Помоги проекту - поделись книгой:
Сделать кого-то богом — это вам не мелочь. Основное правило гласит, что сила не безгранична, поэтому, теоретически, любой бог может создать бога слабее себя. Но это требует принесения в жертву части собственной божественной силы, небольшого количества того, что делает вас собой. Так что боги не так часто награждают этим других. Если мы и делаем это, то создаем только самых незначительных богов, как я и поступил с Парфенос и Гемитеей, — просто базовый пакет бессмертия с парой прибамбасов. (Хотя я выбрал расширенную версию, потому что я хороший парень.)
Излучая благодарность, Парфенос и Гемитея взлетели ко мне навстречу.
— Благодарим вас, повелитель Аполлон! — сказала Парфенос. — Вас послала Артемида?
Моя улыбка дрогнула.
— Артемида?
— Должно быть, это она! — произнесла Гемитея. — Пока мы падали, я молилась Артемиде о нашем спасении.
— Нет, — возразил я, — вы кричали: «Помоги, Аполлон!».
Девушки переглянулись.
— Эм. Нет, повелитель, — произнесла Гемитея.
Я был уверен, что она произнесла мое имя. Однако, оглядываясь назад, я задался вопросом, не был ли я слишком самонадеян, когда не стал вслушиваться. Мы втроем таращились друг на друга. Этот момент, когда ты сделал двух девушек бессмертными и узнал, что они даже не просили тебя это делать… Неловко.
— Ладно, это не имеет значения, — весело сказала Гемитея. — Мы в долгу перед вами и теперь вольны делать то, что велят нам наши сердца.
Я надеялся, что она скажет: «Стать вечными слугами Аполлона и подносить ему мягкие пахнущие лимоном полотенца перед каждой трапезой».
Вместо этого Парфенос сказала:
— Да, мы присоединимся к охотницам Артемиды! Спасибо тебе, Аполлон!
Призвав свои новообретенные силы, они испарились, оставив меня с разъяренной толпой жителей Наксоса, вопивших и потрясавших кулаками в сторону моря.
Что было хуже всего? Сестра девушек, Рео, порвала со мной через неделю.
В последующие века я временами видел Парфенос и Гемитею среди спутниц Артемиды. Чаще всего мы избегали друг друга. Сделав их младшими богинями, я совершил одну из тех великодушных ошибок, о которой не хотел бы написать песню.
Мое видение изменилось, преобразившись так же неуловимо, как меняется свет, проходя сквозь окно-розу Вэйстейшн.
Я оказался в огромном зале из золота и белого мрамора. За стеклянными стенами и крытой террасой тонули в вечерних тенях небоскребы Манхэттена.
Я бывал здесь раньше. Куда бы ни уносили меня мои видения, в конце я всегда видел это кошмарное место.
Откинувшийся на позолоченной софе император Нерон выглядел ужасающе великолепно в фиолетовом костюме, голубой рубашке и остроносых туфлях из кожи аллигатора. На своем объемистом животе он держал блюдо с клубникой, время от времени бросая ягоды в рот, оттопырив мизинец, чтобы показать вделанный в кольцо бриллиант в сотню каратов.
— Мэг… — он печально покачал головой. — Милая Мэг, ты должна быть рада! Это твой шанс на искупление, моя дорогая. Ты не разочаруешь меня, не так ли?
Его голос был мягким и нежным, как падающий снег — такой, что накапливается на линиях электропередач и обрывает их, обрушивает крыши, убивает целые семьи людей.
Стоявшая перед императором Мэг МакКэффри выглядела, как поникшее растение. Ее темные волосы, подстриженные под «пажа», уныло обрамляли лицо. Плечи под зелёной туникой опали, колени в жёлтых леггинсах подогнулись, одной ногой она равнодушно пинала мраморный пол. Голову она опустила, но я видел, что на ней всё те же треснувшие во время нашей последней встречи очки «кошачий глаз». Местами они были подклеены скотчем.
Она казалась такой маленькой и уязвимой под тяжестью взгляда Нерона. Я хотел броситься к ней, схватить это блюдо с клубникой и расквасить его об то, что у Нерона называлось лицом — без подбородка и с порослью на шее. Увы, я мог только смотреть, зная, что эта сцена уже произошла. За последние несколько недель я несколько раз видел ее в своих видениях.
Мэг молчала, но Нерон кивнул, как будто получил ответ на свой вопрос.
— Отправляйся на запад, — сказал он. — Возьми Аполлона в плен, прежде чем он найдет следующего Оракула. Если не удастся взять его живым, убей.
Он согнул свой палец с бриллиантом. Из ряда императорских телохранителей, стоявших позади него, один шагнул вперед. Как и все германцы, этот был огромен. Мускулы на его руках бугрились под кожаной броней. Его бурые волосы отросли в дикую перепутанную шевелюру. Грубое лицо было бы достаточно страшным даже без татуировки змеи, извивавшейся на его шее и правой щеке.
— Это Вортигерн, — сказал Нерон. — Он обеспечит твою… безопасность.
Император произнес слово «безопасность» так, будто у него было множество значений, и ни одно не сулило ничего хорошего.
— Ты будешь путешествовать в компании еще одного члена императорского дома — просто на случай, ну, некоторых трудностей.
Нерон опять согнул свой мизинец. Из теней у лестницы возник подросток, похожий на тех парней, которые любят появляться из тени. Темные волосы падали на его глаза. На нем были мешковатые черные брюки, черная футболка без рукавов — несмотря на отсутствие мышц — и достаточно золотых украшений на шее, чтобы сделать из него настоящего фестивального идола. На его поясе висели три кинжала в ножнах, два справа и один слева. Хищный блеск в его глазах заставил меня заподозрить, что эти клинки были не просто для красоты.
Вообще парень чем-то напоминал мне Нико ди Анджело, сына Аида, если бы Нико был немного старше, злее и воспитан шакалами.
— А, хорошо, Марк, — сказал Нерон. — Ты покажешь Мэг место вашего назначения?
Марк тонко улыбнулся. Он поднял ладонь, и над кончиками его пальцев возник светящийся образ: с высоты птичьего полета открывался вид на город, в котором я теперь узнал Индианаполис.
Нерон кинул еще одну ягоду в рот. Он медленно жевал ее, не обращая внимание на сок, стекавший по его безвольному подбородку. Я решил, что мне следует убедить Хирона сменить товарную культуру Лагеря Полукровок на чернику, если я когда-нибудь туда вернусь.
— Мэг, моя дорогая, — сказал Нерон, — я желаю тебе удачи. Пожалуйста, не подведи. Если Зверь снова станет зол на тебя… — он беспомощно пожал плечами. В его голосе была искренность и забота, — я не знаю, смогу ли защитить тебя. Найди Аполлона. Подчини его своей воле. Я знаю, ты можешь это сделать. И, моя дорогая, будь осторожна при дворе нашего друга Нового Геркулеса. Он не такой джентльмен, как я. Не поддавайся его навязчивой идее разрушить Дом Сетей. Это лишь отвлекает нас от главной цели. Быстро добейся успеха и возвращайся ко мне, — Нерон распростер руки. — Потом мы снова сможем быть одной счастливой семьей.
Парень по имени Марк открыл рот, возможно, чтобы вставить ехидное замечание, но заговорил он голосом Лео Вальдеса, разрушившим видение.
— Аполлон!
Я тяжело дышал. Я снова был на Вэйстейшн, растянувшись на диване. Вместе с Лео и Калипсо надо мной стояли, озабоченно нахмурившись, наши хозяева — Джозефина и Эмми.
— Я… мне приснился сон, — вялым жестом я указал на Эмми. — И ты была там. И… остальные, не так много, но…
— Сон? — Лео потряс головой. Теперь на нем был грязный комбинезон. — Чувак, твои глаза были широко открыты. Ты лежал здесь, весь дергался и все такое. У тебя и раньше бывали видения, но не такие, как это.
Я осознал, что мои руки дрожат, и схватил свою правую руку левой, но от этого стало только хуже.
— Я… я узнал кое-какие новые детали или вспомнил кое-что. Про Мэг. И про императоров. И…
Джозефина погладила меня по голове, как будто я был кокер-спаниелем.
— Ты уверен, что с тобой все в порядке, Солнышко? Ты неважно выглядишь.
Были времена, когда я поджарил бы любого, назвавшего меня «Солнышко». После того, как древний бог-титан Гелиос передал мне управление солнечной колесницей, Арес называл меня «Солнышко» столетиями. Это была одна из тех немногих шуток, какие он понимал (во всяком случае, одна из немногих приличных шуток).
— Я в порядке, — огрызнулся я. — Ч-что происходит? Калипсо, тебя уже вылечили?
— Вообще-то ты был в отключке несколько часов, — она подняла свою недавно сломанную руку, которая теперь выглядела как новая, и пошевелила пальцами. — Но да, Эмми как целитель может соперничать с Аполлоном.
— Обязательно надо было это говорить? — прорычал я. — Ты имеешь в виду, что я лежал тут несколько часов и никто этого не заметил?
Лео пожал плечами.
— Мы были немного заняты, обсуждая дела. Наверное, мы бы и не заметили тебя, пока не закончили, если бы, э-э… кое-кто не захотел поговорить с тобой.
— Ммм, — Калипсо кивнула, в ее глазах появилось тревожное выражение. — Он очень настаивал на этом.
Она махнула рукой в сторону окна-розы.
Сначала мне показалось, что я вижу оранжевые пятна. Потом понял, что ко мне плывет призрак. Вернулся наш друг Агамед, обезглавленный дух.
Глава 6
ПРИЗРАК МЕДЛЕННО ПЛЫЛ к нам. У него не было лица, поэтому было трудно понять, какое у него настроение. Тем не менее, он выглядел взволнованным. Он указал на меня, а затем выдал серию жестов, которые я не понял: тряс кулаком, сплетал пальцы, сгибал руку, будто держа какую-то сферу. Призрак остановился по другую сторону кофейного столика.
— Как жизнь, Сырок? — спросил Лео.
Джозефина фыркнула:
— Сырок?
— Ну, он оранжевый. Интересно, почему? И почему у него нет головы?
— Лео, — упрекнула Калипсо. — Не груби.
— Эй, это нормальный вопрос.
Эмми понаблюдала за жестами призрака:
— Никогда не видела его таким взволнованным. А оранжевый он, потому что… Окей, на самом деле, я без понятия. А насчёт отсутствия головы…
— Его брат отрезал ему голову, — договорил я. Воспоминание всплыло из тёмных глубин моего смертного разума, хотя подробностей я всё равно не помнил. — Агамед был братом Трофония, духа Тёмного Оракула. Он…
Было что-то ещё. Что-то, вызывавшее чувство вины. Но я не мог вспомнить.
Все уставились на меня.
— Что сделал его брат? — переспросила Калипсо.
— Откуда ты это знаешь? — потребовала ответа Эмми.
У меня его не было. Я и сам толком не знал, как эта информация оказалась в моей голове, однако призрак указывал на меня, как бы говоря: «Этот парень знает, в чём дело» или вовсе: «Это твоя вина». Затем он вновь сделал жест, будто держит сферу.
— Ему нужен волшебный шар предсказаний, — поняла Джозефина. — Сейчас вернусь.
Она убежала в свою мастерскую.
— Волшебный шар предсказаний? — Лео с ухмылкой взглянул на Эмми. Бирка с именем на его спецовке гласила: «Джорджи». — Она шутит, да?
— Она смертельно серьёзна, — ответила Эмми. — Эм… образно говоря. Нам лучше присесть.
Калипсо и Эмми заняли кресла, Лео забрался на диван рядом со мной, подпрыгивая с таким энтузиазмом, что я ощутил досадный всплеск ностальгии по Мэг МакКэффри. Пока мы ждали Джозефину, я пытался вспомнить какие-нибудь детали истории Агамеда. Почему его брат Трофоний отрезал ему голову и почему я чувствовал себя таким виноватым? Но ничего не вышло — было только неясное чувство тревоги и ощущение, что, несмотря на отсутствие глаз, Агамед таращится на меня.
Наконец Джози вернулась. В руке она держала чёрную пластиковую сферу размером с мускатную дыню. На шаре была нарисована восьмерка в белом круге.
— Люблю такие штуки, — оживился Лео. — Не видел их лет сто.
Мрачно уставившись на шар, я предположил, что это какая-нибудь разновидность бомбы — это бы объяснило бурный восторг Лео.
— Что оно делает?
— Шутишь? Чувак, это волшебный шар предсказаний. Ты спрашиваешь его о будущем.
— Невозможно. Я бог пророчеств и знаю обо всех формах для предсказаний, но я никогда не слышал о каком-то волшебном шаре-восьмёрке.
Калипсо наклонилась вперёд:
— Я тоже не знакома с этим видом волшебства. Как оно работает?
Джозефина просияла:
— Ну, по идее, это просто игрушка. Ты трясёшь его, и ответ появляется в этом маленьком окошке внизу. Я немного усовершенствовала его. Иногда шар улавливает мысли Агамеда и переводит их в текст.
— Иногда? — уточнил Лео.
— Ну, в 30 % случаев. Всё, что мне удалось сделать, — пожала плечами Джозефина.
Я всё ещё не понимал, о чём они говорят. Волшебный шар представлялся мне весьма туманным способом предсказания. Это было больше похоже на рулетку Гермеса, чем на достойного меня Оракула.
— Разве Агамеду не проще просто написать, что он хочет сказать? — удивился я.
Эмми послала мне предостерегающий взгляд:
— Агамед не умеет писать. И для него это несколько болезненная тема.
Призрак повернулся ко мне. Его аура приобрела оттенок кровавого апельсина.
— Оу. А эти его жесты?
— Мы не смогли их распознать, — ответила Джо, — хотя пытаемся все семь лет, которые Агамед с нами. Волшебный шар предсказаний — это наш единственный способ общения. Держи, дружище.
Она бросила ему сферу. Я думал, шар пролетит сквозь бесплотного Агамеда и вдребезги разобьётся об пол, однако призрак с легкостью поймал его.
— Итак! — объявила она. — Агамед, что ты хочешь сказать нам?
Призрак энергично тряхнул волшебный шар и кинул его мне. Я не ожидал, что сфера будет наполнена жидкостью. Любой трюкач, жонглирующий бутылками с водой, скажет вам, что контролировать такой предмет гораздо сложнее. Шар ударился о мою грудь и упал мне на колени. Я еле успел поймать его, пока он не скатился с дивана.
— Какая сноровка! — пробормотала Калипсо. — Ты что, не слушал? Переверни его.
Поделиться книгой: