Под сенью Дома Блэк... (СИ)

Я должен подчиниться.

Ведь иначе она умрет.

Я осознал все сразу, как только увидел кольцо на пальце девчонки. Тошнота поднялась к горлу, в висках застучало и коридор поплыл перед глазами.

– Сириус, вам плохо? – испуганный голосок, и на плечи опускаются маленькие ладошки.

– Уйди...

– Но...

– Убирайся, я сказал!

Я не мог ее видеть. Просто не мог. Я отшвырнул ее от себя, а она испуганной птицей взлетела по лестнице. Вот и хорошо...

Я еле добрался до ванной. Буквально держась за стены. А после я сидел на полу ванной, прижимал полотенце к лицу, дожидаясь, пока перестанет идти кровь. Кроветворного в доме не было, а руки у меня слишком тряслись для чар.

Потом я все же, пошатываясь, добрел до спальни и свалился в постель.

Я не знал, что девчонка сбежала.

Мне было не до этого.

Дамблдор явился на Гриммо утром и только горестно вздохнул, узнав всю историю.

– Сириус, мне очень жаль... Но ты же не обречешь девочку на смерть?

– А у меня есть выбор? Он когда-нибудь у меня был?!

У меня его никогда не было...

Глава 5

То, что сказал Дамблдор, было совершенно немыслимо.

Гермиона обреченно села на последнюю ступеньку лестницы и закрыла лицо руками. Так хотелось, чтобы кошмар прекратился... Да вот беда, это был не кошмарный сон, а жестокая реальность. Видимо, профессор Снейп действительно наложил на нее чары. Мозг девушки, не отвлекаясь на внешние раздражители,– голоса за дверью,– проанализировал все нечаянно подслушанное и вчерашние события, а после выдал результат измышлений.

Но все меркло перед фразой Дамблдора о любви. Было дико даже думать о том, что... Она и Сириус? Нет, это же совершенно нелепо, невозможно и просто дико! Он же взрослый, в конце концов! Поневоле Гермиона представила, как Сириус склоняется над ней, чтобы поцеловать...

Она отчаянно затрясла головой. Нет, это же ужасно глупо! О чем она думает?

– Знаете, мисс Грейнджер, эта ваша манера оказываться там, где не надо... Я так понимаю, вы слышали весь наш разговор с директором? Или только ее часть?

Гермиона растерянно вскинула голову. Рядом с ней стоял профессор Снейп в своей обычной черной мантии и хмуро смотрел на нее. Но вместе с тем за этой угрюмостью сквозила невероятная усталость и какая-то обреченность.

– Вставайте, мисс Грейнджер. Поговорим за завтраком.

Гермиона никогда не думала, что однажды будет сидеть за одним столом с грозным учителем зелий, пить кофе из старой кружки с символикой "Нескафе" и пытаться проглотить одно единственное печенье. Печенье было самое обычное, какое можно купить в любом супермаркете – квадратный крекер, посыпанный кунжутом. И было этого печенья в круглой миске целая россыпь. Гермиона взяла одно печенье, но осилить его не смогла. Она просто не могла есть...

А профессор Снейп до печенья и не дотронулся.

В его руках была большая кружка кофе, от которой вверх подымался дымок. Что-то подсказывало Гермионе, что кофе имеет связь с символикой "Нескафе" на "ее" кружке. Это тоже не укладывалось в рамки мира, столь привычного для нее. За столом царило напряженное молчание. Гермиона не подымала глаз от своей кружки, а профессор не спешил. Он молчал и смотрел в сторону, куда-то за плечо девушки, будто обнаружил очень интересный объект для наблюдения.

– Я не буду спрашивать вас, мисс Грейнджер, как и почему на вашей руке оказалось это кольцо, – наконец нарушил молчание зельевар, отставив кружку. – Я задам иной вопрос. Вы знаете, что это за кольцо?

– Это чары, которые из-за особенности построения приняли вид кольца. Оно не совсем материально и я не могу его снять, – тихо ответила Гермиона.

– Верно. Не можете. Оно сцеплено с вашей аурой, а через нее с вашим магическим ядром. Если мы попытаемся избавить вас от него – вы просто погибнете. Это понятно, надеюсь?

Гермиона кивнула, не смея смотреть на учителя.

– Это все, что вы знаете о кольце? – вновь спросил профессор.

– Оно... как-то связало меня с... мистером Блэком? – с трудом спросила Гермиона.

Снейп замер на минуту, а потом вскочил из-за стола.

– Проклятье! Я не могу говорить с вами об этом! – вспыхнул он. – Я, черт возьми, мужчина! Сидите здесь!

Он выскочил из маленькой гостиной, оставив Гермиону одну. Она почувствовала, как на глаза вновь наворачиваются слезы. Допить кофе стало совершенно невозможно. По щеке покатилась слеза...

– Мама... что я натворила?

И только тут она наконец полностью осознала, что ее мама и веселый, задорный отец мертвы. Мертвы окончательно и бесповоротно. У нее больше не дома. Она больше никогда не услышит их голоса! Слезы градом потекли по лицу. Гермиона пыталась удержать их, ведь профессор сейчас вернется, но не смогла. Сдавшись, она съежилась в кресле, закрыла лицо руками и расплакалась. Сколько она проплакала, трудно сказать, но в какой-то миг чьи-то руки ласково прошлись по каштановым волосам. От этой нехитрой ласки, Гермиона расплакалась еще сильнее.

– Ну, полно плакать... Все не столь ужасно, как расписал этот черствый человек, – мягко сказал женский голос.

– Спасибо, Нарцисса... – с непередаваемым сарказмом отозвался голос профессора Снейпа.

Плакать на чужих глазах было стыдно, и Гермиона сделала над собой отчаянное усилие, чтобы подавить слезы.

– Простите, я...

– Ничего, я понимаю, – в руки сунули белоснежный платок, который неуловимо пах розами.

Через пару минут девушка все же смогла взять себя в руки и посмотреть на женщину, что сидела рядом на небольшом старом диванчике. Красивая, светловолосая женщина средних лет задумчиво и чуть сочувственно смотрела на нее. Однажды Гермиона уже видела эту женщину. Вот только где?

– Извините, – смущенно сказала Гермиона.

– Не стоит извиняться, – ответила ей женщина. – Я знаю, что вы недавно потеряли свою семью. Примите мои соболезнования. Мне искренне жаль. Терять родных очень больно. Уж поверьте, я это знаю.

Гермиона была не в силах что-то ответить. Все, что она могла – это только кивнуть, хоть как-то обозначив благодарность за сочувствие.

– Гермиона... Вы же позволите мне называть вас так? – спросила женщина.

– Да, конечно... леди...?

– Леди Малфой, но вы, Гермиона можете называть меня Нарциссой. Это вполне удобно для родственников.

– Для родственников? – растерянно переспросила Гермиона.

– Именно. По воле моей тетушки, Вальбурги Блэк, мы теперь связаны этими узами. Впрочем... Гермиона, скажи, откуда у тебя эта цепочка на шее?

– Это от моего дедушки, Марка Грейнджера. Он подарил ее мне, когда мне было семь.

Нарцисса задумчиво коснулась губ тонким пальчиком.

– До моего замужества у меня была точно такая цепочка с небольшим кулоном из кошачьего глаза. И у моих сестер так же они были. Цепочки и кулон зачарованы особенным образом – если кто-то подольет тебе любовное зелье, то твой напиток мгновенно покажется тебе отвратительным. Гермиона, я бы хотела убедиться, что это точно такая цепочка.

– Нарцисса, я не понимаю к чему это, – раздраженно заметил Снейп.

– Северус, это оттого, что вы мужчина, – снисходительно улыбнулась Нарцисса и вопросительно посмотрела на Гермиону. Странная просьба, но одновременно такая мелочь... Девушка расстегнула цепочку и протянула ее Нарциссе.

– Вот. Возьмите.

Нарцисса протянула руку и цепочка струйкой упала на ее ладонь.

– Гермиона, а вы уверены, что ваши родные магглы? Согласитесь, довольно странно, что ваш дедушка подарил вам цепочку, которую обычно дарят всем девочкам из чистокровных семейств перед школой? Откуда он мог ее взять?

– Это действительно странно... Мисс Грейнджер, скажите правду.

Гермиона возмущенно вскинулась, а Нарцисса с досадой взглянула на Снейпа.

– Северус, это возмутительно. Ваши обвинения не обоснованы и поспешны.

– Я не вру! – горячо сказала Гермиона.

– О, я надеюсь, что Северус не это имел в виду, – поддержала ее Нарцисса. – Северус, ты обещал мне одно зелье. Может, ты пока сходишь за ним?

Это был настолько прозрачный, а оттого грубый намек, что профессор возмущенно вскинулся. Нарцисса безмятежно посмотрела ему прямо в глаза и мягко, примиряюще улыбнулась.

– Могли сказать просто – подите вон, – прошипел мужчина, оскорбленный в лучших чувствах.

– Это было бы грубо, – спокойно отвечала Нарцисса. – Северус, вы и впрямь мне обещали. Ну, неужели мы с Гермионой не можем немного поболтать без вас?!

Снейп раздраженно закатил глаза, резко кивнул и вышел из гостиной. Гермиона и Нарцисса, могли поклясться, что слышали его шипение, перед тем как закрылась дверь:

– Женщины...

Глаза Нарциссы смеялись.

– Ах, какие гордецы эти мужчины, а Северус гордец из гордецов! Как впрочем и мой муж, и мой сын, и мой кузен Сириус. Это так естественно для них. Что же, пока Северус отсутствует, мы можем поговорить откровенно. Прежде всего, Гермиона, должна сказать, чтобы вы себя не винили за кольцо на руке. Если тетушка Вальбурга приняла решение, то так тому и быть. Откажи вы ей надеть его, и, на следующее утро, вы проснулись бы с ним. Уверена, что Сириус, это прекрасно понимает, и не будет особо винить вас. Сейчас он зол, но зол скорее на свою мать, а не на вас. Она выбрала вас и, судя по всему, у нее были веские на то основания.

– Но почему? – вырвалось у Гермионы.

– Почему? Милая, я наслышана о вас. Вы самая одаренная ученица за последние десять лет. Мой муж попечитель школы и часто, после собраний Совета, говорит о вас. Он весьма недоволен...

– Потому что я грязнокровка...

– Нет, Гермиона, вы дважды неправы. Он недоволен потому, что Драко не может сравниться с вами. Это главная причина его недовольства. Гордость, помните? Это самое слабое место любого мужчины. Им жизненно необходимо гордиться чем-то. Драко, к сожалению, редко дает мужу повод гордиться им. А еще Совет Попечителей самым лучшим выпускникам Хогвартса выдает премию и грант-рекомендацию, с помощью которой можно легко поступить на службу в Министерство. Люциусу бы хотелось, чтобы Драко сам сделал себе карьеру в Министерстве. Согласитесь, куда больше уважения достоин человек, который своим трудом и упорством добился получения гранта и сделал карьеру, чем тот, за кого просили родственники. Буквально год назад Люциус негодовал, что последний грант был вручен Персивалю Уизли. Кажется, этот юноша, уже секретарь у министра Фаджа. И я уверена, что вы, Гермиона, вполне могли также получить этот грант.

– Я никогда не слышала о подобном... – растерянно сказала Гермиона.

– А большинство первокурсников не слышало о Шляпе Годрика Гриффиндора, и они уверены, что на распределении будет тролль. Об этом не говорят, но об этом знают все. Но я отклонилась от темы. Тетушка, в этом я уже уверена, скорее всего, знала о том, что вы – самая лучшая ученица школы, а это говорит о том, что вы и магически сильны. Кроме всего прочего... Эта ваша цепочка... которую вам подарил дедушка. Подобные вещи, как я уже говорила, дарят девочкам из старых семейств. Цепочка может иметь разное плетение. У нас, Блэков, плетение цепочки всегда было одинаковое. Точно такое, как у вашей цепочки. Понимаете, к чему я веду? Ваш дедушка...

– Вы тоже считаете, что я вру?

– Нет, но ваш дедушка был связан с нашей семьей.

– Вы хотите сказать... Мой дедушка Блэк? Но это смешно!

– Нет, не смешно, – покачала головой Нарцисса. – У моего отца был старший брат – Мариус. К сожалению, он родился с Даром, но... увы, не мог им пользоваться. Он не был сквибом, хотя большинство сочло его именно им. До трех лет дети не покидают дома из-за своей уязвимости. Их легко проклясть, что и произошло с Мариусом. Его родители долго верили, что найдется способ ему помочь. Способ не нашли, а значит он не мог стать наследником семьи. В пятнадцать лет Мариус официально отправился в путешествие и не вернулся. Так это было представлено свету, но слухи говорили иное.

– Его убили? – в ужасе спросила Гермиона.

– Мерлин и Моргана, что за мысли? Убийство родного по крови – это предательство крови! Это не прощается и не смывается поколениями!

– Я думала, что предатели крови – это те, кто общается с магглами...

Нарцисса в шоке смотрела на нее.

– Кто сказал тебе эту глупость?

– Мой друг... Рон Уизли.

– Ах, Уизли... Понятно. Видимо, стыд в этой семейке все же присутствует, раз такие нелепицы идут в оправдание. Мой дядя Альфард постоянно общался с магглами. Он работал в Министерстве в отделе по связям с магглами и был вынужден часто пересекаться с ними. И никому в голову не приходило назвать его подобным образом! Предатель крови! Это же надо!

Нарцисса возмущенно качнула головой.

– И вот еще одно доказательство нашего родства. Вы очень похожи на мою старшую сестру.

Первая, о ком подумала Гермиона – это Белатрикс. Все газеты пестрели колдографиями сбежавших узников Азкабана. Вид у Белатрикс был откровенно безумный – волосы дыбом, глаза навыкате, лицо искривлено в яростном крике. Гермиона похожа на нее?!

Нарцисса поняла, о ком подумала Гермиона.

– Нет-нет, – грустно сказала она. – Вы, Гермиона, похожи на Андромеду. Она старше меня на три года и младше Белатрикс на два. Хотя... Многие говорят, что мои сестры очень схожи меж собой, но по мне они, как день и ночь. Но поставь тебя рядом с ними, и все скажут, что родство меж вами бесспорно. А вот я всегда вызывала сомнение.

Горечь сквозила в словах Нарциссы. Признание, бывшее истинной правдой, задевало ее. Так уж вышло, Нарцисса была копией матери из рода Розье. Тоненькой, изящной блондинкой, не унаследовавшей от Блэков ничего, кроме глаз. И это всегда все отмечали, что ставило незримый барьер между младшей сестрой и старшими. И чем старше они становились, тем сильнее становилось отчуждение. Все кончилось тем, что Андромеда, не сказав ни слова, сбежала из дома, как только стало известно о помолвке меж ней и Малфоем. Тогда, в прошлом, когда Нарцисса была представлена заменой сестре, это больно ее ранило и заставило вычеркнуть сестру из списка близких людей. Белла насмешливо сказала после ритуала помолвки, что Нарциссе повезло – Люциус красавчик поболе нежели старик Руди...

А Нарциссе хотелось плакать от обиды...

Было в этом нечто унизительное.

И было ей не многим больше, чем самой Гермионе.

Нарцисса вновь и вновь вглядывалась в негаданную родственницу, стараясь скрыть свой пристальный интерес за их разговором. А ведь ей, Нарциссе, и в самом деле повезло. Пусть была заменой сестре, но Люциус старше всего на пять лет, и он постарался заинтересовать собой Нарциссу. Через месяц помолвки Нарцисса благодарила Предков, что оказалась связана именно с ним. Немного внимания, чуть понимания и ненавязчивые букеты цветов – вот так Люциус завоевал ее. И пусть влюбленность, которую он вызвал так и не переросла в любовь, более близкого человека для нее после сына не было.

Сможет ли Сириус, ее непутевый кузен, последовать примеру Люциуса? Он такой порывистый, такой непостоянный, упрямый... а Гермиона младше на двадцать лет. Какие отношения у них будут?