Карты мира снов [СИ] (полная)

— Даэд? У тебя все хорошо?

У стены заворочался отец, сказал угрюмым, совсем не сонным голосом:

— Они вышли на лестницу. Сегодня. Ты забыла?

Мать ахнула, прижимая к себе голову Даэда. Покачала, гладя стриженые волосы.

— Как быстро ты растешь. Неллет спит, мой родной. На самом верху Башни.

— Спит? Утром она проснется, ненья? — уточнил Даэд, пораженный тем, что слово, которое так часто слетало и с его губ, оказалось чем-то реальным, — она живая?

— Конечно, живая. Нет, слава равновесию Башни, Неллет проснется еще нескоро. Иди спать.

— Элле Немерос сказал, мы предстанем перед глазами Неллет…

Мать села, спуская на теплый пол босые ноги. За ее спиной с досадой что-то пробормотал отец.

— Иди, мой маленький ичи, вам все расскажет элле Немерос, иди.

— Элле, — буркнул отец с насмешкой, — ну еще бы, эл-ле…

Даэд ушел, потому что в голосе матери явно звучал испуг. И возвращаясь, слышал, как в спальне мать что-то говорит отцу, пытаясь успокоить, а тот прерывает, бросая слова, полные горечи.

Новая жизнь Даэда сделалась похожей на пустотелую булку, какие выпекали на витках вкусной еды. Выкладывали на большие столы, а потом наполняли начинками: сладким кремом, ягодными вареньями, массой из вкуснейшего соленого картофеля. Все пустоты, оказалось, ждали своего часа и наполнения. Теперь, проговаривая привычные слова в разговорах и спорах, Даэд замолкал, мысленно ошеломленный. Клянусь великой Неллет, отстаивал свою правду, и думал — великая… Неллет… Слава снам спящей Неллет, говорила мама, радуясь подаркам за хорошую работу. И Даэд напряженно пытался представить, как она там? Спит на самом верху. И ее сон, получается, держит их жизни, держит саму Башню. Спрашивать родителей о Неллет не решался, с того единственного раза, когда начал было во время завтрака, обращаясь к матери, но отец резко оборвал вопрос, снова язвительно помянув их нового наставника:

— Куда нам, нижним, до умных разговоров. Все вам поведает элле Немерос.

Уважительное обращение к советнику опять прозвучало, как ругательство. Мама вздохнула и взглядом показала сыну, не нужно возражать.

Зато неожиданно кое-что поведали мальчику его братья. Двое родных — близнецы Коул и Лоэн, они были старше на два года. И Вест — временный приемный сын. С его родителями случилось что-то, о чем в семье не принято было болтать. Поднимаясь в классы по внутренней лестнице, Коул толкнул Лоэна локтем и тот заулыбался, глазами поощряя Даэда задать вопрос. Наверху слышались возгласы детей, которые торопились к началу занятий, но Коул остановился на маленькой площадке, бросил сумку на пол и присел на корточки, без нужды щелкая застежкой.

— Элле Немерос приходит к нам почти каждый день, — похвастался Лоэн, одергивая полотняную рубашку с вышивкой на рукавах, — мы учимся старому письму, потому что в покои Неллет нельзя приносить копиры и записывалки.

— Вы пойдете в верхние покои? — Даэд прижался к стене, пропуская стайку девочек, которые обстреляли их любопытными взглядами.

Коул надул круглые щеки, кивнул важно. Лоэн принял высокомерный вид.

— А я? — Даэд присел рядом с братом, заглядывая ему в лицо, так похожее на лицо отца. Сам он был копией матери, такой же смуглый, с еще округлыми, но уже жесткими высокими скулами, с черными узкими глазами.

— Ты еще почка, завязь. А нам уже скоро тринадцать весен! И вообще…

— Не слушай их, — прервал голос с нижней ступени.

Временный брат Вест, долговязый и сутулый, с белыми волосами, через которые светила розовая кожа, встал над братьями, насмешливо и презрительно улыбаясь.

— Элле обучает всех подряд, — объяснил, пока братья возмущенно хмурились, — но из рожденных в один год, может, никто не сумеет попасть к пробуждению Неллет. А кто не попадет, тому нет будущего на верхних витках. Останутся простыми работягами.

«Как отец», подумал Даэд, и снова услышал горькое бормотание в ответ на утешающий голос матери.

— Есть еще весенние мужи Неллет, — Коул упер руки в полотняные бока, — и мы…

— Есть, — согласился Вест, — наставник выберет девять парней, а спящая Неллет, пусть сны ее будут легкими, выберет из них — одного. Думаете, ей понравятся ваши круглые рожи?

— Угу. Ей понравится твоя белесая. Тебя белым днем не видно, Вест. И вообще…

Но старший не стал дослушивать обидные слова. Толкнул Даэда к ступеням:

— Опоздаешь, и никогда не видать тебе верхних покоев.

Даэд заторопился, спотыкаясь на гладких ступенях, оглядывался, но близнецы остались внизу, сблизив одинаковые лица, шептались о чем-то, и скоро исчезли за поворотом. А Вест шел мерно, подталкивая младшего брата, когда тот замедлял шаги. И наконец, перед выходом на учебный виток, Даэд встал, упираясь и крепко вцепившись в сумку.

— Вест? Почему вы не говорили мне? Вообще ничего?

Светлые глаза внимательно смотрели в черные глаза Даэда.

— Сегодня вы принесете клятву. Первую из множества. О будущем, связанном с Неллет, говорят только по достижении десяти лет. Скажешь кому из мелкоты, и никакой надежды попасть в верхние покои. Увидеть спящую Неллет.

Он моргнул почти белыми ресницами.

— Пора. Теперь каждый твой поступок будет записан в список для Неллет, который просчитает Считатель. И только потом советники будут решать, достоин ты или нет. Понял? Мотай быстрее.

— А ты? — гонг к занятиям уже пробил дважды, но еще была капелька времени, Даэд успеет добежать через гулкую пустоту перед учебными комнатами. Еще можно задержаться, услышать всего один ответ.

— Скажи мне, Вест! Тебе ведь уже пятнадцать, да? Ты попал в список? В самый последний, где…

Вест выпрямился. Его классы находились на два витка выше.

— Беги. Если хочешь узнать больше о спящей Неллет, приходи на игровой виток, когда будешь забирать девочек домой. Вечером. Кое-что расскажу.

Даэд не успевал даже кивнуть. Прижимая сумку, помчался через прохладную пустоту, звонко ударяя подошвами в гладкий пол. И распахнул двери класса с третьим ударом гонга. Заморгал, растерянный. Все уже сидели, преданно глядя на стоящего у доски элле Немероса, а из угла, полускрытая зарослями лиан, что свешивались из длинных желобов под потолком, приподнялась и снова села ненья Герия, с упреком указывая Даэду на его место — единственное пустое.

— Пусть сны Неллет приносят вам радость, а Башне — вечное равновесие, — провозгласил советник, не посмотрев на багрово-красного Даэда, который сел, раскрывая сумку и вынимая из нее личную писалку, маленький копир, коробочку лепестков памяти, маленькую доску.

— Вы можете спрятать все, что лежит у вас в сумках. Мы будем учиться писать так, как писали до новых времен. Читать речь, записанную словами, которые состоят из букв. И запоминать то, что записываем. За каждый успех имя ученика будет внесено в начальный список. И в каждом месяце Считатель поставит имена в главном списке так, как вы того заслужили.

Он говорил дальше, сказал и о клятвах, и Даэд, слушая, убеждался, Вест не соврал.

Они почти не общались со старшим братом, слишком велика была разница в возрасте, но почему-то сегодня Вест рассказал о Неллет именно ему, и обещал рассказать больше. Об этом Даэд успел чуточку подумать еще до урока, когда бежал в класс, удивляясь — почему он, а не близнецы? Но если пока что Вест говорил ему правду, то почему не узнать больше, решил мальчик и стал внимательно слушать, аккуратно вертя в руках странную, невиданную раньше вещь — резную чернильницу в виде разинутой пасти дракона, в которой плескалась черная блестящая лужица с резким запахом.

Урок шел и Даэду было очень интересно. Но одновременно душа его полнилась разочарованием. Он надеялся, что элле, упомянув Неллет и ее покои, расскажет ученикам больше. Кто она на самом деле? Почему родители Даэда не отвечают на его вопросы? Как это — стать мужем Неллет? И почему так важно всех обогнать, и еще девочки, они теперь полдня, оказывается, станут проводить отдельно, с новыми наставницами. Тоже из-за будущего, может быть, посещения Неллет при ее пробуждении.

А главное — какая же она? Спящая Неллет, хранительница их жизней и существования самой Башни.

— Буква Эу, — буква радости бытия, — мерно говорил элле Немерос, выписывая на темной, без смены картинок и фильмов, непривычно плоской доске — странным брусочком, оставляющем белые жирные следы. Из-под пальцев элле сыпались крошки, на пол и на широкие рукава.

— Эй-наа — буква насыщения внешними смыслами.

— Буква Омм — буква внутреннего наполнения внутренними смыслами…

* * *

— Я обогнал твоего отца. И сложилось так, что именно меня выбрал советник, когда случилась новая весна спящей Неллет. А мы мечтали попасть туда вместе. Вернее, я больше хотел стать весенним мужем. А Нессле — рвался в советники. Маленькая пина и большой Считатель объединились и поменяли наши судьбы. Теперь я тут. А Нессле ремонтирует старые механизмы на технических витках.

Но Даэд уже забыл о своем решении сперва побольше узнать у старшего брата, и лишь потом давать клятву Неллет не словами, а сердцем. Он был поглощен новой мыслью.

Но когда поднял лицо, встречаясь взглядом с наставником, оказалось — тот улыбается.

— Буква Мман — буква исторгания внутренних смыслов в окружающий мир.

Даэд вдруг улыбнулся повторению одного и того же слова. Покраснел, увидев, что улыбка замечена внимательным элле.

— Ты достойный сын своего отца. Конечно, Неллет, детеныш. Спящая на верху башни прекрасная Неллет, она — главное. И у тебя много причин надеяться на победу.

Он смотрел на смуглое лицо десятилетнего мальчишки. Немного упрямое, немного растерянное. И ждал. Молчание длилось, и наконец, мальчик кивнул, медленно, будто нехотя.

Элле Немерос замер, а потом расхохотался, ероша свои белоснежные волосы, украшенные тонким кованым обручем.

— Ты знаешь, что это?

— Никак не могу его удалить. Так и лежит там. Ичи, запомни, что я сказал. Тебе кажется, пять лет — целая жизнь. Но поверь, они пролетят быстро, и за ними будет жизнь намного длиннее. Не позволяй ничему отвлечь себя от главного.

— Пина. Записыватель бесед, — удивленно ответил Даэд. Кто же не знает, нужная и привычная вещь. Если мама задерживается на работе, крутанешь на столе записыватель, и мамин голос перечислит, что нужно сделать и что можно съесть на ужин.

«Бестревожные сны. Значит, великую Неллет одолевают тревоги? Во сне? Бывает такое? Что же ей снится?»

— Элле Немерос. А какая она?

Погладила жесткие, коротко стриженые волосы, и почему-то вздохнула, покачав головой с туго уложенными корзинкой косами.

В просветы белых колонн, окружающих кисею шатра, пролетал ветерок, тот, что приходит перед утром, нежные ткани поднимались, плелись, будто шептали друг другу и сидящему над принцессой Даэду важные новости, только сумей прочитать. Но Даэд не поднимал головы. Неллет вздохнула, под сомкнутыми веками задвигались глаза, тень от ресниц чуть изменилась на бледной, почти прозрачной коже. И советник вознес хвалу миру снов и равновесию Башни, за то, что нынешний сон принцессы уже укрощен, уже не покинет пределы опочивальни. Весенние сны Неллет, уютные и нежные, не потрясают основ, как бывает в зимние времена и времена осенних бесконечных шквалов с небесной водой…А иногда Неллет снятся кошмары.

— Видишь, темные зерна в самой глубине? Это бывшие огни тех, кто никогда не вступит со мной в беседу. Некоторых уже нет. Другие просто не хотят. Одно из зерен — бывший огонь твоего отца.

— Нет.

— Нессле улучшил пину, когда мы завершали учебу. Сделал открытие. И это так увлекло его, что имя Нессле, которое весь год красовалось во главе списка, покатилось вниз. Неумолимо. Я говорил ему. Чтоб подождал. Но Нессле сказал, мысль ждать не может. И что он сумеет совместить оба дела. Учебу и работу над пиной. Считатель оказался уверен в обратном. Он ведь машина.

— Неллет главное мне, как всем людям, которым дают жизнь сны великой Неллет. Да будут сны Неллет легки и бестревожны.

Даэд протянул руку, возвращая хрустальную пину владельцу. Тот принял, укладывая на ладонь.

Оба встали, ритуально сплетая пальцы рук перед лицом.

Даэд сел, любопытно разглядывая чернильницы, дощечку с бусинами, низанными на проволоки, высокий стакан с заточенными палочками и перьями. Немерос сел напротив, вертя в пальцах шарик, вспыхивающий огоньками.

— Великая и прекрасная. Иди, ичи.

В дверях Даэд замялся, не решаясь войти. Сюда раньше приводила его ненья только за проступки. Когда сманил девочек, и они заблудились в поле зреющих томатов, растущих в длинных желобах с питательной смесью. Еще, когда подрался с толстым Кехо, который слопал пирог, выданный матерью на обед. Ну, всякое бывало.

Элле усмехнулся, пряча пину в карман плаща.

— А что мое главное? — вдруг спросил Даэд.

Он обвел растерянных детей взглядом, опуская руку с наполовину исписанным мелом. Улыбнулся.

— Он был талантливее меня, ичи. Он сказал тебе, что мы посещали одни классы?

— Элле ждет тебя в комнате наставников, ичи. Будь хорошим мальчиком, слушай его внимательно.

Он подал шарик мальчику. В граненой сфере плавали, мигая, сонные огоньки. Каждый принадлежит кому-то из собеседников элле Немероса, знал Даэд. Нужно взглядом подозвать огонек к поверхности и можно говорить. У Даэда тоже лежит в сумке. Только пока он в классах, записыватель, а короче — пина — погружен в дремоту. Отец? Его собственный отец?

— Кенат — маленький знак, что ставится над словом или буквой в нем, если человек говорит одно, а подразумевает другое. Кенно-кенат — фигурная точка, она отмечает сомнение пишущего в правильности использования им кената. Верные кенаты приносят вам верхние места в списке. Но — верные. Излишек кенно-кенатов показывает, как пишущий неуверен в себе. Полное отсутствие кенно-кенатов — признак излишней самоуверенности.

Тот опустил голову, мучаясь страхом. Всего лишь первое занятие, а он уже опоздал, и насмехался над наставником. Тот увидел и понял…Снова это слово!

— Не бойтесь сложностей. Трудность того, о чем я говорю сейчас, не так уж и велика. Когда уйдет новизна, вам станет многое понятно. Пока для вас главное — постоянно стараться понять. Даже если не понимаете. Вы поняли?

Он почти вышел, но остановился, держась за резную ручку.

«Он не успокоится, пока сам не примет душой принадлежности к Неллет… маленький упрямец…»

Огоньки мерцали, вспыхивали и гасли. Снаружи слышались шаги и голоса учителей. Но никто не заглядывал к ним.

— Понятно-понять-понимаете… — продекламировал элле Немерос, обращаясь к Даэду.

— И передаватель, — уточнил элле Немерос, — когда-то записыватели не передавали слов друг другу. А теперь ты можешь сказать ему, а я услышу, даже если я в полусотне витков от твоего. Все это знают. А ты знаешь, что первым научил передавать твой отец?

— Зайди, — сказал элле Немерос, перебирая вещички на плоском подносе, — сядь.

Когда ударил завершающий гонг и все, поклонясь, забрали сумки и потянулись к выходу, к Даэду подошла ненья Герия, сказала шепотом:

Он осторожно погладил тонкие пальцы в своей ладони. Вытягивая руку, расправил мягкое покрывало, чтоб легло поверх ноги — слабой и безжизненной, казалось, принадлежащей больному ребенку. Улыбнулся себе — мальчику, каким был больше полста весен тому. Неллет — великая и прекрасная. Так ответил ему элле Немерос, и с этим знанием Даэд прожил следующие пять лет.

Глава 5

Андрея разбудил громкий стук. Морщась, он повернулся, вытаскивая из-под головы затекшую руку.

— Андрюха, — орал в коридоре ихтиолог Пашка, — тюлень кроватный, ты там живой?

О сексе они говорили много и часто. Вернее, говорила Танька, авторитетно смешивая в кучу прочитанное в книжках, услышанное от подружек или подслушанное у взрослых. Андрейка внимал, мотая на будущий ус.

— Дрейка, это только наше с тобой дело. Так? Еще не хватало нам с мамой Мариной собачиться из-за младенца. Вот будет квартира, тогда и заведем.

— Да, — поспешно согласился Андрей, — конечно. Такое дело, Надь. Семья ведь.

Гусь вытянул шею, загоготал оскорбленно и увел маленькую стаю вниз, ко дворам.