Помоги проекту - поделись книгой:
Я рассмеялся.
— Страусами? Ты когда-нибудь видел страуса?
— О, да, — у него был задумчивый взгляд. — Удивительные создания. Если научить их сражаться, возможно, разработать для них какую-нибудь броню, они будут невероятны.
— Ты красивый идиот, — я кинул другую виноградину, которая отскочила от его лба.
На его лице промелькнула короткая вспышка ярости. Я знал, что характер у моего милого Коммода был ужасный. Он был слишком увлечен резней. Но какая мне была разница? Я был богом и мог говорить с ним так, как не смел никто другой.
Кто-то откинул полог палатки. Вошел центурион и отсалютовал, но его лицо было охвачено горем и блестело от пота.
— Принцепс… — его голос дрожал. — Ваш отец… он… он…
Он не произнес слова «мертв», но казалось, что оно витало вокруг нас, лишая кислорода. Лира смолкла на мажорном септаккорде.
Коммод посмотрел на меня, в его глазах читалась паника.
— Иди, — сказал я как можно мягче, пытаясь скрыть свои опасения, — с тобой всегда будет мое благословение. У тебя все получится.
Но я уже подозревал, что случится: юношу, которого я знал и любил, скоро поглотит император, которым ему предстояло стать.
Он поднялся и поцеловал меня в последний раз. От него пахло виноградом. Он покинул палатку и отправился, как сказали бы римляне, в пасть к волку.
— Аполлон, — Калипсо коснулась моей руки.
— Не уходи! — попросил я.
Но моя прошлая жизнь исчезла.
Колдунья нахмурилась.
— Куда не уходить? У тебя было видение?
Я осмотрел темную кухню закусочной.
— Все нормально. Что происходит?
Калипсо указала на морозилку.
— Посмотри на цены.
Я сглотнул горечь винограда и кабаньего мяса. В углу каждого контейнера в холодильнике карандашом была написана цена. Самой дорогой была грифонья крошка-картошка — 15 000$ за порцию.
— Я не разбираюсь в современной валюте, — признался я, — но не дороговато ли для еды?
— Я хотела спросить тебя о том же, — ответила Калипсо. — Я знаю, что S с черточкой — символ доллара, но число…
Она пожала плечами.
Мне показалось нечестным, что я участвовал в приключении с кем-то настолько же невежественным, как я. Современные полубоги запросто бы нам ответили, а ещё у них были полезные способности двадцать первого века. Лео Вальдес мог чинить механизмы, Перси Джексон мог водить машину. Меня бы даже устроила Мэг МакКэффри с ее способностью швыряться мусором. Хотя я знал, что она сказала бы в данной ситуации: «Вы, ребята, тупые».
Я вытащил упаковку грифоньей картошки и развернул обертку. Маленькие замороженные кубики измельченного картофеля посверкивали золотым металлическим блеском.
— Крошку-картошку всегда покрывают драгоценными металлами? — спросил я.
Калипсо взяла один из кубиков.
— Не думаю. Но мой отец давным-давно говорил мне, что грифоны любят золото.
Я вздрогнул. Генерал Атлас выпустил стаю грифонов во время Первой войны титанов с богами. Трудно забыть, как однажды твою колесницу окружили орлиноголовые львы.
— Тогда мы должны накормить этим грифонов, — догадался я. — Если повезет, то это поможет нам завоевать их доверие, — я вытащил стрелу Додоны из колчана. — Ты это имела в виду, самая разочаровывающая из стрел?
Стрела задрожала.
ВЕРНО, ТЫ ТУПЕЕ КУБИКА БОЕВОГО СТРАУСА.
— Что она ответила? — спросила Калипсо.
— Она сказала «да».
Калипсо взяла с прилавка меню с картой зоопарка на обратной стороне. Она указала на обведенную оранжевым кругом зону «Равнины».
— Здесь.
Круг назывался «Поездка на поезде»: самое банальное название, которое только можно придумать. Внизу, в примечаниях, было пояснение: «Поездка на поезде! Посмотрите на зоопарк за зоопарком!»
— Ну, — сказал я, — они хотя бы дали понять, что за зоопарком есть секретный зоопарк. Мило с их стороны.
— Думаю, сейчас самое время сесть на чух-чух, — согласилась Калипсо.
Со стороны входа в кафе послышался грохот, словно германец споткнулся о мусорное ведро.
— Хватит! — рявкнул Литиерсис. — Ты, оставайся здесь и наблюдай. Если они появятся, схвати их. Не убивать. Ты, пошли со мной. Нам нужны эти грифоны.
Я мысленно досчитал до пяти и шепотом спросил у Калипсо.
— Они ушли?
— Подожди, я сейчас посмотрю своим супер-зрением, что происходит за стеной, — сказала она. — Ой, подожди-ка.
— Ты ужасный человек.
Она указала на карту.
— Если Литиерсис оставил одного из охранников на перекрестке, будет сложно пробраться к поезду незамеченными.
— Ну, — сказал я, — всегда можно вернуться на Вэйстейшн и сказать Бритомартиде, что мы пытались.
Калипсо кинула в меня замороженным золотым картофельным кубиком.
— Когда ты был богом, а герои возвращались из поиска с пустыми руками и говорили: «Прости, Аполлон, но мы пытались», ты входил в их положение?
— Нет, само собой! Я бы испепелил их! Я бы… оу, понял, о чем ты, — я заломил руки. — Что будем делать? Я не в настроении быть испепеленным. Это больно.
— Возможно, есть способ.
Калипсо провела пальцем по карте к секции «Сурикаты, змеи и рептилии», что казалось самым ужасным названием для юридической фирмы.
— У меня идея, — сказала она, — бери свою картошку и пойдем.
Глава 14
МНЕ НЕ ХОТЕЛОСЬ следовать за Калипсо, с картошкой или без.
К сожалению, другим вариантом было прятаться в кафе, пока люди императора не найдут меня или пока не придёт менеджер кафе и не заставит меня работать поваром в буфете.
Калипсо шла впереди, перебегая от одного укрытия к другому, словно городской ниндзя. На площади я заметил одного стоящего на стрёме германца где-то в пятидесяти футах от нас, однако он был занят наблюдением за каруселью и тыканьем в раскрашенных лошадей копьём, будто они могли оказаться плотоядными.
Мы добрались до противоположной стороны перекрёстка, не привлекая внимания, но я всё равно нервничал. Насколько мы знали, Литиерсис мог отправить несколько групп прочёсывать парк. С телефонного столба у сувенирного магазинчика на нас смотрела камера. Если Триумвират был таким могущественным, как утверждал Нерон, они легко могли контролировать системы наблюдения в зоопарке Индианаполиса. Возможно, поэтому Литиерсис нас и искал. Он уже знал, что мы здесь.
Я подумал о том, чтобы сбить камеру стрелой, но, наверное, было уже поздно. Камеры любят меня. Моё лицо наверняка уже красовалось на всех мониторах.
План Калипсо заключался в том, чтобы обойти орангутанов и срезать через выставку рептилий, огибая периметр зоопарка до тех пор, пока не дойдём до депо. Вместо этого, как только мы миновали вход в зону с приматами, нас настигли приближающиеся голоса патруля германцев. В поисках укрытия мы вбежали в отделение с орангутанами.
Ну ладно, я испугался и побежал в укрытие. Калипсо зашипела: «Нет, идиот!» и только потом последовала за мной. Вдвоём мы притаились за несущей стеной как раз вовремя, чтобы прошедшие мимо германцы, увлеченно болтавшие о технике сноса голов, не заметили нас.
Я посмотрел направо и едва подавил вскрик. По другую сторону стеклянной стены сидел огромный орангутан и пялился на меня, в его янтарных глазах плескалось любопытство. Он что-то показал лапами. Язык жестов? Агамед бы понял. Судя по выражению морды этого высшего примата, невероятного удовольствия от созерцания меня он не испытывал. Увы, среди высших приматов только люди способны оказывать богам должное почтение. С другой стороны, орангутаны могли похвастаться потрясающей оранжевой шерстью, и тут людям нечего было противопоставить.
Калипсо пихнула меня ногой:
— Нам надо шевелиться.
Мы углубились в выставочный зал. Должно быть, наши обезьяноподобные движения забавляли орангутана. Он издал лающий звук.
— Заткнись, — ответил ему я сценическим шёпотом.
Мы затаились за камуфляжной сетью у дальнего выхода. Прижав свою картошку к груди, я попытался выровнять дыхание.
Калипсо начала что-то тихо насвистывать, что было ее нервной привычкой. Мне хотелось, чтобы она прекратила. Каждый раз, когда она так делает, у меня появляется дикое желание громко подпеть ей, что в данном случае выдало бы нас с головой.
В конце концов я прошептал:
— Думаю, всё чисто.
Я вышел из укрытия и тут же врезался в германца. Серьёзно, сколько их у Коммода? Он оптом их закупал?
Секунду все трое из нас были слишком удивлены, чтобы говорить или двигаться. Затем варвар исторг урчащий звук, словно пытаясь позвать остальных.
— Подержи! — я всучил ему упаковку грифоньей еды.
Рефлекторно он взял её. В конце концов, отдать свою грифонью картошку — символ капитуляции во многих культурах. Он непонимающе уставился на упаковку, а я отступил назад, сдёрнул лук с плеча и выстрелил. Стрела воткнулась ему в левую ногу.
Он взвыл, роняя упаковку. Я подхватил её и побежал, Калипсо бежала сразу за мной.
— Неплохо, — прокомментировала она.
— Не считая того факта, что теперь он наверняка поднимет тревогу. Налево!
Ещё один германец появился из зоны рептилий. Мы с трудом разминулись с ним и рванули к знаку с надписью «Горизонт».
В отдалении виднелся фуникулёр — провода тянулись над деревьями от башни к башне, единственная зелёная кабинка покачивалась примерно в пятидесяти футах над землёй. Я подумал, что на ней мы могли бы добраться до секретной части зоопарка или как минимум получить преимущество в высоте, однако проход к кабинке был огорожен и закрыт на замок.
Прежде чем я попросил Калипсо проделать её фокус со шпилькой, германцы настигли нас и зажали в угол. Тот, которого мы видели выходящим из зоны с рептилиями, приблизился, направив своё копье на нас. Второй, знакомый нам по зоне с орангутанами, рыча, ковылял позади — моя стрела торчала из его окровавленного кожаного ботинка.
Я достал ещё одну стрелу, но у меня не было и шанса уничтожить их обоих до того, как они убьют нас. Я видел германцев, продолжавших битву с шестью-семью стрелами в сердце.
— Аполлон, когда я наложу заклятье, упади в обморок, — прошептала Калипсо.
— Чего?
Она набросилась на меня и закричала:
— Это был последний раз, когда ты подвёл меня, жалкий раб!
Она сделала несколько пассов руками, которые я помнил с античных времён — проклятия и сглазы, которые никто никогда не смел насылать на меня. Мне захотелось ударить её, но вместо этого я сделал то, о чём она просила, — судорожно вдохнул и рухнул.
Сквозь полуприкрытые глаза я видел, как Калипсо повернулась к нашим врагам.
— Теперь ваша очередь, глупцы! — она вновь начала совершать всё те же пассы.
Первый остановился. Побледнев, он уставился на распластавшегося на земле меня, а затем развернулся и побежал прочь, пронесясь мимо своего напарника.
Раненый германец засомневался. Судя по ненависти в его глазах, он жаждал мести за выстрел, испортивший его левый ботинок.
Калипсо, ничуть не обескураженная, взмахнула руками и начала заклинание. Интонация придавала её словам такое звучание, будто она поднимала ужаснейших демонов прямиком из самого Тартара, однако на самом деле это был рецепт блинчиков на древнефиникийском.
Раненый германец вскрикнул и поспешно заковылял прочь, оставляя за собой смазанные красные следы.
Калипсо протянула мне руку и помогла подняться:
— Пойдём. Я выиграла всего несколько секунд.
— Как ты…. Твои магические силы вернулись?
— Если бы! Я притворялась. Половина магии — это уверенный вид. Вторая половина — выбор суеверной цели. Но они вернутся и с подкреплением.
Поделиться книгой: