Операция «Возвращение». Том 1

– Тебе понятно или заумно?

– Давай понятно.

– На самом деле ты уже и сам знаешь ответ на этот вопрос, – усмехнулся проводник.

Я знал. Каким-то странным образом, но действительно знал. И попросту не хотел в это верить.

– Если объяснять понятно, то все проще некуда, – добавил он, – Ты умер.

Глава 16 «Выбор есть всегда»

– То есть, как это умер? – вопрос, вырвавшийся из моей глотки, застыл в прохладном ночном воздухе.

– Я думаю, – хмыкнул Нейт, – ты знаешь, как это обычно бывает.

– Но…

– Да, – кивнул проводник, – Я, когда сдох, тоже совсем не это ожидал увидеть. Свет в конце тоннеля, ад, рай, бога. Впрочем, тебе эти термины мало что говорят. В общем, что угодно, но уж точно не это место.

Мы замолчали, слушая шепот ветра в серебристо-серой листве, застывшее навсегда время, тишину покинутых, но внезапно наполнившихся совершенно другой, чуждой этому миру жизнью. А может родной? Не знаю.

В голове роились и отчаянно боролись друг с другом десятки разных мыслей. Они скакали, рвали друг друга на куски, выкидывая на поверхность сознания лишь лоскуты, из которых никак не получалось составить целостную картину происходящего. Впрочем, была ли у меня сейчас вообще голова?

«Я мыслю, значит – я существую» – сказал в свое время какой-то из древних философов. И это утверждение никак не вязалось сейчас с моим состоянием. Мысли были. Много мыслей. Пусть обрывками, какими-то странными лоскутами, но они присутствовали в моем сознании. Да и само наличие сознание говорило о том, что я – все-таки жив. Вот только… Как вернуться назад?

– Дружок, – жутко оскалился Нейт, будто бы прочитав мои мысли, – То, что ты не утратил способность рассуждать, отнюдь не означает, что ты сейчас жив. Выбрось весь этот мусор из головы. Да, она у тебя тоже есть, хоть и не совсем в привычном понимании этого слова. А может и совсем. Тут еще как посмотреть.

– Объясни, – бессильно выдавил из себя я, – Нихрена не понимаю.

– Это нормально. Пройдет со временем, – подмигнул проводник, зачерпывая кружкой свой странный отвар, – Даже чувства вернутся, если, конечно, ты этого захочешь, – он замолчал, поболтал немного отвар, выпуская из него остатки пара, а затем залпом его опрокинул. Странно. Вроде мы уже несколько кружек распили, а в котелке как будто и жидкости меньше не стало. Что ж… Боюсь теперь у меня будет много времени, чтобы изучить законы… Этой, оборотной стороны мира. Замирье. Да. Думаю, это название подойдет такому месту как нельзя лучше.

– И давно ты тут?

– Не знаю, – пожал плечами Нейт, ставя кружку на бревно, – Время тут – величина относительная. Да и не имеет оно значения по большому счету. Торопиться то куда?

– Тоже верно, – ответил я. Перед глазами стояли образы из прошлой жизни. Шелька. Ани. Ребята. Все, что мне было дорого. Теперь оно разжигало в груди настоящий пожар и тянуло. Тянуло назад. В мир живых. Вот только туда дорога была уже закрыта. Не научилось человечество вытаскивать из замирья мертвых. И остается им только одно – бесконечная тоска по тому, что у них осталось в мире живых. Наверное, это и есть тот самый ад, про который толковали местные выжившие. Только нет тут Дагоровых слуг и его самого. Каждый сам себе палач и мучитель. Вечный.

– Пей, – протянул мне проводник кружку. Я недолго думая взял ее и опрокинул всю. Залпом. Но жидкость не потушила пожар. Наоборот. Пламя взвилось так, словно бы биотоплива в огонь плеснули. Дерьмо…

– Плохо, – пожаловался я, – Почему?

– Надо перетерпеть, – коротко бросил Нейт, – Со временем привыкнешь.

Нет. Не хочу я привыкать. Не смогу. Это выше человеческих сил. Дагор. Выше любых сил. Нельзя. Нельзя мне тут.

– Как… Как ты справляешься? – вопрос вырвался сам собой.

– Как и все тут, – отрезал Нейт голосом, не терпящим возражений, – Чего раскис, солдат? Ты собирался жить вечно? – добавил он. Теперь интонации напоминали мне старшего сержанта  из нашей учебки. Что-то подобное он говорил, когда мы в грязи и говне ползли под огнем из винтовок и легких разгонников Марка. Эвакуировались с поля боя при «вышедшем из строя костюме». Один придурок тогда вскочил. А потом осколки его черепушки собирали весь оставшийся день. Повезло, что он был пробирочником. Директорату повезло. Некому было его хватиться. Никому не нужно было отправлять тело. Объяснять, как так случилось, что человек погиб во время учебного процесса, а не на поле боя. Выплачивать огромные компенсации. Просто списали еще одну боевую единицу из ежемесячного бюджета. По документам то у нас только компьютерные симуляции, вот только они нихрена не дают нужного результата. Одно дело понимать, что ты находишься в смоделированном мире, а совсем другое – когда у тебя над головой свистят настоящие иглы. Мда. Интересно он попал в это же замирье? Или в какое-то другое?

Воспоминание из той, прошлой жизни, немного встряхнуло. Заставило расползшиеся по углам мысли собраться в кучу. В одну большую и совершенно четко оформившуюся фразу. «Надо выбираться отсюда. Мне тут не место.» Но сначала надо разузнать, как. Может, есть какие-то проходы назад. Все-таки тени то мы видели. Отголоски тех, кто присутствует тут. Да и они нас, судя по тем двум водителям, тоже могут наблюдать. Надо все как следует…

– Хочешь назад выбраться? – осклабился проводник, – Не поверишь, я тоже хотел. Но спустя некоторое время понял кое-что.

– Что? – сказал я, пытаясь отсортировать весь поток мыслей выделив из него самое главное и разбив на пункты.

– У каждой эпохи свои герои,– задумчиво протянул Нейт,  – И свои люди. Когда эпоха заканчивается, им тоже надо уйти. Чтобы дать место чему-то новому. Моя эпоха закончилась давным-давно. Еще до того, как я умер по-настоящему. Не нужно было пытаться наебать судьбу и ложиться в ту капсулу. Тогда бы хоть дожил остаток жизни нормально. Может быть, даже, лет до ста. И ушел бы вместе со старым человечеством, освободив место вам. Homo immortalis-ам, или, как вы там себя называете. Бесконечным людям, на поверку мало чем отличающимся от старых. Именно в человеческом смысле.

– Вот только не уверен, что моя эпоха прошла, – ответил проводнику я, сверля его взглядом. Он это или не он? Может, какая-то другая сущность, принявшая привычный мне облик. Конечно, знал я его не так долго, да и был он фаталистом… Но все равно. Что-то с ним не так. Разве что это место так его изменило? Или он меня на что-то намеренно провоцирует?

– Тебе ли это решать? – устало пожал плечами Нейт, – Впрочем, кто знает наверняка. Может и тебе.

– Не понимаю…

– Давай я тебе кое-что расскажу, если ты, конечно, не против, – мой собеседник достал из-за бревна еще одно небольшое полено и подбросил в огонь. В темное, ночное небо взметнулись десятки оранжевых мотыльков, – Времени у нас тут полно, так что…

Я кивнул, оборвав тем самым его тираду. Интересно, что значат его слова: «Может и тебе». Неужели отсюда есть какой-то выход? Но почему он сам тогда тут сидит? Как-то слабо верится во все эти сказки про ушедшую эпоху.

– Ты слышал что-нибудь о квантовом бессмертии? – проводник, похоже, решил начать издалека.

Я лишь отрицательно качнул головой. Или тем, что мне ее сейчас заменяло.

– Ну, постараюсь объяснить попроще, – сказал Нейт, убирая котелок с огня и ставя его на холодные плиты тротуара. Стоп… Холодные? Откуда я знаю, что они холодные? Да вот же, они холодят мне руки, вполне ощутимо.

Я поднял конечности и еще раз осмотрел их. Похоже, моё выражение лица сейчас напоминало то, которое было у пещерного человека, когда он впервые создал огонь, потому что проводник снова ухмыльнулся.

– Ты можешь вернуть все чувства, если захочешь, – снова произнес он, подмигнув мне, – Так вот, останови меня, если вдруг начнет заносить. Сам понимаешь, я раньше был ученым и могу начать бросаться непонятными тебе терминами. Тем более, вряд-ли у вас эту теорию  рассматривали всерьёз, после изобретения бессмертия настоящего. Однако, – он поднес руки к огню и начал их, будто бы греть над ним. Я сделал то же самое… И действительно почувствовал тепло. Чувства понемногу возвращались ко мне. А вместе с ними, как будто, и небольшая крупица жизни!

– Она оказалась правдой, – продожил Нейт, – На самом деле идея крайне простая, несмотря на выпендрежное название. Видишь ли… Каждый раз, как кто-то делает какой-то выбор, реальность мира расслаивается на два очень похожих. Просто в одном выбор был сделан в пользу первой константы, а в другом – в пользу второй. Это если условно. Представь себе ситуацию, у тебя на выбор два сухпайка. В одном сушеное мясо, в другом еще какая-нибудь хрень, только жидкая. Это так, для примера. Не знаю, что вы там в своем будущем едите.

– Ну, предположим, выберу я мясо, – кивнул я проводнику.

– И подавишся им, после чего умрешь, – хмыкнул Нейт, – Но тот ты, который выберет жидкую хрень, вполне себе останется жить и здравствовать. Теперь более-менее понятно?

Интересно. Он хочет сказать, что я на самом деле жив? Просто в других реальностях? Где я остался на корабле или не стал тратить нулевую энергию на контакт с теми тварями?

– Именно это и хочу сказать. Но дело не в тебе одном. Конечно, приятно себя считать главным героем этой истории. Каждый человек так про себя думает. Но есть ведь не один ты. Да и вообще не только в людях дело. Это сложно объяснить, конечно, но каждую секунду в мире создается более триллиона реальностей. Впрочем, цифры тут неуместны. Человечество таких еще попросту не придумало. Да и не нужны они ему, по большому то счету, – он снова вернул котелок на место, а я положил ладони на плитку тротуара. Холодный камень приятно щекотал опаленную жаром кожу.

– Вот и представь, насколько, в самом деле, важна вообще твоя жизнь, в таких то масштабах, – проводник снова мне подмигнул.

Мда уж. Какая, нахрен, песчинка во вселенной. Тут размеры куда круче. И значит ли в этих масштабах хоть что-то все человечество, взятое вместе… Сложно сказать. Да и наплевать на самом деле. По крайней мере пока.

– Но должна же идти какая-то саморегуляция, – возразил я, – Иначе… Места не хватит просто.

– Это ты верно подметил, – кивнул Нейт, – Не хватит. И она идет. Некоторые выборы приводят к одним и тем же последствиям, пусть и через много лет, другие линии пересекаются и слипаются, третьи… Все это сложно передать словами, на самом деле. Надо просто один раз увидеть. Прочувствовать, чтобы понять.

– И ты видел?

– Да, – проводник снова зачерпнул своего варева и протянул мне. На этот раз напиток приятно обжег глотку и теплой волной провалился в желудок. На языке остался сладковатый, чуть дурманящий привкус.

– Видел, – добавил он чуть погодя, – Видел даже реальность, где я все еще жив. И помогаю вам проводить эту операцию..

– Но ты же сказал, что у каждой эпохи…

– Ну, это сказал «Я», – сказал Нейт с со значением, – А «Я», который сейчас находится в той реальности, со мной бы явно не согласился. Как-никак ему, как и всем остальным выдали новое, весьма привлекательное тело, которое проживет еще лет сто-сто пятьдесят, да и его подружке… – он мечтательно закатил глаза, – Зараза, да я бы на самом деле может и заглянул бы туда на пару минут. За такие титьки то подержаться, – он еще немного помолчал, похоже, представляя, как лапает новое тело своей бабы. А может просто задумался. Сложно сказать, – Кстати в ней первая волна высадки успешно достигла поверхности планеты, не попав в расставленные для них ловушки, – наконец добавил проводник.

– И где же мы просчитались? – поднял бровь я.

– Где-где. На сектантах ясное дело, – хмыкнул Нейт, – Они ведь тоже этот год не сидели сложа руки. Учились управлять нулевой энергией. Взаимодействовать с расколотым миром. А когда они увидели ваши разведгруппы, расставляющие вешки и фиксирующие границы расколотого мира, им все стало понятно. Они знали, что вы вернетесь и ждали вас.

– Но ведь… Разведчики ждали наших парней на точках высадки. И мы поддерживали с ними контакт до тех пор…

– Пока ваши корабли не вошли в атмосферу и не приблизились к планете настолько, чтобы их можно было достать из Расколотого мира. После чего сектанты влили… В него… Я так и не понял куда на самом деле. В общем, влили все, что у них было и границы этой аномалии резко расширились, разом подмяв под себя все ваши силы. Влияние, правда, у него сильно ослабло из-за чего время там стало идти в более-мене привычном для вас режиме, да и ловушек там, где вы высаживались, было совсем немного. Но вам и этого хватило в итоге.

– Мда, – задумчиво протянул я, – Гладко было на бумаге, да забыли про овраги.

– Забыли то, что я вам про расколотый мир рассказывал, – отрезал Нейт, –  И не только я. Все, кто сюда ходили, говорили вам то же самое, скорее всего. Но вы торопились. И положили кучу народа из-за своей спешки и глупости. Можно сказать, благодаря счастливой случайности, в виде шила в твоей жопе, не положили больше. И что вам мешало высадится на другой стороне планеты?

– Тут как раз таки все просто, – кивнул я, – у нас крайне ограниченное количество кораблей, которым нужно вывезти очень большое количество народу с окраинных миров. Мы попросту не могли использовать их в качестве временных домов, при таких раскладах, а бросать людей посреди чистого поля и местной природы… По большому счету, все равно, что оставить их умирать. А вот город можно очень легко и быстро восстановить. Да, конечно, за двадцать лет он сильно пострадал, но каркасы домов, вполне себе ничего. Коммуникации восстановить не так долго, внутренности жилищ тоже. А пока бы мы перевозили новых колонистов, те, кто уже освоился начали бы возводить жилье и инфраструктуру для них. Таков был план изначально. Конечно, при условии, если бы нам удалось уничтожить Расколотый мир.  Или, хотя-бы, взять его под контроль.

– Никак не можешь вытравить из себя солдафона? – недовольно хмыкнул Нейт, – «Уничтожить», «взять под контроль», все, что не можете понять. А изучить? Договориться как-то уже не вариант?

– Ага, как та тварь, которая меня угробила, договориться, – ответил я, – отрастить себе щупальца, слиться с местной ебанутой природой и жрать грибы со мхом, познавая вечно-бесконечное?  Нет уж. Люди на такое не пойдут. Да и я на такое не пошел бы никогда. Надо обезопасить их, а для этого необходимо или истребление или тотальная изоляция всего, что внутри этой срани.

– Ну, дело твое, – пожал плечами проводник. Пожал и замолчал, глядя куда-то вдаль. Я обернулся, чтобы проследить его взгляд, но кроме пустой улицы ничего не увидел. Может, просто задумался, над чем то?  Не знаю.

Некоторое время над площадью висело молчание. Молчание и тишина, нарушаемая лишь тихим подвыванием ветра в пустых, заброшенных проулках мертвого города. Почему-то он мне показался снова чужим. Чужим и враждебным. Может, потому, что Нейт помог мне все-таки вернуть частичку жизни обратно? И эта частичка отделила меня от него. Сделала чужим для мертвецов. Вот только и для живых я, наверняка, был уже далеко не своим.

– То существо, – внезапно нарушил молчание Нейт, – Ты ведь в курсе, что оно целенаправленно пыталось убить тебя, когда узнало, что вы высадились на планету?

– Ну, судя по всему, у него получилось, – хмыкнул я, разводя в стороны руками.

– Да, – кивнул проводник, – Получилось. С трудом. Но это объяснимо на самом деле. Будь оно в полной своей силе, то превратило бы твои  мозги в кашу за доли секунды, но…

– Оно отдало всю свою энергию на расширение расколотого мира, – закончил я фразу за Нейта.

– Именно, – кивнул проводник, – И потому у меня совсем нет уверенности, что даже с твоей помощью ваша операция закончится успешно. Не так уж ей много времени потребуется, чтобы оклематься.

Зараза. Тут он попал в самую точку. Трудно это признать, но против такой херни, какую, творят эти сектанты нам почти нечего выставить. Надо либо убить эту выродскую суку, либо отзывать людей с планеты. Вот только отсюда сделать ничего не получится. Ни передать им эту информацию, ни хоть как-то предупредить.

Мысли снова принялись лихорадочно метаться из стороны в сторону, пытаясь найти хоть какой-то выход отсюда. Щелочку, через которую можно если не вернуться, то хотя-бы как-то подсунуть своим информацию. Но ее не было. Все эти россказни про другие реальности и квантовое бессмертие ответа не давали.

И вдруг вся эта чехарда в голове улеглась. Вместо нее прозвучали слова Нейта: «Ты можешь вернуть себе все свои чувства, если этого захочешь». И вслед за ней еще одна фраза. «У каждой эпохи свои герои. И когда эпоха заканчивается, им нужно уйти». Вот, только моя эпоха еще не закончилась. И сейчас я это понимал, как никогда отчетливо. Будто бы осязал мыслями эту простую, но в то же время сложную истину. Пазл сложился. Выход был найден.

Я встал и кинул последний взгляд на Нейта. Человека, который пожертвовал ради меня своей жизнью. Который, можно сказать, стал мне другом, пусть и совсем на короткое время. Другом и, быть может, наставником.

– Мне нужно идти, – голос прозвучал уверенно и твердо. В нем не было больше растерянности и сомнений, – Возвращать свои чувства.

– Что ж, – задумчиво протянул Нейт, – попробуй. Может у тебя и получится. Но помни, у любого решения есть свои последствия. И я не просто так тебе тут распинался про реальности.

Сказал и подмигнул мне.

Глава 17 «Что делает нас живыми»

Я сделал шаг. Воздух сгустился. Превратился в вязкий кисель и мягко, но настойчиво толкнул в грудь, вынудив отступить. Мда. Ну, а кто говорил, что будет легко.

Я обернулся, в надежде отыскать помощь у Нейта, но того уже и след простыл. В буквальном смысле. Рядом с расколотым фонтаном не было ни бревна, ни костра с котелком, ни фигуры кутающейся в потертый коричневый плащ. Он сказал все, что хотел сказать. Дальнейшее будущее зависело уже от меня.

Еще шаг. Воздух снова попытался толкнуть меня в грудь. Сильнее, чем в первый раз. Но теперь я не отступил. Не имел права. Слишком важные у меня сейчас были сведения. И слишком многое было поставлено на карту. Десятки, а быть может сотни тысяч жизней. Успех операции. Жизни моих товарищей, Ани и Шельки. Да моя собственная, в конце концов.

Третий. Сумрак начал сгущаться. В темных провалах окон домов показались какие-то странные, пугающие силуэты. Тонкие, угловатые и изломанные, сотканные их расплывчатых нитей непроглядного мрака, они лишь очень отдаленно напоминали людей. А еще у них не было лиц. Ни у кого. Ни у одной твари, смотревшей сейчас на меня темным, хищным провалом своей дымчатой морды.

Площадь осталась позади. Под ногами лежала дорога, по которой я прошел некоторое время назад. Справа и слева в небо вонзались темные кинжалы оскалившихся небоскребов, распарывая его, сверкающее звездами брюхо.

По бокам улицы показались одинокие фигуры людей. Они все так же неподвижно стояли, о чем-то тихо переговариваясь. Но как только я приближался к кому-нибудь из них, слова стихали, а на меня устремлялись полные недоумения и какого-то странного разочарования взгляды. Они обжигали. И холодили в то же время. Эти ощущения смешивались с вцепившимся в мою душу страхом и тяжелым грузом тянули к земле. Стремились пригвоздить. Обездвижить. Отбросить назад. Туда, где по их мнению мне было самое место.

Ну уж нет. Я не сдамся. Зубами прогрызу дорогу, если будет нужно, но выберусь из этой жопы.

Внезапно в области груди появилось странный жар. Он медленно распространялось по всему телу, наполняя его странной силой и уверенностью. Желанием двигаться. Действовать. Соприкасаясь с нитями страха это чувство перетирало, пережигало их, давая мне возможность двигаться дальше. Злость.

Злость на самого себя. На этот гребаный мир, который делал все, чтобы мне помешать. На собственную лень и трусость. Сомнения, постоянно отбрасывавшие меня назад.  Первое из чувств, если не считать страх.

Дальше дело пошло легче. Дымчатые твари, засевшие в окнах все так же скалились, да и неодобрительные взгляды стоящих на обочинах людей, то и дело скользили по мне, пытаясь сбить с шага,  задержать, посеять зерно сомнения. Но мне уже было все равно. Я шел вперед не обращая внимания на подобные мелочи. Шел, невольно чеканя шаг. Как когда-то давно, в самом начале учебки, на плацу.

Тогда я не понимал, зачем нас заставляют заниматься подобной херней. Часами. Днями. Неделями. Зачем тратить время на то, что во время боевой ситуации будет попросту бесполезно. Потом понял. Именно в бессмысленности и был свой смысл. Нас приучали к ней самого начала. Делали психологически стойкими к этой заразе. И когда мы столкнулись с реальными боями. Теми, что длились по нескольку месяцев. Теми, что не приносили никакого результата, но забирали десятки и сотни жизней наших товарищей. Теми, что состояли из бесконечного однообразия крови, пота, усталости и траншейной грязи, забивавшейся в подвижные сочленения скафандров. Только тогда мы поняли, зачем все это было нужно. Возможность отстраниться от происходящего. Отстраниться не сойдя при этом с ума. Отстраниться и просто идти вперед, сквозь весь этот бессмысленный, жестокий кошмар, не обращая внимания ни на что.

Злость выгорела ярким пламенем, уступив место новому чувству. Холодному и рассчетливому безразличию. Но не тому, что вынуждало опустить руки и признать свое поражение. Нет. Совсем другому. Упорному. Несгибаемому. Тому, что заставляло медленно, монотонно, но неотвратимо двигаться к своей цели. Несмотря на воздух, который был уже словно густой кисель, на взгляды «людей» прожигавшие своей ненавистью и презрением меня насквозь, на раскрытые хищные пасти черных, дымчатых тварей, начавших выползать из своих укрытий.

Я начал невольно чеканить шаг. Как когда-то давно, в очень далекой, поблекшей и почти стершейся из памяти жизни. На пронизывающем холоде, под проливным дождем, ручьями стекавшем с бетонной поверхности плаца, под бодрые окрики старшего сержанта, именовавшего нас не иначе, как стаей скользких вонючих жаб, не имеющих права называть себя людьми. Дагор, даже по коже пробежал легкий, неприятный озноб, а одежда как будто прилипла к телу. Словно я снова оказался под тем самым дождем. Насрать. Левой-правой, левой-правой. Раз-два, раз-два. Двадцать кругов. Четыре километра осталось, и потом можно отдохнуть. Главное – не оступиться сейчас. Не подвести всю роту. Иначе придется шагать в два раза больше. Ритм. Нужно держать ритм. Раз-два, раз-два.

Дорогу преградили двое. Это были водители столкнувшихся грузовиков. По крайней мере, внешне их напоминали. Только глаза у них как будто-бы едва заметно светились фиолетово-белым. Странно. Я уже видел такое раньше. У сектантов. Но тут? Какого Дагора это делает тут?

Они отошли от столкнувшихся машин и расставили руки в стороны, будто бы пытаясь таким образом преградить мне дорогу. Но я не сбавил шага. В такт ему в висках стучала кровь. Раз-два, раз-два, левой-правой, левой… Стоп, кровь?

Я прислушался к ощущениям. Действительно в висках медленно, но верно нарастал какой-то странный ритмичный гул. Вместе с ним постепенно возвращалась и боль, однако она не приносила с собой явного дискомфотра. Скорее радость от того, что я снова начинаю чувствовать. Что жизнь, по частичкам возвращающаяся ко мне отдаляет меня ото всей этой замирной жути. Что у меня появляется шанс вернуться назад. Пусть призрачный, пусть гребаная соломинка, за которую я пытаюсь ухватится, но она хотя-бы есть. Есть за что хвататься.

Водители открыли рты. Постояли так некоторое время, а затем внезапно, синхронно, словно какие-то заводные болванчики сказали:

– Ты один. Тебе никто не поможет.

Голоса были сухие, безжизненные. Пробирающие до самых костей, словно ледяной ветер, окутывавший безжизненный город. Слова отдавались гулким эхом. Гуляли по улице. А черные, дымчатые твари открывали свои клыкастые пасти и будто бы повторяли их, усиливая эффект.

Да и хер вам поперек морды. Прорвусь. Один прорвусь. Всегда, мать его прорывался, вытягивал себя и сейчас вытя…

Внезапно я со всего маху налетел на невидимую преграду. Удара не было, просто воздух сгустился настолько, что мое тело попросту застряло в нем, словно в каком-нибудь желе. Вот только через желе еще можно было продраться, а тут…

До ушей донесся тихий, неразборчивый шепот, больше похожий на странное змеиное шипение. Только оно было прерывистым и состояло из слов, произносимых на незнакомом мне языке. Звук этот исходил от тварей уже спустившихся на серое полотно улицы и жавшихся в проржавевшим каркасам домов. И в такт этим словам они открывали свои безликие рты.

До меня хотите добраться, сучьи дети? Зачем? Сожрать? Я и так, Дагор меня сожри, уже мертв. Почти мертв. А… Понял. Вас, уродов привлекают те крохи жизни, которые я понемногу сам отгрызаю у этого проклятого мира обратно. Хотите забрать? Ну попробуйте.