Ужас Иннсвича

— Мне очень нравиться твоя компания, Мэри, но твой работодатель не будет против?

— Не беспокойся о мистере Рэксолле, — она извинилась, и отпила из стакана. — Каждый вечер в семь часов он ходит в бар — к Карсвеллу — по меньшей мере на три кружки. Так что, я тоже могу сделать перерыв, пока твоя еда готовиться.

— Здорово! — воскликнул я.

Её глаза сверкали, как алмазы, и теперь, когда она освободилась от сетки для волос, которую носила в магазине мороженого, я мог насладиться её темно-русыми волосами. Когда я поймал себя на том, что наблюдаю, как её губы окружают соломинку, я почти съёжился от внезапного эротизма.

— Ну, как прошла твоя прогулка? — спросила она.

— Великолепно, Мэри. Я уверен, что обошёл почти весь город.

— А в доках ты был?

— Да, и в доках я тоже прогулялся.

— Не расстраивайся, если рыбаки были не слишком дружелюбны, — добавила она.

— Вообще-то, мой друг мистер Гаррет предупреждал меня об этом, но на самом деле я почти и не видел их.

— Это потому, что они… как это слово? — кончик пальца коснулся её рта. — Собственники.

Это показалось мне любопытным.

— Собственники? Что ты имеешь в виду?

— Они не любят чужаков, Фостер, — продолжила она. — Чужаки не должны шнырять в нашей гавани, они должны оставаться на расстоянии. Мы не отправляем свои лодки в Рокпорт или Глостер. Почему им тогда должно быть разрешено посылать свои сюда?

Теперь, кажется, я начал понимать; это был территориализм, о котором с такой горечью рассказывал Ондердонк. «Чужак» из другого портового города мог легко заметить, где рыбацкие лодки Иннсвича забрасывают сети, а также их расписание.

— Кажется, это справедливо, — сказал я, — и я рад, что рыбная промышленность твоего города процветает. Я только надеюсь, что у тебя тоже всё хорошо, Мэри.

— У меня? Да всё в порядке. Я сразу стала получать больше с новым законом «O минимальной зарплате», и с тех пор, как мне исполнилось двадцать пять, я стала ежемесячно получать дивиденды от Городского Совета.

— Городской… Совет? — я вяло усмехнулся. — Это звучит немного социалистично.

— Они занимаются распределениям прибыли города для жителей, которые работают и вносят свой вклад в местную экономику, — объяснила она. — В основном это связано с рыбной ловлей. Я вот получаю дивиденды уже три года, и каждый год процент немного растёт. — Затем она понизила голос и продолжила почти шёпотом: — Стыдно признаться, но у нас в доме даже нет настоящей мебели, но в этом году, благодаря Совету, я смогу её купить.

От этих слов у меня упало сердце, и я вспомнил, как побывав у нее дома, увидел самодельные вещи, которые бедность Мэри заставляла ее использовать в качестве мебели.

— Ты сильная женщина, Мэри, воспитывающая одна своих детей, заботящаяся о больном брате и отчиме. Твоя стойкость поражает. Должен признаться, сегодня я познакомился с твоим сыном Уолтером. Он замечательный парень.

Моё признание, казалось, напугало её.

— Ты… был у меня дома?

Теперь мне пришлось тщательно подбирать слова:

— Не совсем. Я просто проходил мимо, возвращаясь от киоска барбекю, вверх по дороге…

Она запнулась.

— И… ты встретил… Уолтера?

Её настороженный вид заставил меня чувствовать себя неуютно.

— Да, действительно. Какой трудолюбивый молодой человек. Он практиковался — довольно ловко — в стрельбе из лука. Я только пару минут поговорил с ним.

— Но ты… не видел моего… отчима?

— О, нет, нет. Я просто проходил мимо, — повторил я. — Мне очень понравился Уолтер, но я не видел других твоих детей. У тебя же их восьмеро, верно?

— Да, они маленькие. Они, наверно, спали.

— Несомненно, в такой-то жаркий день.

Соблазн одолевал меня: просто взять и выписать чек на $5000, и отдать ей на новый дом с настоящей мебелью, чтобы облегчить её тяжёлую жизнь.

Но я побоялся того, как она может воспринять это в данный момент…

— Надеюсь, ты не очень разочаруешься во мне, Мэри, но обстоятельства вынудили меня нарушить моё обещание, данное тебе, — продолжил я. — Я ходил к Сайрусу Зейлену сегодня днём.

— О, Фостер, как же так! — воскликнула она.

Я поднял руку в успокаивающим жесте.

— На самом деле я пошёл к нему, потому что не могу лишить твоего брата фотографии Лавкрафта, мне показалось это неправильным. И к моему счастью, у Зейлена всё ещё есть негатив, и я договорился купить у него копию завтра. Но, в одном ты была совершенно права, — сказал я со смешком, — oн действительно омерзительный человек.

Внезапное уныние на лице Мэри мгновенно заставило меня пожалеть о том, что я поделился этой информацией. Но мне не хотелось от неё ничего скрывать.

— Он отвратительный человек, Фостер, — процедила она сквозь зубы. — И он живет в грязном районе. Он наркоман и мошенник.

— Теперь, когда я познакомился с ним, у меня нет в этом сомнений.

— И он охотится на людей… на женщин, Фостер. На обездоленных женщин.

— Могу себе представить, — сказал я.

Она сглотнула.

— И я уверена… он рассказал тебе обо мне.

Теперь у меня не было выбора, кроме как лгать, щадя ее чувства.

— Почему ты так говоришь? Он ничего не говорил мне о тебе.

Она протянула руку и коснулась моей руки.

— Фостер, я хочу быть честной с тобой… потому что ты мне очень нравишься…

Этот внезапный комментарий потряс меня.

— … но давным-давно я была одной из тех женщин, за которыми он охотился, — закончила она и посмотрела прямо мне в глаза.

Ни в моем ответе, ни в улыбке не было ни малейшего колебания.

— Мэри, бывают моменты, когда мы все идём по неправильному пути в жизни, все мы совершаем неэтичные поступки от отчаяния, ведь мы всего лишь люди. Это не тяжкие грехи, и ты должна знать, что Бог прощает всех.

Её глаза в мгновение прослезились:

— Неужели?

— Да, — признался я, и теперь моя рука взяла её. — Прошлое теперь позади, вся твоя прежняя жизнь тоже позади. Это касается всех нас, Мэри. То же самое касается и меня. Сейчас ты поступаешь правильно, и тебя ждёт прекрасное будущее.

Она задыхалась, сжимая мою руку.

— Тогда я просто покончу с этим, потому что я не могу лгать тебе, — а затем она прохрипела, — прежде чем Городской Совет начал мне помогать, мне приходилось заниматься проституцией.

— Это не имеет значения, — невозмутимо ответил я, ибо это я уже знал. — Ты красивая, честная и очень трудолюбивая женщина. Это всё, что имеет значение, Мэри.

Она странно посмотрела на меня.

— Я могу сказать по твоим глазам, что тебя это действительно не волнует, не так ли, я имею в виду то, какой я была в прошлом.

— Меня это нисколько не беспокоит, — признался я ей. — Меня интересует только то, кто ты сейчас: замечательный, искренний человек.

Она несколько раз всхлипнула, когда прозвенел звонок, и кто-то крикнул:

— Готово!

Она вытерла глаза и улыбнулась:

— Фостер, впервые за много лет я почувствовала себя хорошо именно сейчас — благодаря тебе.

— У тебя есть все основания чувствовать себя хорошо, и я надеюсь, что так будет всегда.

— Мне лучше принести тебе ужин, прежде чем я разрыдаюсь, — а затем она встала и быстро ушла.

Я сидел в платоническом экстазе. Эта прекрасная женщина, казалось, искренне полюбила меня, что было редкостью в моей жизни, полной уединения. Больше всего меня радовало то, что мои слова помогли ей составить более позитивное представление о себе.

Когда мне принесли обед, это был повар в фартуке, а не Мэри.

— Простите, сэр, но вашей официантке нездоровится. Всё рыдает из-за чего-то.

— О, я думаю, это из-за беременности, — сказал я, — до этого момента она была просто замечательной.

— Приятного аппетита, сэр.

Ужиная этой роскошной едой, я обратил внимание на лакированные таблички, установленные на стенах, это были именные доски с названиями старых кораблей: «Королева Суматры», «Колумби», «Хэтти». Я не мог понять почему — и, возможно, это было отвлечение от божественной трапезы, но… эти имена мне что-то говорили.

Суп оказался лучше всего, что я ел в Провиденсе, а полосатый окунь, возможно, был лучшим, что я вообще когда-либо ел. Ближе к концу трапезы я чувствовал себя самым грешным обжорой, особенно в столь голодные времена.

Мэри вернулась — посвежевшая и успокоившаяся — она убрала со стола и снова села напротив меня. Я хотел сделать ей несколько комплиментов, но её взгляд сказал мне, что её что-то беспокоит.

— Что ты сказал раньше, Фостер, — начала она, — o Сайрусе Зейлене? Ты сказал, что снова с ним встретишься?

— Да, завтра в четыре, — я знал, что ей это не нравится, поэтому хотел её успокоить. — Это только для того, чтобы купить копию фотографии Лавкрафта, так что твоему брату не придётся расставаться со своей. Зейлену потребовалось время, чтобы отпечатать её с негатива. Но после этого, я даю тебе слово, что это будет последний раз, когда я пересекусь с этим человеком.

— Это хорошо, Фостер. Он ужасный человек и очень скользкий.

А также отец одного из твоих детей, — мелькнула у меня тёмная мысль в голове. — Но он больше никогда тебя не побеспокоит, Мэри. Я позабочусь об этом. Дальше я продолжил беззаботным голосом:

— Ещё какой скользкий. Меня сегодня дважды кто-то преследовал, один раз до встречи с Зейленом, один раз — после.

— Тебя преследовали?

— Да, кто-то следил за мной из леса. Я уверен, что он хотел ограбить меня. Я ходил к Ордендоку за едой, и на обратном пути Зейлен стал следовать за мной более открыто. Я погнался за ним в лес, чтобы показать ему, что не боюсь его.

— Фостер, ты не должен был!

— Он знает, что у меня есть деньги, поэтому решил, что ограбив меня, получит больше денег, чем с продажи фотографии Лавкрафта. Но я ясно дал ему понять, что я в состоянии защитить себя. Я уверен, что он больше не осмелится на такую наглость. Но, этот неприятный инцидент произошёл недалеко от того места, где молодой Уолтер занимался стрельбой из лука, вот так я с ним и познакомился. Зейлен к тому времени уже давно сбежал, — естественно, я не добавил, что именно Зейлен рассказал мне, где расположен ветхий дом Мэри.

— Этот человек, как гниль, — простонала она. — Я редко его вижу, но когда вижу… то всё… напоминает мне…

Я успокаивающе сжал её руку.

— Ты должна игнорировать любые негативные воспоминания, вызываемые Зейленом. Он ничего не значит. Вместо этого наслаждайся своим будущим. Уверяю тебя, оно будет ярким.

Она угрюмо посмотрела на меня.

— О, как бы я хотела, чтобы это было правдой, Фостер.

Единственным моим ответом была улыбка, потому что я решил больше ничего не говорить. В этом не было необходимости, потому что в тот момент я уже знал, что буду делать…

Еще немного поболтав, я встал и собрался уходить.

— Ну, сейчас уже ясно, что мистер Гаррет не появится, а я немного устал после такого насыщенного дня. Но, пожалуйста, знай, Мэри, что провести с тобой немного времени было самым ярким моим моментом за сегодняшний день. Ты замечательный человек.

Она покраснела и сморгнула ещё одну слезу. Потом она оглянулась, чтобы убедиться, что никто не смотрит, и быстро поцеловала меня в губы. Я вздрогнул от сладкого шока.

Её губы приблизились прямо к моему уху:

— Пожалуйста, приходи завтра в магазин. У меня перерыв в двенадцать.

— Я обязательно приду, и мы пообедаем где-нибудь вместе.

Потом она обняла меня в каком-то отчаянии.

— Пожалуйста, не забудь.