Побег в пустоту

После получения очередного гонорара Лика, оценив имеющиеся накопления, решила поменять машину. Не по собственной прихоти, а наслушавшись сетований Влада, которому приходилось ездить больше, чем ей, на машине откровенно женской модели. Вдвоем они съездили в салон и выбрали внедорожник. Не самый дорогой — от парочки других моделей глаза у Влада сверкали гораздо ярче, — но Лика не видела смысла тратить деньги на чрезмерные габариты и показную роскошь. Этот был удобен, красив и, главное, престижен, так что по большому счету жаловаться Владу было не на что. И он, наверное, в конце концов тоже пришел к такому выводу, потому что этой ночью был страстен и нежен, как никогда. Или это просто Лика после обмывания покупки уделила ему больше внимания, заново оценив его как умелого любовника? А потом снова почти на неделю окунулась в ставший любимым творческий процесс. И в дневники, в оставленные пока две тетради. Часто Анжелка писала в них с большими перерывами, так что трудно было ухватить нить очередного повествования. Часто даже в своем дневнике чего-то недосказывала. Но несмотря на эти пропуски и замалчивания, у Лики возникло стойкое ощущение, что не у нее у одной на совести есть страшное преступление, в котором она никогда в жизни никому бы не решилась признаться. У Анжелки тоже было что-то такое. Холодея, Лика спрашивала себя, уж не Анжелка ли приложила руку к несчастному случаю со своим отцом, на даче сорвавшимся с лестницы? Упавшим с внезапно подломившейся ступеньки и прямо на стройматериалы, брошенные во дворе? Вскоре после гибели которого от инфаркта скончалась и мама? Намеки, только намеки — и все. И ни вздоха, ни слезинки не угадывалось на этих страницах. Наоборот, проскальзывала радость от обретенной свободы, без единого упоминания о понесенной потере. Потом Анжелка и вовсе разошлась, но это уже после того, как закончилось следствие по делу отца. До этого ее записи нередко были сухими и напряженными, словно она опасалась чего-то. Зато потом — освободилась, избавилась! Лика недоумевала, перечитывая эти места вновь и вновь. Странно все это было. И страшно. Лике, унаследовавшей теперь Анжелкино прошлое, бояться было в общем-то нечего. Дело давным-давно было признано несчастным случаем и закрыто, так что именно в этом преступлении вряд ли кто-то еще мог бы ее обвинить. Но все равно ее леденила мысль о возможной, даже косвенной причастности к этому. Она, убийца малознакомой девушки, предпочла бы остаться при своем преступлении, а не примеривать на себя другое, доставшееся ей по наследству и, на ее взгляд, гораздо более страшное: убийство воспитавших ее людей. В конце концов Лика уничтожила оставшиеся тетради, чтобы больше не мучить себя таившимися в них загадками. Было что у Анжелки на совести или нет, пусть там и остается, а Лике и своего хватит, чтобы перед богом ответ держать. Тетради тяготели над ней. Кроме того, представляли собой потенциальную опасность, ведь могли все-таки случайно попасть к кому-нибудь в руки. Так что Лика испытала настоящее облегчение, размешивая в камине кочергой оставшийся от них пепел.

Но месяц-два спустя Лике пришлось пожалеть о том, что она так поспешно избавилась от всех дневников. Потому что жизнь, как оказалось, готовила ей очередной сюрприз. Началось все с того, что ей позвонили из частной клиники, в которой, оказывается, Анжелка наблюдалась вместо обычной городской поликлиники.

— Анжела, это доктор Внешина тебя беспокоит, — после всех выяснений с регистратором взяла трубку другая женщина. — Я все понимаю, травма и прочее. Наслышана. Но ты должна была быть у меня на приеме еще три месяца назад. Так, может, соберешься? Ходить-то ты ведь уже в состоянии? Жду тебя завтра, в два тридцать!

По голосу доктора было понятно, что лучше не спорить, а приехать. Лика положила трубку, считая в уме. Три месяца… Да, время-то как летит! Давно ли она содрогалась, заходя в еще ледяную воду? Давно ли наблюдала за подготовкой курортного сезона на побережье? А вот не только конец весны, но и все лето уже пронеслось за пребыванием в больнице и последующей работой. И какие-то там сроки она пропустила. Что за проблемы со здоровьем могли быть у Анжелки? В дневниках она ничего такого не упоминала. Может, пока не поздно, сменить этого доктора на другого, чтобы не смог ничего заподозрить? Но чем она это объяснит? Судя по разговору, у Анжелки с этой доктором Внешиной были более близкие отношения, чем просто у пациента с врачом. От такой так просто не отвяжешься. Взвесив все «за» и «против», Лика в конце концов решила сходить на прием. Явилась в клинику в назначенное время, ее проводили к кабинету. И только уже зайдя в него, Лика по обстановке сразу же поняла: да Внешина же гинеколог! Такого Лика не ожидала, но не успела даже опомниться, как ее уже провожали к креслу под локоток. На этом коротком пути вырываться было уже поздно, оставалось только смириться с судьбой. И подумать о том, что, может, и в самом деле было бы неплохо провериться после всего, что ей довелось пережить.

Только уже оказавшись на кресле, Лика вдруг вспомнила о том, что она-то рожала, а Анжелка — нет! И что врачи по каким-то признакам сразу умеют это определять! Так что же сейчас, после этого, будет?! Вот теперь она рванулась, потому что любые странности в ее поведении были оправданы, лишь бы избежать неминуемого разоблачения.

— Да тише ты! — Внешина легко, одной рукой, удержала ее на месте, прижав к далеко откинутой спинке кресла, а другой раскрыла зеркало. — Что, я тебе больно сделала? Ну сама виновата, что до такого себя довела! Голова головой, но об остальном, знаешь ли, тоже думать надо! Воспаление, эрозия! Последний раз тебя предупреждаю: будешь продолжать так к себе относиться — уже точно больше никогда не родишь!

Не родишь? Больше не родишь?! Вначале у Лики возникло ощущение, что она вдруг проснулась на самой середине кошмарного сна. Только что она была уверена, что в ней сейчас распознают самозванку и потребуют ответить на вопросы, ответов на которые у нее нет и не может быть. Например, попросят объяснить, куда делась настоящая Анжелка. Но… доктор продолжает осмотр как ни в чем не бывало. И грозится ей, что она больше не сможет иметь детей. Лика испытала такое огромное облегчение после пережитого страха, что до нее не сразу дошел весь смысл сказанного Внешиной. А потом она вдруг осознала. Больше не родишь. Это как понимать?! Особенно в сочетании с тем, что доктора ничем не смутил проведенный осмотр. Спрашивать об этом было нельзя. Оставалось искать на все ответы самой. Но где? Дневники прочитаны и уничтожены. Да и возьмись их Лика перечитать, что она там сможет найти, кроме того, что уже видела? Как в тумане она выслушала рекомендации врача, ответила на пару вопросов, взяла рецепт, попрощалась и вышла. Как в тумане покинула клинику. Сделанное открытие никак не опускало ее. У Анжелки был ребенок?! Невероятно! Но как это случилось? Когда? И главное, где он сейчас? Если не умер, как у Агафьи Молчановой. Впрочем, нет! Не могла же женщина, потерявшая своего ребенка, ни слова не упомянуть об этом в своем дневнике. Агафья, если бы вела дневник, только об этом и писала бы первое время. Не могла бы не писать. Может, у Анжелки это было как-то зашифровано? Или эти записи хранятся где-то отдельно? Надо бы тщательнее поискать в потайном ящике стола. Если потребуется, наизнанку его вывернуть, хоть самой туда залезть. Лика замерла посреди тротуара, решая, что же ей делать прямо сейчас. Влад с машиной был в «Афродите», это совсем недалеко отсюда. Поддерживал на тренажерах свою идеальную форму. Присоединиться к нему, как они вначале договаривались? Или вызвать такси и кинуться домой, сразу приступить к поискам? В последнее время, даже оставаясь дома одна, Лика уже не испытывала такого страха перед Анжелкой, как вначале, так что могла бы этим заняться. Но что-то подсказывало ей, что она только время впустую потратит. Что нет нигде записей, персонально посвященных Анжелкой своему ребенку. Не в ее это было характере. А Анжелкин характер Лика успела неплохо узнать. Весьма неплохо, так что могла делать предположения насчет совершенных ею поступков.

В задумчивости шагая по тротуару, Лика сама не заметила, как оказалась возле «Афродиты». Но записана на сегодня она не была, а идти и самостоятельно ворочать на тренажерах железо не было никакого настроения. Так что она решила дождаться Влада в машине. Сходила, без труда добыла ключи у него из шкафчика — все, кто здесь работал, давно знали, кому на самом деле эта машина принадлежит. Не Лика ради этого постаралась, а Наташа и иже с ней. Неизвестно, как Влад к этому относился в действительности, но делал вид, что его это мало волнует. Назло всем, кто был настроен против него в этом городе его прежней любовницей. Лика в этой войне не участвовала. Единственное, что могло бы ее во всем этом заинтересовать, — это намеки на более давнее, весьма темное прошлое Влада. Ей просто было интересно, что же за скелеты могли скрываться в его шкафу? Похуже, чем у нее, или нет? Но исчерпывающе ответить на эти вопросы его любовница, пожалуй, не смогла бы, к тому же у Лики не было никакого желания с ней встречаться. Как и самого Влада расспрашивать, нагнетая тем самым домашнюю обстановку. Поэтому все, что оставалось, — это отложить выяснения на неопределенный срок. И заняться другими, более актуальными темами. Лика устроилась на переднем пассажирском сиденье, прикрыла глаза. Интересно, кто был у Анжелки, девочка или мальчик? Когда она успела его родить? По юности и глупости, еще до смерти родителей или уже после, скрыв этот факт от широких масс? Так что из нынешнего Анжелкиного окружения знала об этом, похоже, одна только врач. Или остальные на эту тему просто не заговаривали? Нет, не похоже было на то, чтобы другим было что-то про это известно, иначе хоть кто-то, хоть где-то да все равно нашел бы теперь повод в Лику шпильку воткнуть, особенно в присутствии Влада. Так от кого бы ей узнать, как обстоит все на самом деле и куда девался ребенок?

Лика настолько задумалась о своем, что не сразу обратила внимание на открывшуюся дверцу машины, почему-то заднюю. Что там Влад затеял? Что-то с собой притащил? Выходя из своего состояния, Лика развернулась назад, намереваясь это узнать. И отшатнулась, обнаружив, что в машине сидит совершенно посторонний мужчина. Избитый к тому же.

— Ты кто такой? — она на всякий случай нащупала дверную ручку, намереваясь, если что, сразу выскочить. — И какого хрена тебе здесь нужно?

— Потише, не шуми, — пытаясь отдышаться, мужчина едва голову поднял и снова уронил на грудь. — Я узнал, что Дуб на этой машине ездит. Ты его… женщина?

Ну хоть удержался в последний момент, чтобы не произнести ненавистное Лике «баба», которое слишком часто Ванька употреблял. Но Лика все равно разозлилась.

— Ты Влада Дубова имеешь в виду? Это не я его, а он мой мужчина. И машина моя. Так что, будь добр, объясни, что ты тут делаешь. И полотенце возьми, пока салон не уделал кровью.

Незнакомец мрачно посмотрел на нее, забирая протянутое полотенце. Потом выдавил:

— Мне помощь нужна. Мы с Владом давние кореша. А больше мне не к кому обратиться.

— Заметно, — кивнула Лика, рассматривая его. Анжелка на ее месте с истеричными криками уже выталкивала бы его прочь, если бы вообще охрану от клуба не позвала. Она же не могла на это решиться. Потому что сама, еще по детдому, знала, как это бывает, когда на тебя ополчился весь свет, а ты нигде не можешь найти укрытия. Не говоря о чьем-то сочувствии, о котором вообще приходится только мечтать. Сочувствия незнакомец у нее не вызывал, слишком уж был бандитского вида. Но вот отказать ему в помощи было как-то совсем непорядочно. Вздохнув, Лика взялась за телефон. Заметив, что незваный пассажир при этом движении зыркнул на нее диким волком, пояснила: — Владу хочу позвонить, чтобы недолго копался. Пусть сам с тобой разбирается.

Влад, как выяснилось, от внезапного появления товарища тоже был не в восторге. Сев в машину, он развернулся к нему лицом, оценил его внешний вид:

— Клик?! Привет! Какими судьбами?

— Нелегкими. Мне твоя помощь нужна. Можешь приютить меня на несколько дней?

Влад покосился на Лику в ожидании то ли разрешения, то ли поддержки. И она поняла, что именно ей придется решать этот вопрос. Отступать было некуда. Не выгонять же было этого субъекта из машины, устраивая скандал? Тем более что и Влад уже не раз приходил Лике на помощь, когда ей на голову внезапно сваливались старые Анжелкины приятели. Тут, конечно, был совсем другой случай. Но бросать загнанного человека на волю судьбы, с Ликиной точки зрения, было бы совсем непорядочно.

— Надеюсь, тебя никто не видел, пока ты добирался до нашей машины? — спросила она.

— Если бы видели, то я бы не добрался, — почти огрызнулся он.

— Ладно, — Лика отвернулась от него к Владу и кивнула: — Поехали! Дальше решим, что с ним делать.

Дальше решать пришлось тоже ей. Влад, обычно такой находчивый, сейчас совсем растерялся. Глядя на него, Лике оставалось только гадать, что же за дела связывали в прошлом этих двоих. Но отложив выяснение деталей на потом, она принялась оказывать помощь пострадавшему, устроив его в одной из свободных комнат. Медицинского образования у Лики не было, но зато жизнь на обучение не поскупилась, так что к процессу она подошла со знанием дела. Как выяснилось при осмотре, она явно погорячилась, предлагая в машине нежданному гостю полотенце, чтобы вытереть кровь. О крови тут речи уже не шло, поскольку полученные раны кое-как начали затягиваться, но при этом загноились, что и стало причиной плохого самочувствия Клика. Его знобило, и даже на ощупь, без измерения было понятно, что температура приближается к сорока. Отправив Влада в аптеку, Лика принялась вскрывать и промывать на своем пациенте все прорехи, какие могла найти.

— Эк тебя жизнь приложила, — не удержалась она, осторожно, как когда-то на себе, поддев кончиком ножа нагноившуюся гематому у него на боку, из которой тут же поползло горячее зловонное содержимое. — Держи полотенце!

— Если бы жизнь, — процедил он сквозь зубы. — Это все люди.

— И за что же они тебя так?

— Лучше тебе этого не знать. Поверь, спокойнее будет.

— Ладно, поверю. Тогда скажи хотя бы, как тебя зовут, а то мне не нравится твое прозвище.

— Юрий, — его трясло, говорил он с трудом, и Лика прекратила расспросы. Промыла сильно загноившуюся рану на спине, до которой ему при всем желании было самому не добраться. Даже если бы у него были подходящие условия для того, чтобы заняться собой. Но он последнюю пару дней явно был в бегах, укрываясь, как и где получится. Немытый, небритый, осунувшийся.

— А с Владом вы при каких обстоятельствах познакомились? — все-таки не удержавшись, Лика решилась потревожить его еще раз.

— Так, по мелочам промышляли. Влад твой — игрок, ни на что серьезное не способен. У тебя под крылышком ему в самый раз будет. Бери, не опасайся.

— Уже взяла.

Тут и Влад явился, с антисептиками, бинтами и антибиотиками. Работа пошла активнее, а разговор снова прервался. Под конец Лика даже укол Юрию сделать смогла — почему бы нет, если когда-то на себе тренировалась от безысходности? Сразу и антибиотик, и от температуры. Влад ему горячего чаю принес с бутербродами. И, покидая его на пару с Ликой, сказал напоследок:

— Все, отдыхай. Говорят, это способствует выздоровлению. Спать можешь крепко.

— Надеюсь, — последний взгляд Юрий бросил почему-то на Лику, а не на приятеля. С чего бы? Да, Лика взялась ему помочь. Но у нее не было ни малейшего желания видеть его здесь дольше, чем это было необходимо. Или ей, почти незнакомке, Юрий готов был довериться куда больше, чем своему давнему приятелю? Впрочем, это ее уже не касалось.

Уже в своей спальне, лежа на горячих смятых простынях рядом со своим великолепным любовником, Лика вспомнила про Юрия еще раз:

— Влад, хотела тебе сказать… Мне бы не хотелось, чтобы у нас впредь появлялись подобные гости. Да, я понимаю, что ты его не звал и что ко мне тоже порой вваливаются компании в самое неподходящее время. Но мои — это просто придурки поддатые, с которых взятки гладки. А вот от твоего дружка за версту пахнет жареным. Так что сделай что-нибудь. Не знаю что. Но этот дом не должен превращаться в уркаганский притон.

— Ну ты сказанула, — фыркнул Влад. — Что я сделаю? Таблички на заборе развешу: «Старым приятелям вход на территорию запрещен»? И потом, Клик — он никакой не урка. Он хакер. Не в меру любопытный, рисковый, да еще и слишком хороший в придачу. Был бы похуже — наверное, не влипал бы в такие ситуации, как сегодня. Таланта бы не хватало в слишком глубокие дебри соваться. А так… одному богу известно, кроме него самого, чьи базы он ухитрялся взламывать за свою бурную жизнь и по чьим заказам работал. Подозреваю, что об этом вообще лучше не знать, слишком уж крутые личности там могут оказаться замешаны.

— Только этого не хватало! Остается только гадать, за что его так избили и от кого он теперь скрывается. А ты заметил у него полосы на руках? Как будто его кто-то связывал. Так это он, выходит, сумел сбежать? Но в таком состоянии он не мог уйти далеко. А значит, те, кто его ищет, тоже должны быть где-то поблизости.

— Ладно, мне он и самому свалился как снег на голову. Завтра попытаюсь его выставить.

— Завтра еще рано. Он должен хоть немного окрепнуть, антибиотики попринимать. Хотя бы пару дней.

— Анж, ты сама уж разберись, хочешь ты от него избавиться или нет.

— Хочу. Но раз уж мы взялись ему помочь, то надо это делать не наполовину. Так что даю вам три дня.

— По мне, так и одного бы хватило, — лениво проворчал он, разваливаясь поудобнее.

Вскоре он уже сопел, как спящий младенец. Зато у Лики сна не было ни в одном глазу. И даже мысль об Анжелкином ребенке, вначале так захватившая ее, пока отошла на второй план. Лика обязательно попытается выяснить, что с ним стало! Обязательно попытается его отыскать! Но сейчас… Влад сказал ей, что Юрий является хакером. И это был ее шанс! Потому что совершенное преступление не только давило камнем на Ликину совесть — нет, оно еще и дамокловым мечом над ней покачивалось. С того самого дня, как Влад, глядя на осенние изменения в природе, начал говорить о том, что неплохо было бы съездить куда-нибудь на теплое море. За границу, естественно. Лика и сама была не против этого. Конечно же, не на море, а просто в жаркие страны, где есть на что посмотреть. Но, отыскав Анжелкин загранпаспорт, Лика обнаружила, что за любую границу ей вообще дорога заказана, потому что он оказался биометрическим. С отпечатком пальца! Анжелкиного, разумеется! А это означало, что Анжелкины отпечатки есть где-то и в электронной базе данных! Поначалу Лика, только обнаружив этот факт, едва не умерла от запоздалого страха. Понимая, что следствие, скорее всего, уже закрыли, она все равно пару дней тряслась, как в лихорадке. Ведь только чудом за ней так и не приехали вдогонку из солнечного приморского городка, чтобы выяснить, что она за птица, если хозяйка этого дома найдена утонувшей. Но, видимо, опознавая утопленницу, местные следаки ограничились найденными на берегу документами и дактилоскопию не стали проводить. Не сняли ее отпечатков ни с распухших от воды рук, ни из особняка. Но как бы там ни было, а Лика не могла спокойно жить до тех пор, пока отпечатки Анжелики оставались в компьютерной базе. Мог ли хороший хакер справиться с задачей по их изъятию? И насколько она могла бы довериться в этом деле Юрию? Его же Лике словно сама судьба послала! На решение этого вопроса у нее было три дня. На то, чтобы набраться решимости и обратиться за помощью к этому человеку, после того как он получил помощь от нее. Обращаться надо только напрямую, Влада в это дело не посвящать. Потому что, исходя из того, что Лика успела наслушаться про Влада от других и какие выводы сделала о нем сама, доверяться ему было делом не слишком надежным. Но возьмется ли Юрий выполнить ее просьбу? Насколько такая задача окажется сложной для хорошего хакера, которые даже правительственные и международные серверы ухитряются взламывать? И не проболтается ли Юрий обо всем Владу сам? А самое главное, не догадаются ли они оба об истинных причинах, побуждающих Лику убрать из базы данных «свои» отпечатки? Ни гарантий, ни точных ответов на эти вопросы у Лики не было. Поэтому ей сейчас только и оставалось, что ворочаться в кровати, предаваясь мучительным раздумьям. И вновь и вновь сожалеть о том, что Анжелка согласилась на встречу с ней, что приехала в тот проклятый дом, дав ей тем самым шанс сотворить то, чего уже никак не исправишь…

Обратиться к Юрию со своей просьбой Лика решилась только на третий день. До этого заботливо — раз уж свалился на голову, то грех теперь его было бросать — промывала ему раны, меняла белье. Накрывала ему на стол, когда он просыпался — ослабевший, спал он подолгу. А Влад как будто избегал старого приятеля, спозаранку предпочитая удрать, хотя бы в тот же тренажерный зал. Так что общался Юрий преимущественно тоже с Ликой. Впрочем, все их разговоры носили нейтральный характер — о погоде, здоровье, подаваемых блюдах, посмотренных фильмах. О том, что ее мучает, Лика никак не решалась заговорить, хотя каким-то седьмым чувством угадывала, что Юрий к ней расположен. Лишний раз она смогла убедиться в этом тогда, когда однажды, за поздним завтраком, он решился ее предупредить:

— Знаешь, скажу тебе, так, по-дружески… Ты с Дубом живешь, но слишком на него не рассчитывай. Это не тот человек, который и в радости, и в горе будет сохранять постоянство. Меня к нему… к вам… только крайняя нужда обратиться заставила. И то я не уверен, что он бы меня не кинул, если б не ты. Это та задница, что только на мягких стульях готова сидеть.

— Я знаю, — встретившись с ним глазами, Лика печально улыбнулась: ну, судьба у нее такая, подкидывает подобных людей! Да, в настоящей беде Влад не товарищ. И нет гарантии, что она, как и предыдущая любовница, однажды не застанет его в кровати с чужой девицей. Но зато в быту на него положиться можно, и руку он даже не пытается на нее поднимать. Только откуда Юрию знать, что она готова довольствоваться малым, потому что видела в жизни гораздо худшее, чем сейчас?

Что-то сумев прочитать в ее глазах, он вдруг смутился, отведя взгляд. Лике так и хотелось заговорить с ним о своих проблемах, она даже воздуха в грудь набрала… Но тут, как назло, заявился упомянутый Влад. Оживленный, голодный, он уселся за стол, сводя Ликины шансы к нулю. А Юрий, перебросившись с ним парой слов, вскоре ушел к себе.

А на третий день, выйдя к столу, он сразу сообщил Лике:

— После завтрака я уеду. Дуб меня отвезет.

Вот так! Либо сейчас, либо уже никогда! Лика покосилась на стеклянную дверь столовой. Влад с ними завтракать не сел, но, как назло, возился в доме, пока что не собираясь никуда уезжать. Ну да, куда же ему срываться, если он должен будет увезти Юрия подальше отсюда. И Лика решилась, потому что деваться было уже некуда. Пока Влада не было рядом, она заговорила с Юрием быстро, вполголоса:

— Хочу тебя попросить… или даже работу тебе предложить. Ты ведь, наверное, сейчас на мели? Я дам тебе денег в дорогу, это не обсуждается. Но буду надеяться на тебя. Влад сказал мне, что ты хороший хакер. Так вот… — она вкратце изложила ему свою проблему.

— Даже представить не могу, зачем тебе это потребовалось, — сказал он, выслушав ее. — Ведь отпечатки всегда могут снять и занести в базу снова. Если повод, конечно, опять появится. Но раз уж ты просишь… Нет, сейчас я за это не возьмусь. Не могу, сама видишь. Но если останусь жив, то в ближайшую пару недель найду такую возможность. И решу вопрос почти легально, через одного очень влиятельного человека, который крепко со мной повязан. Он не сможет мне отказать.

— Мне неважно, как ты это сделаешь. Сам решай, ты же профессионал. Главное — результат. Мои отпечатки должны быть уничтожены.

— Уничтожены? Кто? — делано испугался Влад, заходя в столовую. Перевел на Юрия взгляд: — Так, собирайся, если уже позавтракал. А то, как я погляжу, мою девочку уже плохому начинаешь учить.

— Ну, ты-то сам кого хочешь научишь, — усмехнулся Юрий, поднимаясь из-за стола.

Сборы его были недолгими: несколько вещей, с барского плеча отданных Владом взамен его собственных, не подлежащих восстановлению. Все, не надетое сразу, влезло в обычный пакет. Потом Лика проводила его до машины. На вид он был почти здоров, так что она могла гордиться результатами своих усилий. На прощание сунула ему в руку деньги, постаравшись это сделать незаметно для Влада. Юрий поблагодарил ее одним только взглядом. И, уже садясь в машину, тихо сказал:

— Я пришлю сообщение.

Это было бы здорово! Тогда Лика могла бы точно знать, что все у него получилось, и спать после этого гораздо спокойнее. Если только он сейчас, прямо в машине, все Владу не выболтает, они не посмеются на пару над ее причудами и — как самый невинный вариант — тут же обо всем этом не забудут. Лике почему-то не верилось, что Юрий способен так ее подставить. Но богатый жизненный опыт был готов привести подходящие примеры из прошлого, так что уверенной на все сто она не могла быть ни в чем и ни в ком, кроме одной лишь себя. Проводив взглядом машину, скрывшуюся за сдвигающимися воротами, Лика задержалась во дворе. Никуда не торопясь, оглядела его вдруг как-то по-новому. Как и уборщица, дворник тоже приходил сюда два раза в неделю. Но Лика, так до конца и не сумевшая осознать этот дом как свой, не требовала от него ничего, кроме поддержания порядка. А вот сейчас, глядя, как стремительно пролетевшее лето окончательно покидает этот мир, она вдруг подумала, что неплохо было бы у ворот, пока еще не поздно, сирень посадить. Чтобы разрасталась, цвела по весне, а ветер разносил бы ее аромат. И пионы. Лика их обожала. Надо будет для них местечко найти. Это будет не сложно — сажай куда вздумается, потому что Анжелка отдавала преимущество обычным газонам. Видимо, не любила земледелия ни в каком виде и свой участок не замечала в упор. Судя по ее дневникам, она и в летний лагерь, подразумевающий общение с природой, ездить ненавидела. И в деревне всего раз в жизни была… Стоп! Лика вдруг подобралась, и сердце забилось быстрее. А с чего бы Анжелку вообще понесло в ту деревню? Да не просто понесло — она там около двух месяцев провела. Когда это было? Эх, жалко, что Лика поторопилась уничтожить ее дневники! Но у нее была хорошая память, а главное, что она перед сожжением читала эти записи очень внимательно, буквально пропуская через себя Анжелкину жизнь. Так что начинаем воссоздавать… Лика вошла в дом, села возле окна, по-прежнему глядя во двор. В каком году были сделаны те записи про деревню? Анжелке тогда стукнуло восемнадцать. Родители еще были живы. Что она там писала про них? «Узнают про щенка». Про щенка… которым какой-то Сережка ее «осчастливил». Именно так было написано, в кавычках. Явно Анжелка была не рада щенку. Она, судя по записям, вообще собак не любила, и за несколько лет до этого в штыки восприняла желание родителей «сукой обзавестись». Но там был какой-то другой случай, вроде как с бездомной собакой, а здесь… Почему бы Лике, читавшей эти записи, еще тогда было не задуматься о том, а что же это за «щенок» — то такой, ради которого Анжелка готова была ни много ни мало на два месяца себя в деревне похоронить, вместо того чтобы просто кому-то его сразу передарить?! Наверное, не задумалась потому, что истинного смысла этих слов в то время даже и не заподозрила бы! Вообще не могла себе представить, что такое возможно! Но вариант «передарить» даже и не рассматривался, просто потому, что был неосуществим. Потому что вовсе не о собачоныше тогда Анжелка писала, нет! Щенком она называла ребенка! Неизвестного Сережку — сейчас такого в окружении не наблюдалось — она проводила в армию. От родителей, выходит, беременность скрывала до последнего. А потом уехала к старой тетке, сестре папиной мамы, якобы в тиши готовиться к институту. На самом же деле — чтобы тайком родить, под носом у полоумной старухи. Так, чтобы мать с отцом ничего не узнали, потому что иначе «притащили бы этого щенка домой», Анжелке же «совсем не светило с этой живностью возиться». Да, не зная доподлинно о факте рождения ребенка, невозможно было даже предположить, что в своих записях Анжелка пишет именно о нем! Шифровалась? Возможно! Но Лике все равно не по себе было вспоминать прочитанное. Для этого и еще одна причина была: почему бы Анжелке было все-таки не признаться во всем родителям? Ну, заявила бы им в своей обычной манере, что ребенок ей не нужен! И что она не собирается его растить! Эти люди все равно не оставили бы внука и взяли бы всю заботу о нем на себя. Анжелка-то что при этом теряла? Упреков боялась с их стороны? Вряд ли, потому что при любых других обстоятельствах не стеснялась их зарабатывать. Так, может быть… Все старые Ликины подозрения вспыхнули с новой силой. Ведь если Анжелка уже в то время задумывала избавиться от родителей, то все тогда вставало на свои места! Ребенок никак в эту схему не вписывался, потому что после смерти бабушки с дедом с ним больше некому было бы нянчиться, Анжелке он был не нужен. Вот она, уже тогда строя свои черные планы на будущее, и решила вообще не приносить его домой. Хорошо, если не прикопала после рождения где-нибудь в деревенском лесу! Но, поразмыслив, Лика решила, что нет, вряд ли. Анжелка не решилась бы рожать одна, без посторонней помощи и в несоответствующих условиях, для нее такое испытание было бы слишком суровым. Значит, скорее всего, малыш был оставлен в ближайшем роддоме. А потом она вернулась домой, поступила в институт, и спустя какое-то время… Снова и снова Лика задавала себе вопрос: так ли случайно подломилась верхняя лестничная перекладина под ногой у Анжелкиного папы? Или долгожданную свободу, а также квартиру, дачу, машину и накопления родителей Анжелка обрела не без собственного вмешательства? В общем-то Лику это касаться было не должно, и ее собственного преступления нисколечки не оправдывало. Но ей почему-то было жалко этих людей, очень, до слез.

Приехавший Влад удивленно взглянул на нее:

— Анж, что с тобой? На тебе лица нет.

— Да все вместе, — Лика ловко вывернулась из его рук, уткнулась лицом ему в грудь. Живет с ней, пока она его обеспечивает, предаст при первой же возможности, но как здорово, что пока еще не сбежал и можно пользоваться его присутствием. Прижаться, обнять, согреться. — Фантазии на тему плюс осознание осени.

— Так я же тебе не раз предлагал съездить куда-нибудь, куда осень даже и не заглядывает.

— А потом? Снова возвращаться сюда, где к тому времени еще хуже будет? Нет, давай уже дождемся самого паршивого момента, а вот потом сорвемся в волшебный край, — теперь у Лики была надежда на то, что Юрий ей поможет, после чего ей удастся получить новый загранпаспорт. Хотя это было и не главное. Главным была возможность спокойно жить, не опасаясь разоблачения. А ехать она в любом случае никуда пока не собиралась, сейчас у нее на повестке стояли куда более важные дела. Название деревни она помнит. Надо теперь посмотреть, где находится ближайший к этой деревне роддом. И — туда! Изобразить покаяние поздно одумавшейся родительницы, денежку отстегнуть, если потребуется. У них в бумагах должен храниться Анжелкин отказ от ребенка, ну и информация о том, куда он был направлен потом. Узнать, как его нарекли, под каким именем его нужно искать. Вначале в доме малютки, потом в детдоме, если только его кто-то не усыновил. В этом случае Лика ничего уже не сможет поделать. Но если он все еще в казенных стенах…

— Анж, — Влад считал, что знает безотказный способ утешить любую женщину, по какой бы причине у нее ни испортилось настроение.

Лика вначале заартачилась: вот дурак! Неужели и правда думает, что нет в таких случаях ничего действеннее секса? Просто посочувствовать, поговорить, пожалеть? Или это все для него слишком сложно, в то время как постель не требует большого напряжения мозговых извилин и душевных струн? А, черт с ним! Лика прекратила сопротивление, позволив ему отнести ее в спальню на руках, как он часто делал. Но и там полностью не переключилась, продолжая думать о своем.

— Куда ты Юрия отвез? — был ее первый вопрос, когда снова появилась возможность говорить. Этот человек был ей важен хотя бы потому, что при любых видах оформления ребенка из детдома требовалась справка из ОВД. Так что… Только бы он удалил «ее» отпечатки! А то вдруг да где-то всплывут!

— Анж, тебе что, поговорить больше не о чем? Особенно сейчас? — Влад явно чувствовал себя героем, способным заставить партнершу забыть обо всем на свете, кроме себя самого. И вроде как даже обиделся на нее за то, что она не поддерживала это его представление.

— Хочу быть уверенной в том, что он сюда не вернется.

— Не вернется, будь спокойна. Я его на поезд посадил. Лично. Сомневаюсь, конечно, что он поедет в пункт назначения и что уже сейчас где-нибудь не соскочил, чтобы пересесть. Но что мог, то сделал. Дальше только от него все зависит.

— Ну и ладно. Будем надеяться, что справится.

«И не только со своими проблемами, но и с моими тоже», — добавила Лика уже мысленно. Запоздало мелькнула мысль: как же Юрий пришлет ей сообщение, если он ее телефона не знает? Но потом сообразила: найдет! Если он куда более закрытые базы данных способен взламывать, то что ему стоит прошерстить обычный телефонный список абонентов? Главное, чтобы не лишили его такой возможности и чтобы повод для сообщения все-таки появился. А она пока будет просто искать. Ведь к тому моменту, когда ей потребуются какие-то справки, она должна будет четко знать, ради кого их собирает. Интересно, мальчик это или девочка? Лике почему-то казалось, что мальчик, сын, как у нее самой мог бы быть. Не маленький уже, что-то около двенадцати лет. Трудный возраст, но Лика и не настраивалась на идиллию. Понимала, что будет весьма тяжело. Однако вопрос «не искать» даже не рассматривался. С тех пор как она узнала о ребенке, единственной ее целью стало забрать его домой.

3

В одной из квартир действительно жили какие-то сектанты. Они Иру даже на порог не пустили, но, глядя в их постные лица, она сильно сомневалась, что увидела бы за этим порогом хоть что-то, достойное внимания. В другую квартиру, которую кто-то снимал, ей дозвониться так и не удалось. Выглянувшая соседка сказала, что этот жилец вообще редко бывает дома. Могла ли из его окна быть отправлена в полет купюра с призывом о помощи? Поразмыслив, Ира пришла к выводу, что такая вероятность крайне мала, и направилась в следующую квартиру, этажом выше. В ту, из которой выпала и погибла женщина. Именно поэтому Ира и оставила ее на потом: какой-то холодок был у нее внутри, и идти туда совсем не хотелось. Но раз уж взялась за установление истины, то надо было двигаться до конца. Поднявшись на площадку, Ира позвонила в нужную дверь, где-то в душе лелея при этом надежду, что хозяев тоже не окажется дома и разговор с ними можно будет как минимум отложить на потом. Но за дверью послышался шорох, щелкнул замок. А потом перед замершей в ожидании Ирой предстал… нет, не монстр какой-то, а очень даже симпатичный мужчина, судя по лицу, лет тридцати пяти, только наполовину седой. Наверное, недавно с работы — уже не при полном параде, но рубашку и брюки еще не снял, только пиджак с галстуком. Еще Ира обратила внимание на контраст между естественным цветом его светлых волос, и глазами, напротив, темными, где-то на грани между карим и черным цветом.

— Здравствуйте. Вы к кому? — вернул ее в реальность мужчина, так и не дождавшись, пока она его рассмотрит и наконец что-нибудь скажет сама.

— Наверное, к вам, если вы хозяин… Здравствуйте, — запоздало спохватилась Ира.

— Девушка, милая, давайте сразу определимся: если вы торговый агент или вообще из какой-нибудь секты…

— Нет-нет, я совсем по другому вопросу.

— Ну тогда зайдите, — он посторонился, пропуская ее в аккуратную и просторную прихожую. — Я вас слушаю.

— Суть дела, собственно, вот в чем заключается… — Уже забыв о том, что испытывала страх по пути сюда, Ира села на предложенный стульчик и подробно выложила этому симпатичному человеку все, из-за чего она оказалась здесь. Даже про купюру.

— Да, — выслушав ее, он вздохнул. — У нас такое вполне могло быть. Это в духе одной моей знакомой, она всегда была весьма эксцентричной особой. А деньги… — тут он пригласил ее пройти с ним в одну из комнат, выдвинул ящичек серванта, и Ира увидела там пусть не толстую, но пачку именно таких купюр. Разволновалась:

— Да, такая и упала мне под ноги. Я не сразу поняла, откуда она прилетела. Но теперь… я вам сейчас ее верну.

— Не стоит. Как говорится, что с воза упало… Вы же ее не одалживали! А если этой несносной девчонке взбрело вдруг в голову развлекаться подобным образом — это уже были ее проблемы, не ваши. Считайте прилетевшую денежку просто подарком с ее стороны. Или вознаграждением за причиненное беспокойство.

— Нет, это как-то неправильно… — тут Ира вспомнила, что купюра прилетела не просто так, а неся на себе призыв о помощи. — И потом, чем я тогда могла бы помочь?

— Иногда, когда ей тут бывало скучно одной, она могла таким образом просто заманивать к себе собеседников. Ведь на такой призыв может отозваться только хороший, добрый человек, с которым приятно поговорить.

— Но я ни в одном окне не видела ни души. Как так могло получиться?

— Не знаю… Может, купюру подхватило ветром и унесло? К примеру, на мокрую крышу, где она просохла, отправившись в повторный полет уже позже? А хозяйка, как только потеряла ее из вида, так тут же про нее забыла. Как видите, для нее это не те деньги, из-за которых она стала бы горевать. Она и эти-то забрать не собралась, так до сих пор и лежат.

Ира помолчала, набираясь решимости на следующий вопрос:

— Простите меня… но… это не она, ваша подружка, потом упала с балкона?

— Нет, не она, другая, — мужчина сцепил руки, хрустнул пальцами. Ира не могла не заметить, что его что-то гнетет. И, не удержавшись, поинтересовалась:

— Как это произошло, можете рассказать?

— Глупо и нелепо до невозможности. Так получилось, что она оказалась заперта в этой квартире одна. Замок без ключа изнутри не открыть. Телефон у нее в тот день тоже накрылся. В общем, впоследствии ситуация могла бы стать комичной, если бы так трагично не закончилась. Зная, что я не скоро вернусь, она попыталась освободиться через соседей. Во что все это вылилось, вам, как я вижу, уже известно.

— Да. Вот уж кому стоило бы звать с балкона на помощь, вместо того чтобы сразу куда-то лезть! Проще и безопаснее. Кстати, как вы думаете, она не могла сбросить ту купюру?

— Вряд ли. Что ей мешало бы крикнуть? Куда эффективнее. Кроме того, ее бы вы точно заметили. На балконе-то.

— Да, — обдумав эти доводы, Ира вынуждена была согласиться. Вот и раскрылась ее большая тайна с прилетевшей денежкой и оказалась всего лишь причудой обеспеченной женщины. А сколько дней не давала ей покоя! Теперь все выяснилось, и надо было уходить. Оставить дома уставшего человека, дать ему возможность спокойно переодеться и поужинать. Впрочем, он сегодня, похоже, еще куда-то собирался: во время разговора с Ирой успел достать сумку, положить в нее две какие-то коробки.

— Все-таки вот, — Ира полезла в свою сумочку.

— Оставьте, — он догадался зачем. — Я вам уже сказал, что вы этих денег не одалживали, поэтому и возвращать тоже нечего. А если они вас чем-то смущают, то употребите их на помин души, — он сделал рукой жест в сторону окна, потемнев лицом.

— Не надо, не терзайтесь вы так, — горячо сказала Ира.