Помоги проекту - поделись книгой:
Они также начинаются с воспоминаний о приходе волхвов, а кончаются просьбой чаевых (яиц, сосисок и т. п.).
В эпифанскую ночь (как и в рождественскую и новогоднюю), по народным представлениям, происходят чудеса. И здесь также дохристианские идеи соседствуют с христианскими. В Романье бытует легенда, что в эту ночь стены домов превращаются в творог, в Абруццо говорят, что животные приобретают дар речи, а в Сицилии уверяют, что в полночь зацветают голые апельсиновые деревья. Последнее «чудо» непосредственно связано с биографией Христа. В Палермо рассказывают известную легенду о том, как волхвы, странствуя в поисках Христа-младенца, пересекли остров, и именно в этот момент, как по волшебству, расцвели апельсины. Поэтому эпифания рассматривается в Сицилии как первый весенний день.[88]
Во многих местностях Италии на Эпифанию или в канун этого дня еще сейчас принято зажигать костры.
В прошлом в Италии (как и за ее пределами) широко бытовал обычай выбирать во время праздничного эпифанского пиршества так называемого «бобового короля». Этот персонаж связывают с королем древнеримских сатурналий. Им становился тот, кому доставался запеченный в пшеничную лепешку черный боб. Король выбирал себе королеву, бросив боб в стакан своей избранницы.
Днем Эпифании в Италии завершается зимний цикл народных праздников.
В календарных праздниках итальянцев слились производственная практика народа, древнейшие представления о силах, управляющих природой, следы ритуалов античных культов и христианские обряды.
ФРАНЦУЗЫ
Календарные обряды, сосредоточенные вокруг трех основных зимних праздников: рождества, Нового года и дня Королей или Эпифании, представляют цикл церемоний, называемых во Франции «Двенадцать дней» (Douze jours).
Но уже задолго до декабря, завершая хозяйственный год, готовясь к зиме, французский крестьянин не только принимал реальные меры, чтобы обеспечить урожай будущего года, но и стремился также предугадать это будущее; следуя приметам, совершая те или иные обряды, он хотел заручиться благополучием.
Ноябрь — месяц, когда приближение зимы настойчиво дает о себе знать, и французские поговорки напоминают о зиме уже с начала этого месяца.
В день Всех святых 1-го ноября говорят:
11 ноября, в день св. Мартена, о начале зимы говорят уже более определенно:
В это время заканчивают посевы озимых, удобряют почву.
После 23 ноября, дня св. Клемента, сеять озимые уже не принято.
Важная веха в ритме сельскохозяйственных работ — день св. Катерины 25 ноября. В ноябре сажали деревья (поговорка: «На св. Катерину каждая веточка пускает корень»), заканчивали помол зерна, так как со дня св. Катерины прекращали работу водяные мельницы. Согласно легенде св. Катерина была девственницей, поэтому ее считали покровительницей молодых девушек. В старину именно молодая девушка украшала статую святой в церкви, подобно тому как в античную эпоху украшали статуи богов в дни, им посвященные. В недавнем прошлом в этот день, именуемый catherinettes, улицы наполнялись толпой веселых девушек в нарядных чепчиках. Так возникла ироническая поговорка: «Mieux vaut mauvais mari, que bonnet jolie» (лучше плохой муж, чем красивый чепчик). В деревнях устраивались балы, инициаторами которых были девушки. В Париже и других городах «катеринет» — праздник молодых мастериц и портних.
Ко дню св. Катерины зима начинает устанавливаться, иногда уже выпадает к этому времени снег, хотя в большей части страны появление снежного покрова связывают с днем св. Андрея (30 ноября).
О появлении снега на день св. Катерины гласит поговорка:
Снег, выпавший на день св. Катерины, чаще тает, снег же выпавший позже, на день св. Андрея, может сохраниться надолго.
День св. Андрея нередко совпадает с началом адвента, предрождественского поста, к которому приурочиваются многочисленные обряды и обычаи.
Земледельцы особое внимание уделяли в это время наблюдениям за погодой, предсказывая погоду на зиму. Благоприятным знаком считалось, если к этому времени выпадает снег. Недаром говорят: «Снег, выпавший до рождества, стоит ста экю».[89]
Христианская церковь рассматривает адвент как время духовной подготовки к празднованию рождества. В Галлии эта подготовка заключалась в строгом посте и покаянии. В противоположность обычаям, основанным на традициях галльской церкви, адвент в Риме рассматривался как веселое время подготовки к пришествию Христа и не носил никакого покаянного оттенка. Когда в VIII в. франкская церковь приняла романскую литургию, адвент в Риме, период веселья и ликования, вступил в состязание с адвентом галльским, значительно более древним. Его главная черта — очищение от грехов. По прошествии нескольких веков была принята новая форма празднования адвента, примиряющая две традиции. Рим принял пост и покаянный характер галликанского адвента, тогда как старый обычай галликанской церкви, по которому этот период растягивался на шесть-семь недель, уступил место римской традиции четырехнедельного поста.[90]
Адвент (во Франции он называется «Avent») включает, как правило, четыре воскресенья, т. е. три полные недели плюс от одного до шести дней, в зависимости от того, на какой день приходится рождество.
Тем не менее в различных диоцезах Франции продолжительность адвента варьирует: так, в департаменте Од он длится восемь дней, в Шаранте 10 дней, в Арьеже, Перигоре и области Руэрг Адвент начинается вечером со дня св. Люции (13 декабря) и заканчивается вечером 24 и т. д. В департаменте Авейрон этот период называется Nodolet (малое рождество), в департаментах Од и Арьеж — Nadalet, в Буш-дю-Рон — Nouvelet, в области Руэрг — Calendes, в Лимузене — Avenamen.[91]
Давние и противоречивые церковнохристианские традиции, связанные с этим периодом, наслоившиеся на древние народные представления, в которых осеннее увядание природы ассоциировалось с разгулом зловещих сил мрака, определили, по-видимому, двойственный характер народной обрядности этого периода. В некоторых областях Франции долгое время сохранялись представления об адвенте как об опасном периоде. Так, в Лотарингии верили, что в этот период бродят души тех, кто умер насильственной смертью. В Нормандии полагали, что это пора, когда особой властью обладают колдуны и колдуньи, в Пикардии считалось, что оборотни в это время бродят по полям и мешают людям идти к вечерне. В Франш-Конте и в некоторых местностях Бургундии строго соблюдался древний церковный запрет жениться во время адвента.[92]
И в то же время адвент — период развлечений. Именно во время адвента почти повсюду начинали распевать рождественские песни не только дома, но и на улицах. В некоторых городах местные власти оплачивали музыкантов, исполнявших рождественские песни на улицах города. В Бретани было принято, чтобы мальчики и девочки посылали друг другу куплеты рождественских песен. Мальчики, переодетые герольдами, каждое воскресенье ходили по деревням с рождественскими песнями.
В Провансе развлечения молодежи заключались в том, что в течение всех четырех недель адвента молодые люди исполняли серенады девушкам, которых они выбрали в невесты; каждая девушка готовила к сочельнику пирог, отмеченный особым номером и своим именем, и передавала его выборному руководителю молодежи. Два дня спустя после рождества молодежь собиралась на площади и устраивала торги, своеобразный веселый аукцион: самый молодой из собравшихся показывал пирог, называл имя его хозяйки, все провозглашали похвалы ее красоте и хозяйственным талантам. Деньги, вырученные от этих торгов, шли на оплату деревенского скрипача.[93]
Праздники отдельных святых, которые приходятся на период адвента, не связаны непосредственно с циклом рождественских обрядов. 1-го декабря — день св. Элюара-зимнего, покровителя кузнецов, каретников, ювелиров, это праздник корпоративный и профессиональный. Св. Варвара, чей день отмечают 4 декабря, считается защитницей от насильственной смерти, покровительницей пожарников, моряков, каменщиков и различных ремесленников. Покровительствует она якобы замужним женщинам. К св. Варваре обращаются во время грозы, предполагается, что она может защитить от молнии.
6 декабря — день св. Николая. С этим днем связаны приметы наступающей зимы. К св. Николаю обращаются молодые люди с просьбой устроить женитьбу или замужество. День св. Николая во многих провинциях Франции известен как детский праздник. Особенно популярен этот святой в Пикардии, Шампани, Лотарингии, Эльзасе, Франш-Конте. От св. Николая ждут дети подарков. Накануне дня св. Николая, в ночь с 5-го на 6-е декабря они выставляют у камина свои башмачки и чулочки, которые утром оказываются наполненными сладостями. Св. Николай считается покровителем провинции Лотарингии, и здесь св. Николай не только даритель, но и воспитатель, который одаривает послушных детей и наказывает детей непослушных. В этом ему помогает его помощник отец Фуэтар — «отец секущий» (Père Fouettard).
В некоторых городах, в Нанси, Меце, например, в дома, где есть школьники, приходили ряженые, в которых можно было узнать св. Николая и отца Фуэтара; они спрашивали детей об их успехах и по заслугам одаривали их или наказывали. Иногда родители платили лицам, исполняющим эти роли. Этот обычай, скорее буржуазный, чем народный, имел место еще в 1930-е годы.[94]
День 8 декабря был посвящен св. Деве, и в народе сохранил название Notre Dame des Avents. Народных обычаев, связанных с этим днем, немного, но известно, что в исторических областях Ангумуа и Перигор было принято в этот день печь блины и подкидывать их на сковородке, как это делается обычно на сретение. Подбрасывая блин на сковороде, приговаривают: «Подпрыгивай, блин, принеси зерна». Это магическая формула — заклинание урожая.[95]
Особое значение приписывалось трем четвергам, предшествующим рождеству. Тексты XVI в., относящиеся главным образом к восточным областям страны, Эльзасу и Франш-Конте, гласят, что в каждый из указанных трех четвергов ночью парни и девушки ходили от дома к дому, стучали в двери, песней извещали о приближающемся дне рождения Христа, желали доброго нового года. Их одаривали сливами, яблоками, орехами, иногда давали им и небольшую сумму денег. Этот обычай, сохранившийся в Эльзасе до конца XIX в., не всегда был безобидным, иногда он принимал грубые формы. Так, в департаменте Нижний Рейн, каждый четверг во время адвента назывался Schlempelnacht; молодые люди бросали в окна хлебные или кукурузные зерна. В последний четверг адвента они собирали разные гремящие предметы и устраивали «кошачий концерт» (шаривар
Как правило, эти шумные шествия на адвент сопровождались сбором пожертвований, исполнением песен (chansons de quêtes), подобных тем, которые слышались и в рождественский сочельник, и на Новый год, и в день королей. На адвент совершались обряды чисто аграрного характера.
В некоторых областях Нормандии и Орлеане было принято зажигать на полях огни, которым приписывались магические свойства изгонять вредителей полей: кротов, полевых мышей, гусениц. Зажигать огни могли лишь дети в возрасте до 12 лет, и, если у крестьянина не было детей такого возраста, он приглашал детей соседа или родственника. Вооружившись горящими головнями, дети бегали по полям, поджигали приготовленные заранее возле деревьев пучки сена и соломы, бросали соломенные факелы на ветви, восклицая при этом:
25 декабря заканчивается предрождественский пост, наступает кульминационный момент зимних календарных праздников — рождество. В различных провинциях Франции рождество имеет свои диалектальные названия. На юго-востоке это названия, производные от латинского calendae: Calendo — в Провансе, Chalande — в Дофинэ, Caleno, Chalènos — графстве Ницца (совр. департамент Приморские Альпы). Итальянское Natale, производное от латинского Dies Natalis («день рождения»), в Южной Франции, в провинциях Каталонии и Нижнем Лангедоке приняло форму Nadal, в Гаскони и Лимузене — Nadau. На западе — в Жиронде, Шаранте, Пуату, Анжу — употребляют названия с корнем nau, nô. В остальной части страны — чаще всего встречаются диалектальные вариации от Noël, Noue, No-ié. В настоящее время все это многообразие наименований вытесняется ставшим общефранцузским Noël. Общего мнения об этимологии этого слова нет. Возможно, что оно происходит от Dies Natalis подобно Nadal. Некоторые ученые считают Noël производным от Novella, bonne Nouvelle по аналогии с nouveau («новый»), которое на старофранцузском писалось neuel, novel.[98]
Рождество — это во Франции один из важнейших праздников года. Однако многие французы лишь из рассказов стариков знают о том комплексе древних языческих обрядов, направленных на благополучие семьи, дома, хозяйства, переплетенных с церковно-христианскими обрядами, которые прежде сопровождали этот праздник, так же как и другие основные праздники цикла: день Нового года и день Королей.
Христианский праздник рождества, приуроченный ко дню зимнего солнцестояния, митраистскому празднику рождения «Непобедимого солнца», предвещавшего близкое возрождение природы, всегда был окрашен радостными тонами. Хотя религиозное содержание рождества для многих утрачено, для всех французов это радостный праздник преддверия Нового года, надежд на лучшее будущее.
По старой традиции, в канун рождества вся семья, близкие родственники стремятся собраться вместе за праздничным столом, для которого и в наше время готовят некоторые традиционные кушания. Задолго до праздника в деревнях начинают откармливать гусей и индеек, режут свиней, заготавливают кровяные колбасы. «Декабрь — месяц праздников и кровяных колбас», — говорят французы. Запечённая свиная голова, кровяная колбаса, жареный гусь или индейка — некогда ритуальные, а ныне традиционные рождественские блюда. Горох, фасоль, бобы, чечевица — зерна, заключающие в себе зародыш ростка, непременно использовались для приготовления ритуальной еды и, так же как сладости, ритуальный хлеб, пироги, фрукты, орехи, каштаны, были обязательной принадлежностью рождественской трапезы. В каждой местности издавна готовят свои излюбленные блюда, ставят на стол фрукты и овощи из своего хозяйства. Изобилие блюд на праздничном столе считалось залогом благополучия и богатства семьи.
Трапеза, которую совершали в канун рождества, перед тем, как семья отправлялась к рождественской мессе, нередко готовилась только из постных и десертных кушаний, при этом соблюдалось традиционное число блюд. В Провансе, например, для праздничной трапезы, называемой здесь le gros souper, стол накрывали тремя скатертями, что, как полагают, должно было символизировать святую Троицу; на столе обязательно стояли три блюда с зелеными всходами зерна и три свечи. В число семи традиционных блюд входили суп с шалфеем и чесноком, шпинат или кушание из трески, зеленые и черные маслины, приправленные перцем, замаринованные в свежем оливковом масле, жареная рыба, цветная капуста, сельдерей или кардон в анчоусном масле, улитки. Десертных блюд было обычно тринадцать, «в память о Христе и 12 апостолах»: это виноград, финики, миндаль, сливы, апельсины, зимние груши, яблоки, маринованная цедра, конфитюр из айвы на виноградном мусте или виноградное варенье, нуга белая и черная, круглые лепешки на молоке и расщепленная в форме креста большая круглая плоская лепешка на растительном масле.
К рождеству готовился и специальный рождественский хлеб (Pain Calendal), который украшали зеленью, остролистом или омелой. Хлеб этот разрезали на части: одну часть обязательно выделяли для бедных, выделяли также долю для домашних животных и долю для умилостивления водной стихии: рыбаки и моряки бросали в море, чтобы задобрить его, кусочек рождественского хлеба.[99]
Многие рождественские обряды связаны с культом предков, с культом умерших родственников. Во многих областях Франции, и в частности на юге, верили, что в рождественскую ночь умершие возвращаются в свой дом, и поэтому готовили для них специальные блюда: молоко и кушанья, приготовленные на молоке из трески, фасоли, моркови. Оставив все это на столе в освещенной комнате, закрывали дверь, чтобы возвратиться в дом лишь после мессы.[100] Для умерших оставляли на столе все, что оставалось от рождественской трапезы, а на следующий день раздавали все это бедным.
Полвека тому назад в некоторых областях страны еще сохранялся древний обычай разжигать в домашнем очаге накануне рождества обрядовый огонь, так называемое рождественское полено. В более раннее время этот обычай очень широко бытовал. Он исчезал либо видоизменялся по мере того, как очаг с большим каменным навесом заменялся плитой; в последнем случае вместо большого традиционного полена употребляли маленькое, которое могло уместиться в топке плиты.[101] Полено, помещаемое в очаг, имело обычно свое особое местное название. Довольно часто употреблялись названия, производные от латинских truncus, coxa, cippus с определением «рождественское»: de Noel, de Nadal, de Chalande. В Восточной Франции это tronc, tronche, в Вогезах — cuisse, в провинциях Берри, Бурбоннэ, Марше, Пуату, Ангумуа — cosse, на Корсике — серро di Natale, в Савойе и Каталонии употребляется термин tison, среди названий местного происхождения часто употребляется souche. На юге Франции полено называли cacho-fio, cache-fuec, это же наименование иногда обозначает и праздничную трапезу. В Северной и Центральной Франции наиболее употребим термин trefoir, который, как считают многие фольклористы, означает «три огня». Иногда рождественское полено называют так же, как рождество: Chalendon (деп. Дром), Charendon (Нижние Альпы), Chalandon (деп. Ардеш), Chalindo (деп. Лозер).[102]
В тех областях, где обычай разжигания рождественского полена бытовал, единообразия в обряде не отмечалось ни в том, что касалось породы дерева, формы его (полое или цельное), ни в его размерах, ни в манипуляциях, которые над ним совершались, ни в его «освящении», ни особенно в продолжительности его горения, которое даже в одной области могло варьировать от нескольких часов до нескольких дней.
Рождественское полено должно быть твердой породы, чтобы гореть медленно и долго — это единственное качество, которое требовалось повсеместно. Березовое дерево, которое горит ярко и быстро, почти не использовалось для рождественского полена (исключение составляли лишь некоторые области: Бурбонне, Верхняя Сона, Ор-е-Луар, Буш-дю-Рон). Почти повсюду для рождественского полена выбирали фруктовое дерево, отдавая предпочтение, в зависимости от местных условий, яблоне, сливовому, оливковому, иногда же пользовались дубом или буком. Выбор того или иного дерева был продиктован стремлением обеспечить урожай определенного вида фруктов, используя магические свойства, которыми, как полагали, обладал сжигаемый ствол дерева. Дуб и бук употребляли главным образом тоже для того, чтобы заручиться урожаем их плодов, которые до конца средних веков составляли крестьянскую пищу и лишь позже стали служить кормом для скота.
Предполагалось, что магические свойства рождественского дерева могут быть усилены, если окропить его вином. Это делалось в областях: Ангумуа, Сона и Луара, Бресс, Корсика, Верхние Альпы, Дром, Ду, Верхние Пиренеи, Сена, Сена и Марна, Гар, Ардеш, Графство Ницца, Прованс, Буш-дю-Рон. В иных областях полено обрызгивали растительным маслом, как в Верхних Альпах, что должно было обеспечить хороший урожай винограда, слив, олив. Защитить себя от злых духов и всякого рода дурных воздействий, от колдуний и колдунов можно было, посыпав полено солью или полив его водкой.[103]
Французский ученый Арнольд ван Геннеп, вопреки мнению многих исследователей, считает, что здесь не было культового обряда, «обожествления» рождественского полена, которое считалось бы воплощением божества, солнца или Иисуса-младенца. Здесь имел место, по его мнению, магический акт, способствующий плодородию. Рождественское полено, а также головни от него и зола обладают, как предполагается, самыми разнообразными магическими свойствами. А. ван Геннеп приводит свидетельства, относящиеся к XVIII и началу XIX в., когда уголь и золу от рождественского полена тщательно собирали; предполагалось, что они способны исцелять людей от болезней (Булонне, Ниверне, Шаранта, Арьеж и др.); что они могут якобы предохранить скот от падежа (Луар и Шер, Ньевр, Перигор); добавленные в питье для коров, они помогают при отеле; защищают якобы поля и сады от вредителей; брошенные в колодец с питьевой водой, они предохраняют воду от заражения (Нормандия, Шампань). Золу от рождественского полена перемешивали с семенами, считая, что это может защитить посевы от головни. В некоторых местностях разбрасывали эту золу на полях и в садах, чтобы обеспечить их плодородие. В области Монбелиар, у стволов деревьев посыпали золу, чтобы получить большой урожай фруктов; во французской Каталонии прежде каждый вечер от рождества до дня Королей собирали золу и на следующий день разбрасывали ее на полях, чтобы способствовать посевам; считалось, что особенно повышается урожай картофеля. Зола, сохраненная в белье, предохраняла дом от несчастных случаев. Несгоревшие остатки полена обладали также магическими свойствами, поэтому их хранили в течение года, чтобы использовать для зажжения нового рождественского полена.
В Бурбонне головню от рождественского полена переносили в новый дом при переселении. В области Мессен хозяйка дома сама переносила в новый дом остатки рождественского полена и кусочком от него разжигала огонь в новом очаге в тот момент, когда вешали очажную цепь.
Очевидно, в этом акте проявлялись отголоски древних представлений о «семейном очаге». Однако А. ван Геннеп отрицает связь этого обряда с культом семейного очага, он считает, что в данном случае совершается лишь магический акт перенесения из одного дома в другой защитных свойств, приписываемых рождественскому полену.[104]
Почти повсюду во Франции известен был обычай зажигать сохраненные головни во время грозы, чтобы предохранить дом от попадания молнии. Иногда с этой целью хранили головни на чердаке.
Искры от рождественского полена также несли определенные магические функции: чем они ярче и обильнее, тем больше якобы обладали очистительными свойствами, а также способствовали плодородию. Семья обычно вооружалась каминными щипцами, скребками и прочими инструментами, все стучали по горящему полену, стремясь извлечь как можно больше искр, приговаривая при этом: «столько бочонков вина, сколько искр», «столько овец, сколько искр», «столько мер зерна, сколько искр» и т. д. В некоторых областях (Арьеж) обилие искр служило добрым знаком того, что в доме будет свадьба.
Магические заклинания, которые произносились над поленом, заключали обычно также просьбу сохранить и в будущем году семью в том же составе, или пожелание, чтобы она увеличилась, а также, чтобы большой приплод был у скота.[105]
В некоторых областях Франции было принято в полое рождественское полено прятать подарки для детей, особенно сладости и сухие фрукты (Бургонь, Франш-Конте, отдельные местности в Берри, Гасконь, Каталония).
Так как рождественскому полену в народе приписывался священный характер, его боялись осквернить: по древнему поверью считалось, что если человек сядет на полено, то он обязательно заболеет.
В некоторых областях Франции наблюдались попытки христианизации обряда. Рождественское полено окропляли святой водой, верили в то, что к очагу, в котором горит рождественское полено, приходят обогреться ангелы (Пюи-де-Дом, Арьеж) или души умерших членов семьи (Пюи-де-Дом, Морбиан, Лозер). Иногда самый старший из семьи перед горящим рождественским поленом читал определенную молитву, при этом члены семьи становились на колени и крестились. На полене ножом вырезали крест, иногда чертили его головней от прошлогоднего рождественского полена или растопленным воском от священной свечи; иногда полено разжигали от огня свечи, взятой в церкви (Ницца); чистили очаг и приводили в порядок комнату, перед камином ставили чистый стул, чтобы св. Дева могла посидеть у огня и перепеленать младенца Иисуса. Происхождение многих элементов христианизации сравнительно позднее и навеяно иконописью, религиозной скульптурой, яслями в церкви, представляющими рождение Христа.[106]
Обычай разжигать коллективные костры, устраивать вокруг них хороводы, прыгать через огонь, так же как обычай устраивать шествия с зажженными факелами, сохранялись в некоторых провинциях Франции в XIX в. Эти обряды, в которых выражалась вера в очистительную и живительную силу огня, приурочивались к тому или иному празднику рождественского цикла. Костры разжигали обычно накануне дня Нового года или дня Королей. Возможно, что некогда повсюду разжигали костры и в рождественский сочельник, но в XIX в. этот обычай сохранился лишь в некоторых провинциях — Каталонии, Гаскони, Дофине, Бретани и Пикардии (в Пикардии особое значение придавалось «чистому огню», добытому трением дерева о дерево). Повсюду же в день рождества, который издавна считался семейным праздником, предпочтение отдавалось «рождественскому полену», обряду, связанному с семейным очагом.
Важным моментом рождественско-новогоднего цикла обрядов, с которым связывались представления о будущем благополучии дома и семьи, были хождения молодежи или детей по домам с поздравлениями и добрыми пожеланиями, одаривание поздравляющих — ритуал, восходящий к языческому чествованию новолетия и вошедший в рождественскую обрядность всех европейских народов.
Этот обряд, аналогичный русскому колядованию и называемый во Франции tournées de quêtes, не везде совершался в одни и те же дни. В некоторых областях было принято колядовать накануне всех главных праздников цикла, в других лишь накануне некоторых дней.[107]
Церковные власти во Франции неоднократно издавали эдикты, запрещающие этот языческий обряд под предлогом того, что «во многих сельских приходах имеют место злоупотребления…; во время этого сбора пожертвований устраиваются увеселения, вернее гульбища с танцами и безнравственными и преступными песнями».[108] Колядующие могли получить разрешение церковных властей лишь при условии, если в пользу церкви выделялась известная доля от полученных даров. Нарушение этого условия влекло за собой повторные запреты.
Церковные документы и эдикты полиции конца XIV, а также XV–XVI и XVII вв., запрещающие этот обряд, содержат и его описания. В Эльзасе, например, в конце средних веков, а возможно и раньше, можно было выделить четыре категории колядующих. Одну из категорий составляли школьники, иногда руководимые учителем. Они ходили с поздравлениями и собирали подарки, начиная с дня св. Николая и до дня Королей. Особую группу составляли дети из церковного хора, участвовавшие в обряде в связи с детским праздником и днем Невинных младенцев. Устраивали колядование члены корпораций (ремесленных, церковных и др.), называемых в Эльзасе Königreich, а в других французских провинциях Reinage, которые ежегодно избирали «короля» и «офицеров», устраивали грандиозные пиршества. И, наконец, колядовали группы юношей и девушек (старше 14 лет), нередко ряженые. Это послужило поводом к изданию в Страсбурге эдикта 1483 г., запрещающего, «чтобы кто бы ни был, мужчина или женщина, духовное лицо или мирской человек, являлся в дома собирать пожертвования одетый в лохмотья или на крестьянский манер, либо ряженый каким-либо иным образом, будь то днем или ночью».[109]
В обряде колядования, сохранявшемся в XIX в., а местами и в начале XX в., главными участниками были дети школьного возраста или в редких случаях молодые люди. Колядование детей из церковного хора прекратилось с окончательным запрещением детского праздника в XVII в. После революции 1789 г., упразднившей корпорации, прекратилось организуемое ими колядование.
Большая часть сведений об обряде колядования относится к XIX в. И лишь в некоторых областях обычай сохранялся и в начале нашего века; он исчез почти повсюду после второй мировой войны. Уже в XIX в. возникло и развилось новое отношение к обряду, которое изменило и его смысл. Раньше дети ходили с поздравлениями ко всем жителям деревни или хутора, но постепенно обряд стал расцениваться как нечто подобное попрошайничеству, и дети богатых родителей стали воздерживаться от участия в нем из боязни прослыть бедными. И действительно, во многих областях участие в обряде стало уделом детей бедняков, либо он свелся к тому, что с поздравлениями стали ходить лишь к родственникам, близким соседям или друзьям.
Наблюдения, проведенные в период с 1910 по 1939 г. в департаменте Ардеш, провинции Лангедок, отражают общие тенденции в развитии этого обряда. Здесь было отмечено девяносто местностей, где с поздравлениями ходили дети небольшими группами, заходя во все дома поселков и городов; в сорока шести местностях дети поздравляли только родственников, друзей, соседей. В десяти местностях колядовали лишь дети бедняков.
Не так давно, в 1950-х годах, обычай колядования сохранялся в Оверни, хотя и здесь он постепенно свелся к визиту к родственникам, крестному и крестной.
В том виде, в каком он сохранялся в XIX в., обряд заключался в том, что группа детей или молодежи накануне или в день праздника ходила от дома к дому, обращаясь к хозяевам с песнями-просьбами (chansons de quêtes). Колядующим дарили сушеные фрукты, яблоки, апельсины, сладости, орехи, пироги, иногда вино, яйца, муку, колбасные изделия или небольшую сумму денег. Для одаривания колядующих в некоторых областях изготовлялся особый хлеб.[110]
Дары, полученные коллективно или отдельными лицами, называются étrennes, от латинского strena, strenae. Предполагалось, что новогодние или рождественские подарки обладают силой магического воздействия и, так же как пожелания здоровья, благополучия, служили добрым предзнаменованием. Не случайно слово étrenne означает не только «подарок», но и «почин».
Обряд колядования, дары, полученные колядующими, и действующие лица обряда известны в стране также под разными диалектальными названиями, по значению идентичными названию коляда. Таковы guillaneu (Ангумуа, Сентонж), aguilaneuf (Анжу), aguillaneu (Бурбонне), guilanneuf (Бургонь), eghinane, eghinat (Бретань) и т. д.[111]
В XVI в. сам новогодний праздник также назывался l’Aguilaneuf.
Единого мнения об этимологии этого термина нет. Согласно одному из наиболее распространенных взглядов, это понятие восходит к кельтскому времени и связано с представлением об омеле (gui) как о священном растении, которое друиды срезали золотым серпом. Выражение Au gui l'an neuf — «с омелой на новый год» могло означать «благополучие в новом году».[112]
Песни-просьбы, с которыми колядующие обращались к односельчанам, нередко начинались и заканчивались рефреном, заключающим эти названия, например «Aguignette, aguignon — Coupez nous un petit croûton» («Агинет, агинон! Отрежьте нам кусочек»). Эти песни не носят религиозного оттенка, они содержат требование подаяния, перечисление ожидаемых подарков, восхваляют достоинства хозяина дома, а также содержат обещание счастья, удачи, хорошего урожая, например:
В качестве колядок пелись также песни эпические, столь любимые в средние века жонглерами и трубадурами, песни, которые долгое время составляли репертуар уличных певцов. Темы песен немногочисленны и исполнялись лишь в некоторых областях Франции.
В случае отказа одарить колядующих песня заканчивалась угрозой, которая в наши дни могла бы рассматриваться как грубость, но первоначально она заключала магический смысл: невыполнение обычая должно было повлечь непосредственное наказание.
Колядующие нередко выполняли свои угрозы: опустошали сады скупцов, опрокидывали повозки, бросали иголки в колодец.
Иногда наказание должно было реализоваться через магическую силу слова:
Все эти песни составляют особый жанр, отличный от рождественских гимнов и рождественских песен, называемых так же, как и рождество, noëls.
Если chansons de quêtes — заклинания, якобы несущие благополучие хозяйству, то noëls — песни, прославляющие рождество; восходят они к пасторальным фарсам средневековых рождественских мистерий. Сцены рождения Христа, которые разыгрывались в средние века в церкви, сопровождались обычно пением рождественских песен и танцами пастухов («bergerettes»). И хотя еще в VI в. церковники запрещали их, рождественские танцы вопреки всему продолжались и дожили до XIII–XIV вв.[114]
Рождественские песни исполняли в церквах еще сравнительно недавно. Так, до Великой Французской революции крестьяне французской Фландрии являлись в церковь одетые пастухами, с пастушьими посохами и пели рождественские песни во время ночной и утренней мессы. В некоторых деревенских церквах южных французских провинций еще в XIX в. каждый прихожанин, входя в церковь до начала официальной службы, запевал рождественскую песнь на свой выбор, не заботясь об едином звучании.[115]
Написанные образованными людьми, духовными лицами, а иногда и поэтами, рождественские песни составили содержание многочисленных сборников. Рождественская поэзия в XVI–XVIII вв. была одним из очень популярных литературных жанров, хотя восприятие ее народом было весьма поверхностным. Только в южных окцитанских провинциях Франции благодаря талантливым поэтам XVII в. Пьеру Гудули, Николю Саболи и поэтам провансальского возрождения середины XIX в., фелибрам Руманилю, Мистралю и другим рождественские песни приобрели особый местный колорит и стали неотъемлемой частью провансальской песенной традиции.
Первоначально рождественские песни исполнялись на мотив литургического песнопения, но позднее, особенно в XVII и XVIII вв., вошло в обычай слагать рождественские песни на мотив народных или любовных песен, пасторалей, нередко даже танцевальных мелодий или модных в то время водевильных или оперных арий. Религиозный сюжет этих песен нередко переплетался с весьма вольными мотивами.
Среди рождественских песен есть песни-просьбы, обращенные непосредственно к младенцу Иисусу, некоторые песни содержат историю рождения Христа. Наиболее популярны во Франции песни пастухов, в которых рассказывается о том, как ангелы принесли весть о рождении Христа, о путешествии пастухов в Вифлеем, о дарах, которые пастухи принесли для младенца и матери.[116]
Поделиться книгой: