Последняя ночь

Как Влад мог так сильно поменять свои предпочтения за столь короткий срок?

Девица пронзила меня острым взглядом.

— Варя? А ты что тут делаешь? настороженно поинтересовалась она к полной моей неожиданности. Значит, память не подводит свою хозяйку, и мы с этой красавицей точно были когда-то знакомы.

— Догадайся, — прошипел Влад, не сводя с меня пытливого взгляда. Пытается понять, как я отношусь к его новому увлечению?

— А, ты к Семен Егорычу? стихийно озарило нынешнюю избранницу моего «идеала». Почему здесь толчетесь?

— Мы знакомы? прямо поинтересовалась я, устав гадать о том, кто же эта девица, выскочившая, словно черт из табакерки, и так бесцеремонно вовлекшая меня в не слишком понятный разговор.

— Твоя самоуверенность не знает границ, — обратился к ней Влад, опустив руку на плечо девушки. Алена дочка лучшей подруги моей матери. Ты вряд ли ее помнишь.

— А еще мы через месяц женимся, — поторопилась донести до меня девица, как будто опасаясь, что Влад может забыть рассказать об этом, безусловно, важном моменте.

Влад пожал плечами и медленно кивнул. Досада в его взгляде вдруг в одночасье сменилась твердой убежденностью, словно Алена случайно дала ему возможность почувствовать свою поддержку, придала сил, вселила недостающую уверенность. Я застыла с каменной полуулыбкой. Через месяц. Этого и следовало ожидать, Влад не мог оставаться без женского внимания все эти долгие три года. Ничего удивительного в том, что одна из его бесчисленных подружек сумела захомутать перспективного жениха. Но Почему именно эта?

— Здорово, — я пожала плечами и вынужденно улыбнулась, глядя теперь только на девушку с красивым именем Алена. И хоть в моем взгляде не было ни намека на враждебность, ее лицо по-прежнему излучало явную настороженность. Помнит, кто я такая, и теперь боится, что мое появление спутает ей все карты?

За месяц до свадьбы.

Какой-то жалкий месяц

Глава 4

Признаться, я понятия не имела, что делать. Не вообще, а именно в эту самую секунду. Вернуться в гостиницу и убить остаток дня на бессмысленные терзания, тщетно пытаясь вытеснить из головы неизбежно подступающие со всех сторон воспоминания, связанные с этим городом? Сомнительно. Однако рассудив, что вскрытия памяти все равно не избежать, я решительно направилась в северный район города, туда, где когда-то мы жили вместе с бабулей.

До площадки, на которой мы так любили проводить время с друзьями и на которой состоялась наша первая встреча с Владом, я добралась минут за тридцать. Футбольное поле, любимое пристанище соседских мальчишек, визуально казалось шире; как и в мое время, сейчас по нему резво гоняли многострадальный черно-белый мяч. Лавочки, как и качели для малышей, недавно покрасили, а ворота, главный интерес назначенного вратаря, заменили вовсе. Все было таким знакомым, но вместе с тем почему-то казалось ненатуральным, чужим.

Я опустилась на скамейку и какое-то время просто наблюдала за тем, как другие, уже совершенно незнакомые мне ребята в шортах, бегают по полю в погоне за мячом. Невысокая темноволосая женщина в джинсах и свободной футболке присела на корточках рядом с девочкой на качелях, чтобы поправить на той заколку в виде небольшого бантика, начавшую съезжать набок. Глядя на них, я живо представила, как в недалеком будущем Алена, неловко опустившись так, чтобы короткое платье не обернулось поясом, будет заботливо поправлять прическу уже своему ребенку. Или старательно подкатывать штанишки маленькому мальчику с невообразимо глубокими светлыми глазами, точь-в-точь такими, как у его отца. Скорее, второе. Почему-то мне кажется, что у них непременно должен появиться светленький малыш, который будет точной копией Владлена, активный, чересчур подвижный, шумный, но очень, очень милый.

Я усмехнулась и полезла за телефоном. Когда на душе творится непонятно что, а в голову лезут мысли одна другой несуразнее, верный способ избавиться от приближающейся депрессии это звонок бабуле. Только она умеет размести мои сомнения в пух и прах с такой легкостью, что позже я сама удивляюсь, как могла придавать столько значения подобным мелочам.

Ее голос, как и всегда, звучал бодро. На заднем фоне слышался какой-то шум, обрывки фраз, но что именно там происходит и где находится бабуля, я так и не поняла. Она сразу же поинтересовалась, в каком месте обретается ее внучка.

— На площадке, — покаялась я, теснее прижав телефон к уху.

Бабуля снова выразила интерес. Я кратко ввела ее в курс дела относительно событий двух последних дней.

— Кто бы мог подумать, что Сема еще способен лихачить на дорогах, — посетовала бабуля после того, как я уверила ее в том, что Семену Егоровичу не угрожает ничего, кроме продолжительного отдыха в больничной палате. Она никак не хотела мне верить и несколько раз переспросила, не нужно ли ее содействие и личное участие в судьбе несостоявшегося родственника.

— Ба, мне придется здесь задержаться, — сказала с неохотой.

Она тут же уловила скрытый смысл моих слов.

— Это еще зачем? Сема в порядке, что тебе там делать? Отправляйся на вокзал и постарайся перехватить билет на ближайший поезд.

— Ну Это будет неудобно, — я задумчиво почесала кончик носа. Татьяна непременно примется говорить всякую чушь типа того, что я примчалась, едва сообразила, что мне может что-то перепасть Понимаешь?

— Не все ли равно, что придет в голову вздорной бабе, помешанной на деньгах?

— Да, но ты ведь ее знаешь.

— К счастью, не слишком хорошо. Но и того, что знаю, мне за глаза

— Ну, вот, — подытожила я. Мне не особо светит стать подлой искательницей выгоды, пусть даже с ее слов.

— Пусть говорит, что пожелает, — бабушка была недовольна. Варя, я с трудом представляю себе, как ты собираешься остаться в этом городе, с этими людьми. Что ты будешь там делать? В конце концов, ты ничего им не должна, возвращайся и ни о чем не думай. Сема адекватный человек Хм, тем непонятнее этот его номер со звонком тебе.

— Он сказал, что в какой-то момент испугался, ну мало ли.

— Не смеши!

— Ба, не о чем переживать, — в этот момент я сильно кривила душой. Я буду заходить в больницу к дяде Семе, а в остальное время найду, чем себя занять. Мне не придется ежедневно встречаться с Татьяной.

— Можно подумать, в этой семейке себе на уме одна Татьяна!

— А кто еще? Вопрос с целью услышать заведомо понятный ответ. Не смогла отказать себе в таком удовольствии.

Ведь теперь получалось, что не я первой завела о нем разговор, а бабуля.

— Этот эгоистичный безумец, конечно же, — бабушка фыркнула. Не удивлюсь, если его уже забрали, куда надо

— Да никуда его не забрали, ба.

— Значит, заберут, — убежденно сказала бабуля.

— Мне кажется, он стал потише, — задумчиво проговорила я, в который раз мысленно прокручивая в голове наш короткий разговор с Владом.

— Угрожать больше некому, вот и присмирел.

— Да ладно тебе

— Постой-ка, а что значит «стал потише»? Ты уже успела с ним увидеться?

— В больнице столкнулись, у палаты.

— Ну! Что и требовалось доказать. О каком покое может идти речь, если этот дебошир будет дожидаться тебя в больнице?

— Ба, ну что ты говоришь? Зачем ему меня дожидаться?

— А зачем ему понадобилось трясти того несчастного мужчину?

— Ну, ты вспомнила

— У твоей бабки превосходная память.

— Да, да, я знаю.

— Варь, собирай вещи.

— Ба, — проигнорировав ее последнюю фразу, я, наконец, сообщила главную новость этого дня. Влад женится.

* * *

Аленка проворно забралась на переднее сиденье, как всегда проигнорировала наличие ремня безопасности, и, пока я заводил машину, быстренько сбросила с ног босоножки.

— О наконец-то, — простонала она, вымученно откидываясь на спинку мягкого сиденья.

Я мельком посмотрел в ее сторону.

— Дорогой, ты чего такой хмурый?

— Да вот, таким родился.

— Нет, — она тотчас надула пухлые губки; ее ладонь медленно скользнула вниз по моему плечу. Ты не всегда такой. Ты можешь быть другим

— Могу, — не стал спорить.

Аленка поколебалась немного, прежде чем настойчиво потянуть за ворот моей рубашки.

— Детка, дай мне выехать, — бросил ей безразлично, но это было все равно, что долбить башкой непробиваемую стену. Алена хитро заулыбалась, кокетливо провела язычком по нижней губе и вмиг едва не оказалась у меня на коленях.

Обычно я не имею ничего против таких игр, особенно когда Аленка сама проявляет инициативу, но сейчас настроение паслось где-то очень далеко, и все, чего мне хотелось на данный момент, это оказаться дома, желательно за закрытой дверью. И чтобы не было никого поблизости, чтобы не доставали, не тормошили, как забавную плюшевую зверушку, не пачкали чертовой липкой помадой (я вышвырнул уже несколько тюбиков, а они с какой-то патологической регулярностью снова и снова появлялись в поле моего зрения). Дали побыть в одиночестве, как бы глупо и пафосно это ни звучало.

— Я соскучилась, — горячо зашептала она мне в ухо, напрочь позабыв о том, что мы находимся на больничной стоянке. Ты совсем не обращаешь на меня внимания.

— Какой бред, — устало фыркнул я.

— Вовсе не бред! Еще утром все было нормально, а теперь

— Зайка, ты в состоянии понять, что у меня сейчас имеются заботы помимо секса?

— С ней? Алена моментально отодвинулась, прочно обосновалась на своем сиденье, устроила руки на груди и отвернулась, упрямо поджав губы. Я подавил рвущиеся наружу проклятья.

— С ней, с ней, — покачал головой и не сумел сдержать смех, когда взглянул на перекошенное лицо своей невесты. Посмотри-ка лучше по сторонам и скажи, что ты видишь? Какие мысли у тебя возникают вблизи этого местечка? Может, там кто-то ну, не знаю Лежит?

— Прекрати разговаривать со мной, как с идиоткой!

— Поверь, я еще даже не начинал.

— Но она ведь не просто так заявилась, — злобно заявила благоверная, вновь отворачиваясь от моего взгляда. И как раз сейчас, когда у нас все хорошо, впереди свадьба, и

— Не просто, — я почувствовал, что, вопреки настойчивому самовнушению не реагировать на Аленку со злостью, все-таки начинаю раздражаться. Какого дьявола она завела эту тему? Словно специально жмет не на ту педаль, во что бы то ни стало стремясь вывести меня из шаткого состояния равновесия и заставить думать о Варькином приезде. К черту эти мысли! Ее позвал отец. Еще непонятки?

— Да сколько угодно!

Лучше бы она привычно полоскала мне мозг новыми феерическими идеями, которыми буквально фонтанирует издание для олигофренов «Ах, эта свадьба!..»

Пользуясь тем, что Аленка вновь смертельно надулась (Варькина бабуля сейчас бы непременно сказала «как еж на крупу», своевольно перефразировав изначальную фразу), я, наконец, смог выехать со стоянки. Автомобиль влился в общий поток машин.

Интересно, надолго она в наших краях?

— Гребанный урод! рявкнул, когда тип на темно-зеленом шевроле нагло подрезал меня на светофоре и даже не «моргнул» в качестве извинения. Аленка от неожиданности едва не пробила люк на потолке моей тачки, хотя могла бы и привыкнуть.

Все такая же Ведет себя подчеркнуто отстраненно, равнодушно, словно не было между нами тех лет, словно я давний никчемный балбес вроде тех, кто шлялся за ней с раскрытой от восторга пастью от школьных ворот до самого дома. Но я никогда не принадлежал к ораве влюбленных в нее школьников. Она мне даже понравилась не сразу, и какое-то время я считал ее своей сбрендившей поклонницей, которая пытается убедить всех вокруг в том, что моя рожа случайно, сама собой нарисовалась в ее дурацком альбоме. В этот феерический бред мог поверить кто угодно, но только не я

Упрямо сжал пальцами рулевую оплетку и сильнее надавил на педаль газа, стремительно сокращая расстояние с подрезавшим меня «Шевроле». Его наглый маневр удалось повторить почти филигранно. Сзади немедленно раздались возмущенные гудки.

Ей не нужно было возвращаться. Свалила однажды, вот и пусть бы сидела там до скончания веков, не путая других и не наживая проблем самой. Нечего ей здесь делать, нечего! Сама так решила, никто ее отсюда не отпускал. Я оказался во всех смыслах недостойным вариантом, сломал несчастной девочке жизнь, повел себя, как скотина, неуравновешенный дебошир, еще кто-то в том же духе За давностью начинаю подзабывать все эпитеты, которыми меня щедро наградила Варькина бабуля перед тем, как они обе почти одновременно исчезли из моей жизни. И хрен бы с бабкой, даже памятуя о нашей взаимной симпатии друг к другу эта потеря вообще не потеря, но вот ее внучка

Да и она тоже.

Кто бы мог подумать, что я вновь ее увижу, да еще так неожиданно, в тесном больничном коридоре, рядом с палатой отца. На меня нашло какое-то острое помутнение рассудка, когда я стоял у двери, ожидая, а она выскользнула в коридор и сразу же остановилась, так как я попросту не оставил ей возможности пройти мимо. Передо мной словно вновь возникла та обманчивая скользкая дорожка, путь, на который мы так опрометчиво ступили когда-то вместе, рука об руку, послав к черту всех сомневающихся и недовольных. И хоть это был только мираж, но какой соблазнительный, черт возьми!

Пустое. Это мы уже проходили раньше. Скоро я женюсь на сексуальной штучке, которая уж точно не станет выводить меня на эмоции, выворачивать мясом кверху по малейшей прихоти, доводить до белого каления, один-единственный раз не подняв трубку, когда я захочу узнать, где она и что с ней происходит Самая большая проблема, которую может устроить мне Аленка, это мозговой штурм, вызванный необходимостью послушать, чем она занималась днем, куда ходила, с кем была Ну, и все прочее в том же духе. Если закрыть глаза и подумать о чем-то нейтральном, с этим вполне можно совладать без ущерба для собственного психического состояния. Аленка не угроза, так, легкий переполох для нервной системы. Будет держать меня в постоянном тонусе и, попеременно сверяясь с девчачьими журнальчиками, наблюдать всяческие «отклонения» в моем поведении. Пусть. У каждого, как говорят умники, свой фетиш.

А страстная любовь до гроба мне теперь до звезды. Пусть о ней грезят паршивые романтики, идиоты, которым больше нечем забить свою пустую голову. Когда-то я слишком много времени просадил за этим делом, но теперь все, баста, мои увлечения уже не ограничиваются отношениями для мазохистов. Просто, удобно, необременительно вот залог счастья любого вменяемого мужчины.

Но мысли мыслями, а забыть, как грудную клетку охватило огнем в тот момент, когда я несознательно «поймал» Варьку в области своего личного пространства, было не так просто. До сей минуты я чувствовал смутное напряжение во всем теле, ладони, плотно прилегающие к оплетке, совсем немного, но подрагивали, кровь, воспламенившаяся в венах, никак не охлаждалась. И в голове туман, а внизу уже требовательно шумит проклятое адское зарево.

Когда машина остановилась, Аленка с изумлением осмотрелась по сторонам, не увидела поблизости ничего примечательного, такого, что могло бы повлечь остановку моей тачки, и перевела на меня вопросительный взгляд.

— Ты хотела поиграть, дерзай, — откинулся на спинку своего сиденья, параллельно зажав пальцем кнопку слева, отодвигаясь.

Недоверчивость, явно сквозившая в ее рассеянном взгляде, тотчас сменилась мгновенным пониманием. Аленка соблазнительно закусила губу, улыбнулась хищно, легонько повела округлым плечом, сбрасывая тоненькую лямку платья, выгнулась кошкой и тотчас, дразнясь, коснулась моих губ своими. Я придержал ее за плечо:

— Детка, мы здесь ненадолго.

— Я все успею, — заверила в перерыве между поцелуями. Будет очень здорово

Аленка потянулась к моей ширинке и, не разрывая долгий поцелуй, завозилась с ремнем. Я уперся ладонью в ее плечо, отстраняя, опуская вниз, и она, тотчас состроив сексуальное выражение лица, бросив в меня коронный взгляд похотливой соблазнительницы, покорно наклонилась. Ее горячий язык прошелся вдоль всей длины, прежде чем пухлые губы мягко, но настойчиво обхватили возбужденную плоть, с каждым последующим движением заставляя меня одну за другой растворять ненавистные мысли в подступающем вакууме нарастающего удовольствия. Я сгреб густые темные волосы, то и дело падавшие ей на лицо, вновь расслабленно оперся спиной о мягкое сиденье, закрыл глаза, попытался поймать ее волну, отпустить мысли, забыться, выбраться из плена наваждения, которое преследовало меня, вновь и вновь заставляя думать о той, которой пора было бы провалиться ко всем чертям. Сжал ладонью темные локоны Алены, другой рукой погладил ее по затылку, спустился к спине, легкими касаниями прошелся по ткани умопомрачительно короткого платья своей невесты. Притянул ее голову еще ближе, двинул бедрами навстречу жаркому рту, в полной мере отдаваясь на волю чувств и ощущений. Мне нужна была разрядка. Скорейшее избавление от гнетущего напряжения, воцарившегося в душе после встречи с той, которую любил когда-то, словно помешанный фанатик слишком сильно, чтобы остаться с незамутненным рассудком в финале нашей общей истории.

Глава 5

В гостиницу вернулась уже ближе к девяти вечера. После разговора с бабушкой бесцельно бродила по знакомым улицам, размышляя, пытаясь дать себе точный ответ на вопрос о том, как я в действительности отношусь к скорой женитьбе Влада. Бабуля безапелляционно заявила, что «это к лучшему», и «пусть этот кровопийца высасывает все соки из другой дуры». Я не соглашалась, но и не выступала против так, блеяла что-то нейтральное, из чего невозможно было проследить мое собственное мнение. Выходило, что мне должно быть все равно, женитьба Влада дело только самого Влада, но на деле почему-то получалось иначе. Мысли на данную тему сами собой заполняли мою голову, и некуда было от них сбежать, некуда скрыться.

Бабуля бы ни за что не поняла таких метаний.

Мне б прислушаться к мудрому совету более разумного человека, быстренько собрать вещи и пулей лететь на вокзал, спешно сбросить с себя чары давно минувшего прошлого, вернуть покой в свою жизнь, но Было легче сказать, чем сделать. Что-то прочно удерживало меня в родном городе, эфемерные невидимые нити опутали по рукам и ногам, а мозг блокировал само слово «вокзал», стоило только подумать в этом направлении. Хуже всего то, что я прекрасно понимала весь идиотизм собственного поведения, но почти сразу же находила какие-то сомнительные оправдания типа заботы о дяде Семе, склонность Татьяны к поспешным суждениям, прочее, прочее Человек вообще по натуре существо изворотливое, любому своему поступку более-менее толковые объяснения найдет, лишь бы они устраивали в первую очередь его самого. Меня мои, как ни странно, почти избавляли от душевных метаний относительно откровенного дураковаляния со всей этой историей.

Не зря же я беспокоила Дмитрия звонком с просьбой придумать что-нибудь, но разгрузить меня на недельку. За жалкие семь дней не случится ничего катастрофического, я не наломаю дров, буду стойко соблюдать дистанцию, в больнице стану появляться днем, лучше сразу после обеда по идее, самое удобное время для того, чтобы застать дядю Сему в одиночестве. Остаток дня заполню чем-нибудь Отправлюсь в парк, попробую что-то набросать. Или вновь поброжу по знакомым местам. Да мало ли что можно придумать, было бы желание.

Ночь выдалась душной, я суетливо ворочалась на неудобной кровати, да так, что к утру хлопковая простынь оказалась сбита к стене, а подушка и вовсе обнаружилась на полу у постели. Мне снился Влад, точнее, тот давний период, когда я для него была лишь «странной тихой девочкой, переплюнувшей в полете фантазии всех его поклонниц, бывших и нынешних». И это при том, что поклонницей я никогда себя не считала. Да, наверное, я запала на него в тот же день, когда он явился на нашу площадку, но еще долгое время это новое чувство успешно растолковывала себе, как тихую неприязнь, попеременно сменяющуюся острой заинтересованностью. Ведь он сделал все возможное, чтобы я изначально обманулась в своих душевных порывах, приняла одно за другое, симпатию за отторжение, привязанность за банальное любопытство. Девчонки из школы, даже те, которых я вовсе не знала, стали считать своим долгом прокомментировать мою «болезненную тягу» к Владлену, некоторые с видимым сожалением сетовали, что это «безнадежно, оттого очень, очень глупо». Я злилась, обижалась, даже перестала таскать с собой тот злополучный альбом, вновь заменив его большой тетрадью, но повлиять на сложившуюся ситуацию уже никак не могла; колесо неудачи завертелось на полную мощность. Парни, ровесники и постарше, с усмешками предлагали свои услуги в качестве натурщиков, причем с такой интонацией, что какое-то время я просто не могла притронуться к простому карандашу; желание рисовать пропадало так же быстро, как и появлялось. И только Ирка, раздраженно отгоняя очередную сочувствующую девчонку, поддерживала, все пыталась убедить меня, что парень на моем рисунке не имеет ничего общего с Владом.

Да, были несущественные огрехи, что-то лишнее, но в общем и целом любой, кто был знаком с Владленом, без труда мог бы опознать его на моем рисунке. Ирка это знала, но я все равно была ей благодарна за участие.

Утро я, совершенно разбитая из-за неспокойного сна, начала с твердой мысли о том, что не стану вникать в дела, происходящие в судьбе некогда близких мне людей. И сторонним наблюдателем тоже не буду. Как и обещала бабуле, займу позицию с самого края, проведу несколько свободных дней в спокойном одиночестве, а потом уеду и вновь вольюсь в привычный ритм рабочих будней.