Отражения (Сборник)

Пластиковая карточка Говарда Небраскина! Её можно вставить в щель и отжать язычок замка. Получится? Кирилл не чувствовал себя опытным домушником, но отказываться от затеи не стал.

— Извини, Говард, тебе придётся съездить в банк за новой карточкой.

Кирилл подошёл к двери вставил карточку в щель и мягко нажал на ручку замка. Очень мягко. Без толку. Но постепенно он понял, что нужно делать, и через три минуты справился с замком. Вздохнул. Осторожно приоткрыл дверь и увидел площадку.

Или лучше называть это помещение лестничным холлом? Наверное, во дворцах их называют именно так, потому что площадка оказалась большой. Однако выходили на неё всего две двери тёмно-коричневого дерева и лифт. И два лестничных пролёта: вверх и вниз.

Вторая дверь заперта, а открыть её с помощью карточки не получилось — щель оказалась слишком узкой.

Лифт старинный, в нём не раздвижные дверцы, а одна, распашная, открывающаяся вручную… и закрытая. Дверь, кстати, изящная: хоть и металлическая, но украшена медными узорами и замечательно смотрится на фоне тёмного камня стен. А вот свет здесь не такой яркий, как в гостиной: площадка освещалась единственным бра.

Кирилл трижды надавил на кнопку вызова, но никакой реакции не последовало: ни лифт не поехал, ни звонок не прозвучал. Оставалось идти по лестнице.

Вниз или наверх?

И в это мгновение дом окутал рёв. Чудовищный рык дикого зверя. Откуда он прозвучал? Отовсюду. Пришёл из каждого камня. Оттолкнулся от стен, пробежал сверху вниз и обратно, заставил похолодеть и задрожать.

Бешеный рёв получился неимоверно громким, но коротким. Леденящим, но… Но Кирилл только что сражался с каменной горгульей, и чудовищный рык хоть и напугал, но не остановил.

— Я уже знаю, что здесь творятся странные вещи, — сказал мужчина себе и неспешно отправился вверх по лестнице.

* * *

— Кажется, здесь, — произнёс Виталик, останавливая велосипед.

Он хотел достать телефон и проверить местонахождение с помощью навигатора, но Машка закричала:

— Точно здесь!

И помчалась дальше, просвистев мимо друга на бешеной скорости.

— Куда?

— Туда!

— Эх…

Девчонка Виталику досталась красивая: девятнадцать лет, бесподобная фигура, в которой девичьи округлости уже начали приобретать восхитительную женственность, длинные светлые волосы, маленький, чуть вздёрнутый носик, большие светло-серые глаза. Завершали образ стильные очки в чёрной пластиковой оправе и дерзкая спортивная одежда, скорее подчёркивающая прелесть юной красавицы, чем скрывающая её.

Ещё девушка была озорной, весёлой и лёгкой на подъём. Ей не сиделось на месте ни зимой, ни летом, ей хотелось всё увидеть своими глазами, понюхать и пощупать, и даже сегодня, в воскресенье, когда все нормальные люди спят до обеда, Машка потащила друга в очередные подмосковные развалины, о которых вычитала в интернете. «Виталик! Как же так? Мы не были в таком интересном месте!» А интересных мест, как понял парень, под Москвой бессчётное количество: дворцы, особняки, монастыри, церкви — Виталик давно сбился со счёта, а Машка наслаждалась и строила новые планы.

Ей всё было интересно, но иногда выбор цели ставил молодого мужчину в тупик.

Как сейчас, например. Разгромленная, разграбленная усадьба династии Филипповых, основатель которой открыл самую знаменитую московскую булочную. Что в ней может быть интересного? Выпадающие кирпичи? Переделки под нужды спортивного центра? Для чего они сюда отправились? Но Маша сказала: «Я хочу!» — и Виталику пришлось смириться. Они составили маршрут велосипедной прогулки почти на четыре часа и теперь подъезжали к промежуточному финишу, каковым и был особняк.

— Разве он не прекрасен?

Виталик, наконец-то увидевший здание, в ответ кивнул и согласился:

— Да.

И это было правдой.

Дом оказался интереснее, чем он предполагал, глядя на выложенные в сеть фотографии. Красивый, несмотря на возраст и отсутствие по-настоящему рачительного хозяина. Предназначенный для другой жизни, но с достоинством принявший судьбу. Он стоял на пригорке и казался грустным памятником самому себе. Готовый сражаться с самим Временем.

— Я ведь обещала, что будет здорово, — рассмеялась Машка.

— С тобой всегда здорово.

— Правда?

Девушка прильнула к Виталику и заглянула ему в глаза.

— Всегда, — подтвердил тот, обнимая подругу за талию.

— С тобой тоже.

Они поцеловались. Потом ещё раз, гораздо крепче, а потом девушка выскользнула из объятий и потащила молодого человека за собой:

— Пойдём внутрь.

— А что, можно внутрь?

— А для чего мы приехали?

— Подожди, я достану фотоаппарат, — Виталик остановился и снял со спины компактный рюкзак. — Минута.

— Догоняй!

— Машка!

Но девушка упорхнула, и в следующий раз молодой мужчина догнал её на ступенях крыльца. К этому моменту рюкзак вернулся на место, а фотоаппарат переместился на грудь.

— Ты действительно хочешь пойти внутрь?

Особняк выглядел необычайно интересно, однако лезть в него Виталику не особенно хотелось: кто знает, что там? Хорошо, если просто разрушенные интерьеры, а если логово бродяг? А если дом вообще стал частным владением? Неплохо было бы получить хоть какое-то разрешение, но…

Но остановить подругу Виталик не мог при всём желании: когда ей что-то взбредало в голову, требовалось нечто большее, чем здравый смысл.

— Я хочу осмотреть дом!

— Может, лучше к реке? — почти жалобно протянул Виталик. — Посидим на берегу, устроим пикник, как хотели, искупаемся…

— Потом!

— Искупаемся…

Молодому человеку очень хотелось искупаться после долгого путешествия по жаре, поваляться на берегу, съесть припасённые бутерброды, а то и подремать в теньке, расслабиться, так сказать, в законный выходной.

— Как называется река? — девушка нахмурилась, припоминая. — Мóча?

— Мочá!

— Пошляк.

— Просто хорошая шутка, — рассмеялся Виталик. — Поехали купаться в Мóче?

Было видно, что девушке очень хотелось согласиться, благо купальные принадлежности и полотенца лежали в рюкзаке, а солнце к полудню стало припекать и намекало: купаться! Купаться, пока лето! И лишь собрав в кулак всю волю, Маша заставила себя принять непростое решение:

— Сначала дом, потом всё остальное.

И Виталик сдался:

— Почему тебя сюда так тянет?

— Потому что у этого особняка есть тайна, — ответила девушка, поднимаясь по старым ступенькам.

— Здесь зарыты сокровища?

— Здесь бродит призрак цыганки.

— Спрыгнула со второго этажа от несчастной любви?

Машка остановилась, повернулась к другу и неожиданно серьёзно ответила:

— Её убили.

* * *

Рёв, который услышал Кирилл, стоя на площадке условно первого этажа — поскольку он не мог сказать точно, как высоко находится, — не напугал его, но заставил действовать осторожно, и два пролёта на условно второй этаж мужчина поднимался с черепашьей скоростью, останавливаясь на каждой ступеньке и внимательно вслушиваясь в тишину старинного особняка. К счастью, ужасный рык не повторялся — продолжение стало бы серьёзным испытанием для нервов Кирилла, — и он сумел подняться, но… недалеко: выход на площадку второго этажа преграждала решётка из толстых металлических прутьев. Чёрная решётка, очень подходящая по стилю старинному особняку. Судя по всему, она упала сверху, в момент…

— Тревоги?

Похоже, да.

Это было логичное предположение: в доме что-то случилось, и поднялась тревога, на время которой переходы между этажами заблокированы, словно отсеки в подводной лодке.

«Но почему мне в голову пришла эта мысль? — удивился Кирилл. — Я занимаюсь безопасностью? Любой нормальный человек при виде решётки подумал бы о чём угодно: о паранойе хозяев, о том, что оказался в зоопарке, о том, что наверху детская, чёрт возьми, и владельцы особняка боятся, что ребёнок скатится по лестнице… Я же предположил тревогу. Почему?»

Без ответа.

Решётка оказалась прочной, а её прутья — редкого, квадратного сечения и буквально испещрены символами. Не вырезанными, не нацарапанными, а выгравированными. Золотом. Сами же символы были то ли китайскими, то ли египетскими, то ли вообще рунами.

То ли сочетанием всего сразу в стиле магического постмодерна.

В любом случае решётка стала непреодолимым препятствием, но едва Кирилл решил уйти, как услышал шаги и мужские голоса. Решение пришло мгновенно и опять — инстинктивно: он спустился на несколько ступенек, присел на корточки и замер, прислушиваясь. А мужчины вышли на площадку, хором выругались при виде решётки, подергали её в тщетной попытке пройти, после чего один вновь выругался, а второй дрожащим голосом произнёс:

— Мы умрём.

— Успокойся.

— Ты знаешь, что я прав.

— Это всего лишь «Кокон», — попытался объяснить матерщинник. — Безопасность нарушена, но вскоре всё образуется. «Кокон» справится с любой проблемой.

— И с Шабом? — с надрывом осведомился паникёр.

— Что?

— Не притворяйся дураком! — взвился тот в ответ. — Шаб вырвался на волю! Поэтому включился «Кокон»!

Кирилл осторожно приподнялся, оперевшись на руки, и внимательно посмотрел на мужчин: чтобы при следующей встрече не принять кого-нибудь из них за Шаба. Ну и предположив заодно, что один из собеседников может оказаться голым дворецким. Не оказался. Судя по одежде, на площадке второго этажа беседовали лакей и садовник. Паниковал садовник, хотя выглядел гораздо крепче манерного товарища по несчастью.

— Ты видел её? — тихо спросил садовник.

— Да, — коротко ответил лакей.

— Она нас убьёт!

— Элизабет всё понимает.

— Правда?

— Это её Истинный Облик, он страшен, но и только, — объяснил лакей. — Хозяйка нас узнала.

— Я её боюсь, — помолчав, отозвался паникёр.

— Так и должно быть.

Оспаривать это утверждение собеседник не стал. Выдержал ещё одну паузу и протянул:

— Где Эндрю?

— Был в гостиной.

— Пойдём к нему?

— Забыл о решётке?

— Забыл, — вздохнул садовник. И вновь поник: — Мы умрём.

— Эндрю выберется, — уверенно произнёс лакей. — А наша задача — не попасться на глаза Шабу до тех пор, пока «Кокон» или Элизабет не порвут его или не вернут в клетку.

— Говори о Шабе с уважением, — попросил садовник.

— Почему?

— На всякий случай.