Помоги проекту - поделись книгой:
— Но…
— Это приказ, — отрезала Эмми. — Я больше не собираюсь терять гостей.
— Это не может быть Ком… — Джозефина оборвала себя на полуслове. — Это не может быть он. Может, Элоиза с Абеляром вернулись?
— Может, — Эмми не выглядела убеждённой. — Но просто на всякий случай…
Две женщины быстро двинулись к металлическому шкафчику на кухне. Эмми взяла лук и стрелы. Джозефина достала старомодный пулемёт с круглым магазином барабанного типа между двумя рукоятками.
Лео чуть не подавился десертом.
— Это что, пулемёт Томпсона?
Джозефина с любовью погладила оружие.
— Это Маленькая Берта. Напоминание о моем отвратительном прошлом. Уверена, что волноваться не о чем. Сидите смирно.
С этим успокаивающим приказом вооруженные до зубов хозяйки дома ушли проверять крышу.
Глава 8
ПРИКАЗ СИДЕТЬ смирно казался мне предельно ясным.
Тем не менее, Лео и Калипсо решили, что меньшее, что мы могли бы сделать, — это вымыть посуду после ланча. (См. мой последний комментарий к этому: тупость продуктивности). Я скрёб щеткой. Калипсо споласкивала. Лео сушил, что не было для него таким уж трудом, ведь все, что ему требовалось, — немного нагреть руки.
— Итак, — сказала Калипсо, — что это за трон, который упомянула Эмми?
Я хмурился, глядя на пенную груду форм для выпечки хлеба.
— Трон Памяти. Это кресло, сделанное богиней Мнемозиной собственноручно.
Лео искоса посмотрел на меня поверх исходящей паром тарелки из-под салата.
— Ты забыл про Трон Памяти? Разве это не смертный грех или типа того?
— Единственным смертным грехом будет не испепелить тебя, как только я снова стану богом, — сказал я.
— Ты можешь попытаться, — сказал Лео. — Но как ты тогда узнаешь те секретные гаммы на вальдезинаторе?
Я случайно брызнул себе водой в лицо.
— Какие ещё секретные гаммы?
— Прекратите, оба, — велела Калипсо. — Аполлон, почему этот Трон Памяти так важен?
Я вытер воду с лица. Разговор о Троне Памяти навёл меня на ещё несколько разрозненных воспоминаний, но они мне не понравились.
— Прежде чем пройти в Пещеру Трофония, просящий должен был выпить воду из двух источников: Забвения и Памяти, — сказал я.
Лео взял другую тарелку. Над поверхностью фарфора заклубился пар.
— Разве воды обоих источников не отменяют действия друг друга?
Я покачал головой.
— Если это не убивало тебя, то подготавливало твой разум для Оракула. Затем ты спускался в пещеру и испытывал… неописуемые ужасы.
— Например? — спросила Калипсо.
— Я же сказал, они неописуемы. Я знаю, что Трофоний наполнял разумы обрывками жутких стихов, которые, если правильно их собрать, становились пророчеством. После того, как ты, шатаясь, выходил из пещеры — если ты, конечно, не был мёртв и не полностью сошёл с ума — жрецы усаживали тебя на Трон Памяти. Стихи изливались из твоего рта. Жрец записывал их, и вуаля! Ты получал своё пророчество. При должном везении твой разум мог вернуться в норму.
Лео присвистнул.
— Какой-то хреновый Оракул. Поющие деревья мне нравятся больше.
Я подавил дрожь. Лео не был со мной в Роще Додоны. Он не понимал, какой ужас внушали те одновременно звучащие голоса. Но он был прав. Поэтому лишь немногие помнили о Пещере Трофония.
Она — не то место, что получало восторженные рецензии в ежегоднике «Хитовые Оракулы».
Калипсо взяла у меня форму для выпечки и начала её мыть. Она явно знала, что делала, хотя её руки выглядели настолько ухоженными, что сложно было поверить, будто ей часто приходилось мыть посуду. Хотел бы я знать, каким кремом она пользовалась.
— Что, если просящий не мог использовать трон? — спросила она.
Лео усмехнулся.
— Используй трон[10].
Калипсо сердито глянула на него.
— Прости, — Лео пытался выглядеть серьёзным, что для него было безнадежно.
— Если просящий не мог использовать трон, то извлечь отрывки стихов из его или её разума было невозможно. Просящий застревал в навеянных пещерой ужасах навечно, — сказал я.
Калипсо ополоснула форму.
— Джорджина… бедное дитя. Как думаешь, что с ней случилось?
Я не хотел даже думать об этом. От мыслей о возможных последствиях по коже бежали мурашки.
— Каким-то образом она, должно быть, попала в пещеру. Она пережила встречу с Оракулом. Она вернулась сюда, но… не в себе, — я вспомнил хмуролицые фигурки с ножами в руках на стене её спальни. — Я думаю, что Император впоследствии заполучил контроль над Троном Памяти. Без этого Джорджина могла никогда не исцелиться. Возможно, она вернулась туда в поисках его… и была поймана.
Лео пробормотал проклятье на испанском.
— Я все думаю о моем младшем братишке Харли из Лагеря. Если бы хоть кто-то попытался навредить ему… — он встряхнул головой. — Кто этот Император и как скоро мы сможем растоптать его?
Я доскрёб последнюю форму — по крайней мере, этот эпический квест я успешно закончил, — и уставился на шипящие на моих руках пузырьки.
— У меня есть идея насчет того, кто этот Император, — признал я. — Джозефина начала произносить его имя. Но Эмми права, лучше не говорить его вслух. Новый Геркулес… — я сглотнул. В моем желудке хлеб и салат, казалось, соревновались за первенство по боям в грязи. — Он был не очень приятным человеком.
В действительности, если я был прав насчет Императора, этот поиск мог стать для меня очень неловким. Я надеялся, что ошибался. Возможно, я смогу остаться на Вэйстейшн и раздавать указания, пока Лео и Калипсо будут сражаться. Это было бы справедливо, так как я отскребал грязь с посуды.
Лео убрал тарелки. Его взгляд внимательно скользил из стороны в сторону, как будто он читал невидимые уравнения.
— Этот проект, над которым работает Джозефина… — сказал он. — Она конструирует что-то типа устройства слежения. Я не спрашивал, но… должно быть, она пытается найти Джорджину.
— Разумеется, — голос Калипсо стал более резким. — Можешь представить, что ты потерял своего ребенка?
Уши Лео покраснели.
— Ага. Но я подумал, если мы вернемся к Фестусу, я смог бы запустить пару кодов, возможно, перепрограммировать его Архимедову сферу.
Калипсо швырнула белый флаг, то есть полотенце, и оно с хлюпаньем приземлилось в раковине.
— Лео, нельзя всё сводить к программе.
Он моргнул.
— Нет. Я просто…
— Ты пытаешься все исправить, — сказала Калипсо. — Как если бы каждая проблема была механизмом. Джо и Эмми очень больно. Эмми говорила мне, что они думают покинуть Вэйстейшн, сдаться Императору, если это спасет их дочь. Им не нужны гаджеты, шутки или исправления. Постарайся слушать.
Лео простёр к ней руки, словно впервые в жизни не знал, что с ними делать.
— Послушай, детка…
— Не деткай мне, — огрызнулась она. — Не…
— АПОЛЛОН? — голос Джозефины прогремел из главного зала.
Он точно не казался паникующим, но определенно был напряженным, прямо как обстановка на кухне.
Я отошел от сладкой парочки. Эмоциональный всплеск Калипсо застал меня врасплох, но, поразмыслив, я вспомнил еще полдюжины споров между ней и Лео во время нашего путешествия на запад. Я просто не обращал внимания, потому что… ну, стычки — это не по мне. Кроме того, в сравнении с раздорами божественных влюбленных ссоры Лео и Калипсо были ерундой.
Я махнул через плечо.
— Пожалуй…
И ушёл с кухни.
Посреди главного зала стояли вооруженные Эмми и Джозефина. Я не мог полностью прочитать выражения их лиц — ожидающие, на грани, как у Ганимеда, виночерпия Зевса, когда он подносил Зевсу на пробу новое вино.
— Аполлон, — Эмми указала вверх, где по краю потолка выстроились грифоньи гнёзда. — К тебе посетитель.
Чтобы увидеть, на кого показывала Эмми, я должен был шагнуть на коврик и развернуться. Оглядываясь назад, скажу, что мне не следовало этого делать. Как только я поставил свою ногу на коврик, то подумал: «Подождите-ка, а был ли здесь раньше этот коврик?»
За этим последовала мысль: «Почему этот коврик похож на плотно сплетенную сеть?»
Потом другая: «Это сеть».
А за ней: «БЛИН!»
Эта сеть опутала меня и подбросила в воздух. Я снова умел летать. На долю секунды я вообразил, что меня призвали на Олимп и я взлетаю в лучах славы для того, чтобы восседать по правую руку от моего отца. (Ну ладно, третий трон справа от Зевса.)
Потом гравитация взяла свое. Я подпрыгивал, как йо-йо. Вот я был на уровне глаз Лео и Калипсо, уставившихся на меня из кухни, а вот уже оказался наравне с гнездами грифонов, глядя в лицо богини, которую я знал слишком хорошо.
Вы, наверное, подумали, что это была Артемида. Сетевая ловушка была просто маленьким розыгрышем от родной сестры. Разумеется, нелюбящей сестры, раз она позволила своему брату страдать так сильно и долго. Но она наконец пришла, чтобы спасти нашего героя, Аполлона!
Нет. Это была не Артемида.
На карнизе, игриво болтая ногами, сидела молодая женщина. Я узнал ее тщательно зашнурованные сандалии и платье лесной камуфляжной расцветки, сделанное из слоев сетки. Ее заплетенные каштановые волосы были собраны в высокий хвост, такой длинный, что он обернулся вокруг ее шеи, как шарф или удавка. Свирепые темные глаза напомнили мне о пантере, наблюдающей за своей добычей из тени подлеска, — пантере с извращенным чувством юмора.
Богиня, конечно. Но не та, на которую я надеялся.
— Ты, — прорычал я. Трудно говорить угрожающе, когда тебя подбрасывает на сети вверх и вниз.
— Привет, Аполлон, — Бритомартида, богиня сетей, кокетливо улыбнулась. — Я слышала, ты теперь человек. Это будет весело.
Глава 9
БРИТОМАРТИДА СПРЫГНУЛА с выступа, приземлившись на одно колено, её юбки гигантской сетью взметнулись вокруг.
(Она обожает такие драматические появления. Постоянно косит под персонажа из аниме.)
Выпрямившись, богиня вытащила охотничий нож:
— Если дорожишь частями своего тела, Аполлон, не шевелись.
В раскачивающейся сетке не шевелиться было просто невозможно, но я и возразить не успел, а она уже провела ножом вдоль моего паха. Сеть порвалась, и я грохнулся на пол, хорошо, что без особых повреждений.
Мое приземление не было элегантным. К счастью, Лео и Калипсо бросились мне на помощь. Они взяли меня под руки и помогли подняться. Меня успокоило то, что, несмотря на недавнюю ссору, они всё же смогли объединиться ради чего-то важного — вроде моего благополучия.
Лео начал копаться в своем поясе для инструментов, возможно, в поиске оружия. Вместо этого он достал баночку мятных леденцов. Я сомневался, что они смогут чем-то помочь.
— Кто эта дамочка? — спросил он меня.
— Бритомартида, — ответил я. — Повелительница сетей.
— Баскетбол и интернет считаются? — с сомнением спросил Лео.
— Только охотничьи и рыболовные сети, — сказал я. — Она одна из прислужниц моей сестры.
— Прислужница? — Бритомартида сморщила нос. — Никакая я не прислужница.
Стоящая позади нас Джозефина кашлянула:
Поделиться книгой: