Помоги проекту - поделись книгой:
— Это почему еще?
— Я человек, который спас твоего кота! — он снова растянул рот в широкой победной улыбке.
— Да не мой это кот! — возмутилась Алиса. — Я его никогда не видела, он пришел помирать на моем коврике, сама не знаю почему!
— Да? Ну теперь он у тебя в квартире, значит, твой. И мне придется приходить к тебе промывать ему швы.
Алиса аж задохнулась от такой перспективы. Нет, каков наглец! Да он тут скоро насовсем поселится!
— Так, допивай свой чай, теперь уже без мороженого, и иди куда хочешь! — строго сказала она, высвободившись, и полезла под раковину за веником. — Мне еще катастрофу убирать.
— У тебя раненый палец, — Дима отобрал у нее веник и совок. — А я здоров, так что я и уберу.
— Смотри не вспотей, — посоветовала Алиса, устав сопротивляться, и присела на табуретку. В животе потянуло, словно судорога прошлась по внутренностям. Приложив ладонь к боку, Алиса замерла. В книжке было написано, что именно в этот срок начинают чувствовать движения ребенка. Неужели и правда пошевелился?
Дима отозвался, сидя на корточках и сметая осколки в мороженой каше:
— Сиди уже, отдыхай. Мне не трудно, а тебе в твоем состоянии…
— В каком состоянии? — подозрительно уточнила Алиса.
— В том самом.
Тараканы в ее голове как по команде вскинулись и забегали в панике. Откуда он знает? Шпионил за ней? Или он вообще все врет, а сам хочет… Что хочет? Что можно от нее хотеть? Разве что квартиру бабулину… Что за цирк?!
— А ты откуда знаешь? — чужим, странным голосом спросила Алиса, фиксируя взглядом его спину. Если бы глаза могли убивать, Дима бы давно горел синим пламенем.
— Почувствовал, — спокойно ответил он, выбросив остатки тарелок в мусорку, и оторвал пару бумажных салфеток, чтобы собрать жижу от мороженого.
— Как можно это почувствовать, — пробормотала она, сглотнув. Страх снова охватил ее. Нет, только не возвращение глюков! Никаких странностей, хватит! Это слишком тяжело, слишком… Никаких магов, ведьм, фамильеров, других миров! А может, он совсем не о ребенке?
— Я не знаю, — искренне ответил Дима. — Я просто чувствую такие вещи. Ну и в сумочке у тебя увидел фотки с УЗИ…
— Сыщик хренов! — разозлилась Алиса, встала. — Вали отсюда! Давай, шевелись!
— Ты чего? Алис? — удивился он. — Я же ничего не сказал такого!
— Вали, говорю, и больше не приходи! Вообще ко мне не приближайся, понял? Никогда, понял?
Он нахмурился. Видно было, что в нем борются разноплановые эмоции, но он сдержался и только кивнул:
— Хорошо, я уйду. Извини, если чем-то обидел тебя.
Он взял с холодильника ручку, оторвал кусок салфетки и быстро написал несколько цифр:
— Это мой номер, если вдруг… На всякий случай, ну там, с котом что… И это…
Он посмотрел на Алису грустными глазами:
— В общем, я не хотел. До свидания.
— Прощай, — сердито бросила она ему в спину, скомкав салфетку с номером телефона. Не надо ей ничего. И никого.
Глава 3. Эта прекрасная ариготта
Яркое солнечное утро щедро дарило свет через высокие витражные окна. Тяжелые занавеси балдахина были отдернуты, наверное, служанка прошлась уже. Надо сказать ей, чтобы не смела входить без разрешения, пока хозяйка спит…
Лин сладко потянулась, разгладив ладонями шелк простыней. Еще одна ночь, полная любви, ушла в прошлое, оставив легкое томление в теле. Еще один день наступил для ариготты. Жизнь прекрасна, а станет еще прекраснее! Ах, как сладко сознавать, что находишься на своем законном месте!
Пальцы нащупали широкую тесьму шнура, и Лин дернула раз, другой, третий. Где-то вдали прозвенел колокольчик. Сегодня много дел, очень много дел… И, если повезет, сегодня будут на диво хорошие новости. Впрочем, от везения здесь мало что зависит, только от сноровки. Но не стоит загадывать наперед…
Где же горничная? Надо же было нанять настолько нерасторопную девушку, ну просто улитка, а не служанка! Лин присела в постели и снова дернула за шнурок, уже с раздражением. Это ни в какие ворота не лезет. Девчонка явно не поняла, что ее наняли во дворец, а не в хижину мага-вырожденца! Да, хорошо вышколенной прислуги сейчас днем с огнем не найти…
Дверь тихонечко скрипнула, и служанка проскользнула в покои, неся в руках полный поднос, присела в книксене у кровати:
— Звали, ваша светлость? Ваш утренний кофе…
— Неужели ты сама его собирала? — улыбнулась ей Лин. — Должно быть, он свеже пожаренный и так же свеже молотый, если учесть, сколько времени тебе понадобилось, чтобы мне его принести!
— Госпожа, я так быстро, как только могла… — промямлила девушка, заливаясь краской.
— Давай уже, не стой столбом, — поморщилась Лин. Горничная поспешно пристроила на ее коленях поднос. Лин облизнулась, оглядев тарелочки с еще теплым хлебушком, с мягким маслицем, с тончайшими ломтиками сыра, пустившими слезу, вдохнула аромат кофе. Серебряный кофейничек на две чашечки был великолепен. Говорили, что он принадлежал еще прабабушке Торимель, этой старой неудачнице. Даже если она не сумела использовать положение и остаться ариготтой (а ведь могла, ой, могла!) вкус у нее был отличный.
А вот кофе оказался слишком горячим. Лин сделала всего один маленький глоточек и зашипела, как кошка. Нет, это просто издевательство! Она столько копалась, а кофе обжигающий!
— Ренель, я тебя уволю, — приоткрыв рот и часто вдыхая, чтобы унять жжение на языке, пообещала Лин. — Но сначала…
Она задумчиво глянула на побледневшую горничную и улыбнулась. Подняла чашечку и, медленно поводя рукой кругами, вылила кофе прямо на постель. Полюбовалась на коричневые пятна и легким движением колена опрокинула туда же поднос. А потом встала, надела халат из виссинайского шелка и продолжила:
— Уберешь тут все. И принесешь мне новый завтрак… Где сейчас Его светлость?
— В купальне… — едва слышно ответила расстроенная Ренель.
— Прекрати шептать! Отвечай четко и понятно! Вот в купальню и принесешь. И постарайся, чтобы кофе был подобающей температуры.
Лин шла по гулкому каменному коридору, а в голове крутилась мысль о том, что нужно сделать еще. Проблем выше головы, одна другой серьезнее. Древняя ведьма, живущая, подобно кроту, в землянке на территории дворцового парка, например. Неделю назад ее фамильер притащил в покои дохлую змею. Точнее, насмерть загрызенную. Прямая угроза. Сука старая! Как она смеет! Ладно, с ней потом. Вот Фириель совсем зарвалась. С тех пор, как ее мать выдернули из поместья и выслали в Пустоши, девчонка от рук отбилась: грубит, дерзит… Наказать бы ее, но Фер с ней носится, как с писаной торбой. Фири то, Фири се… Скорей бы отослал учиться маленькую шлюшку! Ах, как долго до осени! Не выдержать… Может быть, предложить мужу отправить эту занозу прямо сейчас, чтобы обжилась в Старом мире, привыкла? Да, отличная идея! Поскорее бы Мириель вернулась… Без сестры Лин чувствовала себя совсем одинокой.
В купальне стоял пар. Фер полулежал в большой деревянной ванне, полной мутноватой воды, и лениво рисовал фигурки в мыльной пене. Лин растянула губы в улыбке и приблизилась, провела пальцем по краю бадьи и по руке мужа, взялась ладонями за плечи:
— Мой ариго! Я пришла потереть тебе спинку…
И принялась легонько разминать крепкие, расслабленные горячей водой мышцы. Фер запрокинул голову и улыбнулся в ответ:
— Моя ариготта! Присоединяйся ко мне!
— С удовольствием, — мурлыкнула Лин, сбросив халат. Купаться с любимым просто чудесно. А близость в воде, как говорила матушка, дает необыкновенные результаты! Ночная сорочка из тончайшей ткани полетела вслед за халатом, и Лин аккуратно и как можно более грациозно вступила в бадью. Фер подтянул к себе ноги, освобождая место. Лин устроилась между его колен, закинув лодыжки на его бедра:
— Тебе удобно, мой тигр?
— Удобнее не бывает, моя кошечка!
Его ладони погрузились в воду, прошлись по ее коже, лаская и надавливая, а Лин, зажмурившись, застонала от предвкушения. Животом почувствовала, как оживает толстый стебель между ног мужа, игриво ухватилась пальчиками за твердую плоть:
— О-о-о, здесь кто-то есть?
— Кто-то, кому не терпится снова познать твое лоно, — выдохнул Фер сдавленным от вожделения голосом, придвинулся вплотную. Их губы встретились и сомкнулись в жарком поцелуе…
Когда служанка постучалась в дверь, Лин уже полулежала спиной на торсе Фера, расслабленно поглаживая его сильные бедра. Он легонько тер мочалкой ее живот, груди, плечи. Как всегда, утолив страсть Лин, утолял и ее желание нежности. Он оказался неплохим мужем, хотя его постоянные плотоядные взгляды на служанок начинали утомлять. Впрочем, Лин старалась не сердиться. Это просто побочный эффект — повышенная похотливость. Надо просто уменьшить дозу анисовой пудры. И бросить в зелье побольше голубиной печени — чтобы увеличить привязанность на духовном уровне… Как матушка учила, а ведь матушка прожила с отцом больше тридцати лет в полной гармонии!
— Входите! — откликнулся Фер. — А, это ты, Рене… Кофе как раз кстати, да, моя кошечка?
— Надеюсь, он не слишком горячий! — улыбнулась Лин и заметила, как вздрогнула горничная. Боится. Правильно делает!
Ренель поставила поднос на бортики перед хозяйкой, старательно избегая смотреть на просвечивающие сквозь исчезающую пену тела. Лин оглядела содержимое подноса, осторожно поднесла чашечку ко рту и попробовала кофе. Кивнула:
— Похоже, урок пошел тебе на пользу. Вот теперь температура отличная. Можешь идти.
Поджаренный хлебец был идеален. Лин зачерпнула серебряным ножиком немного мягкого масла и распределила его ровненько по хлебцу, положила ломтик сыра и протянула бутерброд назад, мужу:
— Возьми, любовь моя!
— Спасибо, милая!
Лин проглотила немного кофе и спросила:
— Как тебе сегодня спалось?
— Неплохо, — ответил Фер, хрумкая хлебцем. — Когда ты рядом, я всегда хорошо сплю… Вот только мне приснился странный сон. Даже не знаю, стоит ли рассказывать.
— Конечно, расскажи, дорогой мой.
— Да ну, просто ерунда какая-то! Да и упомянул только потому, что мы договорились всем делиться.
— Ну же, мой тигр! — она подбодрила его, потершись щекой о плечо. — Не дразни, что же тебе приснилось?
Фер помолчал и ответил:
— Наша свадьба. Все было, как и на самом деле, только вместо тебя почему-то другая девушка…
— Вот как.
Лин ощутила такое внутреннее напряжение, что ей стоило больших усилий не выдать себя. Спокойно, Линнель, спокойно, возможно, это совершенно ничего не значит! Она позволила себе лишь вздохнуть, чтобы перевести дух, и спросила любопытно:
— И кто же эта девушка?
— Я никогда ее не видел, — пожал плечами Фер. — Темные волосы, серые глаза… Она была в твоем свадебном наряде. Но у нее был необычный перстень. Мужской.
Святая инквизиция! Только этого и не хватало! Лин увидела, как дрожат пальцы, держащие чашечку, и со звоном поставила ее на поднос. Облизала губы, которые внезапно пересохли. Надо расспросить поподробнее… Хотя нет! Нельзя. Он подумает, что это важно. Надо… Надо обратить все в шутку или притвориться обиженной…
— Вот как! Служанок во дворце тебе больше не хватает!
Будем надеяться, что горечь в голосе правильно рассчитана. И немножко ревности подпустим…
— Ты уже и на незнакомых девиц заглядываешься во сне!
— Моя кошечка! — голос Фера звучал расстроенно и обеспокоенно. — Я знал, что не стоило тебе говорить о дурацком сне. Я ни на кого не смотрю, кроме тебя, моя милая, моя сладкая женушка, моя маленькая ревнивая тигрица!
Его руки крепко обхватили ее талию, спустились чуть ниже, подбираясь к точке примирения всех супругов мира, но Лин решила играть до конца.
— Нет, не сейчас! Тебя ждут государственные дела, а меня — моя вышивка…
И она мягко убрала руки мужа, отодвинула поднос с недоеденным завтраком, поднялась в ванне. Дав Феру полюбоваться на свое прекрасное мокрое тело, вышла из бадьи:
— Мне осталось только рукоделие в этой жизни… — эх, мало тоски в голосе! Ну ничего, должно пронять. Всегда пронимало до сегодняшнего дня.
— Кошечка моя, я люблю тебя! — растерялся Фер. — Это же только сон, моя ариготта! Не придавай ему значения!
— Я знаю, знаю, — кивнула Лин, вытираясь огромным пушистым полотенцем, привезенным из Старого мира. При этом она старалась так поджать губы, чтобы на лице отразилось чуть-чуть печали, но совсем немного, а больше снисходительной улыбки понимающей, но обиженной жены. А теперь — одеться и быстро уйти.
— Лин, подожди!
Фер принялся выбираться из бадьи, но поскользнулся от спешки и плюхнулся на задницу. Лин нежно потрепала его по светлым кудрям и чмокнула в лоб, не меняя выражения лица:
— Не беспокойся за меня, мой ариго. Иди управлять страной!
И выскользнула в коридор.
После жаркой купальни он показался ей ледяным. Запахнувшись в тонкий халат, Лин быстро направилась в покои. Мысли ошалело метались в голове. Нет, нет, нет! Невозможно! Она надежно заперла его память об этой разлучнице! Не должно было остаться ни следа, ни кусочка воспоминаний, никакого цвета глаз или артефакта на пальце! Неужели она ошиблась в формуле зелья? Кто-то помог ему вспомнить? Нет, нельзя обратить запирание памяти, нельзя взломать ту каморку, где она хранится! Да и кто мог помочь? Лин обработала всех во дворце, а вне дворца никто не знал о свадьбе этой мерзавки из Старого мира и ариго Ностра-Дамнии. Все делалось в спешке, никаких объявлений не было, никаких слухов не просочилось… Ведь Мири шпионила целый месяц в трактирах Авилона! Ни одного упоминания о сероглазой чужестранке, даже в разговорах о женитьбе Фера!
Где такой чудесный план дал сбой?
Лин внезапно почувствовала себя совсем одинокой и незащищенной. Поежилась, толкнув дверь в покои ариго. И решительно вздернула нос. Все получится! Не сдаваться! Она так близка к цели, так близка к счастью, нельзя размякнуть на полпути и оставить все то, чего она добилась! Сейчас она оденется, пойдет в свою комнатку и тщательно перепроверит формулу. И пошлет почтового голубя матушке — может быть, та найдет причину, по которой Фер начал вспоминать…
Тем временем Фер, одевшись после ванны, шел к рабочему кабинету. Он был расстроен. Даже не так — он был в смятении. Лин обиделась, он это знал точно и винил во всем себя одного. Сны эти дурацкие… Зачем он рассказал жене? Ну и что, что договорились быть откровенными даже в мелочах! Надо головой думать, а не мизинцем, ведь ясно было, что кошечка заревнует и будет терзаться…
Ничего, он подарит ей маленькую безделушку, которая склеит разбитое сердце его любимой и помирит их. И больше никаких, никаких снов! Ничего, что могло бы расстроить маленькую милую женушку! О, он сходит к матушке Мариель и попросит заваривать ему зелье на ночь, чтобы спать так крепко, как только можно. Без снов.
У двери кабинета топтался взъерошенный и донельзя взволнованный секретарь, похожий на расстроенного охотничьего пса — длинноногий и нескладный. Увидев Фера, он бросился к нему, сложив руки, как при молитве:
— Мой ариго! У нас ужасные новости!
— Что стряслось? — раздраженно бросил Фер, добавив про себя: «Еще!»
— Почтовый голубь из Деистана!
— Пройдем в кабинет, — кивнул Фер. Неужели падишах все же решил развязать войну? Сколько трудов по организации переговоров, сколько денег из казны на подарки, неужели все дракону под хвост?! Канцлера хватит удар… Он и так толстый и красный, а теперь давление подскочит, и им придется избирать нового главного советника…
Фер со вздохом прошел к столу, прислонился к нему и кивнул:
Поделиться книгой: