Помоги проекту - поделись книгой:
Чисто внешне они не очень походили на людей, которых легко запугать: высокий, худощавый, седовласый, во всём до мелочей аристократичный барон был устал и суров, в нём чувствовалась отнюдь не самая слабая воля, а баронесса, полненькая и румяная женщина в строгом платье, всем своим видом как бы давала понять: «за дочь я убью, не задумываясь».
В такой атмосфере и после всего случившегося кусок в горло не лез, несмотря на долгую дорогу и отсюда вытекающий голод. Наконец, не выдержав, я встала, и, оставив еду, к которой едва притронулась, произнесла:
– Благодарю за чудесный ужин, господа. Разрешите мне отправиться теперь в гостевые комнаты, хочу помыться с дороги.
Они посмотрели на меня так, как будто стена вдруг заговорила.
– Беатриса! – Окликнула баронесса, хлопнув в ладоши.
В комнату тут же вошла молодая темноволосая девушка, судя по всему служанка.
– Проводи эту… леди в её комнату.
А заминка-то намеренная. Хах, тоже мне, оскорбление, м-да-а… И глупо: им бы ради дочери лебезить передо мною что есть сил, пылинки сдувать, а они и высокомерие ещё проявляют. Дворянчики, что с них взять. Выходит, не так велика любовь?
Или не так велика проблема? Надо бы хорошенько покопаться в этом… Сама тоже хороша: взялась за дело, порученное весьма тёмной лошадкой, чьи истинные намерения неясны, ухватилась прямо-таки, ничего из сказанного не проверив, всё приняв на веру…
– Слушаюсь, госпожа.
– И отныне называйте её Эсмиррой ди Андруас. – Добавил барон, на что девушка только кивнула. Видимо, слуг заранее предупредили.
Следуя за ней, я добралась до вполне комфортной спальни с приземистой широкой кроватью с тяжёлым балдахином. Ванна, наполненная горячей водой с примесью трав, расслабила меня, дала то необходимое спокойствие, которое помогло трезво оценить ситуацию. И я укрепилась в своём решении.
Да, возможно, принц чего-то не договаривает, но герцог явно сильно перебежал ему дорогу, и это автоматически делает нас союзниками на какое-то время. Главное не осложнять. Его предусмотрительное высочество наверняка будет пытаться стребовать с меня кровную клятву о неразглашении, но поддаваться нельзя, ибо знание тайны неплохой козырь в случае чего. Сильно сомневаюсь, хватит ли у меня сил и хитрости воспользоваться им, но это уже отдельный разговор. А шанс упускать не стоит. В конце концов, до клана через меня они не доберутся, и меня есть кому заменить там. В вечных стычках и горе я привыкла не особенно цепляться за жизнь, убивать приходилось не раз, поэтому будь что будет. Кто не рискует – тот не празднует побед.
Придя к такому простому выводу, я извлекла из-под лежащей кучей одежды серебряный ножик, аккуратно утащенный с собой из столовой. Серебро лучше всего подходит для того, что я собираюсь сделать.
Лет пять назад мы с сёстрами задумали вывести новое заклинание для связи, которое помогло бы нам обмениваться информацией даже в городах, в обход придуманных не так давно какой-то сволочью датчиков магии. И наша задумка удалась: новый, весьма болезненный, но эффективный и очень простой ритуал на крови при совершении давал такой слабый магический импульс, что ни один чёртов прибор его не улавливал. Но к нему требовалась долгая подготовка: двое людей должны наполнить сосуд смешанной кровью друг друга, потом начертить ею простенький рунный круг и произнести несколько активирующих фраз. После этого они оставались в некотором смысле связаны, что в обычной жизни вообще никак не сказывалось, но если произнести ещё одну фразу-ключ и нанести на своё тело рану серебром – такая же появится и у второго связанного. И это навсегда, до тех пор, пока один из связанных (только добровольно) или оба сразу не решат эту связь разорвать.
У меня такая связь имелась с лучшей подругой, Брианой.
Взяв нож поудобнее, я начала аккуратно вырезать на коже ладони всего три буквы: АВН, что означало «Авантюра». А если конкретнее – опасное предприятие, долгое отсутствие, неожиданные обстоятельства. У нас имелась своя небольшая «азбука» для таких случаев, так что Бри поймёт.
Зеленоватая от отваров вода окрасилась алым, а я, сморгнув выступившие от боли слёзы и тихо зашипев, сжала пульсирующую от крошечных ран руку.
Теперь отступать нельзя. Надеюсь, игра стоит свеч…
Часть 2. Пеплом по ветру. Возрождение
Глава 1
Атласное платье изумрудного цвета идеально сидело по фигуре, как влитое, ткань с замысловатой вышивкой красиво переливалось на свету, обнажённые плечи, казалось, мерцали, а соблазнительный вырез привлекал внимание к декольте, но ужасно смущал привыкшую к грубой, простой, а главное «закрытой» одежде меня. Но вместе с тем я не могла не признать, что выгляжу весьма привлекательно, хоть и непривычно и даже как-то слегка чужеродно в собственных глазах. Мы, ведьмы, прежде всего должны быть хорошими актрисами, нас годами учат этому, ибо, по понятным причинам, только изворотливость и артистизм в некоторых ситуациях могут спасти от костра. С тех пор, как покинула отчий дом, меня целенаправленно приучали следить за мимикой, жестами, взглядами, голосом и даже смехом, улавливая тончайшие нотки, взвешивать каждое слово, при этом произнося их при необходимости как бы невзначай, улыбаться, когда хочется плакать… Иногда это действительно помогало, со мной такое было один раз. И вот, ещё одна роль. Но такая непривычная. Чувствую себя облитой грязью от осознания, кого собираюсь завлекать, для чего одеваю это платье, словно подарочную обёртку, а ведь никогда не была ханжой, более того, меня научили быть… достаточно свободной в этом плане. Нет, не блудницей какой-нибудь, но… Ведьмы, привыкшие жить одним днём (ибо следующего может и не случиться, несмотря на всё наше долголетие), привыкли рассуждать так: плевать, что этого мужчину вижу в первый раз, нравится – берём. Гормоны берут своё, как ни упрямься, а закономерно возникающая у каждой из нас паранойя не даёт ждать долгих и крепких отношений, как раз из-за тех случаев, когда мужья, женихи и возлюбленные доносили на жён-ведьм. Мы долго, очень долго подпускаем к себе – жизнь научила. А эти мимолётные ночи, коих и в моей жизни успела побывать парочка, похожи на сон: сладкие, приносящие ощущение приятного отдыха. К тому же, немалое преимущество в том, что все замужние женщины полностью зависимы от мужа: он может бить, издеваться, изменять, но если не пойман прямо на горячем – чёрта с два женщина получит развод. Но я почему-то всё ещё наивно верю в любовь. Может, она и в моей жизни когда-нибудь случится? Хотя, скорее всего, я эту веру просто растеряю на тернистом своём пути.
В то же время улыбка так и просится наружу: ничто так не расслабляет и не радует девушку, как уход за собой, красивые платья, причёски, макияж и украшения, будь она хоть трижды всеми гонимая ведьма. И пусть женское начало в каждой из нас изначально невероятно сильно (не зря нас считают символом греха, соблазна), когда мы одеваем красивую одежду и драгоценности – расцветаем, уверены в себе, полны сил и энтузиазма, нам нет равных. И у меня всё получится. Главное, верить в это.
Улыбнувшись своему сияющему отражению, поправив выбившийся локон, я надела маску в тон платью и «вылила» нужное количество духов, содержащих любовное зелье (в котором есть крошечная доля магии), которое сама же изобрела с сёстрами. Уверенность уверенностью, но права на ошибку у меня нет, раз уж ввязалась во всё это. Инквизиторы весьма поднаторели в идентификации зелий, научились безошибочно определять, не подмешано ли какое-нибудь из них в еду или напитки, но не в воздухе, а так же научились определять магию и даже где, когда (а в отдельных случаях и кем) она совершалась, но не в таких мизерных количествах – в этом и гениальность нашего изобретения. Оно действует не повально и надолго, как большая часть других любовных зелий, а как лёгкая симпатия, интерес, влечение, может быть, мимолётная страсть, кои при определённых умениях и подходе можно развить, превратить в страсть совершенно неудержимую, всё сжигающую на своём пути, в зависимость, а иногда даже любовь – в целом почти настоящую. При этом другие любовные зелья делают из любого мужчины слюнтяя, ослабляют умственную деятельность, что нередко бывает весьма и весьма заметно, тогда как наши «любовные духи» таких побочных эффектов лишены. И пахнут они всегда любимым запахом того, кто его вдыхает. Выведение такого средства нам стоило долгих трудов, и мы делали это без какой-либо конкретной цели, просто из любопытства и на всякий случай, а теперь грех не воспользоваться. Правда, действуют «любовные духи» сразу на всех ощущающих их запах мужчин, так что отбоя от ухажёров не будет, но, подозреваю, что наглая сволочь, с которой мне предстоит «работать», остальных разгонит, как овец.
Запряжённая карета и донельзя хмурые «родители» уже ждали меня. Ну что ж, посмотрим, что из этого выйдет… да здравствует бал-маскарад!
Не поддающееся контролю волнение покалывало на кончиках пальцев, когда меня ощутимо потряхивало в шикарной, почти королевского вида карете (граф не пожалел последних сбережений на внешний лоск и пафос). Сидеть в этом красивом бальном платье оказалось на редкость неудобно из-за слишком туго затянутого корсета, делающего талию неестественно тонкой и садистски впивающегося в рёбра, и ткани, противно прилипающей к вспотевшей спине. Всё это усугублялось тем, что барон и баронесса то и дело холодно посматривали на меня – под такими взглядами не откинешься вальяжно на спинку сиденья. Но едва я решилась наплевать на всё и расслабиться, карета вдруг замедлилась и остановилась.
Замок, надо сказать, впечатлил. Едва выйдя из кареты, я так и застыла, разглядывая эту запредельную каменную громаду. Он был в три раза больше всех виденных мною замков (хтя что уж там, я их видела-то совсем немного) и являл собой нечто среднее между военной крепостью и парадным правительственным зданием. Крепкий, старый, обнесённый невероятно толстой непрошибаемой стеной и длинным извилистым рвом, через который перекинули широкий деревянный мост, он, тем не менее, был красив и украшен – важность, помпезность и значимость этого сооружения виднелась ещё издали.
Не успела я опомниться, как зазевавшуюся меня «родители» довольно бесцеремонно потащили дальше с вежливыми улыбками на губах, быстро и отточено (годы тренировок) кивая каким-то знакомым. У самых парадных ворот, украшенных блестящим на солнце золотом, барон отдал одному из несущих караул стражников, с ног до головы закованных в латы, какой-то свёрнутый пергамент, и, дождавшись кивка, заполучил его обратно, а после чинно проследовал дальше, под руку с женой. Мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ними.
Бальный зал слепил глаза – до того был пёстр. Стены украшены необыкновенными фресками из сюжетов мифологии, удивляли и восхищали мозаичный пол, канделябры, сотни свечей, огромный пиршественный стол, сервированный серебряной, фарфоровой и хрустальной посудой, сплошь уставленный самыми разными блюдами, вплоть до целой свиньи с яблоком во рту… Наряды дам и господ вполне соответствовали роскошной обстановке:. широкие накрахмаленные воротники у мужчин, длинные, высокие – у дам, сложные причёски и необъятных размеров юбки, щедро украшенные веера, шёлк, атлас, бархат, сияющие в отблесках свечей драгоценности, негромкие разговоры и звонкий, несколько фальшивый дамский смех… Всё смешалось перед глазами в тысячи ярких пятен, затеявших быстрый хоровод вокруг. Жарко, тесно, немного неуютно: все вокруг то и дело грациозно расшаркиваются друг перед другом, едва не выворачивая ноги в реверансах, а я лишь тупо хлопаю глазами и вежливо киваю при необходимости, растерявшись и подчас не успевая сориентироваться. Танцы, как меня и предупреждал его высочество (поэтому-то я и не беспокоилась особо по этому поводу) оказались простенькие, иногда откровенно скучные, но чаще – бешеные, состоящие из беспрерывного кружения дам. Придумывал это явно какой-то мужик, причём не слишком добрый, ибо после получаса таких «кружений» перед глазами вертелись звёздочки и ноги не держали. По крайней мере у меня. Более того, еде уделялось внимания больше, чем танцам, так что это, скорее, нечто переходное от простых и шумных, немного диких древних всеобщих пиршеств к непосредственно балам.
Большинство гостей уже сидели за очень длинным столом в чётком иерархическом порядке. В центре, конечно, король, уже успевший прибыть в бальный зал раньше нас: высокий, крепкий и подтянутый мужчина с отличной для своего возраста фигурой и разве что лёгкой проседью в чёрных волосах. Лицо его, как и всех присутствующих, было скрыто, но я представляла себе лицо принца, постаревшего лет на тридцать, и картина выходила вполне складной. Его величество вяло переговаривался с кем-то, неискренне улыбался, но хитрый прищур и блеск глаз выдавали лёгкую заинтересованность. Он, в отличие от меня, явно чувствовал себя более чем комфортно. Недавняя кончина королевы его определённо волновала мало.
Глядя на этого человека, я едва могла сдержать конвульсивную дрожь: вот он, в чьих руках наши судьбы, вот он, главный мучитель и гонитель… Верховный инквизитор Хагара. Пусть и номинально. С этим чувством сложно было бороться даже с помощью самых веских доводов разума.
Некоторое время, буквально минут десять-двадцать, я с радостью скучала, забившись в самый дальний угол и со спокойным сердцем отшивая всех желающих со мной потанцевать, но по истечении этих благословенных минут ко мне подошёл ещё один, сразу показавшийся смутно знакомым, несмотря на маску, скрывающую практически всё лицо. Его не составило труда узнать по необычному цвету стальных глаз и тёмным, как вороново крыло, тщательно уложенным волосам.
– А я уж было понадеялась, что вы позволите мне сегодня скромно отсидеться, ни во что не ввязываясь. – Натянуто улыбнулась я.
– Судя по тому, как вы сегодня выглядите, скромно отсидеться вы при любом раскладе даже не предполагали. – Недоверчиво усмехнулся он, окинув меня обстоятельным красноречивым мужским взглядом. Тоже подействовало зелье? Наверное. – Тот, кого вы ищете, находится во-он там, и, кстати, нередко заинтересованно на вас поглядывает. – Он указал на высокого мужчину в тёмно-алом костюме, и впрямь смотрящем в нашу сторону.
– Дайте угадаю: тут практически все знают, кто скрывается за той или иной маской. В чём тогда смысл эти маски надевать? – Поинтересовалась я.
– Верно, это так. Я тоже, признаться, не понимаю этого. Просто дань традиции. – Пояснил Вейсаллас. – Но нам это на руку, ведь кто вы такая, не знает никто, кроме нас, и это создаёт ореол тайны. Герцог очень любит разгадывать загадки, не терпит тайн и меня, а уж тайн, касающихся меня и предположительно способных повлиять на меня – тем более. Так что приглашаю вас на танец, миледи.
М-да, как всё прозаично. Мог бы сказать: «ах, как вы сегодня прекрасны, я очарован и весь ваш», и т. д., и т. п. Конечно, я бы списала это на действие зелья, но всё равно… эх… Так, стоп, о чём это я вообще?! Сказки захотелось, принца на белом коне?! Этот явно не подходит для роли героя.
Нахмурившись, я молча вложила руку в протянутую ладонь, находясь в каком-то тупом оцепенении. Вели меня в танце твёрдо, и я выполняла па практически на автомате, как завороженная рассматривая насмешливые золотые искорки в задумчивых глазах партнёра. От него приятно пахло странной смесью каких-то терпких ароматов, сильные руки легко кружили меня, как пушинку, и какое-то необыкновенное, малопонятное, но чудесное чувство ненадолго поселилось в груди…
– Вы прекрасно танцуете, – тонкая улыбка скользнула по его губам.
Я насмешливо выгнула бровь. Хорошо танцую? Конкретно этот танец – не лучше и не хуже, чем другие девушки. Хорошо, что танцы тут до ужаса просты, а то попала бы впросак.
– А ещё на нас смотрит весь зал, и явно не из-за меня. Не лесть, констатация факта. – И – с неприкрытой насмешкой, намёком: – Ну прямо магия какая-то…
– Вижу, что в любой магии вы знаток, – в ответ усмехнулась я, – Пожалуй, я предположу, что вас не огорчает моё… умение очаровывать.
– Действительно. Завораживает. – Тихо рассмеялся он, – Даже жаль, что мне не оказаться в этом плену. – Имеет ввиду зелье? То есть на магов оно не действует? – Впрочем, оставлю это счастье кому-нибудь ещё, кто потеряет голову. «Желательно, в прямом смысле» – вероятно, так и хотелось ему добавить.
– Невероятная щедрость. – Язвительно фыркнула я, откланявшись по окончанию танца.
– Уж на какую способен. – По-шутовски откланялся принц.
Вскоре у меня страшно кружилась голова, и я чисто из мести оттоптала ноги всем своим партнёрам. Они, конечно, мало виноваты в том, что тут такие свистопляски в моде вместо чего-нибудь более медленного и изящного, но меня на тот момент это не волновало. Всё внимание сосредоточилось на том, чтобы не упустить момент, и я не упустила: звонко смеясь над какой-то шуткой одного из окруживших меня «поклонников», маняще улыбнулась всё более заинтересованно посматривающему на меня герцогу. Как и предсказывала, он бесцеремонно растолкал всех на пути (хотя большая часть самостоятельно ретировалась, заметив его приближение).
– Позвольте пригласить на танец безусловную королеву этого бала. – Льстиво и сладкозвучно произнёс он.
Я смущённо опустила на миг длинные ресницы, слегка порозовев (невероятно полезное умение), а после грациозным движением вложила ладонь в его руку, подавляя омерзение.
Я светло и мечтательно улыбалась, жестоко борясь с собой, а зал сиял тысячью огней, глаза партнёра алчно и пугающе мерцали, и сладкозвучно пела скрипка…
Отбросив лишние мысли под сотней устремлённых на меня взглядов, я плавной походкой вышла почти в самый центр зала. Ощущение времени растворилось с первыми нотами, и вся эта шумная комната, эти люди – тоже. Осталась только музыка – переменчивая, проникающая в кровь, как наркотик. Дурманящая, сладкая и горькая одновременно, она заполнила собою каждую клеточку тела. Звучит, как романтический бред, правда? Но в данный момент я была как никогда далека от романтики: страшные чувства от омерзения до жгучей ненависти одолевали меня, как демоны грызли изнутри при взгляде на этого столичного красавца, богача и франта, о браке с которым мечтают многие аристократки нашего королевства. Мечтают, несмотря на то, что он – одна из самых мерзких тварей, которых мне доводилось видеть (а видела я их немало).
Улыбаться, кокетливо взмахивать ресницами, бросать мимолётные томные взгляды было как никогда тяжело, словно поле в одиночку перепахать. Казалось, что эта маска на моём лице вот-вот пойдёт трещинами, как разбитый фарфор, но нет.
Он уверенно вёл меня в танце, осыпая искусными комплиментами, при этом внимательно изучая взглядом, словно разгадывая какую-то тайну. Впрочем, нетрудно понять, какую, на то ведь и был расчёт. Но когда все его осторожные попытки узнать, кто я такая, не дали результата, всё-таки не выдержал:
– Право, я теряюсь в догадках. Здесь все знают, кто скрывается под той или иной маской, и только вы остаётесь загадкой. Неужели я мог раньше не замечать вас, раз уж мне не знаком ваш голос?
– Почему бы и нет? Не можете же вы знать всё. – Улыбнулась я.
– Раньше мне казалось, что могу. – Вроде бы даже вполне серьёзно ответил он, с улыбкой добавив: – Тем более, когда дело касается таких красавиц…
Следуя танцу, меня легко, как пушинку, подняли и покружили так, что мир перед глазами завертелся надолго.
– Почему вы думаете, что я красива? – Едва переведя дух, игриво поинтересовалась я, поправив выбившийся локон. – Ведь моего лица вы не видите.
– Достаточно вашей фигуры, голоса, волос, манеры поведения, чтобы не сомневаться. Вы очаровательны. – Тоном опытного искусителя прошептал он, почти касаясь губами уха. А в глазах горел азарт, как у игрока.
Меня передёрнуло, но это можно списать на дрожь волнения. Земля уходила из-под ног – я летела в пропасть. И улыбалась при этом, словно не падаю, а лечу. Потому что так надо.
– Вероятно, вы при дворе не более полугода? – Продолжал допытываться герцог, – И, тем не менее, столь прочно завладели вниманием его высочества, что он с вас глаз не сводит. Занятно. Впрочем, понять его совсем нетрудно. – Изучающий взгляд, ещё раз обстоятельно прошедшийся по мне, стал откровенно похотливым. На лице герцога прямо-таки крупными буквами значилось: «Хочу. Заверните», и он даже не пытался этого скрыть. Действительно, с чего бы ему, если многим светским красавицам льстит такое внимание с его стороны?
– Судя по вашему молчанию, у меня нет никакой надежды сегодня узнать ваше имя, увидеть ваше лицо? – Не унимался он.
– На то и существуют маскарады, чтобы хранить тайны. – Вывернулась я.
Он довольно улыбнулся, явно не ожидая и не желая другого ответа. Те, кто слегка помешан на идее всезнайства и абсолютной осведомлённости, в глубине души не любят быстрые разгадки.
– Вы жестоки. – А, и правда что. Из нас двоих жестока именно я, ага. Действительно, десятки сожжённых ведь не идут ни в какое сравнение с моей жестокостью. – Но в этом дворце, где даже у стен есть глаза и уши, все тайны недолговечны. Тем более для меня. – Едва удержалась чтобы не фыркнуть. Самомнения этой сволочи точно не занимать.
– Вот как? – Выгнула аккуратно подведённую бровь, – Я бы даже не расстроилась, если бы вам удалось меня так удивить.
– Думаю, что не разочарую вас… если в награду пообещаете поцелуй. – А вот это уже дешёвые приёмы. Но теперь герцог смотрел на меня почти влюблённо – видимо, зелье уж начало действовать.
Танец закончился, и, присев в реверансе, я многообещающе кивнула партнёру, после чего, взмахнув веером, скрылась среди пёстрых платьев других дам.
Чёрт, а это может быть весело. Интересно поглядеть, кто ловчее и влиятельнее: принц, ради создания ореола тайны тщательно скрывший на сегодня даже «моё» дворянское происхождение, или всё-таки герцог Кенигстон, чья власть здесь тоже почти безгранична. Время покажет, а пока я могу быть довольна собой: первый ход сделан вполне успешно.
Когда-то мне повезло научиться играть на арфе (учёба была долгой и трудной, но лучшего развлечения в кочевой жизни не найти), однако теперь я это везением не считала, ибо его высочество решил удивить всех «талантом прекрасной незнакомки», совершенно не поинтересовавшись, умею ли я хоть что-нибудь из того, чем можно развлечь публику.
В течение всего бала он старательно привлекал ко мне внимание, причём вроде бы невзначай: следил за мной долгим влюблённым взглядом, рассыпался комплиментами, удивительно мастерски изображая безумно влюблённого и не танцуя ни с кем, кроме меня. И тем не менее, я уже не сомневалась, что зелье на него не действует. Зато его нехитрая стратегия очень хорошо сработала: всё внимание было приковано ко мне, в том числе и внимание герцога, который теперь тоже вертелся рядом. И пока эти двое петушились, упражняясь в соблазнении меня и красноречии, я имела честь наблюдать, как толпа поклонников, окружавших меня ранее, медленно и не теряя достоинства постепенно эмигрировала в другие части зала.
Его высочество Вейсаллас оказался на удивление хитрым: о том, что я «дочь барона», герцог так и не узнал, и, вполне натурально изображая кровавую войну за моё внимание, принц сделал всё, чтобы распалить интерес ко мне герцога, которому впервые не удалось узнать что-то о ком-то из придворных. Теперь вот это.
– Кому как не мне знать, как завораживающе вы поёте. У вас голос сирены. – Пресёк его высочество мою попытку отвертеться.
Ну ладно, чёрт с тобой…
Перебирая струны, я лихорадочно размышляла, что бы такого спеть, если большинство известных мне песен – о ведьмах, где они невинные жертвы. Руки так и чесались исполнить кабацкую песенку о пьяной «ночной бабочке» назло принцу. Жаль, что нельзя, да и инструмент не подходит. Сосредоточившись и собравшись с духом, спела другую:
Зал буквально взорвался аплодисментами, и меня ещё минут двадцать со всех сторон преследовали витиеватые похвалы.
– Ваша душенька довольна? – Ядовито поинтересовалась я, когда принц снова подошёл ко мне. И едва не откусила язык от удивления, отметив, что молчаливое восхищение на его лице в этот раз вполне неподдельное.
– Я в вас не ошибся. – Это прозвучало, как похвала.
– Вы так решили, потому что я неплохо пою? – Насмешливо поинтересовалась я, отпив вина.
– Потому что будь я в неведении насчёт вас, у меня бы сегодня появилась новая фаворитка.
Как хорошо, что я успела проглотить жидкость, иначе она вполне могла оказаться на полу после этого заявления.
Озадаченно глядя на принца, я пыталась понять, был ли этот прозрачный намёк случайным порывом или очередным расчётом, когда ко мне снова подошёл герцог, предложив ещё один танец.
Хотела было сослаться на усталость и хоть ненадолго свалить из этого дурдома на балкон, когда проходящая мимо дама толкнула проходящего мимо меня лакея с подносом, из-за чего всё вино пролилось точнёхонько на моё платье.
– Ой… прошу прощения. – Нисколько не сожалеющим тоном с нотками превосходства пробормотала дама, в которой я узнала Кехир ди Лариаль – по слухам, она последняя фаворитка его высочества.
Фу, как мелко. Стерва.
– О… досадная случайность. Позвольте вам помочь. – Тут же предложил Вейсаллас, и, не дожидаясь моего согласия, быстро и изящно поволок к выходу из зала – тому, который, предположительно, вёл в жилое крыло, оставляя позади не успевшего возразить хмурого герцога, у которого увели добычу из-под носа, и не менее хмурую фаворитку.
Я не ошиблась: вели меня целенаправленно к покоям. После того намёка следовало бы и испугаться, ведь в этом дворце я целиком в его власти, но я была спокойна и даже заинтригована.
– Если хотите, чтобы герцог думал, что я ваша тайная страсть, и вы настолько ослеплены, что сбегаете с бала перед носом у отца, чтобы… провести со мной время, то переигрываете. – Наугад закинула удочку.
– Ничуть, – Его высочество отворил двери, с картинным поклоном пропуская меня вперёд, – Чем более сильной и безрассудной будет моё «увлечение» вами, тем более грозным оружием против меня вы покажетесь герцогу. Этого достаточно для того, чтобы он приложил максимум усилий в попытке приблизить вас к себе, склонить к шпионажу, а между тем… Ваше изобретение весьма кстати. Оно ведь ваше, это зелье, верно? Я не разобрался толком, но аналогов пока не встречал. Надеюсь, вас не затруднит провести время в моей компании. Не смущайтесь, всё в рамках приличия. – И лукаво добавил: – Если, конечно, не захотите от этих рамок избавиться.
Меня это позабавило, не выдержав, тихонько рассмеялась. Его высочество, как оказалось, не только привлекательный мужчина и крайне хитрое расчётливое создание, но и наглец, из тех, кого действительно неплохо бы сжечь на костре. Это глупо, но девушкам такие нравятся, и я, к сожалению, не исключение. Многие ведьмочки из знакомых мне на моём месте не отказались бы от предложения и действительно приятно провели бы время (как уже говорилось, мы в этом отношении свободны, как ветер, и так уж получилось, что подобного рода связи у нас обычно спонтанны, недолговечны и случайны), но я быстро подавила искушение.
– Будьте уверены, не захочу. – С улыбочкой столь же лукавой, как у него минуту назад, вошла в комнату. – Общим делом я прониклась, но не настолько.
Подозреваю, что к отказам его высочество, мягко говоря, не привык, и в этом плане, и во всех других, поэтому мелькнула и пропала тень удивления.
– Жаль. – Разочарованно вздохнул он, подозвав слугу и велев накрыть на стол.
В покоях было очень жарко – по углам десятки ароматизированных свечей в изящных дорогих подсвечниках, пылающий большой камин из белого камня, огромное шёлковое ложе с навесом (обычной кроватью это назвать язык не поворачивается), мозаичный холодный пол, прекрасные мягкие ковры, в которых утопали ступни, стол с чернильницей и перьями, тяжёлые шторы, ширма. Красиво и со вкусом. А атмосфера… такая, что мне сначала показалось, будто я попала в одну из сказок – настолько идеальной показалась эта уютная спальня мне, давно утративший собственный «уголок» и дом.
Поделиться книгой: