Джорджия точно знала, что её улыбка может его успокоить, — Лео, конечно, не подарок, но он бы не носил своё имя, если был кем-то другим. Дай ему время. Он исправится, поймёт, на чём держится его реальность.

— Может, ты права, — устало вдохнув, Эндиан снова смирился с поведением Лео… снова.

Вейн лишь сейчас могла посмотреть на всё другими глазами, увидев сущность дьявола с иной, противоположной стороны. Эта пара не пыталась её напугать или угрожать ей, что заставило её успокоиться.

— Тебя ведь зовут Вейн, так ведь? — неожиданно обратился к ней Эндиан.

— Да, откуда ты….

— Только посмотрев на человека, мы может многое сказать о нём. Извини, я застал тебя врасплох. И кстати, я просто решил посмотреть на твою реакцию, когда назову твоё имя. Люди просто этого не ожидают.

Эндиана забавляло то, что человек и не догадывается о том, что демоны рядом могут узнать о нём то, что было скрыто от общества. Гуляя по городу вместе с Джорджией, он мог сказать незнакомцу что-то вроде этого: «Давно тебя не видел, Колм! Как твои отношения на стороне? Николь ещё ничего не подозревает?», «Эй, Уиллис, хорошо спрятал очередное тело? Слышал, в канаве осталось слишком мало места». Да, иными словами, Эндиан забавлялся над людьми, сказав им то, что они совершенно не ожидали услышать, считая своей сокровенной тайной.

— Есть ли шанс выбраться отсюда? — обезнадёжено спросила Вейн, пытаясь зацепиться хоть за какую-то ниточку надежды.

Пара переглянулась, но не промолчала.

— Твоя храбрость похвальна, но не советуем тебе строить план побега из Кёллерспота. Снаружи слишком много опасности, в чём ты уже убедилась. Энгис защищает тебя, он готов на всё, лишь бы с тобой ничего не случилось. Если ты попадёшь в лапы кого-то пострашнее, чем Лео, то Энгис не сможет простить себе этого. Знаешь, что бывает с теми, кто теряют смысл жизни? Они гибнут, придаются забвению.

— Так он заботится? — она прикоснулась к посиневшему плечу, которое напоминало ей о той ночи, — Я не думала, что демон может заботиться о человеке. Но то, что приносит его забота, ранит меня.

— Ты под вниманием демона, а значит, он никогда не оставит тебя, постоянно причиняя боль, которая для него символизирует любовь.

Любовь…. Что за чуждое название? Это слово загоняет меня в тупик. Я не знаю, что следует понимать под этим чувством, постоянно находя общее с противоположным нежности. Любовь приравнивается к терзаниям.

Я слышал всё, что говорили в гостиной. Мне не хотелось признавать этого, поэтому я пытался скрыться в своей комнате, находясь один на один со своими мыслями. Я пытался искалечить себя морально, но свет коридора внезапно ворвался в мою тёмную комнату, осветив силуэт нежданной гостьи. Приблизившись ко мне, она пыталась увидеть в моих глазах то, о чём говорила Джорджия, но серость не пускала ничего, кроме холода. Вейн знала, меня трудно понять, но она слышала, как бьётся моё сердце, что говорило о том, что я ещё не до конца растерял себя во мраке. Обняв меня, она пыталась почувствовать тепло, но снова холод обжигал её тело.

— Почему ты скрываешь свою любовь ко мне? — прошептала она неестественным голосом, — Я думала, ты способен меня обнять.

— Да потому что ты — не Вейн, — обрушился мой грозный голос на некое существо, которое хотело лишить человека права на жизнь, — Я в силах отличить её от тебя, Рене.

— Почему? Почему какая-та девчонка способна заинтересовать тебя сильнее, чем я? — приняв свой первозданный вид, она была под чарами отчаяния.

— О чём ты говоришь? Рене, неужели ты думала, что я смогу полюбить тебя? Ты всегда была моим другом, но как ты могла подумать, что я смогу полюбить?

— Это странно, когда граф влюбляется в простого человека. Она ведь не достойна…

— Не тебе говорить о достойности. Уходи. Рене, не говори мне больше о подобном.

Сколько боли я мог причинить ей? Сколько желаний я мог разрушить? Рене надеялась стать моей невестой, но кем она была для меня? Частью моей свиты телохранителей. Ни ей, ни мне говорить о любви. Если я и полюбил, то может ли моя любовь дать радость?

Глава 15

Недавней ночью Эндиан спас некого Данте, приведя его в поместье. Джорджия излечила его рану, которая больше была похоже на трещину от какого-то неосторожного удара. Излечить ей его было сложно, но она справилась с этим, поборов сложность кукольного излечения. Мне было знакомо проклятие кукольника, о котором я слышал ещё от Джениэла. Данте Вильдар ничего не мог сказать, не мог и ответить на мои вопросы. Он был вне себя от того, что оказался среди тех, на кого положено было по кодексу охотников вести охоту, истребляя демона одного за другим. Ему не позволяла гордость поблагодарить нас о спасении, но я его не виню, прекрасно понимая положение его устава. Мир Сан-Лореила всегда был разделён на части, к которым давно был прикреплён кодекс, ослушаться которого было страшно. Обычно эти законы составляли высшие персоны общества, к которому имели кровное отношение. У демонов верховенство занимали единокровные, рождённые от двух древних демонов, в крови которых сохранилась истинная сила и благоразумность, почитание традиций и соблюдение законов. У ангелов особое положение занимали архангелы, несущие воинственную силу власти. У охотников же всем ведал куратор, имеющий большее отношение ко всему, что происходит рядом с миром людей. Данте когда-то был ни тем, ни другим, поэтому он мог сам выбрать тот документ, чьим правилам хотел бы подчиняться. Я не знаю, что побудило его хрупкую натуру вообще связать свою жизнь с одним из кодексов, но я был уверен, у каждого человека на что-то есть причина. Какова была его? В этих чёрных глазах и пустых мыслях мне не удалось ничего узнать.

— Твоё тело хрупко. Уверен, это неспроста, — я не удержал себя и решил всё же немного узнать о нём, чем вызвал неодобрительную реакцию с его стороны.

Окружение поместья было ему неприятно, он был слишком враждебен, я чувствовал это на расстоянии.

— Не вся та хрупкость хрупка, как кажется. Иногда она сильнее кремня, — этот голос звучал крайне отречёно, точно был не из мира сего, собственно, как и мы все в этом городе, — Ты — единокровный, но иногда и такие, как ты испытывают страх, отчаяние, печаль. Не считай себя богом, которым можем стать и мы сами.

— Мне нравится, как ты говоришь со мной. Впервые встречаю того, кого можно поставить на один уровень со мной. Однако в городе это может обернуться твоей гибелью, если об этом узнает кто-то ещё.

— Я долго учился, чтобы выжить, и гибель моя никогда меня не коснётся.

Данте уже собрался уходить, взмахнув своим чёрным плащом, точно мощным крылом, как он остановился, напряжённо бросив взгляд на Вейн, которая выглядывала из-за колонны.

— Ты просто так меня отпустишь? Ещё никому не удавалось покинуть стены убежища графов.

Я не ответил, просто развернулся и направился вверх по лестнице.

— Ты прав, я ещё возьму своё, — хитрая улыбка злоумышленника скользнула на моём лице, которую Данте не мог увидеть, как не мог и услышать мои слова, которые пока ему слышать было ненужно.

Придёт ещё то время, когда я напомню о себе, забрав самое важное, что есть у человека — его свободу.

Поместье наполнялось прекрасной музыкой, струящейся из-под пальцев Лео. Кто как ни он владел тайным даром чувства прекрасного, что категорически не одобрял его отец с самого раннего детства ребёнка. В душе его всегда жил виртуоз, каждую ночь вырывающийся на свободу, устремляя свой взор на шикарном чёрном лакированном пианино. Он не повторял созданную кем-то музыку, не старался быть похожим на души других людей, которые когда-то создали этот ритм мира. Лео создавал собственную, ни на что непохожую мелодию, под которую засыпал сам Кёллерспот, призрачно сияя на лучах ночного солнца, которое признано называть Луной. Рене прекрасно дополняла тревожную музыку Лео, тихо напевая простые мелодии, уместившись на небольшом креслице у открытого окна. Да, стены поместья говорили, говорили ясно, но тихо в ночную пору, но и этого было достаточно, чтобы понять и почувствовать живую сущность родового гнезда Кёллеров.

Джорджия всё это время провела с Вейн, боясь оставить её одну. Меня удивило то, что девушка абсолютно доверяла Джорджии, не скрывая ничего, что та у неё спрашивала. Эндиан давно устал от их разговоров, заснув в кресле у камина. Я мог долго наблюдать за этими двумя существами, которые без устали говорили о чём-то столь воодушевлённо, но мне хотелось поговорить с Войн, понять, кто она для меня. Спустившись с лестницы, я бесшумно подошёл к ним, остановившись совсем рядом, не решаясь приблизиться. Я наблюдал за тем, как колышутся пряди волос Вейн при её малейших движениях. Неужели эта мелочь могла меня завлечь? Эти пряди были похожи на снег, холодный снег, к которому мне хотелось прикоснуться, но я боялся, что он растает. От одного моего прикосновения растаит и это хрупкое тело….

— Вейн, — тихо позвал её я, а в голосе этом чувствовалась боль о содеянном; она медленно обернулась в мою сторону, не сказав ни слова, просто легко улыбнувшись.

Что это? Улыбка…. Не знающая обид и боли. Неужели человек может так улыбаться? Я не верю, что видел подобное когда-то, но душа моя приходит в волнение, некую тревогу, когда я вижу эту улыбку на её лице. Может ли она принадлежать подобному созданию? Вейн не ангел, но улыбка её очень хочет сказать иное.

— Что-то случилось? — тихо, подобно мне, проговорила она, не сводя глаз с моего силуэта во тьме, в которой были видны лишь мои проклятые серые глаза.

Случилось ли что-то? Сам не знаю, как следует ответить на этот вопрос. Та отметина, которая въелась в её плечо мерзким синяком, твердила о боли, которую теперь никогда никто не сможет излечить, ведь демоны собственники, и всё, что нам когда-то пришлось по вкусу, мы присваиваем, отделяя собственность от реального мира. Наградив человека печатью, демоны обязуются оберегать то, что присвоили. Я знал, что ей нужна защита в этом городишке, но и ей теперь придётся расплачиваться собственным разумом, за который будут бороться нечестивые.

— Я скучаю по академии, — неожиданно сказала она, разбудив и мои воспоминания об этом месте.

— Ты не вернёшься туда ещё очень долго, — мой голос звучал крайне грозно, но это вовсе её не напугало.

— Зачем ты держишь меня здесь?

— Чувствуешь себя в клетке? — колкая улыбка пронзила моё лицо, — Замечательно.

Тьма за окном давила с каждым разом всё сильнее, но я не был уверен в том, что во всем был виноват мрак. Кто создаёт тьму вокруг? Несомненно, люди.

Глава 16

По улицам города брёл злой человек, спрятав своё лицо под капюшоном. Душа его была пуста, обречена на отречение от счастья и полноценности. Его имя никому не было известно. Только сумрак падал на город, как он выбирался из своей берлоги, ища очередную жертву, чтобы насытиться её страхами и болью. Он верил, никто не сможет встать на его пути. Верно, никто, кроме него самого. Завидев играющего ребёнка у собственного дома, он тихо подкрался к нему, к этому маленькому мальчику, который освещался лишь уличным фонарём у дома. Зубы злого человека уже стучали друг о друга, предвкушая плач ребёнка. Шаг за шагом он приближался к нему из темноты, как кошка, выслеживающая мышь, боясь каждого своего неосторожного движения. Футбольный мяч мальчика то взлетал, то опускался на землю, звеня в ушах злого человека. Шаг за шагом он приближался к нему, вдыхая запах ночи. Шаг за шагом он становился ближе. Шаг…. Улица была абсолютно пуста, лишь футбольный мяч сам по себе стучал о мощёную дорогу, уносясь в немую и холодную мглу Сан-Лореила душами несчастных и обречённых.

Мэтью смотрел на своё отражение, которое выглядывало на него из холодного озера у развалин Де Ранжио. В своих глазах он пытался увидеть что-то живое, что явно бы не одобрил Келвин, но то, что ему так не хватало…. Этому маленькому мальчику с пустым сердцем и именем. Кем был он для себя? Ничтожным созданием, монстром, у которого всегда в запасе есть вечность, которой он ни с кем не мог поделиться. Зачем он этому миру стал нужен? Он ведь ничто, пустота, которая парила над городом целую вечность, ища свой собственный смысл жизни. Нашёл ли он его? Он думал, что этого смысла для него нет, ведь он очень давно стал незримым духом в собственном отражении. Келвин избивал его, при этом называя своим наследником, оставляя на этом хрупком синюшном теле рваные раны, синяки и ожоги от клейма, который вырисовывал копьё, на котором извивалась гадюка. Как же Мэтью ненавидел этот знак, он хотел вырвать кожу с того места, где он был выжжен, но знал, что новый знак появится на его лице. Мэтью скучал по обычной жизни, вспоминая мать и отца, которые заботились о нём, звали вечером на ужин, зажигая свечи на обеденном столе. Пусть над ним раньше издевалась ребятня, пусть он был изгоем, но это не могло бы ему помешать быть счастливым. То, кем он стал сейчас, он не может назвать счастливым существом, ведь человеком он уже давно не был. Рассматривая своё отражение в чистой озёрной воде, он вдруг услышал чьё-то взволнованное ворчание, доносящееся за его спиной. Это была собака, грязная рыжая псина с добрейшими карими глазами, которые с надеждой смотрели на существо, которое души не чаяло в добродетелях и животных. Прикоснувшись к мокрому чёрному носу холодной ладонью, Мэтью слегка улыбнулся, точно зная, что он не безнадёжен и ещё имеет в своей чёрной душе маленькую, но пылающую частичку человечности.

— Привет. Я Мэтью, — улыбаясь ей, мягко сказал мальчик, точно обращаясь к самому настоящему человеку, — А как зовут тебя? Может, Лейла? Хорошее имя!

Глава 17

В этот день я играл в шахматы с Джениэлом, снова и снова оставляя его позади на несколько матов. Ему никак не удавалось обыграть меня, хоть он усердно старался оставить меня позади. В комнате моей была тишина. Приход Чарльза и Терезы был для меня неожиданным событием, ведь мой разум был полностью отдан шахматам. Осторожно открыв дверь, они тихо вошли, остановившись в метре от нас с дядей.

— Видно, Джениэл, ты снова проиграл, — отец был горд мной, его гордость никогда не погасала ни на единую минуту, — Сколько лет Энгис одерживает победу?! Я не сомневаюсь, что в твоих руках, сын мой, всегда будет всё, что тебя окружает.

— С тех самых пор, как Энгис увидел шахматный стол, ему нет равных в этой игре, — обречённо поставив фигурку короля под удар гибели, Джениэл не терял веры в свой скорый триумф, — Но я не теряю надежды, что скоро смогу раскусить хитрость Энгиса.

Я не сказал ни слова, лишь слегка улыбнулся, оставив фигурки в покое.

— Сегодня ночью в поместье Лаограсс состоится бал в честь сына Эрхарда. Он позвал нас, естественно. Энгис, Эрхард хотел бы попросить тебя, чтобы ты уговорил Эндиана поехать хоть в этот раз, — Тереза обняла меня за плечи, как делала когда-то в детстве, — Он места себе не находит, когда не видит своего сына на торжестве в честь его дня рождения.