Туз в рукаве

После долгой паузы Хельга сказала:

– Смотри-ка, а ты круто обработал его, Ларри.

Тот затеребил козырек кепи:

– Спасибо, мэм. Деньги-то ваши. Вы и так на меня поистратились. Не мог же я позволить, чтоб вас совсем обобрали.

– Спасибо. – Она изучающе смотрела на него. – Да, недурная идейка – пригрозить, что отхлопнешь ему дверью пальцы. Тебе когда-нибудь доводилось делать такое с людьми?

Он снова затеребил кепи и затряс головой:

– Нет, мэм. Я вообще не верю в насилие.

Она снова испытующе посмотрела на Ларри, вспомнила нотки в его голосе, от которых мороз пошел по коже. Так ли он добр и мил, этот простак, каким кажется на вид?

– Да, но как же я буду ему платить? – внезапно вспомнила она. – У меня только чеки. Раз уж все равно ждать, схожу, пожалуй, в банк.

Он подошел к окну, приподнял грязную штору и выглянул на улицу. За окном стеной валил снег.

– Выходить в такую погоду? Может, дать ему чек, пусть сам потом получит в банке?

– Я не хочу, чтоб он знал мое имя.

Он обернулся, кивнул:

– Да… конечно. – Нахмурился, потом после нерешительной паузы сказал: – Вы и так слишком много для меня сделали. Я…

– Ладно, Ларри, я и сама знаю, что для тебя сделала. Не стоит напоминать. – Она встала. – Иду в банк. А ты сиди и жди здесь. – Она вышла в коридор и направилась к двери. Она надеялась, что Ларри последует за ней, но этого не случилось. Пожав плечами, она накинула манто и вышла на улицу, в снег.

Пока она искала банк, в голову пришла мысль: а не лучше ли пойти на стоянку, где оставлен «мерседес», и уехать? Предчувствие говорило: оставаться с этим мальчишкой и дальше чревато осложнениями, как бы потом не пожалеть. Но вот наконец на углу улицы она увидела банк. Зашла и обменяла там пять тысяч долларов на швейцарские франки. Выйдя на улицу, взглянула налево, там, совсем неподалеку, стоит и ждет «мерседес». Она колебалась лишь несколько секунд. Одиночество и тоска по мужчине взяли верх. Она свернула направо и уже минут через пять звонила в квартиру Фридлендера.

Дверь открыл Ларри.

– Ну что, порядок, мэм? – спросил он и посторонился, давая пройти.

– Да, порядок. – Она вошла в убогую гостиную, чувствуя, как со всех сторон ее обволакивает желанное тепло. – Как ты думаешь, сколько еще ждать?

– Не знаю, мэм. – Он притворил дверь в коридор и привалился к ней: руки в карманах джинсов, челюсти ритмично двигаются – снова жевал свою резинку.

Она скинула манто, бросила его на спинку стула и села.

– Сегодня, в такой буран, ехать дальше не стоит. Надо найти гостиницу.

– Если хотите ехать, мэм, то едем. Мне доводилось водить машину в любых условиях.

Она взглянула на часы. Четверть четвертого. «„Адлон“, этот роскошный отель, вот что мне сейчас нужно. Принять горячую ванну, расслабиться, потом полежать в постели до обеда…» Она понимала, что брать Ларри с собой в отель никак нельзя – в таком виде, без багажа. Ее там слишком хорошо знали. И тут она вспомнила, что по дороге из банка видела на улице магазин.

– Знаешь, Ларри, я не хочу ехать. Я устала. Но ты не можешь пойти со мной в отель в такой одежде. – Она открыла сумочку и достала деньги. – Направо, в конце улицы, магазин. Пойдешь и купишь себе темный костюм, белую рубашку и черный галстук. И еще плащ на теплой подстежке и туфли. В отеле я представлю тебя своим шофером. Вот, пожалуйста, возьми деньги, иди и купи. Заодно там и переоденешься. И еще купи чемодан, сложишь туда свои вещи.

Он растерянно смотрел на нее:

– Но я не могу, мэм. Это… нехорошо, неудобно. Я…

– Ради бога, делай то, что я тебе говорю! – сердито зазвенел ее голос. – Я устала. Вот деньги! Иди и покупай то, что тебе сказали.

Удивленный нотками, что прозвучали в ее голосе, он покорно взял деньги, подергал кепи за козырек и вышел. Она услышала, как хлопнула входная дверь.

Хельга испустила долгий глубокий вздох, затем дрожащими пальцами достала сигарету и закурила. В доме стояла мертвая тишина.

«Я совсем, совсем запуталась, – подумала она. – Но ведь и раньше случалось такое… ну, пусть несколько по-иному. Без риска в таких делах не обойтись. Где-то через час я буду уже в отеле. Там так роскошно, сервис безупречный…»

Она представила себе, как погружается в ванную, лежит потом на мягкой широкой постели… Потом можно выпить первый мартини… Пусть все думают, что Ларри ее шофер. Но все равно надо быть предельно осторожной… Есть придется в одиночестве, и она сожалела об этом: какая скука сидеть одной в этих дорогих роскошных ресторанах! Но взять его с собой – об этом даже и думать нечего! У всех глаза полезут на лоб, мыслимо ли это, чтобы миссис Герман Рольф обедала с шофером. Но зато потом… потом, после обеда, она будет у себя в номере одна, позвонит Ларри и попросит его зайти. Любовник он наверняка неловкий, грубый и эгоистичный, но им можно управлять… Сердце ее застучало: она представила, как он грубо сжимает ее в объятиях.

Дверь отворилась, Хельга вздрогнула. На пороге стоял Фридлендер. Он оглядел комнату, хитрые маленькие глазки удивленно расширились.

– А где Ларри?

– Скоро придет. Ну что, готово?

– Конечно. – Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь. – Изумительная работа.

– Позвольте посмотреть.

Какую-то секунду он колебался, затем подошел и протянул паспорт. Да, действительно, он выглядел как настоящий, даже немного потрепанный на уголках. Имя – Ларри Синклер. Профессия – студент. Ларри – студент? Она пожала плечами. Впрочем, в наши дни слово «студент» ровно ничего не означает – дымовая завеса, прикрытие, позволяющее многим молодым людям затеряться в этом мире, как «модель» или «манекенщица» – зачастую лишь элегантная маскировка, давно ставшая синонимом другому, более соответствующему истине названию: «шлюха».

Фотография была неважная, зато печать выглядела вполне натурально.

– Да… неплохо.

– Произведение искусства! – хвастливо воскликнул Фридлендер. – Трех тысяч за это маловато. Давайте по справедливости, дорогая… добавьте еще пятьсот. Работа того стоит.

Она открыла сумочку и, не вынимая всей пачки денег, отделила три банкноты по тысяче каждая и швырнула их на стол. Затем положила в сумочку паспорт и защелкнула замок.

– Хотите больше – говорите с Ларри, – сказала она.

Фридлендер схватил деньги и сунул в карман.

– Не делайте ошибки, дорогая… В этой жизни так легко ошибиться… – Он смотрел ей прямо в глаза. – Не рой другому яму, сам…

Глаза ее презрительно сузились.

– Пошел прочь! Не терплю твою породу!

В маленьких глазках вспыхнула ненависть.

– Только не говорите потом, что я вас не предупреждал. – Он направился к двери. – Лучше уж быть таким, как я, чем тем, кто вы! – И он вылетел из комнаты.

Она сидела, вся кипя от злости, и вдруг ее затошнило. Затошнило от самой себя. Да, его последний выстрел попал в цель.

Минут через двадцать появился Ларри. Она слышала, как он постучал во входную дверь, и пошла открывать. И вот он перед ней в освещенной комнате. Да, совершенно неузнаваем! Куда делся жующий жвачку провинциальный американский паренек! Черный галстук и белый воротник разительно изменили внешность. Черный макинтош смотрелся на нем как униформа. Да, он выглядел, как и следует выглядеть личному шоферу богачки, владелицы «Мерседеса-300SEL». Держа в руке пластиковый чемодан, он вопросительно смотрел на нее, ожидая одобрения.

– Чудесно, Ларри, – сказала она и улыбнулась. – Ты выглядишь просто потрясающе!

– Купил все, что вы велели, мэм.

– Да. Твой паспорт у меня. Идем.

– Я подогнал машину, мэм. – Глаза его смотрели виновато. – Она там, прямо у дома. Вы уж простите меня за самоуправство… Просто я подумал: как вы пойдете опять под снегом до этой стоянки?..

– Но как ты смог? Ведь ключ зажигания у меня!

Он автоматически потянулся к кепи, но, вспомнив, что на голове его теперь нет, потер лоб.

– Машины для меня не проблема. Можно обойтись без ключа, мэм. Вы уж простите, если что не так.

– Но ведь и дверцы были заперты!

– Да, верно. Но я подумал, к чему вам тащиться так далеко пешком, тем более столько снегу навалило…

Ей вдруг стало страшно. Впрочем, через секунду это прошло. Действительно, противно тащиться по такому снегу и холоду к стоянке. Сообразительный мальчик! И не только сообразительный, но и заботливый.

– Спасибо за заботу, – улыбнулась она. Потом открыла сумочку и протянула ему ключ зажигания. – Ловкость ловкостью, но все же лучше использовать вот это.

Он распахнул перед ней дверь, и они вышли во двор прямо к машине. Открыл дверцу, она села. Он, обойдя машину, уселся на водительское место, предварительно сбив снег с новых черных туфель.

Она объяснила, как проехать к отелю «Адлон».

– Вы дали мне чересчур много денег, мэм, – сказал он, выезжая со двора на улицу. – Осталась еще сдача.

– Пустяки, Ларри. Нужно же иметь какие-то деньги на карманные расходы. Оставь себе.

Он отрицательно помотал головой:

– Нет, мэм, спасибо. Я уже говорил… я не беру денег.

Она взглянула на него с улыбкой:

– Все в порядке, Ларри, не переживай. Как-нибудь утрясем этот вопрос, когда приедем в отель. – И она расслабилась и откинулась на спинку сиденья, думая: «Какой же он все-таки милый…»

Они ехали в потоке машин, дворники сметали снег с ветрового стекла, а она время от времени поглядывала на его профиль, освещенный светом уличных фонарей, и испытывала острое непреодолимое желание.

Когда Хельга в сопровождении Ларри и швейцара, несущего ее чемоданы, вошла в вестибюль «Адлона», Карл Фок, владелец отеля, как раз был там. Он тут же узнал ее: еще бы, одна из самых почетных его гостей.

Природа не пожалела материала на создание Карла Фока. Он всегда напоминал Хельге малопочтенного, давно умершего Германа Геринга. Фок непоколебимо верил в то, что одним щелчком пальцев он может повергнуть мир к своим ногам, и в сфере, ограниченной стенами его отеля, это, безусловно, ему удавалось. Он приветствовал гостей тепло и радушно, хотя, пожалуй, чересчур напористо. Почтительно склонившись, он прилип к перчатке Хельги толстыми мокрыми губами. Громким гортанным голосом он на весь вестибюль возвестил о том, что совершенно счастлив видеть ее вновь. Самый лучший номер уже ее ждет. Он проводит ее туда сам, лично.

В вестибюле было полно американских и японских туристов; на миг прервав свой стрекот, они воззрились на них. Хельга немедленно стала центром внимания. Приветствия Фока грели ей душу. Польстило также и то, как усердно кланялись ей все три клерка за стойкой, напрочь забывшие обо всех остальных посетителях.

Обернувшись, она встретилась глазами с Ларри. Он был в полном смятении, но тут Фок отвлек ее внимание.

– Какой любезный прием, благодарю, – сказала она несколько вымученно. – Я тут с шофером… э-э… что вы сказали?

– С шофером? – Густые черные брови Фока взлетели. Выражение его лица говорило: «Какое значение вообще может иметь какой-то шофер?» – но забота, прозвучавшая в ее голосе, заставила его обернуться и щелкнуть пальцами. И Хельга с огорчением увидела, как растерянного Ларри уводит куда-то мальчик в униформе.

Усталая, несколько ошеломленная бурным напором Фока, Хельга тоже позволила увести себя к лифту.

Номер, куда ее ввели с поклонами, действительно оказался лучшим в отеле.

– Мадам Рольф, вы утомлены, – категорично заявил Фок, стоя посреди гостиной. – Сейчас горничная распакует ваши вещи. Прошу вас, отдыхайте. Я просто мечтаю узнать, как там поживает мистер Рольф. Надеюсь, вы окажете честь отобедать со мной? Умоляю, не отказывайте!

Хельга, поколебавшись, изобразила любезную улыбку. Только этого сейчас ей недоставало – обедать с Карлом Фоком, но отказывать было неприлично.

– Буду рад, буду рад, – пробормотал, кланяясь, Фок. – Тогда в восемь тридцать?

– Да. – Она немного замялась. – Мой шофер?..

Фок всплеснул жирными ручками:

– Мадам, прошу вас, только ни о чем не беспокойтесь! – Он улыбнулся, обнажив зубы, напоминающие клавиши рояля, и исчез.

Но она все равно беспокоилась о Ларри. Горничная, полная, медлительная и добродушная, раздражала ее. Она хотела позвонить вниз и узнать, где Ларри, но в присутствии горничной это невозможно. Конечно, о Ларри позаботятся, но ее так и подмывало узнать, как он это воспринимает.

Горничная долго возилась, распаковывая чемоданы, наполняя ванну, но наконец ушла. Хельге страшно хотелось залезть в ванну, но сперва она подошла к телефону. Прилично ли это, звонить и узнавать о своем шофере? Не полезут ли у них глаза на лоб? И она отошла от телефона. «Надо быть осторожнее, – твердила она себе, – и все же так хочется узнать, как там Ларри…»

Минут двадцать она пролежала в ванной, в горячей ароматизированной воде, затем вытерлась, накинула черный шифоновый пеньюар и легла на просторную постель. Посмотрела на стенные часы – 18:10. Она потянулась, точно ленивая кошка, широко раскинула длинные стройные ноги, погладила тяжелые твердые груди. Ах, если бы Ларри оказался сейчас здесь, в комнате, подошел бы к постели и овладел ею… Закрыв глаза, она погрузилась в эротические мечтания.

Проснулась она от легкого деликатного стука в дверь. Взглянула на часы. Ровно половина восьмого. Запахнув пеньюар поплотнее, она сказала: «Войдите». Может, Ларри? Сердце ее учащенно забилось.

Увидев официанта, входящего в номер с подносом, на котором стоял шейкер для коктейлей и высокий бокал, она с трудом сдержала стон разочарования.

– От герра директора, мадам, – поклонился официант и принялся готовить мартини.

Когда он ушел, она быстро и с наслаждением осушила бокал, потом, видя, что опаздывает, начала одеваться. Она накладывала на лицо крем, подкрашивала ресницы, и все это время Ларри не выходил у нее из головы. Она приготовила себе второй мартини с водкой, на этот раз очень крепкий, и, набравшись смелости, подошла к телефону и набрала номер администратора.

– Говорит мадам Рольф… Я хотела справиться о своем шофере…

– Мадам Рольф? – Голос в трубке сразу стал приторно-вежливым. – О шофере? Один момент…

Настала пауза. Она слышала в трубке какой-то шорох и перешептывание и уже пожалела, что позвонила. Как это глупо и неосмотрительно с ее стороны! Разве может женщина в ее положении справляться о каком-то там шофере? Ладно, что сделано, то сделано… отступать теперь некуда.

– Мадам Рольф? – Новый голос, еще более сладкий.

– Да?

– Ваш шофер в номере пятьсот пятьдесят шесть. Будет обедать с обслуживающим персоналом. Вас это устраивает?

– Да… благодарю. – И она повесила трубку.

Ей вдруг стало стыдно за свое малодушие. Она выпила третий мартини и к моменту, когда закончила одеваться, слегка опьянела. Остановившись перед высоким зеркалом на двери, оглядела себя с ног до головы и осталась довольна.