Осколки [СИ сборник] (весь текст)

Извращались по-всякому, мама не горюй! Всё, что в фильмах видели, -- испробовали, ничего не забыли, конечно. Долго всё это было. Пацаны-то пьяные, а по пьяни часто закончить не можешь. Ванька, тот в третий раз вообще часа два над Майкой пыхтел, пока не выдохся.

Короче, покуражились на славу. На всю жизнь запомнили.

Через день в Сеть выложили видео обо всём: и как избивали, и как куражились. Набрали много "лайков", просмотры ролика за миллион перевалили, даже в ток-шоу показали. Чувствовали себя героями, серьёзно, радовались. Прославились. "Вот она, слава, мужики!" -- говорил Ванька пацанам.

Ещё через день их всех повязали.

2003

Раз и два

В баре "Весёлый тюлень" не играла музыка, а потому там было довольно тихо, если не считать невнятного бормотания переговаривающихся людей, мягкого перестука шагов официантки и причмокивания постоянных клиентов, уткнувшихся в свои кружки.

Сравнительно тихо и спокойно. Ранний вечер, и основные завсегдатаи ещё только на подходе. Те, кто были, -- мирно пили пиво или перекусывали. Шашлык, котлета по-киевски или макароны по-флотски -- что бы это ни было, после тяжелого рабочего дня и под пиво шло просто здорово.

Если бы кто-то отвлёкся от своего занятия, вид молодой и красивой девушки мог бы удивить. И даже вызвать подозрение. Этой девушке явно было не место здесь, среди полукриминального и рабочего люда.

Стильная, стройная, благоухающая парфюмом, она подсела за стол к крепкому средних лет мужчине:

-- Не помешаю?

Громила поднял голову и кивнул. Потом вновь вернулся к созерцанию пива на дне своего бокала.

-- Вера, -- представилась девушка и протянула руку Громиле.

-- Саша Громов, можно просто Гром. Хотя друзья зовут...

-- ...Громилой, я в курсе. Поэтому и обратилась. У меня дело к вам... -- Вера явно засмущалась и не знала, с чего начать.

-- Да что ты всё о делах, -- пробасил Гром, -- я в этих делах уже по горло завяз, пришёл отдохнуть от души, понимаешь?

-- Дело как раз по вашему профилю...

-- Завязывай! Что ты всё "вы" да "вы". Ты! Понятно? Ты! -- Гром, выросший не в самой благополучной семье, терялся в незнакомой ситуации и пытался перевести диалог в более знакомое русло.

-- Хорошо, Гром. У меня к тебе дело, надо позаботиться об одном человеке, -- сказала Вера и вытащила из сумочки две пачки денег.

-- Это не мой профиль, -- по слогам произнёс было Гром, но, увидев деньги, умолк.

-- Здесь -- двадцать тысяч американских долларов. И это -- половина того, что получишь ты за... за исчезновение одного человека.

Гром был киллером. Убивал за деньги, выполнял небольшие заказы, но то, что предложила девушка, намного превышало то, что обычно платили Громиле.

-- Кого хочешь пришить? -- оскалился Гром и снова поднял глаза на неё.

-- Разве здесь безопасно? -- удивилась Вера.

-- Здесь никому не нужны никакие проблемы, кроме его собственных. Ты можешь снять одежду и станцевать голой на столе. Никто и глаз не поднимет. Так кого хочешь пришить?

-- Одного слизняка. Убрать так, чтобы перед смертью вся его жизнь пронеслась у него перед глазами, и он понял, что тот путь, который он выбрал, был ошибкой. Одной большой ошибкой. Так что мне нужен профессионал. А о тебе хорошо отзываются.

-- Кто отзывается? -- угрюмо осведомился Громила.

-- Друг друга моего друга.

-- Твои друзья ошибаются. Я этим больше не занимаюсь, -- проворчал Гром.

Вера взяла пачки денег в руки и, загнув один конец, стала постепенно отпускать стремящиеся вернуться в нормальное положение купюры. Баксы прошелестели и заставили Грома с ожившим интересом в глазах рассмотреть их.

-- Сорок штук? Так кого ты хочешь устранить?

-- Не так быстро, -- покачала головой Вера, -- есть одно "но": я хочу убедиться в твоей квалификации. Ты можешь рассказать хотя бы об одной своей работе, закончившейся успешно? Я должна быть уверена, что тот слизняк не просто сдохнет, а сдохнет, сожалея о том, что сделал.

Гром задумался. Обычно всё было не так. Не так явно. А тут точно какая-то подстава: вот так вот, среди публики, заказы не делаются.

Вера видела колебания Грома. Она не была журналистом, в жажде горячего материала окунувшегося в роль заказчика, не была сотрудником органов, ей на самом деле надо было устранить человека. Видимо, это прочитал в её глазах Громила, согласившись пооткровенничать.

-- В прошлом году это было. Семейная история. Знаешь братьев Малаховских? Да, по металлу, те самые. Сергей и Максим. Так вот, вели братья совместный бизнес, поднимались вместе, пока младший не решил, что в компании он должен играть более важную роль, чем сейчас. Почему и зачем, я не вникал. Когда речь о больших деньгах, там и братья -- враги. Заказ был конкретный -- завалить Сергея. И наводку дали, Сергей любил рыбалку очень, настоящую рыбалку, с удочками, спиннингами. Никаких баб. Как-то поехал он на озеро. Максим как раз сказался больным, так что поехал Сергей с двумя охранниками. Ну, и я за ними. Встал где-то за километр до точки... Место безлюдное, заповедное, лесок шумит, птички поют...

-- Ещё пива? -- спросила Вера, как-то нервно теребя салфетку.

-- Да, можно, -- кивнул Громила.

Молчали, пока официантка не принесла пива. Потом Гром извинился и сходил в туалет. Сев за стол, сделал большой глоток и продолжил:

-- Я с Афгана ещё всегда нож с собой ношу. Настоящий, боевой. Никаких стволов и пушек. Не уважаю. Не по-мужски. Так вот, лежу в тени деревьев, слежу за объектом. Как я и думал, охранники забыли о том, зачем приехали. Увлеклись рыбалкой, с поплавков глаз не спускали. Сергей в поисках подходящего места отошёл от них метров на сто. Ну, а дальше -- дело техники. Перерезал горло. Знаешь, меня ужасно возбуждает вот это вот движение, когда лезвием ножа проводишь от уха до уха. Раз-два -- и нет человека. Раз-два. Раз и два. Потом я уехал. Думаю, охранники хватились его только вечером.

Гром прокашлялся и глотнул пива.

-- Ты, должно быть, большой зуб имеешь на того парня... Кто он?

-- Лучше я покажу, -- сказала Вера, поднимаясь на ноги. Не оглядываясь, вышла из "Весёлого Тюленя".

Громила допил пиво и направился за ней. Ноги плохо слушались, а в голове почему-то был туман. Глаза слипались. Выйдя на улицу, он вдохнул свежего воздуха и увидел Веру, машущую ему рукой. Она стояла напротив бара в каком-то тёмном переулке. Кое-как переставляя ноги, он дошёл до неё. Ужасно хотелось спать.

-- Саша Громов тебя зовут, значит?

Гром мотнул головой и упал. Сквозь сон он слышал исчезающие в сознании слова:

-- А я -- Вера Малаховская. Жена Сергея. Хотела тебе Макса заказать, эту гниль, но кто же думал, что так повезёт...

Вера обыскала Громилу и вытащила его нож. Последнее, что услышал Громила в своей жизни, было:

-- Как там, говоришь, раз и два?..

2003

Про Грека

Говоришь, Грек -- подкаблучник? Совсем под каблук залез? Ну, ты даёшь. Он просто стал взрослее. Не веришь? Тогда послушай.

В прошлом году Грек ждал ребёнка. То есть не он сам, конечно, а его жена, Маринка. А Грек, считая себя биологическим отцом ребёнка, тоже ждал, но ждал как-то по-своему: пил, шишки курил и вообще предавался разврату в связи с временной неполноценностью половой жизни с законной супругой.

Как-то, вернувшись с очередного запоя, Грек Маринки дома не обнаружил и запаниковал. Потому что он хоть и гулял на стороне, жену свою любил и всегда боялся, что она его бросит. Обычно это случалось после третьего литра водки.

-- Я, -- сообщал внимательным слушателям (то есть нам) Грек в восемьдесят восьмой раз, -- жену свою люблю безумно! Она у меня хорошая! Никогда не по делу не бранится, только по делу, пацаны!

Опять же критерии "брани по делу" у Грека были свои. Если Грека, упившегося в хлам, выворачивало наизнанку на стены туалета в ресторане, и он ненароком крушил унитаз -- это было в порядке вещей, и, по теории Грека, он в этом виноват не был, потому что физиология человеческая такая. Перепил -- будь добр, молодой человек, проблюйся. А унитаз... А что унитаз, производители унитазов должны предусматривать такие ситуации, проводить тестовые испытания на прочность унитазов с ним, Греком, во главе. Да и что это за унитаз, если он не выдерживает удара человеческим затылком?

Всё это Грек добросовестно объяснял администрации ресторана, наивно полагавшей, что Грек сейчас вот возьмёт и выложит на стол стоимость унитаза.

Так вот, Маринки дома не было. Поддавшийся панике Грек на минутку задумался, а потом решил позвонить тёще, узнать, что там да как. А поскольку Грек немного тёщи своей побаивался, то диалог его с ней был примерно таким:

-- Марта Сергеевна, здрст! Это я!

-- Здравствуй, Грек, -- холодно ответила Марта Сергеевна.

-- Я тут по делам уходил, -- нагло соврал Грек, три дня не появлявшийся дома. -- Прихожу, а Маринки дома нет. Вы не знаете, где она?

-- Отчего же не знаю, знаю.

-- Где?

-- Где, где! -- не выдержала тёща. -- Подонок! Сволочь! Гад! В роддоме она, сына тебе родила вчера!

И Грек услышал гудки в трубке. "Вот те раз!" -- подумал он. Конечно, надо ехать. Грек быстро оделся и выбежал на улицу. Во дворе Тимоха натирал свою тачку.

-- Тимоха, слышь, мне в роддом надо срочно! Подкинешь?

-- Конечно, Грек, какой разговор! Поздравляю, кстати! Сейчас только в парк заедем, "дунем" и в роддом!

Грек призадумался. С одной стороны, надо бы уже и в роддоме быть, а с другой -- шишки на халяву.

Грек махнул рукой:

-- Здорово! Поехали!

-- Да погоди, -- урезонил его Тимоха, -- надо пацанов дождаться, трава-то у Фила...

В роддом Грек попал только под утро, на побитой Тимохиной тачке (гоняли, накурившись, по парковым аллейкам), без Тимохи, зато с двумя шлюхами.

В окне Грек увидел бледное лицо жены и протрезвел...

А дальше ты и сам знаешь.

2005

Спрос

"Я, Кузнецов Юрий Васильевич, 1967 года рождения, гражданин Российской Федерации, проживающий по адресу ул. Рубинштейна, 17, квартира 26, по существу заданных мне вопросов отвечаю.

Когда меня впервые спросили, буду ли голосовать, я замялся. Во мне боролись две логики. По одной выходило, что смысла голосовать за кого-то конкретного -- нет, так как все депутаты хотели лишь одного: победить на выборах и потом срубить капусты на откатах.

Вторая логика подсказывала, что какой народ -- такая и власть. Мы сами выбираем тех, кто будут управлять нами, а значит, мы и ответственны за свой выбор. А значит, ныть и ругать свою власть мы не имеем права. Сами выбрали. Никто не заставлял.

Нам льстят популистские лозунги кандидатов в депутаты, обещающие предоставить бесплатные образование и медицину, повысить зарплаты и пенсии, бороться с наркоманией, покончить с коррупцией...

Кандидаты в губернаторы и мэры так высоко не замахиваются, обещая лишь навести порядок в городе и области, дать рабочие места, привлечь инвестиции.

Добившись желаемого, то есть придя к власти, эти люди сразу забывают свои обещания, и задаются новыми вопросами: срок у кормушки относительно недолог, а значит, нахапать надо так, чтобы хватило на семь поколений вперёд.

Но вот вопрос. Это же серьёзные люди, привыкшие в своей среде, среди подобных им, держать ответ за базар. Знающие, что за любые слова надо держать ответ. Потому что кидалово наказывается. Вплоть до физического устранения. Так почему они, придя к власти, напрочь забывают о своих обещаниях?

Да потому, что спросить с них некому.

"А если вдруг найдётся? Найдётся, кому спросить?" -- подумал я и решил взять на себя эту социальную миссию..."

***

-- Так ты просто хочешь завалить губернатора? -- разочарованно спросил Тимур. -- Чем он тебя обидел?

-- Нет. Ты не понял. Убийство, конечно, шороху наделает, но пользы не принесёт. Только вред. Ведь на место старого придёт новый губернатор, ещё голодный.

Тимур -- лидер мусульманской боевой группировки экстремистского толка. Причем группировки активной. Я их нашёл в Сети. Оставил номер своего телефона на их сайте, попросил позвонить. Конечно, никто не позвонил.

Прошло две недели. Ранним утром, когда на улице не встретить никого, кроме дворников, в дверь позвонили. Я чертыхнулся. Кого ещё принесло в такую рань?