Помоги проекту - поделись книгой:
Чайная церемония, из серии «Красавицы, занимающиеся разными искусствами»
Утагава Кунисада II. Период Эдо, 1864 г. Музей изящных искусств, Бостон
Период Эдо (1603–1868 гг.)
Период Эдо можно назвать одним из самых интересных отрезков японской истории. Он охватывает время с 1603 по 1868 год. Еще одно название этого периода — период Токугава, поскольку все это время Японией правила династия сёгунов Токугава. Их возвышение началось в 1603 году, когда император Японии признал, что Токугава Иэясу достоин стать сёгуном и наградил его этим титулом. Столицей Японии оставался город Киото, однако ставкой военного правительства бакуфу стал Эдо (современный Токио).
Благодаря живописным ширмам, которые представляют вид на Эдо с высоты птичьего полета, мы можем судить о том, как на тот момент выглядел город. Конечно, на ширмах было воспроизведено идеализированное изображение Эдо с золотыми облаками. Тем не менее это дает общее представление о масштабах города.
Столицей Японии Эдо был объявлен в 1868 году и в тот же год переименован в Токио. Сейчас это один из самых густонаселенных городов на земле. Впрочем, перенаселенность города была очевидна уже в XVIII веке. Так, в 1720 году в Эдо проживало больше одного миллиона человек, что могло поставить его рядом с такими городами, как Париж и Лондон. Существенное отличие, однако, состояло в том, что в Париже и Лондоне на тот момент не существовало канализации, а в городе Эдо об этом позаботился еще первый сёгун династии Токугава.
Нельзя забывать о том, что, когда Токугава Иэясу принял во владение Эдо, это было небольшое рыбацкое поселение. Город был удобно расположен в заливе, на пересечении водных и наземных путей. Когда Токугава Иэясу впервые вошел в город, а произошло это в 1590 году, история замка Эдо насчитывала уже сто тридцать лет, но замок этот был в руинах. И первый сёгун Токугава распорядился просто отстроить город, достойный звания ставки военного правительства.
Моделью для реорганизации Эдо Токугава Иэясу выбрал город Киото, построенный, в свою очередь, по китайскому образцу. Однако Эдо слишком быстро рос, и в конечном счете возникла необходимость изменить городскую планировку. Власти Эдо начали располагать новые постройки по спирали от замка, и таким образом город мог постепенно захватывать все новые и новые территории.
Уже на первом этапе строительства в Эдо был создан водопровод. Полые бамбуковые трубы закапывали на определенном расстоянии от поверхности земли, а по всему городу было вырыто множество каналов с питьевой водой. Благодаря этому на улицах Эдо отсутствовали неприятный запах и нечистоты, которые в европейских городах выливали прямо на улицу, а с точки зрения экологии жить там было комфортнее, чем в европейских столицах того времени.
При этом город регулярно страдал от разрушительных бедствий. В 1657 году случился печально известный великий пожар годов Мэйрэки — почти весь Эдо сгорел, две третьих городского имущества было уничтожено, сгорели и триста пятьдесят храмов и святынь. В пожаре, который бушевал в течение трех дней, погибло более ста тысяч человек. Большинство из них гибли не в огне — они пытались прыгать в воду, чтобы укрыться от пламени, но ломали себе шеи и ноги. В результате Эдо перестроили, и в строительство были введены многочисленные ограничения.
Так, усадьбы даймё начали располагать в один ряд. Существовали ограничения и по ширине фасадов усадеб в зависимости от годового дохода провинций, то есть при небольшом доходе человек не мог построить усадьбу с большим фасадом.
В целом в обществе эпохи Эдо трудно найти область деятельности, которая избежала бы регламентирования. Доходило до того, что в указах выходили распоряжения, какие цвета в гравюрах использовать в каком количестве; какого цвета носить вещи; какие рисунки на кимоно изображать. По сути, это было полицейское государство, в котором существовало огромное количество ограничений.
Власти Японии штамповали закон за законом, причем иногда они повторялись и дублировали друг друга — видимо, их или забывали, или не очень хорошо исполняли, поэтому возникала необходимость повторить указ.
Япония того времени была уникальной страной, почти полностью закрытой от контактов с внешним миром (подробнее о политике изоляции читайте в рубрике «Япония и Запад»). Войн в стране не было больше двухсот пятидесяти лет, благосостояние городского населения росло, но между сословиями был велик социальный разрыв. В стране, разделенной на сословия си-но-ко-сё (仕農工商 — воины, земледельцы, ремесленники и торговцы) не существовало вертикального лифта, и было очень сложно перепрыгнуть из одного социального класса в другой. Эта система пришла в Японию из Китая и соответствовала конфуцианской этике, но законодательно она была зафиксирована только в XVII веке.
Самым сильным был разрыв между самураями и торговцами, поскольку некоторые самураи часто имели лишь имя и с точки зрения дохода могли даже считаться нищими. При этом в социальной иерархии самурай стоял высоко, а торговец очень низко, несмотря на то что один был беден, а другой — богат. Другими словами, уровень жизни отдельных представителей сословий подчас не соответствовал социальному делению. Это было большим испытанием как для одной стороны, так и для другой. (Торговцы не могли открыто тратить свои деньги.) Пожалуй, единственным исключением был квартал удовольствий Ёсивара — это место стирало классовые различия, и гости квартала могли распоряжаться деньгами, как только пожелают. Самураев такое положение, конечно, угнетало. Им приходилось брать займы, и за период XVII–XIX веков сохранились многочисленные расписки о том, кто кому ссужает деньги и под какие проценты.
Фактически японское общество делилось на самураев и несамураев. В отличие от крестьян, горожане не платили налогов, если они не были вовлечены в коммерческую деятельность, и в XVII–XIX веках их жизнь была интереснее и разнообразнее. У горожан было много возможностей для развлечений. Именно в этой атмосфере в Японии зарождались и развивались новые виды искусства, такие как японская гравюра укиё-э и театр Кабуки.
Театр Кабуки
В настоящее время театр Кабуки известен как традиционный японский театр, но в период Эдо это было популярное массовое развлечение для городского сословия. В отличие от театра Но, предназначенного для людей высоко происхождения, театр Кабуки носил массовый характер.
Первоначальное значение слова «кабуки» — это «отклоняться, быть не таким как все». Впоследствии его начали записывать китайскими иероглифами, которые имели совсем другой смысл.
Начало театру Кабуки в конце XVI–XVII веков положили труппы, состоящие из женщин. Так называемый «женский Кабуки» быстро стал популярным, однако в 1629 году представления с участием женщин были запрещены во избежание «падения нравов». Первой исполнительницей стала Окуни, которая одевалась как мужчина. На одном из сохранившихся изображений у нее за пояс заткнут меч, а на груди болтается христианский крест, что являлось нарушением всех норм и уставов того времени. По всей видимости, это была отчаянная женщина. Наличие креста не говорило о том, что она является приверженкой христианской религии, возможно, это был просто модный аксессуар.
Мало того, что Окуни очень провокационно одевалась, по всей видимости, танцевала она не менее провокационно. Так, известно, что в коротких сценках она исполняла роли мужчин, которые пристают к девушкам. Популярность этих представлений привела к возникновению новых женских трупп — уже из девушек, подражавших Окуни. Они разыгрывали пантомимы, в которых приглашали гостя в квартал удовольствий. Эти труппы начали расти как грибы после дождя, чем вызвали недовольство властей. С тех пор женщинам запретили играть в театре Кабуки. В конечном счете это привело к тому, что в пьесах Кабуки отныне разрешалось участвовать только взрослым мужчинам. Так появились знаменитые оннагата — актеры театра Кабуки, специализирующиеся на исполнении женских ролей.
Гравюра
Итикава Дандзюро IX в роли Сибараку, из серии «Восемнадцать знаменитых пьес Кабуки»
Тоёхара Кунитика. Период Мэйдзи, 1895 г. Британский музей
Ярко раскрашенные лица актеров — это неотъемлемая часть театральных представлений. В зависимости от характера исполняемых ролей актеры наносили грим кумадори, чтобы усилить эмоциональное воздействие лица актера на зрителя. Считается, что техника макияжа, которая используется в китайской классической драме, также оказала влияние на кумадори. Интересно, что на рынке существовали отпечатки лиц актеров — они продавались в качестве сувениров. Для создания такого отпечатка актер после представления просто прижимал к лицу бумагу или ткань, впитывавшую его грим. Один из таких отпечатков был сделал в 1849 году и сейчас хранится в театральном музее Васэда.
Работа театра была построена следующим образом: существовали спонсоры — люди, предоставлявшие театру определенную сумму денег, примерно как продюсеры современных фильмов. Одновременно они финансировали работу актеров. С актером заключался контракт, обычно сроком на один год. Соглашение подписывалось у городского магистрата, и процедура повторялась при каждой смене репертуара.
Вне зависимости от того, будет спектакль успешным или же провалится, спонсоры выделяли средства на всю постановку, затем делили между собой сборы. Актеров обычно ангажировали в ноябре, а первое представление проводилось сразу же после заключения контракта на следующий год. Это была пышно обставленная церемония, во время которой зрителя знакомили с новым составом актеров. Затем следовала новогодняя программа, начинавшаяся в январе, потом весенняя и т. д. Примерно с середины июня основной состав отдыхал, тогда как начинающие актеры получали возможность выступить на сцене.
Гравюра
Интерьер театра Накамура
Утагава Тоёкуни I. Период Эдо, ок. 1805 г. Музей изящных искусств в Бостоне
Пьесы театра Кабуки зачастую повествовали о жизни обычных торговцев и горожан, широко используя музыку и танцы. Пьесы, которые имели большой успех, играли долго, по три-четыре месяца, но, как правило, каждые двадцать дней меняли репертуар. В среднем представление шло с шести утра до пяти вечера. Таким образом, оно иногда длились по десять-одиннадцать часов. Интересно то, что в театре все это время можно было провести с комфортом, так как в течение представления разрешалось есть и пить.
У актеров было противоречивое положение в обществе. С одной стороны, они имели огромные гонорары, получали невероятные подарки от спонсоров, были очень известными людьми. С другой стороны, «по дороге в театр и по возвращении домой актеры были вынуждены кланяться каждому встречному, вежливо приветствовать и кланяться любому неприветливому сапожнику и мусорщику». В 1872 году в Японии был издан официальный указ Министерства религиозных культов, в котором говорилось: «К лицам, которые обеспечивали себе существование работой в театре и другими подобными видами развлечений, до сих пор относились с презрением, их считали вне закона. С этим нехорошим обычаем следует ныне покончить. Актерам же со своей стороны надлежит вести себя скромно, так, как полагается в соответствии с их специальностью».
Другими словами, положение у актеров было сложное, неоднозначное. Точно в таком же положении находились женщины в квартале Ёсивара.
Ёсивара — лицензированный квартал удовольствий
В 1612 году представители публичных домов обратились в администрацию сёгуна с просьбой предоставить им эксклюзивные права на работу в определённом районе города. Положительного решения вопроса пришлось ждать целых пять лет, хотя сама идея была для Японии не нова. В различных частях страны уже насчитывалось несколько лицензированных кварталов удовольствий, и все они располагались в достаточно крупных городах.
В марте 1617 года власти выделили под квартал удовольствий пять гектаров земли на окраине Эдо. Двадцать месяцев потребовалось, чтобы осушить болота и построить все необходимые здания. Работа Ёсивара на выделенном властями месте продолжалась чуть меньше сорока лет. Эдо становился все более крупным, его владения расширялись. Бывшие окраины превращались в престижные районы, и в течение нескольких десятков лет облик города изменился до неузнаваемости. Близость Ёсивара к замку сёгуна перестала устраивать власти.
Поворотной точкой стал так называемый пожар годов Мэйрэки, случившийся в 1657 году. И хотя решение о переезде Ёсивара было принято задолго до пожара, несомненно, одна из крупнейших катастроф в истории Японии наложила свой трагический отпечаток и лишь ускорила неизбежный переезд. Квартал Ёсивара в несколько дней попросту сгорел дотла.
Квартал Син-Ёсивара (Новая Ёсивара) открылся в районе Асакуса. Помимо многочисленных публичных домов на его улицах располагались дома свиданий агэя, существовавшие до XVIII века. Именно здесь встречались с клиентами наиболее дорогостоящие и прославленные куртизанки — юдзё. Зачастую агэя были окружены пышными садами и имели пруд. Здесь были и лавки, торгующие разнообразными товарами, а также ломбарды, где закладывать вещи могли как посетители, так и сами женщины.
Гравюра
Вид на Нака-но-тё в Новой Ёсиваре в Эдо, из серии «Новое издание перспективных картин»
Утагава Кунимару. Период Эдо, 1811 г.
Как правило, девочки попадали в квартал удовольствий, когда им едва исполнялось шесть-семь лет. Хорошеньких, миловидных детей находили в самых разных уголках Японии, хотя наибольшее предпочтение традиционно оказывали району, окружавшему столицу Японии — Киото.
В квартал удовольствий девочек отправляли родители или опекуны, испытавшие материальные трудности: бедные крестьяне, разорившиеся торговцы, попавшие в беду и потому нуждавшиеся люди. За контракт своего ребенка они получали крупную сумму денег наличными. Обязательства по возвращению долга ложились на плечи детей: в течение долгих лет девочки должны были отрабатывать стоимость своего контракта. Это была система, близкая к современным кредитным займам. Стандартный контракт включал не только сумму, изначально выплаченную родителям, но и все затраты на последующее обучение девочки и даже стоимость ее одежды — своеобразные проценты.
Конечно, поправив свое материальное положение, родители могли вернуть деньги владельцу публичного дома и таким образом выкупить девочку обратно, но обычно так никто не поступал. Сам факт передачи ребенка в квартал удовольствий не осуждался японским обществом. Помощь родителям всегда занимала почетное место в списках конфуцианских добродетелей и такое поведение дочерей считалось благородным и в целом заслуживающим уважения.
Первым этапом в восхождении по «карьерной лестнице» был статус камуро (кабуро) — это были девочки, которые прислуживали юдзё. Обычно у популярных юдзё было по две камуро с созвучными именами, например, Конами и Минами. Однако известны случаи, когда количество юных прислужниц доходило до восьми. В основном камуро выполняли мелкие поручения. Более свободные в своих передвижениях, чем юдзё, они становились связующим звеном между женщинами и внешним миром, хотя, разумеется, им также было запрещено покидать стены квартала. Камуро собирали последние новости, передавали любовные письма и встречали клиентов у ворот Омон.
За несколько лет девочки на собственном опыте усваивали правила квартала Ёсивара. Самые талантливые и красивые из них переходили на следующий этап и становились синдзо. Синдзо проходили обучение каллиграфии и стихосложению, пению и танцам, игре на музыкальных инструментах, составлению ароматов и цветочных композиций. Они были способны продемонстрировать блестящее знание литературы, их манеры оттачивались и становились все более изящными. Следует, однако, понимать, что положения юдзё высокого ранга достигал очень маленький процент девочек.
Вертикальный свиток
Куртизанка и камуро под вишней
Утагава Тоёхару. Период Эдо, нач. XIX в.
Музей Метрополитен, Нью-Йорк
Фотография, раскраска от руки
Женщины в Ёсивара. Кон. XIX — нач. XX вв.
В Ёсивара существовала особая система рангов, которая менялась и модифицировалась с течением времени. В ранний период истории Ёсивара главные позиции в квартале занимали таю. Если обычных юдзё можно было увидеть непосредственно в публичном доме, то на свидание с таю приходилось записываться заранее. За открытыми всем посетителям решетчатыми окнами сидели более доступные девушки — коси.
Однако ранг таю исчез довольно быстро, и в конечном счете все разнообразие рангов свелось к одному-единственному: ойран.
Дорога до Ёсивара
Обычно до квартала Ёсивара добирались по воде. Лодочки отправлялись от моста Янагибаси (Ивовый мост). Некоторые посетители выходили на берег раньше, проделывая дальнейший путь пешком или в паланкине-каго. Вне зависимости от того использовался паланкин или лодка, за скорость было принято давать щедрые чаевые. Сохранились данные о том, что некоторые посетители брали напрокат лошадей, причем белые лошади обходились им в два раза дороже.
Неподалеку от входа в Ёсивара гостей встречала знаменитая ива на холме Эмондзака. Здесь путники обычно останавливались, чтобы привести в порядок свою одежду.
Прежде чем отправиться в квартал удовольствий, любой мужчина мог собрать информацию о том, какие дома и какие женщины являлись наиболее популярными, кто дебютировал в этом сезоне. По книгам (или во время бесед с опытными друзьями) он также мог освоить манеры поведения, свойственные настоящим цу — мужчинам, знающим толк во всем, что касается удовольствий.
Во время первой встречи с клиентом юдзё и гость обменивались чашками с саке, таким образом повторяя упрощенный свадебный ритуал.
Существовал целый ряд способов отказать гостю. Во время церемонии обмена чашками женщина могла просто не принять, отклонить саке. На третьем свидании гость становился постоянным партнером — надзими.
Начать посещать другую женщину, не сообщив об этом заранее, было неприемлемо. Такое поведение порицалось обществом. Юдзё имели право наказать клиентов, которых они подозревали в неверности. Интересно, что законные жены такого права не имели и, следовательно, были менее защищены.
Десять фактов о Ёсивара
1. Вокруг квартала Ёсивара создавалась особая аура, которую старательно поддерживали художники и писатели. Регулярно выпускались не только гравюры укиё-э, но также рейтинги хёбанки, руководства по поведению в квартале — сярэбон, а также сайкэн — подробные путеводители по Ёсивара.
2. В эпоху расцвета Ёсивара в квартале работали около трех тысяч юдзё различных рангов.
3. Владельцев публичных домов иногда называли бохати («забывшие о восьми»), поскольку те игнорировали восемь конфуцианских добродетелей: дзин (человечность), ги (долг-справедливость), рэй (чуткость), ти (ум), тю (преданность), син (искренность), ко (сыновнюю почтительность) и тэй (покорность младшего старшему).
4. Квартал Ёсивара горел больше двадцати раз.
5. Если женщина не смогла или не захотела вступать с клиентом в близкие отношения, она была обязана возместить сумму, недополученную владельцами дома. Если юдзё плохо себя чувствовала, она была обязана оплатить невыход на работу из собственных средств.
6. Одежду и украшения женщины оплачивали самостоятельно.
7. В течение всего года юдзё полагалось до трех дней отпуска: так, в третьем месяце женщины могли покинуть Ёсивару и отправиться любоваться цветением вишен.
8. В среднем около десяти лет уходило у женщин на то, чтобы расплатиться с долгами и получить возможность выйти за стены квартала.
9. Если женщина из Ёсивара умирала и некому было забрать тело, ее хоронили в одном из храмов в окрестностях квартала. Согласно сохранившимся записям, только в одном храме Дзёкандзи за сто двадцать пять лет между 1743 и 1867 годами были зарегистрированы смерти двух тысяч трехсот женщин и примерно такого же количества их детей.
10. Средний возраст смерти в Ёсивара составлял 22,7 лет.
Гейши
Искусные исполнительницы, гейши были обучены игре на таких музыкальных инструментах, как кото и сямисен. Кроме того, они танцевали, пели и развлекали гостей изысканными беседами, непрестанно подливая саке и располагая к приятному времяпрепровождению.
Интересно, что вплоть до 1750 года в качестве гейш себя в основном идентифицировали вовсе не женщины, а мужчины. Именно мужчины — отоко-гэйся — стали первыми гейшами в Японии, впоследствии уступив эту профессию женщинам.
Обычно девочки попадали в окия (дома гейш) в возрасте примерно десяти лет и, прежде чем получить право именоваться гейшами, им предстояло пройти длительное обучение. Судьба девочек-гейш была во многом схожа с судьбой камуро. Родители получали денежный займ, который их взрослеющие дочери впоследствии выплачивали своим работодателям. Очень часто у гейш имелись покровители — данна — которые оплачивали стоимость их обучения и расходы на жизнь. Иногда, впрочем, гейши не покидали родителей и даже на банкеты выезжали в сопровождении матерей.
Гейши могли жить в домах окия непосредственно в квартале удовольствий Ёсивара в Эдо (Симабара — в Киото, Синмати в Осаке и т. д.), однако были и те, кто работал самостоятельно в районах окабасё. В Эдо это были такие районы, как Фукагава, Янагибаси и Акасака, а в Киото — Гион, который до сих пор является известным местом проживания гейш. В начале ХХ века гейши впервые посетили Москву.
Появившиеся вчера настоящие японские гейши, по-видимому, очень заинтересовали московскую публику, которой приходится их видеть впервые. Но после первого же представления многих они разочаровали. Прежде всего, гейши не так уж красивы, как о них говорили. Затем, их искусства: пение, танцы не очаровали публику. Голоса их напоминали детский визг. Танцы совсем неграциозны и безжизненны.
Закат Ёсивара
К середине XIX века былая красота квартала Ёсивара постепенно начала угасать. Женщины, которым прежде позволялось отказывать клиентам, отныне были вынуждены встречаться со всеми, кто платил деньги хозяину заведения. Квартал Ёсивара перестал быть элитным местом развлечений, превратившись в самый обычный «квартал красных фонарей».
В 1872 году был выпущен так называемый закон, освобождающий продажных женщин. Это произошло после инцидента с кораблем «Мария Луз». Осудив иностранцев, содержавших в трюме корабля более двухсот китайцев, японцы получили встречный иск. На международном уровне был поднят вопрос о положении публичных женщин, которые вынуждены работать по контракту, заключенному их родителями или опекунами. После публикации закона женщины просто перезаключили контракты с владельцами публичных домов по доброй воле и от своего имени и продолжили свою работу.
В ХХ веке популярность кварталу Ёсивара принес кинематограф. В 1937 году немецкий кинорежиссер, который работал в Германии, США и Франции, Макс Офюльс выпустил фильм под названием «Ёсивара». Этот фильм почти сразу же был запрещен к показу в Японии и повторно вышел на экраны только после Второй мировой войны. Однако правительством не было предпринято никаких усилий, чтобы улучшить условия жизни женщин.
В 1945 году после бомбардировки Токио Ёсивара был почти полностью разрушен, но впоследствии отстроен заново. Квартал закрыли только в 1958 году, с введением в Японии запрета на проституцию. К этому времени история Ёсивара насчитывала более трехсот сорока лет.
Доказательства любви
В своем романе «Пять женщин, предавшихся любви» Ихара Сайкаку писал: «Амулетов с клятвами накопилось у него с тысячу связок; сорванные ногти уж не вмещаются в шкатулку; пряди черных волос свились в толстый жгут, каким можно укротить и ревнивую женщину. Письма, что доставляли ему каждый день, громоздились горой; дареные накидки с именными иероглифами, ненадеванные, валялись грудой. <…> А Сэйдзюро свалил все это в кладовую, написав на ее дверях: „Кладовая любви“».
Существовало множество способов доказать клиенту или покровителю свою любовь. Некоторые из этих способов были болезненными и даже жестокими. Иногда женщины наносили на свои тела татуировки с именами возлюбленных. Куртизанки самых высоких рангов обычно не имели никаких татуировок, но в целом такой способ доказательства любви был обычным явлением. Впрочем, впоследствии имя возлюбленного можно было свести или изменить: для этого обычно делалось прижигание моксой. Литературные источники XVII века приводят имя Сансэки из Киото, которая меняла имена возлюбленных на своей руке семьдесят пять раз.
Поделиться книгой: