Ходок

— Жду с нетерпением.

Следак вышел из кабинета и вернулся с теми мордоворотами, что «разбудили» меня в сторожке.

— Вы узнаёте этого человека?

— Да это тот алкаш, что у Лёхи был. Пьянь, на полу в собственном дерьме валялся.

Ну, с дерьмом, конечно, перебор, но образно так, живенько.

— Это точно он?

— Да зуб даю! — побожился тот, что был в ментовском камуфляже.

— Точно он, — поддержал своего напарника спортивный. — = Дрых, как бревно. Мы их с Лёхой еле добудились.

— Ладно, можете идти. И позовите там следующего.

Следующим был официант, который обслуживал нас с Лёхой в баре. Он робко постучал и потом вошёл в кабинет, нервно теребя кепи в руках. Видно в это место по доброй воле не ходят. Не слишком популярное заведение.

— Посмотрите на этого человека, — распорядился следователь. — Вы его узнаёте?

— Да. Он вчера вечером бухал в баре с Лёхой.

— Они пришли в бар вместе?

— Нет. Лёха вообще два дня уже как был в запое. Он пришёл в бар, когда этот уже пил пиво и подсел к нему.

— А почему он подсел именно к нему?

— А куда ещё? Народу полно, мест нет, а этот один целый столик занимает.

— Точно?

— Да спросите, кого хотите. Вы же наш бар знаете. У нас вечером всегда толпа. Места не найдёшь свободного.

— Ладно. Можете идти.

Официант вышел из кабинета, а следователь повернулся ко мне и вымученно улыбнулся.

— Вот видите, всё выяснилось. Наша служба безопасности и я лично приносим вам извинения за причинённые неудобства. Вы должны нас понять. В Крытом произошло преступление против частной собственности, да ещё и люди погибли. Мы обязаны принять меры к поиску злоумышленников. А в таких случаях под подозрение попадают в первую очередь люди, недавно прибывшие в наш населённый пункт. Мы больше вас не задерживаем. Вы можете быть свободны. И удачного вам приобретения на аукционе.

— Так что всё-таки случилось?

— Кто-то подстроил побег рабов, да ещё и охрану заминировал. В результате, конечно, почти всех рабов переловили. Остальных поймать — вопрос времени. А вот охрана серьёзно пострадала. Есть погибшие и тяжелораненые. А такие вещи с рук спускать мы не намерены.

Я удивлённо покачал головой, изобразил на лице что-то вроде «И носит земля таких гадов!» и, насколько возможно, тепло распрощался. Осиное гнездо я разворошил, будь здоров. Значит, пару дней точно все будут на ушах. И охрану на въездах в село усилят. Это к бабушке не ходи. Значит, придётся задержаться.

По дороге к гостинице, я проверялся несколько раз, но слежки так и не обнаружил. На глаза попалась небольшая кафешка, и я решил всё-таки позавтракать. Хоть что-нибудь хорошее должно быть в это тяжёлое утро? Булочки оказались на удивление вкусными и хрустящими, масло настоящим, а кофе неплохим. Я сидел на террасе, вдыхал прохладный осенний воздух и внешне расслабленно смотрел по сторонам. Никого подозрительного. Вообще вокруг никого праздно шатающегося. Редкие прохожие целеустремлённо шагали по своим делам. Ну, хоть позавтракал.

В гостинице я принял душ, немного передохнул, подремал, а потом собрался, прихватил «Кедр», накинул сверху куртку и вышел на улицу. Надо бы Симу с парнями навестить, но сразу туда идти было опасно. Я прошёлся по центру, зашёл в пару магазинов, потом потолкался на рынке и прикупил продуктов для сухого пайка. Потом погулял на барахолке и даже прикупил три алюминиевых кружки. Нас ведь теперь четверо. Не будем же одну мою по кругу пускать. Да и ложки тоже не помешают. Основательно попетляв между рядов и поминутно проверяясь, я всё-таки вышел с рынка с другой стороны и пошёл в частный сектор.

После условного стука в окно, Сима открыла мне дверь и впустила во времянку. Пацаны, чистые и переодетые в камуфляж, сидели на кровати и с интересом смотрели на меня.

— Ну, привет, парни, — поздоровался я с ними.

— Здравствуйте, дядя Олег, — чуть ли не в голос поздоровались со мной они.

— Ну и шуму мы с вами наделали! Всё село на ушах. Поэтому пару дней сидеть здесь и не высовываться. Тебя, Сима, это тоже касается. Потом будем думать, как отсюда выбираться.

— Хорошо.

— Дядя Олег, — обратился ко мне один из Семёнов, — а почему вы именно нас спасли?

— Вообще-то, мне нужен был только один из вас. Вот только не знаю кто. А времени разбираться, не было. Поэтому прихватил обоих. Второму, можно сказать, повезло.

— А кто из нас?

— Семён, четырнадцати лет, отец которого обратился в зомби и его убили односельчане, а его дядя живёт в городе.

— Нет у нас дядь в городе, — замотали головами Семёны.

— Как нет? — не понял я, глядя на них, а потом, увидев, куда смотрят они, тоже перевёл взгляд на Симу.

Девушка сидела с испуганным выражением лица, прижав руки ко рту.

— Не понял, — уже начиная догадываться о том, что сейчас услышу что-то, что мне не понравится, внезапно пересохшими губами проговорил я.

— Олег, — наконец, смогла произнести девушка, — в Пузыри ты пришёл за мной.

— Подожди. Мне было ясно сказано, что я должен забрать парня Семёна четырнадцати лет, недавно прибывшего в деревню. Даже схему приложили. Вот, — достал я схему, которую мне дал заказчик.

— Да. Всё правильно. Эту схему я рисовала.

— Но как такое может быть?

— Очень просто. Когда такое случилось, мы с отцом в город на машине ехали. А потом в затор попали. Дальше проезда не было. Нас ещё и сзади подпёрли, поэтому машину пришлось бросить. Вокруг зомби ходят. На всех бросаются. Люди в панике. Короче, ужас творился! Папа посмотрел в автомобильном атласе и увидел, что ближе всего находится деревня Пузыри. Решили идти туда. Вот только он сказал, что настали смутные времена, и лучше будет, чтобы меня принимали за пацана. Я и в женском-то обличье на восемнадцать не тяну, а как парень, вообще не старше четырнадцати. Поэтому и придумали легенду, мол, мне четырнадцать лет и зовут меня Семён. Ну, по аналогии с Симой. Волосы он мне там же на дороге моими маникюрными ножницами обстриг. Кто же ожидал, что в деревне ещё два Семёна окажутся и обоим по четырнадцать лет? А потом в деревню ворвались зомбаки и некоторых успели покусать. В том числе и папу. Ну и он обратился. Его убили, и я осталась одна. Меня дед Кузьма приютил. Но он тоже не догадывался, что я девушка. С попутными вояками я хотела в город уехать, но они меня не взяли. Еле уговорила письмо передать. Там дяде всё и написала. А вам он специально сказал, что я парень, чтобы меня легче найти было. И схему, где именно меня, как Семёна, искать.

— Ага, мы сами удивились сегодня, когда узнали, что она баба, — заверили меня пацаны.

— Ох, ёёё! — я сел на колченогий стул и обхватил голову руками. — Выходит, что ты постоянно была рядом, и мы давно могли быть уже в городе. А вместо этого я припёрся сюда, влез в заваруху и собрал вокруг себя целый детский сад? И сейчас ещё с этим детским садом мне ещё надо вырваться из села и пройти через степь до самого города. Вот влип! Ты почему мне сразу не сказала?

— А откуда я знала, что ты меня ищешь?

— Ладно. Набрал детский сад, теперь нужно как-то выкручиваться.

— Что сразу детский сад? — обиделся один из Семёнов. — Мы, дядя Олег, мужчины. Вы нам оружие дайте только.

— Стрелять-то можете, мужчины?

— А вы научите.

— Оооо! — взвыл я. — Короче, я пошёл. А вы сидите, как мыши под веником и не высовывайтесь. Пару дней подождать нужно, пока всё не уляжется. А я пока буду решать, как отсюда выбираться.

Я оставил купленный на рынке сухой паёк и вышел на улицу. Сима закрыла за мной дверь. Голова была пустой до звона и только одна мысль билась в ней, словно пойманная птица: «Влип! Я влип!»

Уже стемнело, когда я, экипированный для выхода, подошёл к КПП. Тот же плюгавенький бандюган с дробовиком нёс службу на входе.

— О! Охотник! — узнал он меня. — Уже уходишь? А как же аукцион?

— Хочу по степи пробежаться. До утра вернусь.

— Ты с ума сошёл, ночью выходить? Это же степь!

— А я — охотник. Мне не впервой.

— Ну, тогда бывай. Удачи. Нет, вы, охотники, точно на голову пришибленные. Да мне ночью даже здесь стоять страшно!

— Какие есть.

Я вышел в степь, отошёл от КПП метров на пятьдесят и пошёл вдоль периметра. Меня интересовало только одно. Система охраны села. Изнутри пройти и осмотреть не представлялось возможным, чтобы не вызывать подозрения. Да и не допустили бы меня к периметру изнутри. Темнота надёжно скрывала меня от чужих глаз, а вот периметр освещался неплохо. Страшно им там без света сидеть.

Часа за три я оббежал всё село вокруг, опять прошёл через КПП и вернулся в гостиницу. Раздевшись, я плюхнулся на кровать, вытянул натруженные ноги и задумался. А окопались они здесь неплохо. Все крайние дома снесены, за исключением внешних стен, вместо заборов тоже капитальные стены выложены. Короче, вокруг села соорудили одну сплошную крепостную стену с четырьмя пунктами пропуска по сторонам света. Кроме КПП служба неслась и на постах, равномерно расставленных вдоль всего периметра.

И что делать? Через КПП прорываться, смысла нет. Там всех и покрошат. Остаётся стена. Там посты пореже и пожиже. Надо следующей ночью прогуляться. Насколько можно по частному сектору поближе подберусь и гляну. Подходы к стене изучить надо, чтобы потом дуриком не переться. Если тихо не получится, придётся один из постов вырезать. Но лучше тихо. В степи от погони уходить тяжело. Тем более, если погоня на лошадях будет. А то, что преследовать нас будут верхами, я уверен на все сто процентов. А если тихо уйти, может, и вообще не заметят, что мы исчезли. Нам за ночь как можно дальше нужно уйти. Решено. Буду искать слабые места. Завтра с утра тоже пройду осмотрюсь.

4

С утра себе позволил в кои-то веки понежиться в постели часов до одиннадцати, потом не спеша умылся и пошёл в понравившееся мне кафе завтракать. В этот раз меня порадовали настоящими круассанами. Ну, в Париже я, конечно, не бывал и их круассанов не ел, но эти, мне кажется, не хуже. Оттянувшись неплохо, пошёл в частный сектор и стал изучать подходы к стене. Пришлось, конечно, включить фантазию, чтобы представить, как эти улочки выглядят ночью, где будут самые тёмные места, а где, наоборот, будет освещено. До половины четвёртого как раз погулял у всех четырёх стен, пару раз чуть не схлопотал по зубам от слишком бдительного патруля, один раз погнали на пинках и один раз чуть не задержали. Пришлось изображать тупого новичка, заблудившегося в частном секторе.

В принципе, картина ясная. Все на ушах, бдительность даже не удвоена, а утроена, да и общественность простимулирована премией за поимку. Тяжеловато придётся. Ещё бы поспрашивать кого, да, я думаю, не стоит. Здесь, по-моему, каждый готов продать хоть родную маму за вознаграждение. Культ денег в этом селе прямо витает в воздухе. Но, мне пора на рынок. Как будущий рабовладелец, я просто обязан присутствовать на аукционе. А то не поймут. По легенде-то я сюда ради аукциона прибыл. А торги начинаются в четыре часа. Следует поспешить.

Толпа на рынке, по-моему, ещё с двух часов собираться стала. К помосту поближе мне пробиться так и не удалось. Что ж, постою и здесь. Толпа колыхалась в ожидании развлечений, перебрасывалась шуточками и шумно обсуждала рабов, привязанных к горизонтальным перекладинам на помосте. Особенно бурным обсуждениям подвергались женщины, те, что помоложе. Тут уж даже у меня от пошлых шуточек уши пухнуть начали.

На душе было мерзко. Вот ведь как! Со времени Катастрофы прошло меньше полугода, а у людей всё гнилое уже вышло наружу. И не просто вылезло, а закрепилось так, словно и не прививали им с детства никаких моральных ценностей. Я помню, как сразу после катастрофы в городе тоже стали появляться банды отморозков, в которых были не только те, кто до всего этого безобразия не дружил с законом, а и вполне добропорядочные граждане, бывшие клерки и прочие работники интеллектуального труда. Я даже одного бывшего учителя лично приговорил за садизм. Вот почему так бывает? Мне один умный человек объяснял, что вся цивилизованность, это тонкий налёт пыли на теле человечества. Сотни тысяч лет дикости и жестокости против нескольких сотен лет относительного гуманизма. Поэтому и сдувается легко. Не знаю, прав он, или нет. Вот только с меня, почему-то, не сдуло. И я знаю множество людей, с которых тоже не сдуло. А тут… Противно это всё. Вокруг сплошные звериные лица, просто наслаждающиеся человеческим унижением и страданием. Но, ничего не поделаешь. Приходится соответствовать.

Я добросовестно дождался, когда выставят на торги мальчишек, и, даже, попытался поучаствовать в аукционе. А цены на мальчиков кусаются! Даже, имей я, действительно, желание приобрести молоденького раба, моей наличности не хватило бы даже на его половину. Круто. Часа через три торги закончились, и вся толпа пошла посещать увеселительные заведения, как до катастрофы люди шли в ресторан или кафе после театра, чтобы обсудить постановку и мастерство актёров.

В тот бар, в котором я познакомился с Лёхой, попасть не получилось. Набежавшая толпа заняла уже все столики, и бедный официант сбился с ног, пытаясь всех обслужить. Свободный столик удалось отыскать в небольшом неряшливом кабаке, оборудованном в подвале обшарпанного дома, практически на самой границе многоэтажек и частного сектора. Я вытянул под столом ноги и присосался к кружке пива. Что-то быстро пиво закончилось. Я махнул официанту и заказал ещё одну. На душе всё так же скребли кошки. На веселящихся вокруг людей смотреть было противно и хотелось встать посреди прокуренного зала, достать из-под куртки «Кедр» и стрелять, стрелять и стрелять в эти гнусные рожи. Пиво не помогало. Водки бы, но нельзя. В город вернусь, нажрусь вдрызг. Так, чтобы слюни изо рта, сопли из носа и искры из глаз.

— Охотник! Привет, бродяга! — пьяный крик через весь зал заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

Я огляделся в поисках владельца этого голоса. Пошатываясь и натыкаясь на столики, ко мне шёл тот самый плюгавый мужичок, который дежурил на КПП, и улыбался, как старому знакомому. Даже не так. Как лучшему другу детства. Внутренне я поморщился, внешне изображая приветливость и дружелюбие. Мне ещё тут пьяного трёпа не хватало. Но деваться некуда. Я, ведь, здесь такой же отморозок, как и все.

— На аукционе был? — поинтересовался он, плюхаясь за мой столик и активно семафоря официанту.

— Был, конечно.

— И как? Пацана продал?

— Сбежал пацан. Знал бы, что они у вас стоят так дорого, лучше бы смотрел за ним.

— Ловишь?

— Нет. Когда сбежал — я рукой махнул, типа, не судьба. А сейчас, когда цены посмотрел, аж жаба давит. Да уже поздно. За два дня он или чухнул опять в степь, или уже пристроился куда-то. Ищи-свищи его теперь.

— Да, лоханулся ты. Но, через КПП он по любому не проходил.

— С чего это ты взял?

— Щеглов одних в степь никто не выпустит. Это однозначно.

— А через забор?

— Так там посты везде! Ну, ты даёшь! — удивился он, разливая принесённую официантом водку. — Давай накатим за встречу. С караула сменился — имею право расслабиться. Меня, кстати Васьком кличут.

— А меня Охотник, — внутренне передёрнуло меня от предстоящего употребления местной водки.

Деваться было некуда. Разговор меня заинтересовал, и под бутылку можно было бы много чего о системе охраны узнать.

— Давай, тогда, за знакомство, — опять принялся разливать Васёк.

— И что, действительно через стену никак?

— Никак, — пьяно мотнул головой плюгавый. — Хотя, под утро службой никто не заморачивается особо. Только тс-с. Ни-ко-му.

А вот это уже интересно.

— Спят, что ли?

— Ну, не то, чтобы спят. Так, дремлют. Внезапные проверки ещё никто не отменял. Один дремлет, а другой стоит, чтобы проверку вовремя засечь.

Вот, блин! Я-то надеялся, что вообще никого не будет. Бесследно, значит, не уйти. Хоть одного, но снимать нужно будет точно. А это погоня. Господи! Ну почему так сложно-то?

— Народу много у вас в селе, — проговорил я, чтобы отвлечь собеседника от скользкого разговора.

— Эти-то? — он кивнул на полный зал народу. — Так тут в основном пришлые. В Крытом кто только не оттягивается. Даже издалека приезжают. А местные так, охрана да обслуга. Этим и живём.

— И неплохо живёте, смотрю.

— На хлеб с маслом хватает. У нас, поэтому так трепетно к безопасности относятся. Не дай бог кража там, или побег. Все наши поднимаются. Особенно побег. Тут уж власти денег не жалеют. Даже группы подключаются. Там такое сафари! Африка отдыхает.

— Какие группы?

— Как какие? Одиночек, вроде тебя — единицы. В основном организованные группы. Вон, группа Маэстро, Клима, Щербатого, Гестапо. Хотя нет, Гестапо уже почти без группы. Уходили в полном составе, а пришли втроём. Говорят, если бы не ребята Большого, их бы всех зомбаки на закуску пустили бы.

Разговор был, конечно, содержательный, но пора было уже и откланяться. Еле отцепившись от пьяного Васька, я подался в гостиницу. Быстро собрав свои пожитки, я сдал ключ от номера и вышел на улицу. Уже стояла ночь и, если сразу нырнуть за угол, то можно пройти по темноте до самой времянки, где меня уже заждались ребята. Я так и сделал. Возня возле времянки меня сильно насторожила, и я, прижавшись к стене дома, осторожно выглянул из-за угла. Увиденное мне совсем не понравилось. Сима, со связанными за спиной руками, бледная как мел, стояла у стены, а два крепких мужичка пытались связать двух Семёнов, отчаянно извивающихся. И, главное, всё проходило в полном молчании. Видать, у мужичков были причины не поднимать кипишь, а ребята тоже не хотели лишний раз орать.

Мужики были слишком заняты, чтобы смотреть по сторонам. Поэтому подобраться к ним и вырубить, было делом несложным. Связав обоих горе-налётчиков и освободив Симу, я присел на порог, пытаясь унять бьющееся сердце. Ну, надо же! Вовремя успел. А теперь нужно бежать. Времени не осталось даже на то, чтобы дождаться предутренних часов, когда охрана расслабится. Тем более, что в окошке хозяйки дёрнулась занавеска. Значит, бабулька в курсе. Вполне возможно, что эти мужики вообще пришли сюда с её подачи.