Последняя ночь

А по-моему, наоборот. Решив, что этих глупостей с меня хватит, я швырнул телефон обратно на панель и завел мотор. Как-нибудь разберутся с цветами без моего бестолкового непосредственного участия, я в этих гаммах все равно ни хрена не рублю.

Телефон весь день звонит почти беспрерывно дорогая и любимая под ручку со своей мамашей бомбардирует свадебные салоны. Меня пытались выманить с собой, но я кое-как отмазался; что мне делать в этих бабских богадельнях? Блин, вот женятся же как-то люди без лишней суеты и гиперактивности в выборе всяких мелочей типа салфеток, брошек, крошек, прищепок Черт! И ведь сам был не против пышной свадьбы захотелось выделить это мероприятие от того, другого, первого Чтобы, не дай бог, не было похоже! С Варькой мы обвенчались тайно, торжеств на весь мир не устраивали, в тот же вечер свалили в домик на озере, и там уже я просто не выпускал ее из рук, делал с ней все, на что только хватало фантазии сбрендившего от переизбытка лавы в крови буйного салаги. А она смеялась, с жаром откликалась на мои поцелуи, трогала горячими ладонями мое тело, горела в моих руках, и медленно заливала плавящееся олово в мое отяжелевшее сердце.

Нет, не то, не то Такие мысли только воспаляют и без того разыгравшееся воображение, затуманивают сознание, вызывают определенные неудобства, от которых мне до вечера точно не избавиться Аленка ужасно занята, и перехватить ее у ажитированной мамаши не представляется возможным. Одной рукой удерживая руль, другой с силой потер висок, бросил взгляд на вновь засветившийся телефон и поморщился. Безумие какое-то, в самом деле.

Свернул на повороте к автобазе, и уже спустя пять-десять минут тормозил у главного здания. В зеркало заднего вида попал спешащий к моей тачке Граф. Вообще-то, Виктор Афанасьев, трудяга до мозга костей, незаменимый во всех смыслах человек, наводящий тоску на сотрудников в мое отсутствие. Своим благозвучным прозвищем он обязан мне, и, к слову, с удовольствием на него откликается, пока я, словив приступ вредности, не напоминаю ему предысторию появления клички. Вот тогда он откровенно бесится.

— Влад, — Граф уцепился за меня сразу, стоило мне покинуть прохладный салон автомобиля. До тебя не дозвониться.

— Черт, телефон — я полез обратно в салон за забытым аппаратом. Так это ты звонил, ваше сиятельство?

— Звонил, звонил

— Чего там?

— Да тут Зайди на мойку, там один утверждает, что Санька ему бок покарябал.

— Каким образом?

— Да хрен его

— Ты смотрел?

— Там совсем немного, почти не видно даже, но крику-то, крику

— Ты бы тоже кричал, если б тебе твою развалюху поцарапали. Ну, а сам что думаешь наш рукожоп постарался?

— Говорит, была царапина.

— Пошли разбираться, — я включил беззвучный режим на телефоне на случай, если Аленке придет в голову поинтересоваться у меня цветом ну там, тарелок, ложек, размером брошки на свадебных туфлях, сунул аппарат в карман и первым двинулся к зданию автомойки.

Разрулить проблему удалось довольно быстро, я даже не успел как следует переключиться на ожидаемый скандал бунтующему мужику позвонила жена, и он, путем применения логики, дедукции, индукции и иже с ними, таки расколол женщину на раскрытие тайны появления злосчастной царапины. Санька, еще до конца не врубившийся, что проблема миновала, растерянно вытирал ладони о рабочий комбинезон и косился на меня. А на физиономии ораторствующего Графа уже расползлось знакомое мне хитрое выражение. Но я махом обломал ему весь кайф, заявив, что теперь все свободны, и продолжать тянуть бодягу просто не вижу смысла. Мужик закивал, прыгнул в свою машину и отчалил; Граф с кислой мордой поплелся к выходу. Я задержался только для того, чтобы сказать Саньке:

— Смотри, осторожнее.

И тоже покинул мойку, тем более, что в этот момент сюда завернула другая машина, и мойщик кинулся к воротам.

Я зашагал к главному зданию, где, среди заваленных хламом подсобных помещений, и был расположен мой кабинет. Граф обнаружился тут же, неподалеку, подпирал спиной внешнюю сторону магазина автозапчастей и смолил вонючую сигарету, зорко поглядывая по сторонам.

Я прошел мимо него, завернул ко входу и вскоре уже отпирал ключом дверь кабинета. Собственно, ключ от этого помещения имеется только у меня, Графа и отца другим здесь попросту нечего делать. Было душно, и я, протиснувшись к окну через сваленные кое-как ящики (подсобки оказались завалены запчастями под завязку, и Граф изволил соорудить из моего кабинета склад) открыл окно. Сел за компьютер и проверил журнал по продажам. Дела шли, не так хорошо, как хотелось, но шли.

Эта чертова духотень способна доконать и мертвого! Правой рукой попытался нашарить пульт от вентилятора в том месте, где он обычно лежит, но обнаружил лишь новенький журнал с очередным прейскурантом цен, на сей раз предлагались автомобильные колодки. Надо бы когда-нибудь навести здесь, наконец, порядок, но, похоже, это откладывается до следующей жизни. Тут в этой бы, текущей не запутаться

Я вытащил мобильный, подсветил экран и сразу же увидел несколько пропущенных Аленка, мать и пара неизвестных номеров. Первая и последние идут пешим ходом, а вот с матерью лучше связаться. Я нажал на кнопку и приготовился слушать.

— Алло, Владик, ты дома?

— На работе.

— А

— Маху доставил в целости и сохранности, покормил, а уж переоделась она сама, — хмыкнул, ясно представив все возможные вопросы матери.

— Там в холодильнике оставалась курица.

— Нашел, — заверил, от нечего делать начиная листать перекидной календарь, притараненный нам одним из поставщиков.

— В общем, все нормально?

— Конечно.

— Хорошо Я что звоню: папе стало плохо, резко поднялось давление, мне разрешили остаться сегодня с ним, а Маша

— Что с отцом? я выпрямился, оставив в покое календарь.

— Я говорила с врачом, он сказал, все будет хорошо. Но на всякий случай я бы осталась на ночь, вот только Маша

— Я могу чем помочь? Если нужно, сейчас приеду. Предупрежу Графа, и

— Да нет, не стоит. Я после работы заеду домой и сразу отправлюсь в больницу.

— Я тебя отвезу.

— Да, хорошо. Ты не мог бы остаться сегодня у нас, а завтра подбросить Машку на танцы?

— Не вопрос.

— Хорошо, — она с облегчением вздохнула.

— Мам, я точно ничего не могу сделать?

Она заверила, что нет, но на всякий случай я немедленно набрал номер отца, немного поговорил с ним, из первоисточника выяснил, что опасности никакой нет, и можно не волноваться. Но противное гложущее чувство не отпускало, цепко держало за горло. Я припомнил, как мне сообщили об аварии, как я прибыл к месту и успел заметить носилки, скрывшиеся за дверью машины «Скорой помощи». Я ехал за автомобилем, и потом, уже в больнице, следовал за врачами, увозившими окровавленного отца. Я не понимал, как с ним вообще могло такое приключиться; в моей голове это с трудом укладывается и по сей день. Отец всегда хорошо водил машину, не слишком лихачил, но и не плелся в правом ряду Многолетний стаж за рулем сыграл малую роль, когда этот придурок, выскочивший из-за поворота, как черт из табакерки, протаранил автомобиль отца своим ржавым чудом техники.

Да что говорить — в этой паршивой жизни никто ни от чего не застрахован.

Я оставался на работе до самого вечера, потом, дождавшись закрытия автобазы и распрощавшись с заглянувшим Графом, захлопнул окно в кабинете, тщательно запер дверь и направился к своей машине. К слову, не новой друг подогнал, о цене мы с прежним владельцем условились довольно быстро, он торопился продать автомобиль, так как спешно покидал эти края. Я не привык верить кому-то на слово, потому сам осмотрел мотор, и в общем остался доволен сделка состоялась.

Позвонила Аленка. Кивнув охранникам, я зажал телефон между плечом и ухом, так как в это время как раз выезжал с автобазы. Благоверная протрещала мне весь мозг рассказом о своем трудном дне, потом предложила остаться у меня на ночь, на что я поведал о планах заночевать у своих. Аленку это мало смутило оказалось, она так соскучилась по Машке, что с удовольствием проведет этот вечер в обществе моей сестры. Вскинув бровь, я оставил комментарии при себе и согласился.

Как и было условлено, я отвез мать в больницу, поднялся вместе с ней к палате отца и теперь уже визуально убедился в том, что ничего страшного с ним не произошло. Потом забрал Машку от подружки; всю дорогу до дома она смешно гневалась и грозилась заставить меня вечер напролет играть в куклы. В ответ я пообещал ей живую куклу на весь вечер (Аленка ведь сама хотела развлекать мою сестру?..), а после и вовсе сменил тему, достав из бардачка шоколадку:

— Держи, это тебе когда-то дядя Витя передал.

С Графом Машка была знакома; впрочем, с ним вообще все были знакомы. И шоколадка эта действительно появилась в бардачке благодаря Виктору, но я все как-то забывал ее оттуда достать и передать, наконец, сестрице.

Пока Машка отпирала входную дверь, я успел загнать машину в гараж, на место отсутствующей отцовской. Немного постоял на крыльце, сунув руки в карманы, без особого интереса глядя на улицу, после чего зашел в дом.

— Ну что, мелочь, какие планы? поинтересовался, опустившись на корточках рядом с Машкой и легонько потрепав ее по голове, на что сестрица скорчилась:

— Будешь завязывать мне косичку!

— Да легко, — я показательно закатал рукава рубашки. Давай, поворачивайся, завяжу.

— Ну уж нет, — она показала мне язык и ловко спрыгнула с дивана.

— Эй, не бунтуй, мне так или иначе тебя завтра причесывать.

Машка остановилась в дверях:

— А мама?

— Она вернется завтра вечером.

На лицо моей мелкой наползло выражение крайнего удивления, сменившееся настороженной озабоченностью по ходу, мои парикмахерские услуги ей не слишком улыбались.

— А Варя? вдруг спросила она, и это прозвучало так естественно, что я дернулся от неожиданности, даже прихватил ладонью край дивана, чтобы удержаться.

— Что она? прохрипел, пристально посмотрев на сестру.

— Ну, она ведь теперь снова будет с нами жить? продолжала бомбить по мне Машка, даже не подозревая, что наносит психике брата сокрушительные удары.

— С какого х Кхм Зачем ей с нами жить?

— Раньше ведь жила, — резонно заметила сестрица, посмотрев на меня, как на редкого, прямо-таки диковинного идиота. Пока не уехала. А теперь ведь она тут.

— Ну да, — возразить было нечего; я резко поднялся на ноги, сумев, наконец, совладать с собой. Ну у тебя и вопросы вообще, Мах! Не будет она с нами жить, — причем в любом случае, добавил мысленно, ведь если что, то жила бы Варька у меня, не здесь — И вообще, свалит она скоро. Не будет ее, в смысле. Короче А, ладно, — я махнул рукой и поплелся на кухню.

Стыдно признать, но Машка своими наивными непосредственными вопросами вновь разбудила едва стихший вулкан, хозяйствующий в моей грудной клетке. Огненные потоки вязкой лавы, получив подпитку, взорвали к чертям мою кровь, спалили вены, добрались до мозга и начали орудовать уже тут куда там Аленке с ее мозговым штурмом!

Я распахнул холодильник и принялся обозревать его светящиеся недра на предмет чего-нибудь не просто съестного, еще и вкусного. Поочередно сунул нос во все имеющиеся здесь кастрюли, рассуждая, что буду сам, а что будет довольно привередливая к еде мелкая. Как выяснилось, Машка все это время от меня не отставала.

— Владка, — она пнула меня в бок кукольной ногой, да так, что я взвыл и едва не взобрался на холодильник от неожиданности.

— Черт, Мань, ты долбанулась!

— А давай мы ее позовем?

— Кого? я вытащил кастрюлю и с раздражением хлопнул дверью холодильника.

— Варю.

— Куда? Зачем?

Давай, пронеслось в голове сквозь буйствующие потоки бешеной лавы.

— Сюда, к нам. Ты же ничего не умеешь, — сестрица вновь наградила меня кукольным пинком и весело засмеялась.

— Чего это я не умею, а? Вот сейчас разогрею суп, посмотрим, как ты у меня запоешь, лисица!

— Суп надо есть днем, — Машка ловко отпрыгнула, когда я попытался было ее поймать. Ты даже этого не знаешь! Что я буду с тобой делать весь вечер?

Несмотря на то, что сестрица обложила меня нелицеприятными характеристиками со всех возможных сторон, я фыркнул и временно оставил попытки ее поймать вернулся к кастрюле и ее содержимому.

— Не надо со мной ничего делать. Сейчас придет Алена, можешь ни в чем себе не отказывать.

Машка скривилась, показательно вздохнула, потом повторила вздох уже когда я повернулся к ней лицом, после чего взобралась на стул и сложила ладони на коленках.

— Ты и правда болтаешь всякую чушь, — вынесла она неожиданный вердикт, когда я вынимал тарелку из пискнувшей микроволновки.

— Чего-о?! Это еще ты откуда взяла?

— Да так, — она хитро улыбнулась и с сомнением покосилась на тарелку, которую я выставил перед ней. Это ешь сам.

— Давай в темпе прочеши холодильник, пока я тебя туда не засунул. Чем они вообще тебя кормят?

— Едой!

— Очень умно, — скривился, вынимая вторую тарелку. Ладно, сейчас Аленка что-нибудь сообразит

Вздохнув, Машка вновь одарила меня этим своим коронным взглядом «братец-ты-дебил», но все-таки потянулась к вилке.

* * *

Как и следовало ожидать, Аленка быстро выдохлась, сидела в кресле, поджав под себя ноги, и с тоской буравила взглядом мой затылок, в то время как мы с сестрицей гоняли в детские гонки на широком плазменном экране в большой комнате. Кажется глупостью, но, черт, завлекает.

— Давай, давай, обходи его!

— Влад, не тормози! Ну, ты!..

— Да куда же ты

— Там тупик, Влад, ты что, не видишь?!

— Мах, вон тот лис он бахнутый, я тебе отвечаю!

И прочее в том же духе. Аленка попеременно вступала с какими-то репликами, но мы с Машкой, увлеченные соревнованием мультяшных гонщиков, почти не обращали на нее внимания. Аленка устроилась между нами и некоторое время с безучастным видом таращилась на экран, то и дело интересуясь, где мой персонаж, где Машкин, почему они все так похожи и почему, в конце концов, вместо шикарных гоночных машин все они летают на каких-то невообразимых развалинах. Я от нее отмахивался, сестрица пожимала плечами и снисходила до объяснений, пока я не сказал ей, что это бесполезно до Аленки, как до жирафа

Тогда была применена иная тактика Аленка пустилась в рассказ о своем походе по магазинам, а когда я сказал, что уже все это слышал, отмазалась заявлением, типа повторяет для моей сестры. Конечно, восьмилетнему ребенку безумно интересны все эти перипетии озабоченной невесты! Машка, само собой, если и слушала, то особо не вникала, ну обо мне и говорить нечего.

Бре-е-ед.

— Влад!

— Да вижу я его, вижу Придави с той стороны.

Аленка, вновь выдохшись, сменила место дислокации и теперь кокетливо жалась к моему левому боку. Я чувствовал ее теплое дыхание в районе своей шеи, у щеки, ощущал прикосновение мягких пальчиков к своей коже, и не мог сказать, что испытывал от этого раздражение. Напротив.

— Владик, уже половина одиннадцатого, — шепнула благоверная, склонившись к моему уху, легонько прикусив мочку. Детям пора спать.