Помоги проекту - поделись книгой:
— Ты его родственник?
— А это имеет значение?
Кол поднял голову.
— Пожалуйста, не выгоняйте Рональда, — взмолился он.
— Я Роуэн.
В одно мгновение страх на лице Кола сменился выражением крайнего ужаса — как будто эта ошибка окончательно решила дело.
— Я знаю! Знаю! Я правда знаю!
Крупный, мускулистый и обычно хвастливый Кол Уитлок превратился в маленького перепуганного мальчика. Неужели все ведут себя так в конце? Наверно, решил, Роуэн, это известно только серпу.
Но вместо того, чтобы выгнать непрошенного свидетеля, серп сказал:
— Ладно, возьми стул. Устраивайся, как тебе удобно.
«Это у него такой сарказм?» — раздумывал Роуэн, обходя стол, чтобы взять директорское кресло. Или серп вообще не сознает, что чувствовать себя удобно в его присутствии невозможно в принципе?
— Пожалуйста, не делайте этого! — умолял Кол. — Папа с мамой умрут! Они просто умрут!
— Нет, — возразил серп. — Они будут жить дальше.
— Может, дадите ему хоть несколько минут, чтобы подготовиться? — попросил Роуэн.
— Ты указываешь мне, как выполнять мою работу?
— Я прошу вас о милосердии!
Серп снова воззрился на него, но на этот раз что-то в его глазах изменилось. Мужчина не просто нагонял страх, он пытался что-то разглядеть в Роуэне.
— Я делаю это уже много лет, — произнес он. — Судя по моему опыту, быстрая и безболезненная прополка — это самое великое милосердие, которое я могу оказать.
— Тогда хотя бы объясните ему причину! Почему вы выбрали именно его?!
— Это случайный выбор, Роуэн! — простонал Кол. — Все знают, что это всего лишь чертова случайность!
Однако что-то в глазах серпа выдавало, что это не так. Поэтому Роуэн продолжал настаивать:
— У вас есть причина! Чувствую, что есть.
Серп вздохнул. Ему было необязательно давать какие-либо разъяснения — как-никак, он был серп, он стоял над любым законом. И все же он решил объяснить свой выбор.
— Если убрать из уравнения старость, статистика Эпохи Смертности показывает, что семь процентов от общего числа смертей приходились на автокатастрофы. Из этого количества тридцать один процент погибал из-за употребления алкоголя, а из этих последних сорок один процент приходился на подростков. — Он сунул Роуэну маленький калькулятор, взятый с директорского стола. — Посчитай-ка сам.
Роуэн не торопился, зная, что каждая секунда продлевает Колу жизнь.
— Ноль целых триста три тысячных процента, — проговорил он наконец.
— А это означает, — подхватил серп, — что примерно трое из тысячи выпалываемых подходят под это описание. Один из трехсот тридцати трех. Твой друг только что получил новый автомобиль. Вдобавок есть точные сведения, что он не раз уже напивался допьяна. Вот поэтому из всех подростков, подходящих под описание, я чисто случайно выбрал его.
Кол схватился за голову, слезы полились из его глаз еще сильнее.
— Какой же я ИДИОТ! — Он прижал ладони к глазам, как будто хотел вдавить их внутрь.
— Вот и скажи теперь, — спокойно обратился серп к Роуэну, — мое объяснение облегчило ему боль или только усилило ее?
Роуэн съежился в кресле.
— Довольно, — сказал серп. — Пора.
Он достал из кармана мантии небольшую пластину, по форме и размеру подходящую к его ладони. С внешней стороны пластина была обшита тканью, внутренняя сияла металлом.
— Кол, я избрал для тебя электрошок, он остановит твое сердце. Смерть будет быстрой и безболезненной — совсем не такой, какая наступила бы в результате автокатастрофы в Эпоху Смертности.
Внезапно Кол схватил ладонь Роуэна и крепко сжал ее. Роуэн не отнял руку. Он не приходился Колу родственником, еще сегодня утром он не был даже его другом. Но как там говорится в пословице?
— Может, ты хотел бы что-то сказать своим близким? — спросил Роуэн. — Я передам.
— Много чего хотел бы, — сказал Кол, — только ничего в голову не лезет.
Роуэн решил, что придумает последние слова Кола, предназначенные тем, кого он любит. Это будут хорошие слова. Слова, от которых станет спокойно на душе. Слова, помогающие осознать и принять эту утрату, какой бы бессмысленной она ни была. Роуэн их найдет.
— Боюсь, тебе придется отпустить его руку на время процедуры, — предупредил серп.
— Нет, — отрезал Роуэн.
— Шок может остановить и твое сердце тоже.
— И что с того? — возразил Роуэн. — Меня-то оживят. — И тут же добавил: — Если, конечно, вы не решите выполоть заодно и меня.
Роуэн сознавал, что только что бросил вызов серпу. Но несмотря на риск, он был рад, что сделал это.
— Очень хорошо. — И не теряя ни мгновения, серп прижал электрод к груди Кола.
Глаза Роуэна залило белизной, а потом затянуло тьмой. Тело юноши конвульсивно дернулось. Кресло опрокинулось, и он, вылетев из него, ударился спиной о стену. Возможно, Кол и не страдал, но Роуэн… Было очень больно. Больно так, что трудно было понять, как человек может вынести такие муки. Однако микроскопические наниты выпустили в кровь свои болеутоляющие опиаты, и боль быстро пошла на спад. Когда зрение прояснилось, он увидел поникшее на стуле тело школьного товарища. Серп движением ладони закрыл его незрячие глаза. Прополка завершена. Кол Уитлок был мертв.
Серп встал и протянул Роуэну руку, но тот не принял помощь. Он поднялся с пола собственными силами и, хотя не ощущал ни малейшей благодарности, сказал:
— Спасибо, что позволили остаться с ним.
Серп всмотрелся в него долгим взглядом, а затем произнес:
— Ты не спасовал перед серпом ради человека, которого едва знал. Ты утешал его в миг смерти, разделил его боль. Ты стал свидетелем всего, хотя никто тебя об этом не просил.
Роуэн пожал плечами.
— Каждый поступил бы так же.
— А разве еще кто-нибудь так поступил? — возразил серп. — Ваш директор? Или служащие офиса? Или хотя бы один из учащихся, которых мы встретили в коридоре?
Роуэн был вынужден признать:
— Нет… Впрочем какая разница, как я поступил? Он же все равно мертв. А вы знаете, что говорят про добрые намерения.
Серп кивнул и бросил взгляд на свое роскошное кольцо.
— Полагаю, сейчас ты попросишь меня об иммунитете.
Роуэн покачал головой.
— Мне от вас ничего не надо.
— Разумно.
Серп повернулся, чтобы уйти, но задержался у открытой двери.
— Хочу тебя предупредить, — промолвил он. — Никто, кроме меня, не скажет тебе и слова благодарности за твой сегодняшний поступок. Но помни: добрыми намерениями мостят много разных дорог. Не все из них ведут в ад.
Удар был таким же болезненным, как давешний электрошок, и даже еще хуже, потому что Роуэн его не ожидал. Это случилось перед обедом, на большой перемене, когда он стоял у своего шкафчика. Юноша врезался головой в дверцу с такой силой, что весь ряд шкафов загудел, словно стальной гонг.
— Ты был там и ничего не сделал! — Глаза Мары Павлик полыхали скорбью и праведным гневом. Казалось, она готова впиться своими острыми ногтями ему в ноздри и вырвать мозг. — Просто позволил ему умереть!
Мара больше года встречалась с Колом. Как и он, девушка училась в юниорском классе и была очень популярна, а посему активно избегала каких-либо контактов с презренными софоморами вроде Роуэна. Но сейчас сложилась экстраординарная ситуация.
— Все было совсем не так! — успел выпалить Роуэн, прежде чем она снова размахнулась. На этот раз он блокировал ее удар. Мара сломала ноготь, но даже не заметила этого. Смерть Кола, похоже, научила ее смотреть на вещи немного иначе, чем раньше.
— Именно так все и было! Ты специально пошел туда, чтобы полюбоваться, как он будет умирать!
Вокруг начали скапливаться учащиеся, привлеченные, как это часто бывает, ароматом конфликта. Роуэн поискал глазами в толпе хотя бы одно сочувственное лицо, хотя бы одного человека, который встал бы на его сторону, но увидел лишь всеобщее презрение. Мара выступала и била его от имени всех.
Для Роуэна это было как ушат холодной воды. Он вообще-то и не рассчитывал, что его станут хлопать по спине в знак признательности за поддержку Кола в его последние минуты, но такого немыслимого обвинения он не ожидал.
— Вы что, с ума все посходили? — заорал Роуэн на Мару. И на всех них. — Серпа остановить невозможно!
— Да плевать мне! — завопила Мара. — Ты мог бы что-то сделать, не только стоять и пялиться!
— Я и сделал! Я… я держал его за руку.
Она с удвоенной энергией опять толкнула его на шкаф. Какая сильная, кто бы мог подумать.
— Врешь! Он никогда не взял бы тебя за руку! Он никогда бы и пальцем не притронулся к такой поганой твари, как ты! — А потом добавила: — Это я должна была держать его за руку!
Ребята вокруг хмурились и перешептывались, причем так, чтобы обвиняемый слышал, что они говорят:
— Я видел, как он и серп шли по коридору — ну прямо тебе лучшие друзья!
— Да они пришли в школу утром вместе!
— А я слышал, что это он назвал серпу имя Кола.
— Мне сказали, что он вообще помогал ему!
Роуэн рванулся к противному пацану, произнесшему последнюю реплику. Как его — кажется, Ральфи какой-то там.
— Кто тебе это сказал?! В кабинете никого, кроме нас, не было, козел!
Без толку. Слухи не подчиняются ничьей логике, у них своя собственная.
— Как вы не понимаете?! — кричал Роуэн. — Я помогал не серпу, я помог Колу!
— Как же, помог ему отправиться на тот свет, — прокомментировал кто-то, и остальные согласно загомонили.
Бесполезно. Его уже осудили и вынесли приговор; и чем больше он упирался, тем прочнее они убеждались в его вине. Им не нужен был его подвиг. Им нужно было найти виноватого. Объект для ненависти. Поскольку серп был недосягаем, они изливали свой гнев на самого подходящего кандидата — Роуэна Дамиша.
— Бьюсь об заклад — он получил иммунитет за помощь в прополке, — сказал один парень. Парень, которого Роуэн всегда считал своим другом.
— Ничего я не получал!
— И прекрасно! — с презрением процедила Мара. — Надеюсь, следующий серп придет за тобой.
Он понял, что она действительно желает этого — не только в настоящий момент, но и в будущем; и если следующий серп в самом деле придет за Роуэном, Мара будет смаковать известие о его кончине. В осознании того, что в этом мире есть люди, активно желающие ему смерти, было нечто мрачно-взбадривающее. Одно дело, когда тебя вообще не замечают, и совсем другое, когда ты становишься средоточием всеобщей враждебности.
Только сейчас он постиг всю справедливость предупреждения, данного ему серпом: никто не скажет тебе ни слова благодарности за то, что ты сделал для Кола. Серп оказался прав, и Роуэн ненавидел его за это, как все остальные ненавидели самого Роуэна.
• • • • • • • • • • • • • • •
2042 — дата, известная каждому школьнику. В этом году вычислительная мощность компьютеров стала беспредельной, — или настолько близкой к бесконечности, что больше не поддавалась измерению. В этот год мы познали… всё. «Облако» трансформировалось в «Грозовое Облако». Теперь полное знание обо всем сущем помещается в практически безграничной памяти Грозового Облака. Любой, кому нужны какие-либо сведения, может достать их оттуда.
И как это часто случается, стоило только нам заполучить безмерные знания, и они вдруг стали казаться не такими уж и важными, а овладение ими — несрочным. Да, нам ведомо всё, но иногда я раздумываю: а кто-нибудь вообще интересуется этим знанием? Конечно, существуют ученые, которые изучают то, что нам и без того уже известно. И к чему все это? Сама идея образования когда-то означала: надо учиться, чтобы сделать свою жизнь и наш мир лучше. Но совершенный мир не нуждается в улучшении. Как и прочие виды нашей деятельности, образование, начиная с подготовительного класса школы и до последнего курса университета, стало всего лишь способом как-то занять себя.
2042 — это год, когда мы победили смерть, а также перестали вести счет годам. Вернее, мы продолжали считать их еще несколько десятилетий, но с момента, когда человечество достигло бессмертия, ход времени стал неважен.
Я не знаю точно, когда мы перешли на китайский календарь — год Собаки, год Козы, год Дракона и так далее. Не могу с достоверностью сказать, когда защитники прав животных призвали задействовать названия их любимых видов, добавив в систему «год Выдры», «год Кита» или «год Пингвина». Не скажу также, когда эти имена перестали повторяться и было установлено, что каждый последующий год получает название нового животного. Мне известно только, что сейчас год Оцелота.
Что же касается вещей, которых я не знаю, то, уверена, они все там, в Грозовом Облаке, — ждут, когда у кого-нибудь появится желание их найти.
3
Сила судьбы
В начале января Цитра получила приглашение. Оно пришло по почте — дело попросту небывалое. Почта выполняла всего лишь три типа операций: доставляла посылки, официальные документы и послания эксцентричных особ — только такие и писали теперь письма. То, что получила Цитра, явно относилось к третьей категории.
Поделиться книгой: