Помоги проекту - поделись книгой:
Прикусив щёку, я насмешливо рассматривала принца, силясь не рассмеяться и не высказаться.
– Пожалуйста, воздержитесь от комментариев. Нет, я их не коллекционирую и никого не обокрал. Просто в этом дворце при желании можно достать всё, что угодно, если знать, где искать.
Мне тут же представилось тёмное тайное место в мрачных сырых подземельях, где разбросаны побелевшие от времени кости слишком любопытных, и… платья вроде того, которое словно из воздуха достал мне его высочество. Платья, конечно, взяты у любовниц в знак «завоёванной крепости», и каждую ночь его высочество спускается туда, чахнет, как сказочные злодеи над златом…
Спрятала смех под очаровательнейшей из улыбок, на всякий случай напомнив:
– Заметьте, про коллекцию вы сами сказали…
– Если вас это так веселит, можете остаться в испачканном платье, ну или без него. Я буду не против. – Усмехнулся он, жестом указав на высокую ширму.
Капитулировав, я взяла предложенное платье и быстро переоделась. Глазомер у принца оказался хороший, оно оказалось мне как раз впору. Простенькое, но явно недешёвое, судя по очень приятной на ощупь и красивой глубинно-синей ткани и искусной серебряной вышивке вдоль скромного выреза декольте и по подолу.
Тем временем стол был уже накрыт, но, устроившись на предложенном мне месте, к еде я, естественно, даже не притронулась, хотя съела сегодня очень мало, и есть хотелось сильно, особенно при виде шикарных яств, каких я, может быть, в жизни больше не увижу. Даже не есть, а жрать, поэтому я с завистью наблюдала за принцем, чей аппетит не страдал от паранойи.
– Я понимаю ваши опасения, но они беспочвенны. – Наконец, заверил он, нарушая молчание.
А искушение было так велико…
– Бережённого Бог бережёт. – Философски упрямилась я. – Было бы странно, если бы я спокойно обедала в покоях сына главы инквизиции, не находите?…
– Разе общие цели не располагают ко временному перемирию?
– В случае с вами даже платье, любезно пожертвованное вами из вашей коллекции, не отменяет необходимости быть осторожной. – Неловко попыталась пошутить.
– Вот так вот помогай девушкам – насмешек не оберёшься… А насчёт обеда – ну и зря, сейчас мне точно незачем вас травить, наоборот, вы мне нужны живая и здоровая. – Равнодушно пожал плечами, отпивая рубиновой жидкости из бокала, – На балу вы вина не боялись.
– Вина-то я и сейчас не боюсь, опасаюсь только неприятных примесей в нём и ещё более неприятных людей, у которых есть мотивы таковые подмешать. К сожалению, таких людей сейчас слишком много, чтобы я могла быть сколько-нибудь беспечна. – Ответила я,
– А на балу без вина было просто не обойтись? – Насмешливо фыркнул он.
Я немного смутилась.
– Ну да. Без вина мне было бы сложно весь вечер улыбаться герцогу, при этом ни разу не плюнув ему в лицо.
Подавившись кусочком десерта, Вейсаллас вдруг от души расхохотался, отчего его всегда кажущееся несколько суровым лицо на миг стало мягче, а в стальных глазах плясали озорные смешинки.
– Пожалуй, в этом дворце ещё ни одна женщина так ему не говорила.
– Всё когда-то бывает в первый раз.
– И то верно. Продолжайте в том же духе, и вы покорите мир.
– А вы мне в этом поможете, вовремя предложив вина для храбрости и платье прозапас? – Не удержалась от подкола я.
– Весь к вашим услугам, миледи. – По его губам скользнула шальная мальчишеская улыбка.
А я неожиданно для себя же кокетливо улыбнулась в ответ. Я что, флиртую?… Чёрт, ну нашла с кем. Атмосфера так действует? Что-то я больно расслаблена, в присутствии потенциального врага (пусть и являющегося временным союзником) это не очень логично. Но никакие попытки заставить себя «очнуться» и вести себя прилично не помогли, тем более что принц разделял моё настроение: мы шутили и смеялись так, словно были давними друзьями, а на душе было так легко…
Я старалась не болтать лишнего, и, отвечая на каверзные вопросы, переводила тему, тогда как сам Вейсаллас охотно рассказывал о делах внутри страны, внешней политике и о последних походах. Кстати, у него несомненный ораторский талант: я слушала, как ребёнок, которому на ночь рассказывают очень интересную, красочную сказку. Умными, точными фразами, которые можно смело разбирать на цитаты, он умел отвечать на любой вопрос так, что отпадали любые сомнения в правильности ответа. При всём при этом речь его теперь была ясной, не переполненной излишним «пафосом», что очень-очень редко здесь. Все будто пытаются перещеголять друг друга в высокопарном пустозвонстве, и хорошо ещё, если таким образом выражены умные мысли – обычно всякие глупости, и на сём фоне этот разговор – словно освежающий глоток воды после жажды. Казалось, его глаза смотрят прямо мне в душу, но не давя, а изучая, как диковинку, и под таким взглядом язык не поворачивался произнести хоть малейшую ложь. Странное ощущение – я бы заподозрила магическое вмешательство, если бы не была уверена в своём даре чувствовать малейшие колебания магии. Я и не заметила, как окончательно расслабилась, как мы, улыбаясь и смеясь с детской непосредственностью, вот так вот просто обсуждая всё на свете, провели несколько часов будто несколько минут, как наступили сумерки… Кинув взгляд на окно, за которым царила ночь, я спохватилась:
– Уже поздно. Думаю, я провела здесь достаточно времени, чтобы в данных обстоятельствах вызвать неприличные мысли у всех, у кого они могли возникнуть.
– Хорошо, велю заложить карету, – кивнул его высочество. – Вечер был неожиданно приятным… Доброй ночи.
– Доброй ночи, – дождавшись, когда он отдаст указания слуге и присев в далёком от изящества реверансе (ненавижу эти расшаркивания), ответила я.
Добравшись до «дома», я успела только раздеться и мысленно порадоваться завершению трудного дня, прежде чем провалиться в сон.
Серия бал-маскарадов продолжалась две недели, и в течение этого времени всё шло как по маслу: я оставалась «таинственной незнакомкой», частой гостьей покоев принца, центром внимания, а главное, получалось злить и в то же время интриговать герцога, которому любовное зелье уже кружило голову. Я держала его на расстоянии, но не отталкивала, что его неимоверно раздражало.
– Я не тот, с кем стоит так баловаться, миледи. – Как-то во всех смыслах прижал меня он, когда я беспечно возвращалась из сада, куда ненадолго выходила подышать свежим воздухом после духоты и суеты бального зала.
Какие мы нежные.
– О чём вы, ваша светлость? – И ресницами непонимающе хлоп-хлоп.
– Я о том, что невозможность узнать о вас что-либо уже представляется мне очень странной. Не советовал бы я вам заставлять меня браться за это всерьёз.
В горле застрял комок. Этот и правда если возьмётся – то до правды докопается, и тогда мне не жить.
– Мне нечего бояться. Но почему вы так настаиваете, несмотря на то, что бал-маскарады заканчиваются, и теперь вы наверняка узнаете меня среди придворных.
– Потому что не могу не знать даже имени той, которая покорила настолько, что трудно не заподозрить её в использовании магии… – интимным шепотом, и в то же время не без доли серьёзного подозрения (или мне со страху почудилось?) ответил он.
На минуту закралось подозрение: а не оказалось ли зелье более сильным, чем мы с Брианой ожидали? Но нет, расчёты чётко выверены и точны, всё сделано правильно: мы собирали эту формулу по крупицам. Ошибки быть не может.
Однако же как близко он подобрался к правде…
Тогда я едва отвертелась, но вскоре бал-маскарады закончились, и я была официально представлена ко двору как фрейлина, и герцог узнал меня как дочь барона.
Поначалу пытался сделать из меня шпионку, подчинить себе, чтобы влияла как надо на принца – и в этом Вейс (как я могла теперь позволить себе иногда назвать его высочество наедине) не просчитался, но вскоре и думать об этом забыл, делая всё возможное, чтобы принц потерял ко мне интерес. И тот послушно начал его постепенно «терять», так, что всё выходило вполне естественно, как всегда бывает, когда наскучила очередная игрушка. Совместные посиделки в покоях и прогулки по городу прекратились, но понеслись письма. Скажу сразу: это была не моя инициатива, и вообще… честно, я сама не понимала, зачем делаю это, почему иду на поводу и откуда это будоражащее волнение перед вскрытием каждой новой записочки ночью? Причём переписка эта была не любовной, мы больше подтрунивали друг над другом и над другими, но что-то… что-то сквозило между строк. Что-то, отчего замирало дыхание и сердце пускалось в галоп.
Пусть. Это всего лишь игра. Всё забудется, как только я уеду отсюда, вернусь в клан.
Линию поведения относительно герцога не меняла: держала на расстоянии, но не отталкивала, даже Вейс перестал понимать, к чему я веду. А привело это к тому, что и ожидалось, но всё равно грянуло как гром среди ясного неба: однажды «прекрасным» утром его светлость явился в замок барона, и просто поставил «родителей» перед фактом, что я выхожу замуж. Мне страшно идти на такой шаг, ведь это будет ложь не только перед людьми, но и перед Богом? Однако лучшего момента для исполнения задуманного, чем брачная ночь после пышной и шумной свадьбы мне просто не найти.
Оставался последний штрих…
Глава 2
Утро здесь всегда наступало рано. Южное солнце Кайнура словно бы ни в какую не желало прятаться долго, круглый год вытесняя здесь ночь раньше, чем где-либо ещё. А иногда и вовсе царило на небе круглые сутки, лаская просторы герцогства своими тёплыми лучами. Такие ночи, называемые белыми, слуги откровенно ненавидели – во время таковых их заставляли работать вовсе без сна и отдыха, порой выжимая так, что и в гроб лечь легче. Всё это им уже и вроде как привычно, но от того не менее неприятно.
В основном они работали в поле и огороде, на пастбищах и плантациях своих хозяев, и лишь некоторая часть из прислуги, так называемая «элита», вели относительно спокойную и размеренную жизнь, следя за порядком в самой усадьбе или замке.
Гарем (состоящий только из ведьм) могли иметь только инквизиторы-представители знати, остальные же слои населения могли только жениться на одной-единственной женщине, и, в общем-то, никто не жаловался. Тем более что для всех, кто мог бы быть сим положением дел недоволен, существовали бордели, причём никто даже не пытался их закрывать. В Кайнуре наиболее остро чувствовалась абсолютная патриархальность. Женских профессий здесь не было, а ситуации в жизни случаются разные… Это всё давно считалось нормой, как для мужчин, так и для самих женщин, хотя последним лучше от того не становилось. На крестьянках и горожанках господа из знати никогда не женились.
Никто не желал менять издавна привычное положение вещей – Кайнур славился своей консервативностью. Впрочем, остальные части Хагара и большинство других стран недалеко от него ушли. Никто не считал, что подобное наносит какой-либо урон общей нравственности, ибо то, что кажется нормальным и естественным – не может показаться безобразным.
Круглый год в этом герцогстве благоухали сады, блистали на солнце зеркала тёплых и чистых вод, а дикие, непроходимые дремучие леса, полные коварных троп и топей, живой стеной защищали от врагов жителей, наизусть знающих местность и способных великолепно там ориентироваться. И ведьм в этом лесу не было – герцог неусыпно следил за этим, да и ни одной Верховной не придёт в голову вести клан во владения самого известного и могущественного инквизитора королевства – это самоубийство. Природа герцогства всегда была необыкновенно щедра и благосклонна к трудолюбивым, так что каждая крестьянская семья могла и себя прокормить, и без проблем выплатить всевозможные налоги и долги. Но мало кто мог бы назвать Кайнур раем земным, не кривя душой. Нерушимая кровная месть порой приводила к крупным потасовкам и откровенному беззаконию, делёжка добычи после похода – так же. И господа, занятые поимкой ведьм, с лёгкостью посылали «отвоёвывать честь рода» свою наёмную миниармию из убийц. По всему Хагару вот так кто-то был занят постоянной грызнёй, кто-то выживанием, и редко кого интересовали новшества в науке и магии. У других, более прогрессивных стран, всё это перенимали, и тем довольствовались.
Свадьбу было решено справить именно здесь, в самом герцогстве – благо, оно находится недалеко от столицы. Была приглашена королевская семья и множество знати, по улицам невозможно было спокойно пройти из-за непроходимой восторженной толпы. Церковь, в которой происходило бракосочетание, украсили так, что слепило глаза, улицы пестрели яркими красками, всем желающим раздавали бесплатную еду, осыпали монетами. Герцог не поскупился на свадебные расходы, такого в Хагаре давно не было – ещё бы, это же репутация одного из знатнейших вельмож! У меня это вызывало лишь вымученную ухмылку.
У алтаря сильно дрожали руки от осознания, какой грех я сейчас совершаю, и какой готовлюсь совершить. Нет, и раньше приходилось убивать и обманывать, но сейчас я стою в церкви и клянусь перед Богом в вечной любви и верности тому, кого уже сегодня ночью собираюсь убить. Влюблённо смотрящий на меня герцог списал это на волнение и ободряюще улыбнулся, от чего меня едва не перекосило.
– Поздравляю. – После церемонии ко мне подошёл Вейс, галантно поцеловав руку. Что-то странное, злое и горькое плескалось в его глазах, словно отражение моих собственных чувств. Глядя на него, я почему-то представила его на месте жениха, и на сердце потеплело… Неужели я в него влюбилась?! Тьфу-тфу-тьфу, глупость какая! Боже упаси…
А в руке осталась крошечная записка…
Потом, после всех поздравлений, меня посадили в отдельную закрытую карету и повезли в замок. Дождавшись, пока мы немного отъедем, я задёрнула шторы и быстро развернула записку:
«Понятия не имею, как ты будешь всё это проворачивать, но если всё получится, награда ждёт ночью в условленном месте»
Усмехнувшись, разорвала записку на мельчайшие клочки и выбросила в окно.
Первое, что увидела, оказавшись в жилом крыле женской половины огромного замка – изумительный мягкий ковёр ручной работы с ненавязчивым красивым узором. Рядом уже стоял откровенно скучающий слуга, которого я даже не сразу заметила, поразившись богатству комнаты, в которой оказалась. Точнее, это было нечто вроде коридора или прихожей (о последнем свидетельствовала массивная, явно входная дверь). Необъятное помещение в светлых тонах, высоченные расписные колонны, образующие арки у самого потолка, начищенный до блеска пол, минимум мебели и огромные окна, пропускающие, несмотря на аккуратно свисающие мягкими складками портьеры, море света, отчего сверкали и переливались золотые узоры на стенах и колоннах.
– Это женская половина дворца, госпожа. – Из транса меня вырвал голос слуги, заставив вспомнить, зачем я тут вообще и что я не одна в комнате, – На другую половину без необходимости ходить вам нежелательно. Сейчас вызову наложниц, они сначала быстро покажут вам эту часть дворца, а затем отведут в покои, обеспечив всем необходимым. Пока позвольте откланяться.
Не дожидаясь какого-либо ответа, слуга вежливо поклонился и ушёл.
Девушки и впрямь пришли быстро. Не успела я опомниться от лицезрения роскоши комнаты, в которой оказались, как из-за колонн показались две девушки в лёгких, ярких штанах-шароварах, в восточных «топиках» с полупрозрачными длинными рукавами, усеянных псевдодрагоценными камнями, и в сандалиях из тонких полосок на ногах. У них такие пустые, погасшие глаза… лишь слегка поклонились, сложив перед собою руки, опустив головы и глаза. Причём всё это походило на какой-то хорошо разученный танец. Даже представить себе не могу, что нужно сделать с ведьмами, чтобы они были так смиренны…
– Здравствуйте, госпожа, – хором, ничего не выражающим голосом негромко произнесли девушки. Затем одна из них добавила: – Меня зовут Эмилия, её – Алия, и нам выпала честь стать вашими личными служанками.
Чёрт, они что, всегда говорят по заученным шаблонам?
Я на секунду представила, что мне пришлось бы жить в этом дворце всю жизнь, общаясь в основном таким же образом, и меня передёрнуло. Домик-то, конечно, ничего, и жизни богатой хочется, но определённо не такой. Умереть легче. В ответ выдала приветливую улыбку.
– Пройдёмте. – Тихо произнесла Алия.
И я покорно пошла вслед за ними.
…Некоторое время шли молча по светлым широким коридорам, освещённым факелами вдоль стен, походящими на маленькое солнышко. Стены, колонны, даже плиты пола были столь изумительно расписаны, что иной раз было страшно наступить на такую красоту. Девушки наложницы что-то монотонно рассказывали, останавливаясь у какой-нибудь фрески, мозаики, картины, двери. Ощущение необыкновенное. Дух захватывает.
– Госпожа, – одна из девушек-наложниц слегка поклонилась. – Мы показали вам женскую половину дворца. Остался только сам гарем, там и ваши покои. Изволите?…
– Да, пойдёмте, – кивнула я.
Мы направились обратно, вниз по лестнице, к расписным позолоченным дверям.
Гарем на первый взгляд казался маленьким раем. Пахло разнообразными цветами и благовониями, сидящие на мягких, шитых золотыми и серебряными нитями пуфах девушки в изумительной восточной одежде, странным образом сочетавшей в себе разврат и скромность одновременно, оживлённо общались друг с другом и даже беззаботно смеялись серебристым смехом, наполняющим, казалось, всё это богатое и уютное огромное помещение. Здесь всё было изысканно и со вкусом – каждая мелочь казалась отдельным произведением искусства, но, тем не менее, всё вместе это ничуть не смотрелось аляповато. Напротив, в этом месте будто отдыхала душа, любуясь красотой творений рук человеческих.
С улыбкой любуясь красотой уютного помещения и следуя за ведущей меня в покои девушкой-наложницей, я лишь краем сознания уловила, что разговоры и смех стихли при нашем появлении, и множество взглядов впились мне в спину, как иголки. Называется «почувствуй себя ежом».
Их, сестёр-ведьм, здесь было немало. Кто-то напоминал живой труп, кто-то выглядел довольным жизнью… И всё же для меня было дико смотреть на них, таких же, как я, чья жизнь теперь – чужая забава. Я просто не могла не подумать об этом… заранее.
– Скорее всего, некоторым из вас крайне неприятен сам факт моего появления, – в наступившей тишине отчётливо произнесла я, – Но я хочу мирно сосуществовать с вами, и, во избежание будущих проблем, хочу одарить каждую из вас скромным подарком в честь свадьбы. Надеюсь, он придётся вам по душе. – И, улыбнувшись, дала знак слуге, после чего проследовала дальше в отведённые мне покои.
Я не знала точного количества девушек, подарков было всего два десятка, но это уже кое-что. Среди этих свёртков есть маленькая бутылочка, содержимое которой может по запаху распознать любая ведьма (а обычный человек может принять за духи), и если они разумно воспользуются шансом… герцога может ждать большой сюрприз. Но это потом.
Покои, в которые меня привели, были уютными и красивыми, под стать всему, что я видела в этом дворце. Возможно, сказалось то, что мне попросту не с чем было сравнить данное великолепие, кроме королевского дворца, который этому, как ни странно, уступал. Потому, наверное, здесь меня восхищало буквально всё, в плане архитектуры и дизайнерского мастерства. Относительно гигантских коридоров, гостиных, комнат и галерей, кои мне здесь ранее довелось увидеть, отведённые мне покои казались довольно небольшими, хотя, наверное, в большей степени такое ощущение создавало обилие мебели, нежели сама площадь комнаты. Крохотные софы, усыпанные небольшими подушками, мягкий даже на вид узорчатый ковёр, несколько радующих взгляд статуй и живописных картин в позолоченных рамках, лёгкие тюли на двух больших окнах и тяжёлые портьеры, которые при необходимости могли бы и в самый разгар солнечного дня погрузить комнату в сумеречную полутьму, а так же до неприличия огромная кровать-полигон, вызывающая самые нескромные мысли. Слегка прикрытая невесомыми полупрозрачными навесами, по цвету гармонирующими с алой постелью, усыпанная большими подушками, коих хватило бы и на десятерых, она вызывала острое желание хорошенько поваляться. Хотелось разбежаться и с детским радостным визгом плюхнуться на всю эту мягкую прелесть. Собственно, воплощению сих порочных мыслишек в реальность помешало присутствие двух девушек, которые просто застыли соляным столбом за спиной, как можно ниже опустив голову.
– Желаете начать приготовления… ко сну? – С многозначительной паузой поинтересовалась одна из них.
Вздохнув и на мгновение поджав губы, я коротко кивнула. Чему быть – того не миновать…
Эта ночь была особенно красива, наполнена до краёв густой темнотой, лёгким ветром и далёким мерцанием звёзд. Полная серебряная луна смотрела на меня снисходительно и печально сквозь открытое окно покоев, откуда на улицу то и дело непроизвольно падал взгляд, и я вдыхала полной грудью диковинный запах цветов, что росли под окном – сладкий, как никогда… В такие моменты, такие вечера и ночи, я вспоминаю дом. Маму и папу, несбывшиеся детские мечты. Я так старательно гоню от себя эти мысли, это холодное одиночество, но в такие уютные вечера, такие дивные ночи, они просыпаются с новой силой… Хотя сейчас всё это должно отойти на второй план, оставив лишь цель.
Отравить что-либо (свечи, одежду, еду или напитки) не представлялось возможным, ибо в этом замке по сотне раз проверялось абсолютно всё лично герцогом. Абсолютный контроль. Ни яд, ни оружие не пронести, но я знала, что так будет. Поэтому…
Взгляд невольно упал на маленькую коробочку с помадой. И снова меня спасает одно из зелий, изобретённых мной и Брианой, которое мы так надеялись никогда не применять… но и для него пришёл час.
Это зелье – нераспознаваемый медленнодействующий яд с магической составляющей. «Поцелуй смерти». Мне он вреда не причинит, несмотря на то, что наношу его на губы, а вот тому, кого я поцелую – очень даже. Я бы назвала этот яд самым страшным в мире, потому что сначала он действует на разум и душу, а уж потом на тело. За две недели жертва в страшных муках теряет рассудок, а потом умирает от кровоизлияния в мозг. И не подкопаться.
Даже худшему врагу не желаю такой участи… И снова дрожат руки… Но, вспомнив горящих заживо Сибиллу, молоденьких сестёр-ведьмочек и их нерождённых детей, я обуздала жалость, почувствовав, наконец, некоторую решимость.
Мразь сполна расплатится за все свои грехи. И плевать, на что мне придётся пойти ради этого. Плевать. Переживу.
– Госпожа, с вами всё в порядке? Вы так бледны. – Чья-то маленькая тёплая рука коснулась обнажённого плеча. – Мне пора уходить. Его светлость уже идёт…
В лицо дунул холодный порыв ветра, и я, вздрогнув, очнулась. Задумчивость задумчивостью, а руки знают своё дело: ресницы накрашены, подведены «стрелками», лёгкие золотистые тени в тон нескромной «одежде» подчёркивают яркость глаз, придавая им глубины и загадочности. Волосы сияют, расчёсаны до блеска…
– Да, ступай. – слабо улыбнулась я своему отражению.
Дверь тихо закрылась, и комната ненадолго погрузилась в такую тишину, что я слышала только гулкое биение собственного сердца. Встав, замерла, как статуя, не мигая глядя на луну, виднеющуюся в окне, чувствуя, как кровь застывает в жилах… И не шелохнулась, даже когда горячие губы жадно «пробежались» по шее.
– Теперь ты моя… – шепнул герцог, обдавая запахом перегара. Его глаза влажно и горячо угольками блестели в полутьме.
С неподдельным трепетом обернувшись, невинно взмахнула ресницами, смущённо и страстно, с обещанием рая томно взглянув в ненавистные глаза.
– Твоя… – с лёгкой полуулыбкой шепнула в ответ, с вполне искренним наслаждением податливо прижавшись губами к его губам.
…Твоя смерть.
Я за свой грех плачу худшую цену прямо сейчас, отдаваясь тебе, сволочь, но твоя расплата – я это знаю наверняка – будет гораздо страшнее. За всё приходится платить… кем бы ты ни был.
Поделиться книгой: