Помоги проекту - поделись книгой:
Не послушался ее царственный внук, а Тоётама-пимэ разгневалась крайне, возненавидела его и говорит: «Не послушал ты меня и подверг позору. Поэтому отныне — если мои рабы и рабыни придут к тебе, ты их назад не возвращай. И если твои рабы и рабыни придут ко мне, я их назад не возвращу», — так сказала.
Завернула она дитя в покрывало священного ложа и тростники, положила у кромки берега и вошла в море. Так произошло разделение между морем и сушей.
В одном [толковании] сказано: класть ребенка у кромки берега неблагоприятно. Тоё-тама-пимэ с ребенком на руках вошла в море. Прошло время, и она говорит: «Не годится оставлять дитя царственного внука в море», — так сказала, вручила ребенка Тама-ёри-пимэ и [на берег] отправила. Ведь на прощание она уже сказала слова ненависти, так что [снова встретиться с По-но вори-но микото] уже было нельзя. И тогда По-но вори-но микото, поняв, что увидеться не суждено, сложил по этому случаю песню. Она уже приводилась выше.
Пико-нагиса-такэ-у-кая-пуки-апэзу-но микото взял в жены свою тетку, Тама-ёри-пимэ, и родился Пико-итусэ-но микото[324]. Затем Инапи-но микото[325]. Затем Микэ-ирино-но микото[326]. Затем Каму-Ямато-ипарэбико-но микото[327]. Всего четверо мужчин породили они. Прошло много времени, и Каму-Ямато-ипарэбико-но микото скончался во дворце Западного края. Его погребли в гробнице наверху горы Апира-но яма в Пимука.
<11.1>. В одной книге сказано: сначала породили Пико-итусэ-но микото. Затем Инапи-но микото. Затем Микэ-ирино-но микото. Затем Сано-но микото[328]. Еще одно его имя — Каму-Ямато-ипарэбико-но микото. Именем Сано его звали, когда он еще был мал годами. А потом он усмирил Поднебесную и правил Восемью Островами-Землями. И тогда ему прибавили еще одно имя и назвали Каму-Ямато-ипарэбико-но микото.
<11.2>. В одной книге сказано: сначала породили Итусэ-но микото. Затем Микэно-но микото. Затем Инапи-но микото. Затем Ипарэ-бико-но микото. Еще одно его имя — Каму-Ямато-ипарэбико-поподэми-но микото.
<11.3>. В одной книге сказано: сначала породили Пико-итусэ-но микото. Потом Инапи-но микото. Потом Каму-Ямато-ипарэбико-поподэми-но микото. Потом Вака-микэно-но микото[329].
<11.4>. В одной книге сказано: сначала породили Пико-итусэ-но микото. Потом Ипарэ-бико-поподэми-но микото. Затем Пико-инапи-но микото. Затем Микэ-ирино-но микото.
Конец второго свитка.
Свиток III
Небесный повелитель Каму-ямато-ипарэ-бико-но сумэра-микото
Государь Дзимму[330]
Настоящее имя Небесного повелителя Каму-Ямато-ипарэ-бико-поподэми-но сумэра-микото было Пикопоподэми, он был четвертый сын Пико-нагиса-такэ-у-кая-пуки-апэзу-но микото. Мать его звалась Тама-ёри-пимэ, была она дочь бога моря. От рождения Небесный повелитель был мудр и обладал сильной волей. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, он был провозглашен наследным принцем[331].
Когда он вырос, то взял в жены Апирату-пимэ из селения Ата в стране Пимука, и у них родился Тагиси-мими-но микото[332].
Когда ему исполнилось сорок пять, он собрал всех своих старших братьев и детей и, говоря с ними, так изрек: «В древности мои великие боги, Така-мимусупи-но микото и Опо-пирумэ-но микото, сию Страну Богатых Тростниковых Равнин и Тучного Колоса препоручили моему Небесному предку, Пико-по-но ниниги-но микото. И По-но ниниги-но микото Небесную дверь-преграду толкнул-распахнул, межоблачную дорогу проложил, вперед священных гонцов послал и [на Землю] пришел и тут остановился. Тогда коловращение [событий] мира было еще в диком состоянии, было время первозданной дикости. Среди этой тьмы он взрастил праведность и стал править границами до крайнего запада. И государь — мой предок, и государь — мой отец, и как бог, и как мудрец, преумножали радость, умножали свет и так множество лет протекло[333]. С той поры, как Небесный предок спустился с Неба, и доныне прошло 1792470 лет. Однако земли в отдаленной глуши еще не пользуются милостями государя. В каждом селе есть свой правитель, в каждой деревне — свой глава, и каждый по-своему межи делит, отчего происходят стычки и сталкиваются лезвия. А вот спросил я Сипотути-но води. Тот так молвил: „В восточной стороне есть прекрасная земля. Со всех четырех сторон ее окружают зеленые горы. Там, внутри, есть некто, спустившийся с Неба на Небесном Каменном Корабле“, — так сказал. Думается мне, что надобно распространить в той земле великие деяния государей, чтобы Поднебесная полнилась [мудрой добродетелью]. Может, это место середина шести направлении страны? А тот, кто с Неба спустился может быть, Ниги-паяпи? Не отправиться ли туда и не основать ли там столицу?» — так рек.
Государевы дети все вместе, отвечая, рекли: «Доводы твои веские. Мы тоже давно так думаем. Поскорее отправляйся», — так рекли. Это был год Киноэ-тора Великого [шестидесятилетнего] цикла[334].
Зимой, в день Каното-но тори[335] 10-го месяца того же года, когда новолуние пришлось на день Хиното-ми, государь повел своих сыновей и флот на восток. Прибыли они в [пролив] Паясупинато.
Был тогда один человек из племени рыбаков ама, он подплыл к ним на лодке. Государь позвал его к себе и спросил: «Ты кто?» — так спросил. Тот в ответ: «Твои подданный — Земное божество по имени Уду-пико[336]. Ловил я рыбу в заливе Вада-но ура, прослышал, что дитя Небесных богов сюда изволило пожаловать, и вот, поспешил навстречу». Еще спросил его государь: «Можешь ли ты послужить мне провожатым?» «Послужу», — отвечает тот.
Отдал государь приказ, и вручили этому человеку из племени ама шест, сделанный из дерева сипи, завели на корабль, назначили его провожатым и имя особое дали — Сипи-нэту-пико[337]. Это — первопредок атапи Ямато.
Вот, двинулись они в путь и прибыли в Уса, что в Тукуси[338].
Там в то время жили предки миятуко Уса. Звали их Усату-пико и Усату-пимэ[339]. Они построили в верховьях реки Уса-капа дворец на одной опоре и устроили пир в честь прибывших. Тогда по высочайшему повелению Усату-пимэ отдали в жены Ама-но танэко-но микото, высокому вельможе. Ама-но танэко-но микото — самый дальний предок рода Накатоми.
В день Киноэ-но ума 11-го месяца, когда новолуние приходилось на день Хиноэ-но ину, государь достиг пролива Вока-но минато в стране Тукуси.
В день Мидзуноэ-но ума 12-го месяца, когда новолуние приходилось на день Хиноэ-но тацу, он достиг страны Аги и остановился во дворце Э-но мия.
Весной, в 3-м месяце, когда новолуние приходилось на день Киноэ-тора, в день Цутиното-но хицудзи года Киното-но у он двинулся в путь, вошел в страну Киби, построил там временный дворец и остановился в нем. Этот дворец именуется Такасима-но мия. В течение трех лет он снаряжал корабли, готовил оружие и провиант и готовился вот-вот отправиться, чтобы водворить мир в Поднебесной.
Весной года Цутиноэ-но ума, в день Хиното-но хицудзи 2-го месяца, когда новолуние приходилось на день Хиното-но тори, государево войско наконец-то выстроило свои корабли в кильватер и устремилось на восток. Только они добрались до мыса Нанипа, как встретились с чрезвычайно быстрым течением [яп.
В день Хиноэ-но нэ 3-го месяца, когда новолуние приходилось на день Хиното-но у, поднявшись к устью реки, прибыли в залив Сираката, что под светлыми облаками, у села Кусака в стране Капути.
Детом, в день Киноэ-но тацу 4-го месяца, когда новолуние приходилось на день Хиноэ-сару, государево войско построилось и пешим ходом направилось в Татута. Однако дорога была крутой и обрывистой, и строем идти было невозможно. Тогда они вернулись и стали совершать переход через гору Икома, желая попасть во внутреннюю часть страны.
Узнал об этом Нагасунэ-бико[341] и говорит: «Ох, не иначе как сын Небесных богов и его спутники намерены отнять у меня страну», — и тоже кликнул всех своих воинов, устроил засаду на склоне Кусавэ-но сака и затеял сражение. Стрела, Боль Несущая, угодила в руку Итусэ-но микото, воинство государя никак не могло продвинуться вперед. Опечалился государь и, помышляя в душе о чудесных способах, поведал так: «Я — дитя Небесных богов, а сражаюсь с врагом, обратившись к солнцу. Это противоречит Пути Неба. Лучше я повернусь и отступлю, покажу, что я слаб, восславлю богов Неба, богов Земли, со спины мне божество Солнца силу придаст, буду нападать, на собственную тень ступая. Тогда, и не обагряя меч кровью, я непременно одержу победу над врагом».
«Истинно так», — отвечают ему все.
Отдал тогда государь приказ своему воинству: «Остановитесь. Не наступайте», — так сказал, повел за собой войско и стали они отступать. Противник же их преследовать не стал.
Отступили они до бухты Кусака-но ту, восставили щиты [яп.
А в самом начале, когда происходило это сражение при Кусавэ, был человек, который спрятался за большим деревом и так сумел избежать бедствия. Вот, указав на это дерево, он говорит: «Мой долг благодарности [перед этим деревом] — как перед родной матерью [яп.
В день Мидзуното-тори 5-го месяца, когда новолуние приходилось на день Хиноэ-тора, войско добралось до устья залива Ямаки, в Тину.
К тому времени рана от стрелы на руке Итусэ-но микото стала причинять тому сильную боль. Схватился он тогда за рукоять меча и мужественный клич издал, воскликнув: «Неужто я, истинный воин [яп.
Потом стали они двигаться дальше, и когда дошли до горы Камаяма, в стране Ки-но куни, Итусэ-но микото скончался, окруженный своими воинами. Поэтому он погребен на горе Камаяма.
В день Хиното-но ми 6-го месяца, когда новолуние приходилось на день Киното-но хицудзи, воины достигли села Нагуа и убили стража входа в село, Нагуса-но тобэ. Затем перебрались через Сано, дошли до села Мива в Кумано, затем государь взошел на Ама-но ипататэ, ведя за собой воинов и продвигаясь вперед.
В море они внезапно встретились с неистовым ветром, и корабль государя понесло по воле волн.
Тогда Инапи-но микото, вздыхая, сказал: «Ох, как же это? Мой отец — Небесный бог, мать — морской бог. Почему же мне выпало претерпевать бедствия и на суше, и на море?» — так сказал, а договоривши, обнажил свои меч, вошел в море и обратился в бога Сапимоти-но ками.
Микэ-ирино-но микото тоже, загоревав, так рек: «Мои мать и тетка — обе морские богини. Зачем же они подняли волны и взбушевали море?» — так рек, ступил на гребень волны и ушел в страну Токоё-но куни.
Небесный повелитель, оставшись один, повел дальше войско вместе со своим сыном, принцем Тагиси-мими-но микото. Достигли они залива Арасака-но ту в Кумано. Еще одно его название — бухта Нисики-но ура. Там они убили стража входа в бухту, Нисики-но тобэ.
Был [там] в то время бог, который стал выдыхать ядовитое дыхание, и все люди до одного сделались больны. И воины по этой причине не могли устоять на ногах.
А был там в то время человек по имени Така-курази из Кумано. Ему ночью внезапно приснился сон — будто Аматэрасу-опо-миками говорит Такэмикадути-но ками: «В Срединной Стране Тростниковых Равнин по-прежнему непокой и шум. Отправляйся туда еще раз и наведи порядок», — так речет. Такэ-микадути-но ками ей в ответ: «Мне самому отправляться надобности нет — надо только спустить туда меч, которым я страну усмирял, и страна успокоится сама», — так говорит. «Согласна», — отвечает Аматэрасу-опо-миками.
И тогда Такэ-микадути-но ками молвил-сказал Така-курази так: «Мой меч зовется Путу-но митама[342]. Вот я кладу его в заднюю часть твоего амбара. Забери его оттуда и поднеси Небесному внуку», — так сказал. «Повинуюсь», — ответил ему Така-курази и проснулся.
Наутро, в соответствии с услышанным во сне повелением, открыл он амбар, смотрит — а там и вправду меч, упавший [с Неба], стоит вверх тормашками на полу амбара.
Вот, взял он этот меч и понес [государю]. А государь в это время как ряд почивал. Проснулся он внезапно и говорит: «Ох, отчего это я так долго спал?» И тут же все его воины, угодившие под ядовитое дыхание, тоже вмиг проснулись.
И вот, направились они к внутренней стране. А горные перевалы круты, и тропинок нет. И вот, застряли они в пути, [ни вперед, ни назад продвинуться не могут], и как перейти гору — не знают. А во сне привиделась [государю] богиня Аматэрасу-опо-миками, которая ему такое наставление дала: «Пошлю я тебе [огромного] ворона, у него голова [-и та] восьми мер длиной. Он тебя по стране поведет», — так рекла.
И вправду, ворон с головой в восемь мер с Неба спускается. Говорит тогда Небесный повелитель: «Этот ворон прилетел ко мне во исполнение благого сна. Как это величественно и прекрасно! Видно, моя царственная прародительница, Аматэрасу-опо-миками, желает помочь исполнению моих деяний!» — так рек.
И тогда Пи-но оми-но микото, самый дальний предок рода Опо-томо, повел Опо-кумэ, военачальника большого войска, и они, по горе ступая, дорогу проложили, навстречу ворону двинулись и стали следовать за ним, непрестанно вверх глядя. И так добрались до нижних угодий в Уда. Потому назвали эту местность селом Уда-но укати.
Государь же тогда похвалил Пи-но оми-но микото, рекши: «Ты послужил мне верно и выказал доблесть. И вел ты нас в пути [яп.
Осенью, в день Киното-но хицудзи 8-го месяца, когда новолуние приходилось на день Киноэ-но ума, государь призвал к себе двоих братьев — старшего Э-укаси и младшего Ото-укаси. Эти двое были в той местности Уда в должности старейшин. Но Э-укаси не явился, а Ото-укаси пришел с почтением.
Вот, Ото-укаси склонился в поклоне перед воротами [расположения] войска и сказал-молвил так: «Э-укаси, старший брат твоего слуги, не следует твоему хотению, потому что он, прослышав, что Небесный внук собирается пожаловать сюда, войско поднял и умышляет на тебя напасть. Увидал он силу государева войска, встревожился, что победить ему будет не под силу, и своих воинов спрятал, а сам для отвода глаз возвел временный дворец, а в нем подстроил капкан. Возвестил, что устроит пир в твою честь, а сам замыслил дурное. Прошу тебя, зная об этом обмане, подготовься хорошенько».
Послал государь тогда Мити-но оми-но микото, чтобы тот разузнал как следует о враждебных намерениях [Э-укаси]. Вот, разобрался Мити-но оми во всех вредоносных замыслах врага и от великого гнева вскричал-восшумел: «Ах ты, враг презренный, вот ты и живи под крышей, которую сам возвел!» И, меч на него направив, [тетиву] лука натянув, силой его туда загнал.
Так Э-укаси от Неба наказание получил и оправдаться ему было нечем. Так что он сам ступил в капкан, капкан захлопнулся, и он умер.
После этого вытащили его тело из капкана и рассекли на куски. Хлынувшая из него кровь [яп.
А младший брат Ото-укаси взял много мяса и рисового вина сакэ и устроил пир государеву войску. Государь роздал вино и мясо воинам и так рек в песне:
так спел. Это песня Кумэ. Сейчас при Музыкальной Палате, исполняя эту песню, руками двигают то размашисто, то понемногу, голос при этом то громкий, то тихий. Этот обычай идет из древности[344].
Потом государь пожелал увидеть, что за место Ёсино, и из селенья Уда-но укати соизволил отправиться туда с воинами и легким снаряжением.
Когда они достигли Ёсино, встретился им человек, вышедший из колодца. Он весь светился, и у него был хвост[345].
Спрашивает его государь: «Ты из каких будешь?» Тот в ответ: «Твой слуга — земное божество. Зовусь я Випика», — так сказал. Это первопредок обито Ёсино.
Потом пошли они дальше и опять встретили человека, у которого был хвост, — он вышел, раздвигая скалы.
Спрашивает у него государь: «Ты из каких будешь?» Тот в ответ: «Твой слуга — отрок из числа раздвигающих скалы», — так сказал. Это первопредок рода кунису[346] в Есино.
Затем двинулись они от реки на запад и опять встретили человека — он сделал запруду и ловил в реке рыбу. Государь и его стал спрашивать. Тот в ответ: «Твой слуга — отрок из тех, кто доставляет дичь, рыбу и прочее к священной трапезе», — так сказал. Это первопредок охотников в Ада.
В день Цутиноэ-тацу 9-го месяца, когда новолуние приходилось на день Киноэ-нэ, государь поднялся на вершину горы Такакура-яма в Уда и изволил осмотреть местность.
Тогда на «холме обозрения страны» собралось восемь десятков храбрецов. И на Мэсака — Женском Склоне — разместили женщин-воительниц, а на Восака — Мужском Склоне — мужчин-воинов; на склоне Сумисака — Угольном Склоне — сложили ярко раскрасневшиеся угли. Отсюда и взялись эти названия — Мэсака, Восака и Сумисака.
У старшего брата Э-сики[347] тоже имелось войско, оно расположилось в селении Ипарэ. Места, где находились воины врага, были прекрасно укреплены. Дороги оказались перекрыты, и пройти не было никакой возможности.
Государь был во гневе и в тот день, прежде чем лечь спать, принес обет. Во сне явилось ему Небесное божество, и такое наставление было речено: «Возьми глины близ святилища на горе Ама-но кагуяма, слепи восемь десятков плоских глиняных блюд, еще к тому изготовь священный кувшин, восславь богов Неба, богов Земли и священное заклинание скажи. Коли сделаешь так, то враги сами тебе покорятся», — так было сказано.
Император почтительно выслушал это наставление, во сне полученное, и в согласии с ним решил поступить.
А младший брат Ото-укаси сказал тогда так: «В селении Сики, в Ямато, есть восемь десятков храбрецов. А в селении Такавопари есть восемь десятков медных храбрецов[348].
Все они намерены мешать государю и воевать с ним. Душе моей больно за государя. И в самом деле, надлежит сейчас набрать глины с горы Ама-но кагуяма, плоский священный кувшин сделать и поднести богам Неба, богам Земли. А после этого можно и с врагами сразиться — изгнать их будет легко».
Государь счел услышанные во сне слова добрым знамением и, слушая речи Ото-укаси, все более радовался в душе своей.
Нарядил он Сипи-нэту-пико[349] в рваную одежду, накинул соломенный плащ и шляпу, и тот стал похож на старца, а Ото-укаси на голову надел сито, чтобы стал он похож на старуху, и рек: «Отправляйтесь вдвоем на гору Амэ-но кагуяма, потихоньку наберите там глины и возвращайтесь. И надо гадание затеять, чтобы узнать, удадутся Небесные наследные деяния или нет. Ради осторожности».
В тот момент вражеские воины теснились на дороге, и невозможно было пройти вперед. И вот Сипи-нэту-пико принес клятву-обет укэпи, сказав: «Если суждено моему государю этой страной овладеть, то пусть дорога сама по себе станет проходимой. Если же не суждено, то пусть враги нам путь преградят», — так сказал.
Как выговорил он эти слова, так они и двинулись в расположение врага. Тут увидели их два воина из вражеского стана, громко засмеялись и сказали: «Какие мерзкие старик и старуха!» И расступились, чтобы дать тем пройти. Так оба добрались до горы, набрали глины и благополучно вернулись.
Государь возрадовался, взял ту глину и сделал восемь десятков плоских блюд, восемь десятков священных блюдечек и священный кувшин, поднялся к верховьям реки Нипу-но капа и там поднес богам Неба, богам Земли. И сразу же на равнине Асапара у реки Уда-капа все сделалось, [как было сказано в государевом] заклинании — то есть подобно тому, как пена на воде [появляется и исчезает, так же произошло и с вражескими воинами].
А государь еще к тому же принес обет-клятву укэпи, рекши: «Сейчас я в этих блюдах сделаю безо всякой воды рисовую карамель таганэ. Если таганэ получится, то, стало быть, я без оружия и без усилий смогу усмирить Поднебесную», — так рек и тут же принялся за дело. Рисовая карамель получилась сама собой.
И еще он обет принес, сказав: «Сейчас я утоплю священный кувшин в реке Нипу-но капа. Если рыбы, большие ли, малые ли — все равно, охмелев, по реке поплывут, подобно тому, как плавают листья дерева маки, то я непременно овладею этой страной. Если же не поплывут, то, значит, ничего из этого не получится», — так сказал.
Вот, погрузил он кувшин в воду. Горлом вниз опустил. Прошло немного времени, и все рыбы на поверхность поднялись и поплыли вместе с течением, пастями жадно воду глотая.
Увидел это Сипи-нэту-пико и доложил государю. Государь был очень обрадован, выдернул с корнями пять сотен священных деревьев сакаки у верховьев реки Нипу-но капа и совершил моления всем богам. С тех пор пошел обычай ставить священные кувшины [во время ритуалов подношений богам].
Рек тогда государь повеление Мити-но оми-но микото: «Сейчас я намерен самолично устроить празднество в честь Така-мимусупи-но микото, [на котором сам бог будет] явлен, [в меня вселившись]. Тебя назначаю распорядителем и жалую имя Иту-пимэ[350]. Притом глиняные кувшины, которые тут стоят, будут называться Иту-пэ, Священными Кувшинами, огонь — Иту-но кагутути, вода — Иту-но мидупа-но мэ, еда — Иту-но ука-но мэ, дрова — Иту-но яматути, трава Иту-но тути называться будет»[351], — так рек.
Зимой, в день новолуния Мидзуното-ми государь отведал еды из священной посуды, построил войска и выступил в поход. Сначала он напал на восемь десятков храбрецов на холме Куними-но вока и разбил их. В этом сказалась государева воля — победить во что бы то ни стало. И тогда он соизволил сложить песню:
так рек. Смысл этой песни в том, что большой камень уподобляется холму Куними-но вока.
Однако оставшихся [в живых воинов противника] было еще очень много, и трудно было понять их намерения. Тогда государь осмотрелся и повелел Мити-но оми-но микото: «Приведи великих воинов Кумэ, построй в селении Осака дом, окруженный забором, затей там пир и для обману позови врагов», — так рек.
Выслушав это тайное повеление, Мити-но оми-но микото вырыл в Осака пещеру-землянку, отобрал из своих воинов самых храбрых и велел им смешаться с воинами врага. И потихоньку распорядился так: «Когда пир будет в разгаре, я встану и песню запою. А вы, как услышите, что я пою, тут же на врагов нападайте».
Вот, распределили места, и началась пирушка. Враги же об этом нашем тайном замысле не знали и пили хмельное, сколько хотелось. И вот, Мити-но оми-но микото встал и запел:
так сказал. И тогда наши воины[353], заслышав песню, вынули свои мечи-молоты и всех врагов перебили. И никого из врагов в живых не осталось. Воины государя очень радовались и, глядя на небо, смеялись. И вот, была сложена такая песня:
так было спето. Отсюда пошло обыкновение — когда Кумэ поют свои песни, они после этого громко смеются[354]. И еще они спели:
Поделиться книгой: