Помоги проекту - поделись книгой:
В рождественские дни принято одаривать не только колядующих. В эти дни дети получают подарки от родителей, крестных, а также от мифических персонажей, связанных с именами святых, либо представляющих вымышленные образы. Это св. Мартен, почитаемый в области Дюнкерк, св. Николай, известный в этой роли в северо-восточной Франции, «Отец Ноэль» (Пер Ноэль, Père Noël), Père Chalande, «Отец Январь» (Пэр Жанвие, Père Janvier), младенец Иисус.
Наблюдения А. ван Геннепа показали, что по сравнению с другими европейскими странами — Германией, Швейцарией, скандинавскими и славянскими странами — олицетворения цикла 12 дней во Франции не носят ярко выраженного магико-религиозного характера. Эти персонажи сравнительно многочисленны у эльзасцев, лотарингцев, в провинции Франш-Конте, но в южных провинциях страны они неизвестны. Подарки, которые приносят детям персонажи, наделенные сверхъестественными чертами, не обладают никакими особыми свойствами, они не освящены, даже если ими одаривают «святые», так же как не считаются священными подарки, развешанные на елке. Это обычные угощения, подобные подаркам, которые дети получают от родителей и крестных.
Если св. Мартен известен как одаривающий детей лишь в небольшой области Франции, то св. Николай значительно более популярен.
В некоторых областях Франш-Конте св. Николай отождествляется с «Отцом Ноэлем» (Père Noël): в шляпе с широкими полями, с посохом в руках он ходит по домам и осведомляется у родителей, были ли их дети послушными.
Ван Геннеп, опираясь на данные многих местных авторов, утверждает, что Пер Ноэль явление сравнительно позднее во французском фольклоре. Другие исследователи считают, что жонглёры XIII в. были первыми, кто олицетворял рождество, путешествуя от замка к замку и распевая веселые песенки, славящие рождение Христа.[117]
Во многих провинциях Франции представления о Пер Ноэле появились недавно, придя на смену представлениям об «Отце Январе» (Père Janvier), каковые были в департаменте Сона и Луара и отдельных местностях Дофине, о св. Мартине и св. Николае (Фландрия, Бельфор), о младенце Иисусе (отдельные местности Дофине и в Лотарингии). Есть мнение, что Париж и его окрестности были центром, откуда распространилось представление о Пер Ноэле англо-саксонского типа: высоком старике с белой бородой, в меховой шапке и широком красном плаще, иногда отороченном горностаевым мехом или белой кроличьей шкуркой. Время появления этого персонажа в Париже и окрестностях не установлено, в провинциях же, в Дофине, Руссильоне первые упоминания о нем относятся к 1940-м годам, в департаменте Арьеж (пров. Лангедок) представление это имело место в середине XIX в.[118]
Представления о Пер Ноэле быстро распространились в городах и даже в деревнях, так же как и рождественское дерево, через благотворительные общества и всякого рода учебные заведения без официального нажима, но скорее как проявление коллективной тенденции, свидетельствуя о рождении нового фольклора. Клод Леви-Стросс считает, что развитие, значение и формы, в которых проявляется культ Пера Ноэля, является прямым результатом влияния США. Огромные елки, установленные на перекрестках и главных улицах города, иллюминированные ночью, специальная изукрашенная оберточная бумага для рождественских подарков, поздравительные рождественские открытки, сбор пожертвований на площадях и улицах, ряженые «Пер-Ноэли», принимающие просьбы детей в больших магазинах, — все это, по мнению Леви-Стросса, явления, привнесенные извне и привившиеся на французской почве недавно.[119]
Но другие считают, что нельзя объяснить американским влиянием происхождение этой обрядности, так как это влияние могло быть только вторичным. Появление в Америке этого обряда связано, как можно полагать, с немецкой иммиграцией. Образ американизированного Father Christmas равнозначен принятому и несколько измененному персонажу немецкой обрядности — «Рождественскому человеку» (Weihnachtsmann).
Во Франции Пер Ноэль никогда не был объектом какого бы то ни было религиозного культа, не пришел на смену представлению о каком-либо божестве. Роль этого образа в современных рождественских праздниках вызывает неудовольствие в церковных кругах. Со стороны церковных властей предпринимались даже попытки уничтожить новый обычай на том основании, что рождественские праздники в той форме, в какой они теперь проходят, теряют религиозный характер.[120]
В некоторых французских провинциях господствует представление о том, что рождественские подарки детям разносит младенец Иисус (Petit Jésus, Enfant Jésus), подобно известному в романской Швейцарии Bon Enfant, в Германии и Эльзасе Christkind.
В Эльзасе, в отдельных областях, младенца Иисуса представляли мальчиком, который обходил дома, где жили дети, в сопровождении Ганса Траппа, персонажа, подобного отцу Фуэтару, и одаривал или наказывал их. Родители перед домом ставили стакан вина для младенца Иисуса, к ставне окна привязывали пучок сена для его ослика. В некоторых эльзасских деревнях ряженые, представлявшие эти персонажи, должны были танцевать в домах. По деревне ходили обычно несколько таких пар. Иногда младенца Иисуса представляла девочка, одетая в белое, и сопровождал ее мальчик с мешком, набитым сеном, с вилами в руках, чтобы пугать непослушных детей.
В Лотарингии — это была девочка, одетая в белое. Она приносила детям елочку в 20–30 см, увешанную сладостями и орехами.
В других французских провинциях, хотя и не повсеместно, в Оверни, Шампани, Гаскони, Лангедоке, Иль-де-Франсе, Лионне, Руссильоне было представление о том, что младенец Иисус в ночь под рождество приносит подарки — орехи и сладости детям, но ряжения здесь не было. В провинции Орлеан, разжигая рождественское полено, полагали, что здесь у камина будет греться младенец Иисус; в местности Совиньи был обычай расстилать солому на чисто вымытом полу, а утром, убирая ее, смотреть, не положил ли младенец Иисус сюда зерна.[121]
По сравнению с другими европейскими странами, в частности с Германией и Швейцарией, представление об Иисусе-младенце во Франции распространено не столь широко, оно не относится к основным компонентам французского фольклора, хотя в настоящее время это представление широко популяризируется. Оно часто встречается в романах писателей регионалистов, в рождественских сказках, которые ежегодно публикуются в периодических изданиях, включаются в программы радиопередач.[122]
Среди обрядов, составляющих церковный ритуал празднования рождества, которое в средние века церковь отмечала с особой пышностью, до наших дней во Франции сохранилось очень немногое.
Лишь в экспозициях этнографических музеев можно встретить изображение некогда очень торжественной церемонии, называемой в Провансе Pastrage: пастухи, одетые в свои широкие плащи, пастушки с корзинами фруктов торжественным кортежем, под звуки флейты и тамбурина направлялись к ночной мессе, следуя за украшенной лентами повозкой с ягненком. После определенных церемоний, танцев с ягненком на руках, его вручали священнику. Одновременно выпускали в церкви и птиц.[123]
В некоторых областях Прованса искупительной жертвой была маленькая птичка королек, или крапивница, и церемония приношения ее церкви получила название «праздник королька» (fête du roitelet). Молодежь деревни старалась в декабре поймать эту крошечную птичку и в рождественскую ночь, привязав ее к шесту, несла в церковь, чтобы живую вручить священнику, который отпускал ее. Некогда птичку убивали; этот обычай исчез уже в XVIII в. В городе Эксе как след этого обычая осталась забава детей свистеть во время мессы в небольшие глиняные свистульки в виде птички. Включение мотивов соловьиного пения в органную музыку также считалось продолжением той же традиции.[124]
Религиозные мистерии, которыми славилась средневековая Франция и которые в рождественские дни принимали форму пасторальных мистерий, разыгрываемых в церкви, особенно популярны были на юге страны. Некогда это были народные представления. То, что сохраняется в наши дни в Провансе, приобрело уже несколько искусственный характер. И сейчас, ежегодно или через год, в течение всего января в некоторых деревнях Прованса проходят представления пасторалей; но теперь они превратились в зрелища, организуемые многочисленными в Провансе церковными корпорациями, католическими кружками и благотворительными обществами. Кроме классических сценариев, созданных в прошлом веке, немало текстов создается и современными писателями, радеющими о возрождении старых традиций. Обычно дается представление различных вариантов одного сюжета: ангелы возвещают пастухам о рождении Христа, жители деревни отправляются в Вифлеем, их путешествие сопровождается забавными или волнующими эпизодами. Роли нередко из года в год исполняют те же актеры-мужчины на провансальском языке, а ангел вещает на французском.[125]
С религиозным драматическим искусством тесно связано и устройство рождественских ясель, небольших ниш, в которых с помощью фигурок, выполненных из дерева, фарфора или, как это наиболее принято сейчас, из обожженной и раскрашенной глины, представлены различные сцены, иллюстрирующие легенду о рождении Христа. Ритуал, введенный католической церковью в XIII в., в XVI в. принял во Франции силу обычая. Ясли стали устраивать не только в церкви, но и дома, незадолго до Рождества. В течение нескольких недель они остаются нетронутыми, разбирают их на следующий день после Сретения (2 февраля).
В южных провинциях Франции, в Дофине, Провансе, Лангедоке, Гаскони, Руссильоне, Каталонии изготовление рождественских ясель (называемых crèche, а в различных диалектальных вариантах grepio, grupi, presép, либо belèn, Bételen от Bethléem, а также nativités, nativeta, natibita)[126] и фигурок к ним, называемых santones, превратилось в подлинное народное искусство. Домашние ясли, изготовленные в подражание церковным, отличаются народным характером и далеки от условного изображения церковных ясель. Здесь перед нами не только сцены евангельского сюжета, но и живые картины народного быта. В картонном ящике, у которого снята крышка и передняя стенка, изображается горный провансальский пейзаж с соснами и оливковыми деревьями, деревенской фермой, крытой красной изогнутой черепицей, ветряной мельницей, голубятней, пасущимися овцами. На фоне этого пейзажа размещается множество фигурок. На первом плане, на склоне холма помещают стойло либо грот. Здесь мы видим святое семейство, королей-магов, восхищенную толпу. Среди фигурок сантонов, разместившихся на склоне холма, можно узнать крестьянина и крестьянку, пастуха и пастушку, торговку рыбой, рыбака, музыканта с тамбурином, цыганку и других в красочной народной одежде. Все эти фигурки выполнены в реалистической манере, сочетающей выразительность, живописность, богатую цветовую гамму. Ни одна характерная деталь быта не ускользает от глаза исполнителя. Изогнутая черепица имитируется с помощью волнистого картона, окрашенного в красный цвет, скалы сооружают из кусочков дубовой коры, для изготовления ветвей сосны служит мох.
Особого навыка, искусства требует изготовление сантонов. Первые сантоны из обожженной глины были созданы в XVIII в. Именно этот материал дал возможность создавать реалистичные и столь разнообразные фигурки, используя для этого двустворчатую литейную форму. В 1803 г. в Марселе впервые открылась ярмарка сантонов, успех ее послужил толчком к развитию этого ремесла в городах Экс, Авиньон, Сен-Реми, Обань. К 1830 г. были созданы основные образцы сантонов, многие из которых сохранились до наших дней. В этих городах до сих пор работают кустарные мастерские, изготовляющие фигурки. Мастера (сантонье) обычно работают всей семьей. Каждая из них хранила свой собственный профессиональный секрет и передавала его от отца к сыну. Многие из таких сантонье были настоящими художниками своего дела, народными умельцами.
Традиция устраивать ежегодно в Марселе ярмарку сантонов сохраняется до сих пор и выливается в подлинный праздник народного искусства. Здесь на полках ярмарочных бараков выставляются сантоны самых разных размеров, от крошечных santons puces, высотой в несколько миллиметров, до больших фигур ростом до 20 сантиметров и выше. Больше всего изготовляется сантонов средних размеров от 3,5 до 8 см.
Продажа сантонов и рождественских ясель сопровождается продажей свечей и прочих елочных украшений. В прозрачных целлофановых мешочках продают зерна рождественской пшеницы, называемой также «пшеницей св. Варвары» (Blé de la Sainte-Barbe), так как в день св. Варвары в Провансе насыпают ее в блюдца, заливают водой, с тем чтобы ко дню рождества свежая зелень украсила ясли и рождественский стол. По росточкам рождественской пшеницы судили о будущем урожае: если они на время праздников оставались зелеными, это сулило хороший урожай, если желтели — дурной знак.[127]
С рождеством связано множество народных примет и поверий. К этому дню, так же как к другим праздникам рождественского цикла, приурочены гадания о будущем урожае, о судьбе, замужестве и т. д. Многие приметы, наблюдения за погодой, способы гадания обнаруживают полное сходство с приметами и гаданиями других европейских народов. Так, определенное значение приписывается тому, на какой день падает рождество; если рождество падает на воскресенье, жди богатый урожай хлеба, если рождество приходится в четверг — ожидай голодного года; если в понедельник — из двух волов советуют одного зарезать — трав будет мало и двух не прокормить. По погоде на рождество делаются предсказания об урожае. Рождество должно быть морозным, если же в это время стоит тепло, то следует ждать весенних холодов, что всегда вредит урожаю. Особенно плохо, когда на рождество тепло и бесснежно: будет мало хлеба и много соломы. Сильные холода на рождество предвещают самый надежный урожай. Снег или иней на рождество — это также залог хорошего урожая: «Снег для рождества — то же, что навоз для урожая».
Важными показателями погоды считались также дни, предшествующие и последующие за рождеством. Двенадцать дней до рождества называются у французов Jours compteurs (дни отсчета), двенадцать дней от рождества до крещения Jours de lots; по погоде каждого из этих дней судят о погоде двенадцати месяцев следующего года. Очень важным для гадания и определения погоды днем считался канун Нового года, день св. Сильвестра. В этот день было принято гадать о погоде по луковицам, не разрез которых насыпали соль и по выступанию сока на срезе судили о том, сухая или дождливая будет погода.[128]
Погоду будущего года определяли и по погоде в ночь под Новый год. «Если в ночь св. Сильвестра ветер дует с юга, год будет жарким и благополучным»; «если ветер с запада — будет изобилие молока и рыбы»; «с востока — жди урожая фруктов».
Многие приметы связаны с погодой первого месяца года: «сухой январь — богатство фермеру» — «Secheresse de janvier — richesse du fermier», «январь сухой и хороший наполняет бочки и бочонки» — Janvier sec et beauremplit cuves et tonneaux, «январь и февраль наполняют или оставляют пустыми чердаки» — Janvier et fevrier comblent ou vident des greniers.[129]
Вера в «магию первого дня» определяла не только приметы, но и многие обряды и поведение людей. Считалось, что благополучие в новом году зависит от того, как встретят его. Поэтому повсюду принято было торжественно и празднично встречать Новый год.
Так же, как в рождественский сочельник, устраивалась обильная трапеза, сопровождаемая песнями, шумным весельем. В некоторых областях устраивались шаривари, чтобы «изгнать старуху», воплощающую уходящий год.
1 января считается началом Нового года во Франции с XVI в. В Галлии в VIII в. Новый год начинался 1 марта. С VIII в. и до конца X в. начало года совпадало с рождеством (25 декабря), затем при первых Капетингах оно приходилось на день пасхи, и лишь при Карле IX в 1564 г. была установлена дата начала года 1 января.[130]
Многие обряды Нового года совпадают с рождественскими. Нередко в этот день в семейном очаге продолжало гореть рождественское полено. Группы детей или молодежи в канун или в день Нового года обходили дома односельчан с пожеланиями здоровья и благополучия и с просьбой дать подарок. Эти песни обычно повторяли рождественские:
В этот день зажигали костры, прыгали через огонь, окуривали деревья и поля, рассчитывая на очистительную и живительную силу огня. Так, в Бургундии еще в конце XIX в. было принято, чтобы накануне Нового года старший в доме посылал своих внуков в сад, где они бегали от одного дерева к другому с горящими соломенными трутами и, ударяя горящим трутом по стволу дерева, приговаривали: «Доброго года яблоням, грушам, сливам». Иногда произносили заклинания против грызунов и вредителей полей. Молили также о будущем изобилии. Дети, размахивая факелами, бегали по полям и садам, восклицая: «Новый год, приходи, принеси хлеба, вина и всякого благополучия, — орешков для девочек, орехов для мальчиков».[131] Считалось, что если много орехов будет подано на новогодний стол, то будет богатый урожай.
Новый год, так же как и рождество, — семейный праздник, но в этот день обычай быть «в своем гнезде» не соблюдается. В Новый год принято ходить в гости, обмениваться подарками, посещать кафе. Одно из любимых новогодних развлечений — лотереи, которые устраивают в кафе. В лотерею можно выиграть индейку, курицу, иногда даже ягненка или поросенка.[132]
Рождественский цикл праздников завершается днем королей. Обряды и обычаи рождества, направленные на обеспечение благополучия семьи и хозяйства, повторяются и в этот день. Праздник отмечается бурным весельем, шутками. Одним из характерных обрядов дня королей было изготовление особого «пирога королей», в который запекали боб или какой-либо предмет. Тот, кому доставалась доля пирога с запеченным в ней бобом, становился «бобовым королем», его шуточным приказаниям должны были все подчиняться. Разрезая пирог на доли, обязательно сохраняли долю для бедных, а также для отсутствующих членов семьи.[133]
В обряде колядования, который совершали в этот день, более, чем в дни других праздников, проявлялись церковно-христианские элементы. В этот день в некоторых французских провинциях, главным образом в восточных, Эльзасе, Лотарингии, Франш-Конте, в области Бресс, а также в некоторых областях Бретани и Баскской области колядование сопровождалось костюмированным разыгрыванием христианской легенды о трех королях-магах.[134] В названных областях три молодых человека или мальчика лет 12–15 одевались королями-магами: на них были надеты длинные белые туники, на головах — тюрбаны с прикрепленными к ним звездами из золоченой бумаги. Один из мальчиков с черным лицом, вымазанным сажей, представлял Мельхиора. Маги несли длинную палку, увенчанную звездой. Они ходили от дома к дому и пели песню о трех королях-магах, провозглашали благословение дому и хозяевам.
В Эльзасе короли писали на дверях домов и конюшен инициалы своих имен М — В—С, знак, который должен был защитить урожай и скот.
Целью сбора пожертвований в этот день нередко было получить долю от пирога королей. С просьбой выделить божью долю ходили не только «короли-маги», в ряде провинций с песнями, содержащими эту просьбу, ходили дети и бедняки, повсюду исполняя различные вариации песни:
В некоторых областях, в Вандее, например, в этот день исполняли те же chansons de quêtes, что и в день рождества, заменяя лишь слово «подарок» (Aguilaneu) на «божью долю» (Part à Dieu или Part à Jesus).
Во Франции выделяют две фольклорные зоны. В одной из них, занимающей Центральный Массив, Окцитанию и все альпийские провинции, обычай просить «божью долю» не зафиксирован. В другой же, включающей провинции Пикардию, Нормандию, Иль-де-Франс, некоторые области Бретани и Вандеи, в центре — Берри, Ниверне-Морван, Орлеане и на востоке — Бресс и Лотарингию, этот обычай широко бытовал, хотя и не повсеместно.[135]
Накануне дня королей принято было разжигать «костры королей». В разных областях они назывались по-разному: feulérie des Rois, chevannes, faulères, failles или bourdifailles. Магическое значение этого обряда еще в конце XIX в. проявлялось со всей очевидностью во многих областях провинции Франш-Конте. Молодые люди ходили по деревням с повозкой, в которую каждый должен был положить немного топлива. Вечером все это собранное топливо отвозили за деревню, где разжигали огромный костер, вокруг которого танцевали, перепрыгивали через огонь, восклицая: «Bonne année reviens! Du pain, reviens!» («Приходи, добрый Новый год! Приходи, хлеб!»). Нередко по окончании танцев из хоровода изгонялись те, кто не был жителем данного села, чтобы они не могли получить долю от «пирога королей» (gateau des Rois), которым угощались обычно у кого-нибудь из участников празднества.
К древнему народному представлению об оплодотворяющей способности огня, о его влиянии на будущий урожай с течением времени прибавились представления, связанные с христианской легендой о трех королях-магах, о чудесной звезде, указавшей путь магам в Вифлеем. В Провансе, например, где обычай разжигать костры и устраивать вокруг них хороводы в день королей (а в некоторых местах и накануне рождества) бытовал еще в 1930-х годах, полагают, будто эти костры должны осветить путь королям-магам.[136]
С представлениями о чудесной звезде связана церемония, известная под названием «Праздник Чудесной Звезды», которая имела место в некоторых городах и селах департамента Воклюз в Провансе и неоднократно, начиная с XVIII в., отмечалась в литературе. Запряженную несколькими парами мулов повозку, с горящим на ней костром, провозили по улицам под аккомпанемент тамбуринов и других музыкальных инструментов. Возглавлял церемонию избранный молодежью «Аббат Молодежи». Иногда рядом с повозкой шли три молодых человека, одетые королями-магами. Движущийся костер символизировал путь Чудесной Звезды. Зрители, заполнявшие улицы, держали в руках зажженные факелы.
Если пламя костра было ярким, это было знаком хорошего урожая, если же оно гасло или только теплилось — дурной знак. По окончании церемонии повозку опрокидывали, и каждый стремился унести домой в свой очаг горящую головню: это должно было принести в дом благополучие.[137] Синкретизм религиозных представлений здесь очевиден.
В день королей и накануне этого дня, так же как и в другие праздники цикла, наблюдали погоду, гадали о судьбе, о суженом. В гадания вплетались и мотивы, связанные с христианской легендой.
Накануне дня трех королей девушки, гадая о суженом, обращались к королям-магам с просьбой показать им суженого, и три короля-мага являлись им во сне в сопровождении того, кого судьба предназначила в мужья. О суженом гадали также, бросая башмачок: с той стороны, куда указывал носок башмачка, должен был прийти наконец тот, кого так ждали. Гадали и по листьям самшита, бросая их в огонь: если листок сжимался, желание должно было сбыться, если только переворачивался — это сулило надежду, если же оставался неподвижным — не жди ничего хорошего.[138]
День королей завершал цикл рождественских праздников. Во многих областях Франции на следующий день начинались карнавалы, открывающие весенний масленичный цикл праздников.
Зимние рождественско-новогодние праздники, так называемые «Двенадцать дней», и в современной Франции знаменуются радостным оживлением. В некоторых традиционных обычаях, сопровождающих эти праздники в наши дни, можно увидеть следы тех ритуальных действий, которые французы считали залогом благополучия семьи, процветания хозяйства.
В глубокое прошлое (может быть, к старинному обряду колядования) уходят, возможно, корни той благотворительности, атмосфера которой царит в предновогодние дни в стране. По радио и телевидению, со сцен театров и кино в эти дни звучат призывы к добросердечию. В Париже на Больших Бульварах, на Елисейских полях, на всех людных перекрестках представители самых различных благотворительных обществ с кружками в руках обращаются к прохожим с просьбой пожертвовать на бедных, сирот, вдов, одиноких, инвалидов войны. Французы опускают франки в кружки, получая взамен открытки, ленточки, бумажные цветочки.
Семейная трапеза в рождественский сочельник, встреча Нового года, обмен поздравлениями и подарками, подарки детям «от Пер-Ноэля» и от родителей, рождественская елка, рождественские ясли и представления рождественских пасторалей на юге страны, развлечения всякого рода — вот то, чем отмечались рождественские и новогодние праздники в XIX — начале XX в.
НАРОДЫ ПИРЕНЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА
В странах Пиренейского полуострова — Испании и Португалии — издавна обитают народы, близкие друг другу по культуре и общности исторических судеб, но каждый со своим особым обликом: это португальцы, испанцы (кастильцы), галисийцы, каталонцы и баски. За исключением последних с их изолированным языком, остальные народы близкородственны между собой и по языку, и по этническому происхождению.
Античная римская культура наложила глубокий отпечаток на этнический облик народов полуострова: они все уже в начале нашей эры были романизованы по языку и доныне известны — вместе с итальянцами, провансальцами, французами — как «романские» народы. Еще глубже сказалось здесь почти полуторатысячелетнее влияние христианской католической церкви, которая укрепилась среди населения Пиренейского полуострова с V в. н. э. Особенно усилилось это церковное влияние на умы населения в те века, когда велась тяжелая, изнурительная война против мусульман-арабов (VIII–XV вв.); она велась под религиозным знаменем. Эта длительная война — «реконкиста» (обратное отвоевание) кончилась полной победой христиан и изгнанием всех «неверных» — арабов-мавров и евреев. За эти века католическое вероучение и церковная обрядность вошли в плоть и кровь испанцев и других народов полуострова. Нигде в Европе не было такого религиозного фанатизма, как в Испании и Португалии, нигде не пылали так свирепо костры инквизиции, нигде так беспощадно не преследовались «еретики», бывшие мусульмане и евреи. А в испанских и португальских колониях так же безжалостно истреблялись «язычники».
Времена изменились с тех пор. Но католический дух и до наших дней в большей мере владеет здесь умами населения, чем где-либо еще в Европе. Он сказался и на народных обычаях, в том числе и на обрядах календарного цикла: здесь меньше, чем у других европейских народов, сохранилось следов древних дохристианских поверий и обрядов. Они более нивелированы — особенно в городах — и именно в церковном духе. И все-таки даже в этих странах народные календарные обычаи нередко обнаруживают под внешним покровом церковности свои древние дохристианские корни — корни, связанные с хозяйственной деятельностью человека.
По условиям климата зима на землях к югу от Пиренеев начинается позже, чем в других странах Европы, — в декабре. Но еще с ноября сельская молодежь Испании и Португалии по старой традиции начинает еженедельно устраивать посиделки (filandeiros, fiadeiros, filandones) с песнями и беседами. Раньше, видимо, на этих посиделках девушки занимались рукодельем: недаром и само слово filandeiro происходит от глагола filar (hilar) — прясть.
1 и 2 ноября — церковные праздники поминовения умерших и «всех святых». Молодежь устраивает в эти дни «magostos» — праздничные трапезы.
Как и в других католических странах, за четыре недели до рождества начинается предписанный церковью пост. Это время называется «Santo advenimiento» («святое пришествие»). По суровым церковным правилам в этот период «адвента» запрещены танцы, общественные развлечения, театральные представления.
Крестьянское население Испании, как и в других странах, накопило немало примет о погоде и урожае. В числе их много, конечно, примет, относящихся к началу зимы. Они выражаются, как это и обычно бывает, в разнообразных пословицах и поговорках, чаще рифмованных. В них сказывается то действительная наблюдательность земледельца, то обманчивые обобщения. Многие пословицы содержат в себе полезные агрономические советы. Вот несколько таких примет-пословиц: «Por San Simon у San Judas cogidas son las uvas, asi las verdes como las maduras» (Ко дню св. Симона и св. Иуды — 28 октября — уже собран виноград, как зеленый, так и спелый). «Por Todos los Santos los trigos sembrados у todos los frutos en casa eacerrados» (Ко дню Всех святых — 1 ноября — пшеница посеяна и все плоды заперты в доме). «De Santa Catalina, la nieve se avecina» (На св. Каталину — 25 ноября — снег уже близко).
Приметы касаются и последующего времени — середины зимы: «Tras de diciembre nebuloso viene enero polveroso» (Вслед за туманным декабрем идет пыльный январь). «Agua de enero, todo el ano tiene tempero» (Вода в январе — весь год будет погода). «La lluvia de febrero es el mejor estercolero» (Дождь в феврале — лучшее удобрение).[139]
Многие приметы привязываются к дням святых. Но интересно отметить, что ни в Испании, ни в Португалии не пользуются особой популярностью те святые, культ которых так широко распространен в большинстве стран Европы (не только в католических, но и в протестантских), а дни их как раз приходятся на предрождественское время. Из этих святых сравнительно больше почитают св. Мартина (11 ноября), гораздо меньше св. Екатерину (25 ноября), св. Андрея (30 ноября), св. Варвару (4 декабря), св. Николая (6 декабря), св. Люцию (13 декабря).
Св. Мартин известен крестьянам как покровитель виноградного сбора; он же — патрон перелетных птиц; в день его памяти режут свиней, угощаются красным вином. Впрочем, почитание св. Мартина больше отмечено в Северной Испании и в Каталонии.
С днем св. Екатерины связаны метеорологические приметы («На св. Каталину холод устанавливается» и т. п.). Ее считают покровительницей оливкового дерева — ко дню ее памяти приурочено начало выделки оливкового масла.
Св. Николая знают как покровителя школьников и студентов. Кое-где отмечалось хождение детей в день св. Николая за сбором подарков; дети пели стихи в честь этого святого.
Наконец, местами известна и св. Люция, помогающая якобы при глазных болезнях. Есть поверье, что с ее дня (13 декабря) начинает прибавляться день. Все это связано с легендой о мученичестве св. Люции, которую якобы лишили зрения, да и с самым ее именем, имеющим прямое отношение к свету.[140]
По разным причинам жители Испании и Португалии больше почитают не этих «осенне-зимних» святых, а других, чествование которых приходится на иные сезоны: это св. Исидор, св. Петр, св. Антоний (о его зимнем празднике, впрочем, будет сказано дальше), св. Иоанн Креститель. У португальцев больше всего почитаются трое святых: São João, Santo Antonio, São Pedro.[141]
Кульминационный момент зимних праздников — fiestas — это рождество (по-испански — Natividad, Navidad, Pasqua de Navidad; в Галисии и Португалии — Natal, Nadal). Празднование его начинается еще накануне, в сочельник — «Noche buena», «добрая ночь». И сочельник, и сам рождественский праздник ознаменованы сочетанием церковных и чисто народных обычаев.
Меньше всего затронут церковным духом старинный обычай ходить с колядками по домам. Это хождение называется «aguinaldo», либо «aguilando», в Каталонии и Валенсийской области — «guirlando». Может быть, слово это происходит, как и русская «коляда», от латинских Calendae,[142] хотя есть и другое объяснение (см. выше, стр. 42). Участники обряда aguinaldeiros — обычно дети, но иногда и молодежь. Они обходят дома, распевая песни с разными пожеланиями, — как это делается и во всех других странах Европы; за это они получают подарки. Название этих праздничных подарков — estrenas, entrenas — тоже идет еще от античных времен; впрочем, иногда подарки называются тем же словом «агинальдо».
Группы агинальдейрос разгуливают по поселку нередко в маскарадных костюмах различного вида. Останавливаясь перед каждым домом, они распевают свои поздравительные рождественские песенки — villancicos; эти песенки называются по-разному: panxolinas (Галисия), navidas (Галисия, Португалия), nadales (Каталония), sibilas (Балеарские острова). В песнях обычно упоминается о рождении Иисуса девой Марией, но благопожелания напоминают скорее о древних магических заклинаниях.
Вот для примера одна из галисийских песенок-колядок:
Магический смысл таких пожеланий вполне ясен.
Вот текст другой песенки — испанской, где больше заметно наивно-религиозное чувство:
За свои песенки и пожелания колядники получают подарки: копченую колбасу, жареные каштаны, пирожки, вареные яйца. Если хозяин скупится на подарки, агинальдейрос высмеивают его или даже грозят разными бедами. Собранную провизию на другой день сообща съедают. Кое-где есть обычай добавлять к собранному другие кушанья, приготовляемые девушками.
В некоторых местностях традиция агинальдо обнаруживает еще более колоритные, глубоко архаические черты, совершенно лишенные церковных примесей. Например, в отдельных деревнях Астурии главные действующие лица — молодые парни, одетые в причудливые наряды: кто наряжается «дамой», кто «кавалером», «слепым» с поводырем, «солдатом», «мусорщиком», «доктором». А иногда наряды бывают еще экзотичнее и архаичнее: одетые в шкуры животных, парни изображают медведя, волка, лису. Вся эта процессия с шумом, гамом, криками, размахивая палками с привязанным бычьим пузырем, движется по деревне, разыгрывая по временам шуточные сцены; поют песни, устраивают комедийные диалоги и собирают подарки от зрителей.[145] В Каталонии тоже описан веселый святочный маскарад с звериными масками.
Эта глубоко архаичная традиция, сохранившаяся вопреки всем церковным канонам, уходит своими корнями в какую-то отдаленную первобытную древность.
Агинальдо — вообще сельский обычай, в городах его не знают. Но рождественские песенки распеваются и горожанами, только чаще дома, за праздничным ужином. По улицам же устраиваются в некоторых городах веселые процессии с фигурами гигантов на ходулях, которые танцуют под аккомпанемент барабанов и флейт.
Все эти разгульные шествия и прочие развлечения тоже мало согласуются со строгими церковными правилами.
Зато другой широко распространенный в Испании и Португалии обычай скорее церковного происхождения, хотя он тоже стал общенародным: это обычай изготовлять на рождественские праздники своеобразные «ясли», называемые belen (от слова Бетлеем — Вифлеем). Это небольшие макеты в особых застекленных ящиках, изображающие сцену из евангельского рассказа о рождении Иисуса. В деревнях их обычно мастерят дети из дерева, бумаги, глины, стекла; в городах — продают в магазинах, на праздничных базарах и ярмарках. Сцена обычно изображает пещеру, где в яслях лежит младенец, а над ним богородица, Иосиф, тут же бык, осел, ангел и пришедшие поклониться новорожденному пастухи. Фигурки для этих макетов (их называют в Испании nacimientos, в Каталонии — pessebres, в Португалии — presepios; ср. итальянские presepe) продаются на ярмарках и поодиночке, и целыми комплектами, вместе с ящиками; иногда они даже освещены электрическими лампочками, иногда движутся. Множество вариаций: пастухи часто заменяются «королями» (Гаспар, Мельчор, Бальтазар), один из них изображен стариком, другой — молодым, третий — негром. Местами — например, в Португалии — персонажи яслей одеты в современную крестьянскую одежду (как южнофранцузские «сантоны»).
Обычай сооружать рождественские ясли распространен, как известно, во многих католических странах Европы, но, быть может, нигде он не получил такого массового выражения, как в Испании и Португалии.
Изготовление и продажа «беленов» и фигурок к ним — целая отрасль индустрии, весьма доходная.
Однако не совсем ясен вопрос о происхождении этого обычая. Сюжет яслей чисто христианский. Есть легенда, что обычай устраивать ясли введен Франциском Ассизским (конец XII — начало XIII в.) или его последователями, монахами-францисканцами.[146] Очень вероятно, что кукольные ясли заменили собой прежние церковные мистерии (autos), где евангельские сцены разыгрывались живыми актерами. Когда церковные власти начали запрещать эти ауто, их сменили белены. Но неясно, не было ли что-то подобное кукольным представлениям еще в дохристианские времена?
Предпраздничный ужин в сочельник устраивают обычно — по крайней мере, в городах — каждый у себя дома, без гостей. «Por Nadal cada oveja a su corral» («На рождество каждая овца в свое стойло») — такая поговорка есть у испанцев. Для горожан это, таким образом, скорее семейный праздник; в деревне же сказываются в этом отношении старые общинные традиции, с колядками и коллективными трапезами.
Ужин в сочельник — постный, согласно церковным канонам, но обычно далеко не скудный. Народная традиция здесь вступает в конфликт со строгими требованиями церкви. Испанцы стараются обойти эти требования, иногда путем наивной замены названия. Назови ужин «закуской» (colación), и все будет прекрасно, так как «colación» — скромная еда, чтобы только не умереть с голоду, — церковью не запрещается. И вот на этой почве нет недостатка в анекдотах. Например, передают такие юмористические разговоры из быта старого Мадрида:
«Ты пропустил вчера чудесную пирушку: каким ужином угощала нас донья Хуана! — Ужином? в постный день? — Ах, ты прав: я хотел сказать colación. — О, это другое дело; всякому требуется colación… И что же там было такого вкусного? — Около 500 видов салата… я хотел сказать, десять. Огромное количество морских лещей, угрей, трески, лососина, пирожки, паштеты, разнообразный десерт, вина всех сортов… — А была ли жареная индейка? — Не говори глупости! Жареная индейка в постный день? — Да, правда, вы ведь постились… — Индейка! вот выдумал! ведь мы же христиане!»[147]
И в самом деле, сочельнический ужин включает в себя ряд вкусных сладких блюд: миндальный суп, медово-ореховая халва (туррон), молочная рисовая каша и пр.; в деревнях — рыбные, овощные блюда и самодельные сладости. Едят и особые обрядовые печенья.
В полночь начинается праздничная церковная служба, и все верующие стараются быть в церкви. Служба называется Misa de aurora или Misa de gallo (утренняя, петушиная месса). Это означает, что долгое богослужение тянется до зари, до петухов.
В средние века во время мессы исполнялись мистерии — «пасторали»; в Португалии — autos de presepio. Позже они были перенесены на площадь, а впоследствии, как уже говорилось, уступили место кукольным «яслям». В сельских, а иногда и в городских церквах и сейчас еще во время мессы исполняют рождественские гимны под аккомпанемент пастушеских свирелей и других музыкальных инструментов. Кое-где под тот же аккомпанемент даже танцуют.
В первый день рождества — опять обрядовая трапеза, но теперь уже не постная и очень обильная, с сытными мясными блюдами: свинина, копченая колбаса, ветчина, индейка, каплун и пр. Не только люди пируют, но и скот получает в этот день добавочный корм.
Значение рождественской трапезы — двойное. Во-первых, своим обилием она (как и новогодняя трапеза) символизирует желание такого же изобилия и такой же сытости на весь предстоящий год: «магия первого дня». Во-вторых, важен самый состав праздничных блюд: свиное мясо — символ плодородия; собираемые на агинальдо яйца — символ зародыша новой жизни. Мучная каша, вареные и жареные каштаны — древние кушанья, ныне в будничной жизни не употребляемые; зато они употребляются в погребальной обрядности — на похоронах и поминках. Это сближает рождественскую трапезу с обычаями поминовения умерших.
И в самом деле: элементы погребального культа очень заметны в рождественских обычаях народов Пиренейского полуострова, — как, впрочем, и у большинства народов Европы. Во многих местностях крестьяне верят, что души умерших родственников участвуют в праздничной трапезе; для них оставляют за столом пустые приборы; считается, что хозяева не должны покидать дома, ибо надо встретить души покойников; оставляют горящий огонь на очаге, чтобы покойники могли разогреть себе еду. В Португалии принято оставлять после трапезы накрытый стол для умерших и остатки кушаний. По народным верованиям, души умерших появляются в виде мерцающих огоньков. Но отношение живых к ним двойственное: их и почитают, стараются накормить, и в то же время боятся. В провинции Минью (Португалия) есть поверье, что души умерших приходят, только если не читать особых молитв для успокоения их в могилах: значит, смотрят на них как на нежелательных гостей.
Поделиться книгой: