Помоги проекту - поделись книгой:
Спустился фазан, увидел поле проса и поле бобов, остановился там и не возвращается. Потому и говорят среди людей: фазан — гонец в один конец.
Спустилась эта птица, подстрелена была Амэ-вакапико и, пронзенная стрелой, вернулась на Небо и обо всем поведала. Далее — [как изложено в главном повествовании].
Тогда взял Така-мимусупи-но микото покрывало со священного ложа, накинул на царственного внука Аматупико-пико-нэ-по-но ниниги-нэ-но микото, и тот Небесные Восьмислойные Облака раздвинул и спуститься соизволил. И вот, бога этого стали называть Амэ-куни-нигиси-пико-по-но ниниги-но микото[313]. Место, куда он спустился, называется пик Сопори-но яма-но такэ в Такатипо, в Со, что в Пимука. Прибыл он туда, и далее [как говорится в главном повествовании].
Достиг он мыса Касаса в Ата и взобрался на остров Такасима в Нагая. Вот, бродил он по этой земле, а там случился человек. Звали его Котокату-куникату-нагаса. «Чья это страна?» — спрашивает его божественный внук. Тот в ответ: «Это страна, в которой живет Нагаса. Но теперь я подношу ее божественному внуку». Снова спрашивает его божественный внук: «А чьи это дочери — те, что на гребне высоко встающей волны дворец в восемь
Вот, царственный внук взял в жены Тоё-атату-пимэ. И с одной ночи она понесла. Засомневался царственный внук. Далее — [как говорится в главном повествовании].
И вот родила По-но сусэри-но микото. Потом родила По-но вори-но микото. Еще одно его имя — Пико-поподэми-но микото. Так исполнилась клятва-укэпи их матери. То есть так и в самом деле узнали, что это дети царственного внука. Однако возненавидела Тоё-атату-пимэ царственного внука и больше с ним не говорила. Опечалился царственный внук и такую песню сложить соизволил:
так спел.
<9.7>. В одной книге сказано: Амэ-ёроду-такупата-типата-пимэ, дочь Така-мимусупи-но микото, в одном [толковании] сказано — Тамаёри-пимэ-но микото, дочь Ёроду-пата-пимэ, дочери Така-мимусупи-но микото, так вот, эта богиня стала супругой Ама-но осипонэ-но микото. И родила дитя Ама-но ки-попокисэ-но микото[315].
В одном [толковании] сказано: Ама-но опомими-но микото, сын Кати-паяпи-но микото, этот бог взял в жены Никуту-пимэ, и она родила сына — По-но ниниги-но микото.
В одном [толковании] сказано: Таку-патати-пата-пимэ, дочь Каму-мимусупи-но микото, родила сына — По-но ниниги-но микото.
В одной [книге] сказано: Ама-но кисэ-но микото взял в жены Атату-пимэ, и она родила сына — По-но акари-но микото. Потом — По-но ёри-но микото[316]. Потом — Пико-поподэми-но микото.
<9.8>. В одной книге сказано: Масака-акату-ати-паяпи-ама-но осипомими-но микото взял в жены Амэ-ёроду-таку-патати-пата-пимэ, дочь Така-мимусупи-но микото, и она родила сына Ама-тэру-куни-тэру-пико-по-но акари-но микото. Это — самый дальний предок мурази в Вопари. Затем Ама-нигиси-куни-нигиси-аматупико-по-но ниниги-но микото. Этот бог взял в жены Ко-но пана-но сакуя-пимэ-но микото, и она родила сына по имени По-но сусэри-но микото. Затем — Пико-поподэми-но микото.
Старший брат, По-но сусори-но микото, с самого начала был удачлив в море, а младший брат, Пико-поподэми-но микото, с самого начала был удачлив в горах. Вот, как-то говорят они друг другу: «Давай для пробы обменяемся [орудиями]», — и обменялись.
Однако ни одному из них от этого проку не было. Старший раскаялся и вернул младшему лук и стрелу и стал просить назад свой рыболовный крючок. А младший к тому времени крючок брата потерял, и вернуть его никакой возможности не было. Изготовил он тогда новый крючок и отдал старшему брату. Тот было взял, но потом отказался и потребовал свой прежний крючок. Опечалился младший брат, взял свой кинжал и выковал из него новые крючки, много их наделал. Разгневался старший брат и говорит: «Раз это не мой прежний крючок, то пусть их даже так много, я их не приму!» — так сказал и стал еще сильнее требовать свое. Совсем опечалился-загоревал Пико-поподэми-но микото, пошел на берег моря и ходит там, горюет.
И вот, повстречался ему Сипотути-но води, Старец Прилива. Спрашивает его Старец: «Почему ты тут так горюешь?» Тот в ответ рассказал ему все, как было, не тая ни начал, ни концов. Говорит тогда Старец: «Не горюй! Я ради тебя что-нибудь придумаю», — так сказал, сделал корзину без ячеек, посадил в нее Пико-поподэми-но микото и погрузил в море. И вот, сам по себе доплыл Пико-поподэми-но микото до прекрасного берега. Выбрался из корзины и пошел куда глаза глядят. Вдруг [видит] — перед ним дворец морского бога Вататуми. Дворец тот обнесен высокой изгородью, от крыши сияние исходит. А перед воротами колодец. Перед колодцем же растет священное дерево катура. Веток и листьев — видимо-невидимо.
Подошел Пико-поподэми-но микото к этому дереву и стал под ним прохаживаться взад-вперед. Вскоре неизвестная красавица отворила ворота и вышла. Собралась в прекрасную чащу воду набирать и тут заметила [отражение Пико-поподэми-но микото в воде колодца] и посмотрела на него. Испугалась она, вернулась и говорит-сказывает отцу и матери: «Какой-то незнаемый гость стоит под деревом у ворот», — так говорит.
Расстелил тогда морской бог Вататуми тростниковые циновки в восемь слоев и по ним повел [гостя внутрь]. Усадил его и стал расспрашивать, зачем тот пожаловал. Рассказал ему в ответ Пико-поподэми-но микото все, как было. Кликнул тут морской бог всех существ с широким плавником, всех существ с узким плавником и приступил к расспросам. Все, как один, отвечают: «Мы не знаем. Только вот последнее время Красная Дева что-то не показывается — рот у нее болит».
Вот, призвали ее, осмотрели рот, а там и вправду потерянный крючок отыскался.
И вот, Пико-поподэми-но микото взял в жены дочь бога моря Тоё-тама-пимэ[317]. Поселился в морском дворце, и так три года миновало. Жил он там покойно и привольно, но вот стала ему родина вспоминаться. Затосковал он тогда. Узнала об этом Тоё-тама-пимэ и говорит отцу: «Печалится Небесный внук и часто тяжело вздыхает. Не по родине ли тоскует?»
Позвал бог моря Пико-поподэми-но микото и говорит ему ласково: «Если Небесный внук хочет вернуться на родину, я ему помогу это сделать», — так рек.
Вручил ему крючок и такое напутствие изрек: «Когда будешь возвращать этот крючок старшему брату, скажи тихонько „дурной крючок“, а уж потом отдавай», — так сказал.
А еще дал ему Жемчужину Прилива и Жемчужину Отлива и такое напутствие изрек: «Опустишь в воду Жемчужину Прилива, и тут же вдруг прилив нахлынет. Вот так утопи своего старшего брата. Если брат раскается и станет молить [о пощаде], тогда наоборот — опусти в воду Жемчужину Отлива, и прилив сам по себе прекратится. Так ты его спасешь. И если ты заставишь его так помучиться, он тебе подчинится», — так рек.
Вот, собрался [Пико-поподэми-но микото] в обратный путь, а Тоё-тама-пимэ говорит ему: «Я сейчас в тягости. До родов уже недолго осталось. В день бурных волн и сильного ветра я непременно выйду на берег. Прошу тебя, построй „дом для родов“ и жди», — так сказала.
Вернулся Пико-поподэми-но микото в свой дворец и поступил по поучению морского царя. И старший брат, По-но сусори-но микото, настрадавшись, повинился, подчинился и сказал: «Отныне [от меня произойдет] народ твоих шутов — вазаоги. Молю тебя, спаси», — так сказал. И тогда, в ответ на эту мольбу, младший брат наконец простил его. Этот По-но сусори-но микото — самый дальний предок Вопаси, кими в Ата.
А Тоё-тама-пимэ потом, как и обещала, и вправду подняла сильный ветер и высокую волну и вместе с Тама-ёри-пимэ[318], своей младшей сестрой, на берег вышла. Пришло ей время родить, и стала она тогда просить: «Когда я буду в родах, прошу, не смотри на меня», — так сказала.
А Небесный внук не утерпел, подкрался тихонько и подсмотрел. Когда подошло время родить, Тоё-тама-пимэ превратилась в дракона. И застыдилась она безмерно и рекла: «Если бы ты не подверг меня позору, то море и суша могли бы сообщаться между собой, и не потребовалась бы вечная разлука. Но ты меня уже опозорил. Как же теперь я смогу жить с тобой в согласии?»
Завернула она дитя в тростники, положила на берегу моря, морские пути закрыла и удалилась. И вот, нарекли дитя Пико-нагиса-такэ-укая-пуки-апэзу-но микото[319].
А Пико-поподэми-но микото через долгое время после этого скончался. Его погребли в гробнице наверху горы Такая-но яма в Пимука.
<10.1>. В одной книге сказано: старшему брату, По-но сусэри-но микото, часто доставалась морская удача, а младшему брату, Пико-поподэми-но микото, часто доставалась удача в горах. Вот, старший брат и младший брат надумали обменяться. Вот, старший брат взял счастливый лук младшего брата, пошел в горы искать кабана, но даже засохший след кабана ему не попался. Младший брат получил рыболовный крючок старшего, вошел в море и стал рыбу ловить. Ничего особенного не наловил, а в конце концов и крючок потерял. Принес старший брат младшему лук возвращать и крючок назад требует. Опечалился младший брат, взял свой клинок, привешенный к поясу, наделал из него крючков, веялку доверху крючками набил и брату понес. А старший брат не берет и говорит: «Хочу мой прежний счастливый крючок».
Не знал Пико-поподэми-но микото, где его искать, и бродил в унынии не разбирая дороги. Дошел до берега моря, стал в горе ходить взад-назад. Тут вдруг подошел к нему какой-то старец, назвался Сипо-тути-но води. И спрашивает: «Кто ты такой? Почему тут горюешь?»
Рассказал ему Пико-поподэми-но микото все подробно, как дело было. Достал старец из мешка чудесный черный гребень, бросил его оземь, и превратился гребень в густую бамбуковую рощу. Срубил он тот бамбук, сплел грубую корзину с большими ячейками, посадил в нее Пико-поподэми-но микото и пустил в море.
В одной [книге] сказано: взял катама без ячеек и сделал ладью, привязал к ней Пико-поподэми-но микото узкой веревкой и пустил в море. То, что [в прежние времена] именовалось катама, — нынешняя бамбуковая корзина.
И вот на морском дне сам собой вдруг появился прекрасный бережок. Стал он двигаться к тому берегу. Вдруг оказался перед ним дворец бога моря Тоё-тама-пико. Ворота высоки, изукрашены, и башни великолепные высятся. Перед воротами колодец. У колодца — дерево катура. Подошел он и встал под деревом.
Вот, прошло время, и появилась красавица. По облику и стати всех превосходит. За ней толпа прислужниц следует. Вышла она из дворца и собралась драгоценным кувшином воду зачерпнуть. [Увидела в воде отражение Пико-поподэми-но микото], посмотрела вверх и его увидела. Испугавшись, вернулась она во дворец и рассказала-поведала богу, своему отцу: «Под деревом у колодца, что перед воротами, стоит какой-то благородный гость. Сложен он не как все. Ежели спустился он с Неба, то и лицо у него должно быть Небесное. Если же он пришел с Земли, то должно быть у него земное лицо. Удивительно это. Может быть, это бог Небесных пустот Амату-сорапико?»
В одном [толковании] сказано: прислужница Тоё-тама-пимэ черпала воду драгоценным кувшином. Но кувшин никак не наполнялся. Заглянула она в колодец и увидела улыбающееся лицо — отражение какого-то человека вверх ногами[320]. Посмотрела она вверх, а там стоит прекрасный бог, прислонившись к дереву катура. Вернулась она [во дворец] и рассказала об этом своему государю. Тогда Тоё-тама-пико послал человека спросить: «Что это за гость такой? Зачем сюда пожаловал?» Поподэми-но микото ей отвечает: «Я — внук Небесных богов», — так рек. А потом объяснил, зачем пришел.
Склонился тогда перед ним бог моря, приветствовал и внутрь ввел, сердечно ободряя, и дал ему в жены свою дочь, Тоё-тама-пимэ. И так прошло три года с тех пор, как поселился он в морском дворце.
А потом случилось так, что стал Поподэми-но микото частенько печалиться. Спрашивает его Тоё-тама-пимэ: «Небесный внук, может, желаешь ты домой вернуться?» Он в ответ: «Так оно и есть», — речет.
Говорит тогда Тоё-тама-пимэ своему отцу, богу: «Пребывающий у нас благородный гость возжелал в сердце своем вернуться в верхнюю страну». Тогда кликнул бог моря всех рыб морских, стал их про крючок спрашивать. А одна рыба сказала в ответ: «У Красной Девы Давно уже рот болит.
Вот я думаю, не она ли его заглотила?»
Вот, тут же призвали Красную Деву, осмотрели рот, а там и в самом деле крючок. Вытащили тот крючок и дали Пико-поподэми-но микото. И такое наставление ему было дано: «Когда будешь ты возвращать крючок старшему брату, такое заговорное слово скажи — источник бедности, начало голода, корень мучений — так скажи, а уж потом отдавай. А когда твой старший брат будет переходить море, я подниму ветер и волны, стану его топить и заставлю тяжко страдать», — так было сказано.
Вот, посадили Поподэми-но микото на огромное [морское чудище] вани и отправили на родину.
А до этого, прощался он с Тоё-тама-пимэ, и она рекла: «Я сейчас в тягости. В день, когда будет бушевать ветер и вздыматься волны, я выйду на берег. Прошу тебя, построй мне „дом для родов“ и жди», — так рекла.
И вот, впоследствии она и сделала, как обещала, и говорит Поподэми-но микото: «Сегодня к вечеру я разрешусь от бремени. Прошу тебя, не смотри на меня [в это время]». А Поподэми-но микото не послушался, поджег гребень и стал смотреть. Тоё-тама-пимэ в это время превратилась в огромное свирепое [морское чудище] вани длиной в восемь пиро, ползала и извивалась.
И вот устыдилась она, возненавидела [Пико-поподэми-но микото] и отправилась назад, на свою родину в море, а младшую сестру свою, Тама-ёри-пимэ, оставила [на суше] и передала ей рожденное дитя на попечение. Дитя назвали Пико-нагиса-такэ-у-кая-пуки-аэзу-но микото потому, что родился он в «доме для родов» на морском берегу, и крыша того дома была покрыта [яп.
<10.2>. В одной книге сказано: перед воротами был красивый колодец. Над ним росло дерево катура с сотней ветвей. Вот, вспрыгнул Пико-поподэми-но микото на это дерево. Тут пришла Тоё-тама-пимэ, дочь бога моря, с драгоценным чайником в руках, и собралась воды зачерпнуть. Увидав в воде колодца отражение человека, поглядела она вверх и увидела [Пико-поподэми-но микото]. Испугалась она тут и выронила чайник. Разбился чайник вдребезги, но она, даже не обернувшись, вернулась [в морской дворец] и рассказала отцу с матерью: «Там, на дереве у колодца — какой-то человек. Лицом удивительно пригож, и стать несравненна. Уж, верно, человек не простой», — так сказала.
Услышал это ее отец-бог, подивился, расстелил циновки в восемь слоев и пригласил того войти. Усадил и повел расспросы — зачем тот пожаловал. Рассказал ему [Пико-поподэми-но микото] все, как есть. Бог моря его пожалел и созвал всех с широким плавником и с узким плавником. Говорят они все: «Мы не знаем. Только у Красной Девы рот болит, оттого она не пришла», — так сказали. Еще сказано: у [рыбы] Кутимэ рот болит. Вот, срочно призвали ее, во рту поискали — а там стоймя торчит потерянный крючок.
Повелел тогда бог моря: «Отныне тебе, презренной Кутимэ, есть наживку не дозволяется. И до трапезы Небесного внука тебя не допускаю», — так сказал. Отсюда идет обычай — не подавать рыбу Кутимэ на высочайший стол.
Когда же собрался Пико-поподэми-но микото домой возвращаться, бог моря, говоря, так сказал: «Ко мне, недостойному, внук Небесных богов прийти соизволил. Такую радость души забуду ли когда-нибудь?»
И еще, вместе с крючком дал ему Жемчужину Прилива, — «если о ней подумаешь, [то по твоему станет], и Жемчужину Отлива, — если о ней подумаешь, [то по твоему станет]», и сказал: «Царственный внук, хотя разделят нас восьмислойные повороты [дороги], прошу тебя, давай будем иногда вспоминать друг о друге, так что ты эти вещи не выбрасывай».
И такое наставление дал: «Когда будешь старшему брату крючок отдавать, скажи — крючок бедности, крючок гибели, крючок дряхления. А как доскажешь, спиной к нему повернись и брось крючок. Не стой к брату лицом, когда отдавать будешь. Если брат твой будет гневаться и захочет тебе вред причинить, достань Жемчужину Прилива и брось ее в воду. Если же он намучается, настрадается и запросит пощады, брось в воду Жемчужину Отлива. Ежели дойдет он до предела мучений, то по своей воле тебе подчинится», — так сказал.
Вот, Пико-поподэми-но микото взял жемчужины и крючок и отправился назад, в свой дворец. И, в соответствии с поучением морского бога, сначала он отдал брату крючок. Брат же сердится и не берет.
Тогда вытащил младший Жемчужину Прилива, и тут же этим приливом переполнились воды, и брат пошел ко дну. Стал он тогда молить: «Буду я тебе служить, стану твоим рабом. Прошу, спаси меня», — так сказал. Вытащил младший брат Жемчужину Отлива, и тут же волны отхлынули назад, а старший брат благополучно спасся.
И опять говорит младшему то, что и раньше говорил: «Я ведь тебе старший брат. Как это вдруг старший станет служить младшему?»
Достал тогда младший Жемчужину Прилива. Увидел это старший брат и убежал на вершину высокой горы, а прилив до вершины горы поднялся. Залез старший брат на высокое дерево, а прилив и дерево затопил. Что было делать старшему брату — уж и бежать некуда. И сказал он тогда: «Прости меня. Отныне и впредь мои потомки в восьми десятках поколений станут твоими шутами вазаоги.
Сжалься, прошу тебя», — так сказал. Снова достал младший брат Жемчужину Отлива, и воды сами по себе вдруг иссякли. А старший брат, поняв, что у младшего есть сила божественной добродетели, ему окончательно подчинился.
Потому и после По-но сусэри-но микото все паяпито до нынешних дней у изгороди дворца Небесного внука неотлучно находятся и вместо собак служат.
И с тех пор пошло обыкновение, что нельзя терять крючки, — отсюда это идет.
<10.3>. В одной книге сказано: старшему брату, По-но сусэри-но микото, часто давалась удача в море. Потому его прозвали Уми-сати-пико[321]. А младшему брату, Пико-поподэми-но микото, часто доставалась удача в горах. Поэтому его прозвали Яма-сати-пико[322]. Если дул ветер и шел дождь, старший брат терял свой дар. А младший брат, и когда дул ветер и шел дождь, своей удачи не терял.
Вот, как-то старший брат говорит младшему: «Хочу я попытки ради обменяться с тобой удачами», — так сказал. Младший согласился, и они обменялись.
Взял старший брат лук и стрелы младшего и взобрался в горы охотиться на кабана. А младший взял рыболовный крючок старшего и отправился в море ловить рыбу. Но ни одному из них не везло, оба вернулись домой с пустыми руками. Вернул старший младшему его лук и стрелы и требует назад свой крючок. А младший-то потерял крючок в море, и отыскать его не было никакой возможности. Вот, сделал он тысячи новых крючков и понес брату. А тот сердится и не берет и еще пуще прежнего свой старый крючок назад требует. Далее — как сказано в главном повествовании.
Вот, пошел младший брат на берег моря, рыдал, горевал и печалился. Увидел он там дикого гуся, который попал в силки и бился в них. Пожалел его [Пико-поподэми-но микото] и выпустил оттуда. А потом встретился ему Сипо-тути-но води. Подошел он к нему и сделал лодочку из корзины, сплетенной без ячеек. Посадил он туда Пико-поподэми-но микото, оттолкнул лодочку в море, и она сама собой погружаться стала.
Вдруг он выходит к красивой дороге. Пошел он по этой дороге дальше, и вывела она его ко дворцу бога моря. Морской бог сам вышел к нему навстречу и ввел во дворец. Кожу морского котика в восемь слоев постлал и усадил, сто столиков с угощениями приготовил, долг гостеприимного хозяина до конца исполнил. Вот так сидели они вдосталь, а потом хозяин говорит: «Скажи, Небесный внук, почему удостоил ты меня своим посещением?»
В одном [толковании] сказано: [бог моря] говорит: «Пришла ко мне дочь и сказала: „говорят, что небесный внук изволит печалиться на морском берегу, но я никак не разберу, ложь это или правда“. Так что, правда это?»
Рассказал Пико-поподэми-но микото подробно, как все было. И остановился в этом дворце. А морской бог отдал ему в жены свою дочь, Тоё-тама-пимэ. Жили они в согласии и любви, и так три года прошло.
Надумал он возвращаться, и морской бог призвал Тапи-мэ, поискал у нее во рту и нашел там крючок. И поднес его Пико-поподэми-но микото. И такое ему повеление высказал: «Будешь отдавать этот крючок старшему брату, непременно скажи — „большой крючок, падающий крючок, нищий крючок, глупый крючок“, — так надо сказать. А как договоришь, заведи руку с крючком назад и брось», — так его наставил.
А потом собрал всех морских чудищ вани и сказал им: «Ныне внук Небесных богов намерен вернуться домой. За сколько дней вы сможете его доставить?» И чудища все вместе, в зависимости от длины тела, число дней определили.
Был среди них вани длиной в один пиро. И сказал он от себя: «Я могу доставить за один день», — так сказал. Отрядил тогда [морской бог] этого вани в один пиро длиной. А также поднес два вида сокровищ — Жемчужину Прилива и Жемчужину Отлива и научил правилам, как их использовать. И еще так наставил: «Если старший брат разобьет себе поле на высоком месте, ты в низинке сделай. А если старший брат в низинке сделает, ты на высоком месте делай», — так сказал. Вот такую помощь он оказал с истинной искренностью души.
Вот, возвратился Пико-поподэми-но микото и в точности стал следовать во всем повелениям бога.
Из-за этого По-но сусэри-но микото становился беднее день ото дня и, горюя, сказал так: «Я уже нищий». И покорился младшему брату.
Однажды достал младший брат Жемчужину Прилива, и старший стал тонуть и мучиться, воздевая руки. Достал тогда младший Жемчужину Отлива, и все успокоилось, и стало как раньше.
А еще до этого Тоё-тама-пимэ Небесному внуку рекла, сказав: «Я уже понесла. Но разве могу я рождать дитя Небесного внука в море? Поэтому ко времени родов я приду к твоему жилищу. Хотела бы я, чтобы ты выстроил для меня дом и ждал».
Вот, вернулся Пико-поподэми-но микото на родину и выстроил дом для родов, покрыв крышу перьями баклана.
Еще не успел он сомкнуть скаты крыши, как, осветив светом море, приплыла на огромной черепахе Тоё-тама-пимэ, взяв с собою в спутницы младшую сестру, Тама-ёри-пимэ. Уже исполнились месяцы ее беременности, и близился срок родов. Потому вошла она в дом, не дожидаясь, пока скаты крыши сомкнутся. И сказала она спокойно Небесному внуку: «Пришло мне время родить. Прошу тебя, не гляди на меня», — так сказала. Подивился в душе Небесный внук ее словам и тихонечко подсмотрел [и увидел, что она] превратилась в огромное чудище вани в восемь пиро длиной. Узнала она, что Небесный внук подглядывал, застыдилась и разгневалась.
Когда дитя уже родилось, [Небесный внук] вошел к ней и, вопрошая, рек: «Какое имя надлежит дать ребенку?» Она же в ответ рекла: «Надлежит назвать его Пико-нагиса-такэ-укая-пуки-апэзу-но микото», — так рекла. Договорила эти слова, поплыла по морю и скрылась. И тогда Пико-поподэми-но микото такую песню сложил:
так рек.
Еще [в одном толковании] сказано: Пико-поподэми-но микото взял для ребенка женщин — мать-кормилицу, мать-поилицу, мать, жующую для него рис, и мать, младенца купавшую. И все сопровождавшие его роды собрались и все вместе дитя растили. И тогда на время брали и других женщин, чтобы вскармливать младенца молоком. Отсюда пошел обычай брать для ребенка кормилицу.
Впоследствии Тоё-тама-пимэ, прослышав, что ребенок хорош обликом, очень сокрушалась в сердце своем и хотела вернуться, чтобы его самой растить, но это было бы вразрез с ее рассуждением. И тогда она послала свою младшую сестру, Тама-ёри-пимэ, и та пришла [на землю] и растила дитя. И однажды Тоё-тама-пимэ сложила ответную песню и поручила младшей сестре, Тама-ёри-пимэ, передать [царственному внуку]:
так рекла. Эти песни, которыми они обменялись, именуются агэута[323].
<10.4>. В одной книге сказано: старший брат, По-но сусэри-но микото, был наделен даром горной удачи, а младший, По-но вори-но микото, даром морской удачи. Далее, [как изложено в главном повествовании].
Младший брат в печали сидел на морском берегу. И вот, повстречал он Сипотуту-но води. Сказал ему Сипотуту-но води, вопрошая: «По какой причине ты так горюешь?» — так сказал. В ответ ему По-но вори-но микото рек — далее, [как изложено в главном повествовании].
Говорит ему Сипотуту-но води: «Не горюй. Я над этим подумаю», — так рек. Вот, подумал и говорит: «Быстрый конь, на котором ездит морской бог, это огромное чудище вани в восемь пиро длиной. Чудище это, вздыбив спинные плавники, пребывает в Водо, в Татибана. Посоветуюсь-ка я с ним», — так рек. Вот, взял он По-но вори-но микото и повел туда.
Подумал вани и говорит: «Я мог бы доставить Небесного внука в морской дворец за восемь дней. Быстрый конь моего повелителя — вани в один пиро длиной. Он может доставить и в один день. Потому пойду я сейчас за ним и пришлю его тебе. Садись на него и отправляйся в море. Войдешь в море и увидишь прекрасное взморье. Пойдешь вдоль него и выйдешь ко дворцу моего повелителя. Перед воротами, над колодцем, увидишь дерево катура со множеством ветвей. Заберись на него и сиди», — так рек. Досказал он это, нырнул в море и пропал из виду.
А Небесный внук сделал, как велел ему вани, [взобрался на то Дерево] и прождал там восемь дней. Прошло время — и впрямь, является к нему вани в один пиро длиной. Посадил вани его себе на спину и нырнул в море. И все [Небесный внук далее] делал так, как наставил его давешний вани.
Вот, вышла служанка Тоё-тама-пимэ, собралась набрать из колодца воды в драгоценный кувшин, увидала в воде отражение человека и не стала воду черпать. А стала смотреть вверх на Небесного внука. А потом вошла в дом и говорит своему царю: «Я думала, что только мой повелитель прекрасен собой. А сейчас пришел к нам гость. Он своей красотой превосходит [царя]».
Говорит тогда морской бог, вопрошает: «Посмотрю-ка, правда ли это?» Сделал он три возвышения и пригласил гостя войти. Небесный внук на крайнем возвышении ноги вытер, на средний руки упер, а на самом дальнем сел, скрестив ноги, на покрывале священного ложа. Увидел это морской бог и сразу понял, что это внук Небесных богов, и стал с ним еще почтительнее. Далее, [как изложено в главном повествовании.]
Морской бог позвал Акамэ и Кутимэ и изо рта Кутимэ достал крючок. Акамэ — это рыба тапи. Кутимэ — это рыба наёси.
Отдал тогда морской бог крючок Пико-поподэми-но микото и такое наставление рек: «Когда будет Небесный внук возвращать крючок старшему брату, то надо так сказать — „потомкам твоим на восемь десятков [поколении] вперед — бедный крючок, бедный-пребедный крючок“, — так изволь молвить. А как доскажешь, так три раза плюнуть соизволь. А еще, когда старший брат пойдет в море рыбу ловить, надлежит Небесному внуку на берегу быть, ветер вызывать. Чтобы ветер вызвать, надо рыком воздух выдохнуть. Ты так сделаешь, а я ветер в глуби моря подниму, ветер у берега подниму, и в неистовых волнах он будет бедствовать и кручиниться», — так сказал.
Вот, вернулся По-но вори-но микото и сделал все в точности, как велел бог. Пришло время старшему брату рыбу ловить, а младший отправился на берег и стал вызывать ветер. Вдруг поднялась свирепая буря, и старший оказался в беде и горе, и уж гибель была близка.
И вот, взмолился он тогда, взывая к младшему брату: «Ты долгое время в морской равнине провел. Уж, верно, знаешь добрый способ [меня спасти]. Прошу тебя, помоги мне. Если спасешь мне жизнь, то потомки мои в восьми десятках поколений будут рядом с тобой неотлучно и станут народом твоих шутов вазавоги», — так сказал.
Перестал тогда младший брат дуть рыком, и ветер успокоился. Понял тогда старший брат силу добродетели младшего, повинился и подчинился ему.
Однако у младшего лицо пылало гневом, и он не желал со старшим говорить. Тогда старший надел набедренную повязку, зачерпнул в ладони красную глину, намазал ею лицо и обратился к младшему брату, сказавши так: «Вот так я испачкал свое тело. Теперь я вечно пребуду твоим шутом вазавоги», — и, высоко поднимая ноги, начал переступать, показывая, как он впал в беду и горесть. Вначале, когда прилив достиг его ног, он совершил гадание ногами; когда достиг колен — он ноги поднял, когда достиг ляжек, он, подпрыгивая, обежал вокруг, когда достиг бедер, он бедра потер, когда достиг подмышек — руки на грудь положил, когда достиг шеи — он руки поднял и ими махать стал. С тех пор и доныне так и ведется без перемен.
А еще до этого Тоё-тама-пимэ вышла [на берег], и, когда пришел ее срок родить, попросила царственного внука.
Поделиться книгой: