Зов дельфина

Десятка через три вдохов-выдохов она решила, что глаза, пожалуй, уже отдохнули, можно и взглянуть — как оно там? «Оно» было на месте. В смысле — продолжало приближаться. Вот только темных пятен так и было несколько. Причем они двигались не только к ней, но и относительно друг друга. А одно… вдруг подскочило над водой! Лера сморгнула — темная точка вернулась в воду, но теперь подпрыгнула другая…

Лера резко затормозила, скрипнула зубами… Вообще-то она не собиралась ничего говорить, оно само, честное слово! Потрясающе! Сколько же она, однако, знает разных слов… и какие интересные конструкции… Кажется, что-то подобное она слышала от водопроводчиков, когда полгода назад в больнице забило канализацию и три отделения благоухали, как животноводческая ферма в жаркий день… Надо же, оказывается, все «сантехнические монологи» ухитрились застрять в голове. И теперь, так сказать, воспроизводились как будто сами по себе… А, к черту!

Проклятые дельфины! Мало того, что из-за них она угодила черт знает куда. Мало того, что из-за них попал в аварию «Зюйд» — и еще неизвестно, живы ли ребята. Мало того, что из-за них она почти совсем поссорилась с Максом. Мало всего этого, так они еще и издеваются! Дразнят надеждой на спасение, проклятые тупые рыбы!

Нет, понятно, что они не рыбы — и даже не крокодилы, которыми Лера обозвала дельфинов в следующей реплике, — но в этот момент она не слишком отвечала за то, что нес ее язык.

Развернувшись, она быстро поплыла к берегу. Дельфины, однако, плыли следом, и довольно быстро. Лера даже услышала, как они «переговариваются» — это была странная смесь свиста, писка и щелчков.

К черту!

Выбравшись на песок, она уселась в полосе прибоя — специально спиной к морю — и задумалась. Под руку попался обломок ракушки. Лера покрутила его в пальцах и рассеянно написала на влажном песке: «Зюйд». Буквы получились крупные и кривые. «Зюйд». Допустим, после ее падения за борт браконьеры не отцепились, и дела развивались наихудшим из возможных образом. Допустим, шхуна затонула. Допустим даже, что все, кто на ней был, погибли… включая Макса (нет! нельзя об этом даже думать! не смей!). Браконьеры, разумеется, не стали никого спасать… Но в порту ведь знают, что «Зюйд» вышел в море! Лера слабо представляла, как все это устроено, но полагала, что есть какие-то диспетчеры или кто-то в этом роде. Вон на аэродромах же отмечают не только рейсовые самолеты, но и всякие, как их там, частные. Их же все-все-все учитывают, правда? Даже мелочь двухместную, все равно. Наверняка и в порту то же самое. Записывают, кто куда отплыл — в Рим, в Австралию (а почему бы и нет?) или просто в соседний порт. И когда планировал вернуться, по идее, должны знать. А раз кто-то не вернулся, должны начать поиски.

Или… или корабли — не самолеты? И никто их толком не считает?

Лера не знала. Очередная волна окончательно слизала последние штрихи слова «Зюйд».

Но погоди! С другой стороны моря — Турция, а еще с одной… кажется, Болгария? Ай, не важно. Главное, что даже если в порту нет никаких специальных диспетчеров, учитывающих каждое вышедшее в море судно, но есть же еще пограничники! У них катера и эти, как их, локаторы. Уж они-то наверняка «видят» всех, кто в море. Потому что граница — это не шутки.

Значит, «Зюйд» все-таки должны искать. Ей нужно просто дождаться спасателей. Ну или пограничников, не важно. И островок этот, хоть и необитаемый, наверняка на всех картах есть. Непременно должны сюда заглянуть.

Должны, да. Но скорее всего, просто обойдут островок вокруг — нет ли следов — а высаживаться и прочесывать вряд ли станут. Черт его знает, как положено вести поиски.

Волны накатывали на спину, принося приятную прохладу. Купание хоть и расстроило разбившейся надеждой, но освежило. Даже пить почти не хотелось — спасибо ночному дождю и неровным камням! Солнце, правда, поднялось уже довольно высоко, и макушку печет — вчерашняя шляпа завяла, надо будет новую сделать или еще что-то придумать. Лера потрогала макушку — горячая. Нехорошо. Зачерпнула воды, полила на голову. Да, точно, надо новую шляпу сделать, а то в голове уже звенит, так и до солнечного удара недалеко.

Или это не в голове звенит?

Лера оглядела лежащий перед ней пляж, окружающие его скалы, подняла глаза к небу…

Господи!

Над ней висел вертолет!

Нет, ну не именно над ней, в стороне, скорее над серединой острова или над его противоположным берегом, причем довольно высоко, но это был именно вертолет! Снизу вверх, почти против солнца, различался лишь силуэт, и то нечетко, непонятно, военный или гражданский. Но все равно — ура!

Черт, они же ее, наверное, не видят, она же сидит неподвижно. Мало ли что там торчит в полосе прибоя — может, камень какой-то.

Лера вскочила на ноги, запрыгала, замахала руками — чтобы каждому было точно ясно, что она не камень, — забегала туда-сюда вдоль линии прибоя:

— Э-эй! Я здесь!

Вертолет медленно обогнул остров, приблизился, прошел почти прямо над скачущей в прибое Лерой…

…и стал удаляться.

— Э-эй! — завопила она. — Эй! Стойте!

Через несколько минут летающая машина была уже так далеко, что походила скорее на массивного жука. Или, поскольку жуки — существа бесхвостые, — на перекормленную стрекозу…

— Для полноты картины этот «вертолет» должен превратиться в стаю чаек, — сердито буркнула Лера себе под нос, взглянув, впрочем, еще раз на небо. Так, искоса, одним глазком.

Нет, не превратился.

Это был, несомненно, вертолет. Хоть и похожий издалека на стрекозу, но — вертолет. И столь же бесспорно он — улетал.

— Они меня не заметили! — Девушка с размаху стукнула кулаком по ближайшему камню. Гревшаяся на соседнем обломке ящерка взглянула на нее с изумлением. Но почему-то не испугалась, не кинулась прятаться в ближайшую трещину. Наверное, ящерка впервые в жизни видела человека. И никто никогда рядом с ней кулаком по камню не колотил. Вот она и решила: обломок какой-то свалился и стукнул, а раз уже стукнул, больше опасности нет, можно дальше греться.

Хорошо тебе, ящерка! Воды тебе, наверное, не нужно, листвой обходишься, на зиму в спячку впадаешь в какой-нибудь скальной трещине, летом мух всяких — или кто тут водится? — ловишь. Ни забот, ни хлопот…

Так, хватит себя жалеть — Лера перестала разглядывать ящерку и прикусила губу. Надо что-то делать. Но — что? Почему-то сейчас ни «Таинственный остров», ни Хейердал не вспоминались. Вместо их практических советов в голову лезли дурацкие психологические опросники типа «Какую книгу вы взяли бы с собой на необитаемый остров?». Да пособие по выживанию, черт бы вас всех побрал! С картинками, чтоб точно подосиновик с мухомором не перепутать! И желательно — максимально лаконичное. Потому что тут как-то не до чтения.

И все же…

Трагическое разочарование — они меня не заметили! — как-то трансформировалось в идею — надо подать знак. Столб дыма исключался по очевидным причинам. Топлива вокруг было более-менее довольно, но развести костер оказалось решительно нечем. Лера опять пощелкала юбилейной зажигалкой — без особой надежды, так, на всякий случай — и вновь безуспешно.

В каких-то очередных «Работорговцах космоса» несчастные, вывезенные с Земли на инопланетные плантации, пытаясь привлечь внимание патрульного крейсера космической полиции, вытоптали на поле, где выращивалась местная «клубника», гигантское «SOS». А что? Очень здраво. Вытоптать что-то заметное в покрывающих островные скалы зарослях Лера, разумеется, не сможет — в одиночку-то! — но сама мысль «написать» на земле буквы, заметные если не из космоса, то хотя бы с высоты полета… здравая мысль. Как минимум более реалистичная, нежели сигнальный костер.

На песке, правда, не очень-то напишешь… но ведь буквы можно из чего-нибудь выложить? Из веток, к примеру. Или из камней. Обломки ракушечника слишком светлые, чтобы быть заметными на фоне песка, но на ограждающих бухточку каменистых грядах довольно гальки, в том числе и достаточно темной.

Солнце стояло уже высоко, и камни на выступающей в море косе успели порядком нагреться. Особенно, разумеется, темные — те, что больше подходили для «письма». Да и вообще, хоть пляж и крошечный, таскать гальку в руках очень глупо, решила Лера, призвав на помощь всю свою практичность. Покрутила в руках футболку… Нет, не годится, слишком тонкая, может не выдержать груза. А вот штаны, если завязать узлом штанины, вполне подойдут. Мешок вышел неказистый и не слишком удобный, но цепляясь за шлевки, его можно было волочить…

За несколько рейсов Лера натаскала в центр пляжа вполне внушительную горку гальки. Шагая одной ногой и подволакивая вторую, наметила будущие буквы — покрупнее, метра по три каждую. Войдя в воду по пояс, оглядела результат — кривовато, но вполне разборчиво. И принялась по намеченным бороздам выкладывать из темной гальки первую «S». Потолще, так что первой галечной кучки едва-едва хватило.

— Время собирать камни и время разбрасывать камни, — бурчала она себе под нос, выбирая гальку потемнее и время от времени морщась: среди камней то и дело попадались останки рыбьих скелетов. Должно быть, чайки использовали галечник как обеденный стол. Сухие обломки костей не грозили ничем, кроме царапин, но тут хватало и довольно свежих. Ну, относительно свежих, то бишь невысохших. При этом все еще липких и уже довольно вонючих. Фу, гадость какая!

Чайки, не то рассерженные ее вторжением, не то просто заинтересованные, лезли едва ли не под руки. Лера с опаской поглядывала на их внушительные клювы — кто-то из рыбаков, кажется, говорил ей когда-то, что они острые, как бритва. Махать руками на чаек оказалось бесполезно, зато несколько брошенных в них камней решили проблему: ни в одну из птиц не попали, но отпугнули.

Часа через два крупные буквы «SOS» были готовы.

Наскоро окунувшись — таская камни, Лера изрядно взмокла и устала, — она призадумалась. Горло опять пересохло, перед мысленным взором то и дело возникали видения: водопроводные краны, сверкающие струи фонтанов, полные прозрачной, свежей, фантастически мокрой воды стаканы, кружки, чайники, кастрюли… Благословенные лужицы, подаренные ночным дождем, остались в далеком-предалеком прошлом.

По дороге вдоль берега, размышляла она, сооружая очередную шляпу из инжирных листьев, ни одного ручейка не встретилось… Но, может, это и не означает, что их здесь нет. Может, они где-то под скалами прячутся… Растительность-то на островке довольно буйная. Значит, под скалами вода есть. Ну так почему бы ей где-нибудь не выбиваться на поверхность? Поиск водных источников — это уж точно полезнее, нежели тупое сидение на берегу, от которого с ума сойти можно!

Теперь она отправилась не вдоль берега, а вглубь островка, где заросли испанского дрока сменялись корявыми дикими сливами — ах, как жаль, что еще только май! — шиповником, можжевельником, высоченными грушами «дубок» (несъедобными даже в сезон), абрикосами и черт знает чем еще. Сейчас она пожалела, что всегда предпочитала анатомию ботанике — среди незнакомых растений вполне могли оказаться небесполезные. Но что ж теперь делать, оставалось только пожимать плечами и идти вперед. Заблудиться? Да ладно! Раз уж она за несколько часов обошла этот проклятый островок по периметру, значит, сумеет найти дорогу к берегу. Другое дело, что это, собственно, мало что ей даст…

Но — даже если благословенный дождь будет идти каждую ночь, этого явно недостаточно — а лежать на берегу и тихо помирать от обезвоживания казалось еще менее симпатичной идеей.

Пару раз Лере попадались миндальные деревья, на одном, после тщательных поисков, даже удалось обнаружить аж целых четыре орешка. Ну… почти целых и, главное, почти не подгнивших. Поразмыслив с минуту, Лера решила, что даже если это малосъедобный «горький» миндаль, с одного орешка ей ничего не будет. Расщелкнула створки, раскусила ядрышко — ура! Миндаль оказался нормальным. Она еще раз обшарила дерево и нашла пятый орешек. Негусто. Не считая, разумеется, завязей. Прошлогодний урожай, видимо, уже весь исчез в желудках местной орнитофауны.

Лера удивилась, откуда в ее голове взялось это слово — орнитофауна. Надо же, что с человеком вынужденное робинзонство делает. Птицы — орнитофауна, насекомые — энтомофауна, ящерицы — интересно, а ящерицы — это какая фауна? И, кстати, о насекомых, почему их так мало? Кое-где мелькают яркие крылышки лимонниц, один раз она чуть не наступила на здоровенного жука-навозника и… и, кажется, все. Их тут так мало или это она такая невнимательная?

В двух шагах от второго миндаля из-под камня торчал куст алоэ — довольно большой. Снизу от него отходили ростки поменьше. Отличная находка! Лера отметила место, заломив несколько ветвей вокруг, и постаралась его запомнить: в отсутствие хлоргексидина (или хотя бы йода или перекиси) и прочих перевязочных средств, алоэ — это буквально палочка-выручалочка. Несколько нижних, самых толстых листьев она отломала и сунула в карман ветровки — на всякий случай. Нет, девушка была уверена, что, если понадобится, она это алоэ отыщет, но запас отличного природного противомикробного средства — нужная штука. Мало ли! Упасть и поцарапаться можно в любой момент…

Черт!

Как будто мысли о возможном падении могли сглазить (ох, не зря существует правило «не говори под руку»), Лера запнулась за выступающий корень, зашаталась, вторая нога поехала по островку травы — и опасность потенциальная стала реальной.

Еще какой реальной!

Оказалось, что справа, незамеченный под кустарниковой порослью, таился склон. По которому она и скатилась, мысленно ругая себя за невнимательность. Ладно, еще сгруппироваться успела.

После беглого обследования стало ясно, что руки-ноги целы, голова вроде бы тоже. Свежая царапина на щиколотке… две небольшие ссадины на предплечье… а в целом — очень удачное падение. Ни переломов, боже упаси, ни вывихов. Только в районе правой почки что-то не то… Ох, если, падая, она ударилась поясницей… м-да, ничего хорошего — в условиях необитаемого острова и отсутствия квалифицированной медицинской помощи — это не сулит. Мысленно перелистывая страницы учебника по травматологии, Лера осторожно завела руку за спину…

Уф!

Поясница была в порядке, даже ушиба не случилось — по крайней мере болезненности при надавливании в «пострадавшем» месте не ощущалось. А неловкость вызывал лежавший под ней круглый камень, угодивший аккурат в правую впадину между нижними ребрами и верхним выступом тазовой кости. Или это не камень, а какой-то мертвый зверек? Слишком он шершавый для камня, как будто волосатый.

Лера брезгливо отодвинулась и обернулась. Склон, по которому она скатилась, был зеркальным отражением второго, возвышавшегося буквально в метре. Овраг? Ущелье? Да, пожалуй, ущелье, только маленькое. Дно расщелины устилал песок, на котором лежал буроватый шерстяной комок. Дохлая ондатра? Откуда бы ей здесь, в отсутствие ручьев, взяться? Да и маловата для ондатры. Для землеройки великовата. Крыса? Такого странного цвета? Или не крыса… совсем даже не крыса…

Нет, не может быть! Лера ущипнула себя сквозь просоленную штанину. Ничего не изменилось. На узкой песчаной полоске между возвышавшимися справа и слева от нее каменистыми склонами лежал… кокос. Не может быть! Она осторожно взяла в руки шерстистый комок — ну да, действительно кокос. А метрах в трех, там, где ущелье сужается, — пальма. Не такая здоровенная, как в кино показывают, скорее пальмочка, и все-таки. Но ведь у нас не растут кокосы, растерянно подумала Лера. Ну то есть растут, но там, где за ними специально ухаживают — в парках, в Ботаническом саду. А вот чтобы так, дичком? Да еще и плодоносить? Тут же все-таки не тропики… Может, пальма вовсе и не кокосовая, а сам кокос по морю сюда приплыл? Или все-таки? Лера осмотрела невысокое, метров восемь, деревце: довольно тонкий, двумя ладонями обхватить можно, бледно-серый гладкий ствол, увенчанный сверху метелкой торчащих во все стороны тонко изрезанных листьев. Интересно… Наверное, ущелье защищает пальмочку от зимних ветров, вот она и выжила. Но чтобы плодоносить? Чудеса, да и только! Кокос, впрочем, нашелся лишь один — тот, на который Лера свалилась. И наверху, в зеленой гуще, ничего напоминающего плод больше не виднелось. Девушка вскарабкалась немного выше по склону — кокосовая это была пальма или еще какая, но ничего похожего на орехи на ее макушке не было.

Невероятно! Спустившись на песок, Лера покачала в руках шершавый «мячик». Тяжеленький… килограмма полтора…

Ущелье напоминало врезавшийся в скальный массив узкий песчаный язык. Почти на острие этого языка устроилась пальма. С другой стороны язык немного расширялся, в прогале между склонами мелькнула синева. Осторожно прижимая к себе драгоценный плод, Лера сделала несколько шагов в ту сторону. Да, похоже, она пересекла остров по диаметру — перед ней расстилалась бухточка с пляжем, почти такая же, как та, которую Лера уже привыкла считать «своей». Только здесь песок тянулся вдоль моря совсем узкой полоской, метра полтора, не больше, а сразу за линией прибоя из воды торчали камни: еще одна «драконья челюсть», только полуутопленная. Этот кусочек берега даже бухтой-то называть не стоило, просто небольшой песчаный участок среди камней. Вчера, обходя остров по кругу, Лера не стала спускаться на этот пляжик, только сверху оценила — нет ли следов человеческого присутствия.

Впрочем, это не важно. Главное, разобраться с кокосом.

Когда-то она смотрела телепередачу про путешествия. Ведущий рассказывал не то про Индонезию, не то про Таиланд, не то про Цейлон, в смысле Шри-Ланку. Подошел к уличному продавцу, возле столика которого горкой лежали такие вот «мячики», сунул купюру. Смуглый белозубый индус (или таец, что ли?) вытащил здоровенный тесак, похожий на кубинское мачете, ловким ударом снес макушку одному из «орехов» и подал ведущему эту импровизированную чашу, в которой плескалась кокосовая влага. Второй кокос, вскрытый столь же ловко, отправился куда-то за камеру — должно быть, к держащему ее оператору, который, конечно, тоже хотел пить.

Даже если бы у Леры был такой тесак, как у того индуса, срезать с кокоса верхушку она не сумела бы. Впрочем, мачете у нее все равно не было. Только камни.

Она чуть помедлила, вертя в руках увесистый шерстистый «мячик». С одной стороны (гм, подумалось ей мельком, разве у шара может быть «одна» или «другая» сторона?) мячик украшали три круглых «глаза». Наверное, надо бить именно в этом месте. Или нет? Черт его знает, насколько у этих «орехов» твердая скорлупа, вдруг кокос развалится надвое с первого же удара? Тогда все драгоценное кокосовое «молоко» уйдет в песок. Или молоко — это когда плод уже созрел, а до того внутри — кокосовая вода? Ай, ладно, какая разница! Лучше бы вода, конечно. Да, там еще должна быть съедобная сердцевина (Лере вспомнился шоколад с кокосовой стружкой), но сейчас-то самое главное — жидкость!

Она осторожно стукнула «мячиком» о ближайший камень. Потом еще раз, посильнее. Потом обхватила кокос обеими ладонями и саданула по камню со всего маху. Нет, так не годится. Уложив «орех» на песчаное ложе, она выбрала камень поприхватистее и стукнула сверху. Кокос вылетел из-под камня, как пушечное ядро, стукнулся о другой камень, покрупнее, и опять скатился на песок.

Проклятье, да как же их открывают-то?!!

Лере вспомнилось, как герои джеромовской книжки «Трое в лодке, не считая собаки», забыв прихватить в поход консервный нож, пытались открыть банку… кажется, с персиками. Как она хохотала, читая об этом, — едва ли не до слез!

Сейчас ей было совсем не до смеха. Впору скорее заплакать.

С воды донеслись щелчки и посвистывания. За острыми камнями «драконьей челюсти» резвилось несколько дельфинов.

— Что уставились? — зло закричала Лера. — Нравится? Это все из-за вас!

Вскочив на ноги, она подбежала к замыкающим песчаный пятачок камням, за которыми, должно быть, сразу начиналась глубина — дельфины смогли подплыть почти вплотную. Зачерпнула горсть песка, швырнула в них… рассыпавшийся веером песок, разумеется, не долетел. Схватила скальный обломок, замахнулась… и бессильно опустила руку. Да, она не помнила себя от злости, но швырять в дельфинов камнями… в этом было что-то… неправильное. Непоправимо неправильное.

Лера уронила камень себе под ноги и бессильно всхлипнула:

— Я умру здесь, понимаете?!

Они смотрели так внимательно, точно в самом деле ее слушали. И от этого она еще сильнее разозлилась:

— У меня нет еды! Нет воды! Я не знаю, где я вообще! Без телефона, без возможности с кем-нибудь связаться, хоть как-то сообщить о себе! Мне нужна помощь! А тут — никого! Только вы. Любопытно вам, да? Небось в ваши головы и не придет сплавать и кого-нибудь сюда привести. Это только Макс уверен, что вы такие же умные, как люди. А вы тупые, как… как… бычки в томате!

Бычков на любом рынке продавали, разумеется, множество:

— Свежайшие! Час назад еще плавали! — ну и так далее.

Но «бычки в томате»? Лера только от родителей про такие консервы слышала. И откуда сейчас они в голову пришли? Да еще применительно к дельфинам. Вместо очередного рыдания из горла вырвался вдруг неожиданный смешок. Наверное, не зря говорят, что при стрессе полезно прокричаться и проплакаться. Вся злость, весь страх, паника, жалость к себе — все как будто вытекло вместе со слезами, выплеснулось с рыданиями и всхлипами.

Когда Лера замолкла, дельфины словно переглянулись — по крайней мере выглядело это похоже — и, дружно развернувшись, резво поплыли от берега, поблескивая темными мокрыми спинами. А метров через десять и вовсе ушли в глубину, так что блестящие спины пропали из виду.

— Вот и отлично! — фыркнула вслед Лера. — Убирайтесь. Все равно от вас никакого толку.

Упрямый кокос так и лежал там, где она его бросила. Эдакий символ ее беспомощности и никчемности.

Черт побери! Но ведь в тропиках, где эти самые кокосы прямо рощами растут, мартышки их воруют и… и как-то, наверное, раскалывают? Неужели она, Лера, глупее мартышек? Ну уж дудки!

Собрав несколько скальных обломков, она вкопала их в песок, изобразив нечто вроде гнезда, на дно которого лег небольшой плоский камень. Установив кокос в «гнезде», Лера подтащила несколько камней потяжелее, привалила по бокам, фиксируя проклятый плод. Выбрала еще два камня: треугольный, с выпирающим острым «клювом», и второй — тяжелый, удобно легший в ладонь.

— Будем изображать из себя первобытного человека, — хмыкнула она, устанавливая на один из «глазков» кокоса острие треугольного камня, который она назвала долотом, и примерилась вторым — «молотом».

— Р-раз! И еще р-раз!

Сперва «молоток» отскакивал от «долота», попадая то по камням «гнезда», то по Лериным пальцам. Но вскоре она приноровилась, а еще через несколько ударов увидела на неподдающейся скорлупе крошечную трещинку. Как на черепе, подумалось вдруг, и от этой мысли Леру передернуло. Тряхнув головой, чтобы отогнать непрошеные ассоциации, она старательно установила импровизированное долото в «слабую точку» и продолжила свои старания. Вскоре на месте одного из глазков образовалась неровная дырка, в которой что-то белело. Торопливо расковыряв это белое, Лера жадно приникла к дыре губами…

Кокос был невелик, так что жидкости в нем оказалось не слишком много — стакан, полтора, не больше двух. После первых глотков Лера на мгновение остановилась — не сберечь ли часть на условное потом? Но пить так хотелось! Да и вряд ли вскрытый кокос может храниться сколько-нибудь долго. Наверняка испортится. Чем опасно отравление протухшим — или правильнее говорить скисшим? — кокосом, Лера, разумеется, не знала. Она вообще не имела понятия, можно ли им отравиться — может, просто вкус противный станет. Но рисковать в любом случае не стоило. Если не дай бог прихватит живот, помочь ей — тут, на безлюдном клочке земли — будет некому.

Вытянув последние капли кисловатого, очень освежающего сока, она вновь взялась за «долото» и уже через три-четыре минуты держала в руках две неровные половинки, полные белой мякоти. Лере вспомнилось: если в коробке попадались конфеты с кокосовой начинкой, она, бывало, морщилась и откладывала их в сторону. Сейчас жестковатая, почти безвкусная мякоть казалась пищей богов.

Пока Лера ковырялась с кокосом, тень от скалистого обрыва накрыла почти весь пляж, а его скудный остаток исполосовали тени от торчащих над обрывом деревьев. Там, под ними, уже клубилась тьма. Лера поежилась: тащиться сквозь эти заросли до своего пляжа? Да и какой он «свой», стоит ли рисковать? Ободраться о торчащие на дороге стволы? Оступиться, подвернуть ногу? Или даже сломать?

Ну уж нет!

Она вытянула из рукавов ветровки обе пластиковые бутылки — а что делать в отсутствие рюкзака? Только использовать в качестве грузовой емкости то, что доступно. Пристроила драгоценные емкости между камнями, чтоб ветром, боже упаси, не унесло. Пока что бутыли являлись абсолютно мертвым грузом, но кто знает, что будет завтра? Может, удастся найти воду, может, еще что-то придумается. Одно из главных правил выживания — береги ресурсы, особенно — невосполнимые. Пластиковые бутылки, в обыденной жизни воспринимаемые как мусор (каковым они, собственно, и являлись), сейчас были именно невосполнимым ресурсом. Конечно, идеально, если бы в прибрежных камнях нашлись не пустые бутылки, а… к примеру, ящик с полными… Хотя минералку вроде бы не в ящиках возят, а в такой полиэтиленовой «обмотке», штук шесть, что ли? Только такая «пачка» (даже если предположить, что ее уронили случайно с борта какого-нибудь судна) вряд ли обладает достаточной плавучестью. Если бутылки полные… Ну или полупустая пятилитровая бутыль — какие на кулер ставят… Или… или… да хоть что-нибудь!

Но — надо радоваться тому, что есть.

Свернувшись клубочком на треугольнике нагретого за день песка между двумя скальными выступами, Лера позволила себе помечтать: вот иду я завтра утром, а под ногами откуда ни возьмись целая куча кокосов! Или даже открываю глаза, а неизвестный доброжелатель (капитан Немо, ага) положил мне под бок упаковку таблеток, которыми морскую воду опресняют! И коробок охотничьих спичек — тех, которые от воды практически не портятся! И… и… и еще кучку всякого полезного добра! Вот засыпаю я, а утром…

Утром никаких даров «неизвестного доброжелателя» возле нее не обнаружилось. Лера почти расстроилась из-за этого. Нечестно так! Не в стиле жанра!

Поднявшись по расселине, в которую она вчера так удачно скатилась, Лера на мгновение задумалась: возвращаться ли в «свою» бухту помеченной дорогой — вон там она начинается, где ветки заломаны, — или выбрать другой путь? По меткам идти будет быстрее — но разве ей нужно торопиться? А если побродить наугад по центральной части острова, может, повезет и еще что-нибудь драгоценное, вроде кокоса, найдется?

Может быть, даже… вода?! Пресная… В глубине-то она точно есть — вон какая тут растительность! Вдруг источник где-то и на поверхность выходит?

Надежда изрядно придает сил, но она же и обессиливает, когда раз за разом разбивается. Лера одернула себя: какие тебе ручейки? Откуда? Ведь все уже подробно обдумала. Островок крошечный, если бы был тут хоть один ручеек, то тек бы до самого моря — ибо больше течь некуда. И как можно, обходя остров вокруг, не заметить устье ручья? Никак. Значит, примем, что ручьев тут нет. Разве что… Лера задумалась… Может, гипотетическое устье кроется где-то там, где скалы обрываются прямо в воду. Там, где внизу не было песчаных участков, она с обрыва не спускалась. Только сильно-то не надейся, опять скомандовала она сама себе. Поискать — поищи, но тем временем думай, как еще можно воду добыть.

Блуждала она часа три, изрядно выпачкавшись и местами исцарапавшись. Равнодушно намазала ссадины припасенными вчера листьями алоэ: что толку стараться, если жажда убьет гораздо быстрее, чем гипотетическое заражение крови. Ствол акации, возле которой Лера присела отдохнуть, оказался жесткий и корявый, но ей было уже почти все равно. Сегодня она устала больше, чем вчера. Рукава обвязанной вокруг пояса ветровки, в которых, кроме найденных еще в первый день пустых бутылок, теперь лежали еще две выскобленные дочиста скорлупки кокоса (вдруг пригодятся), неприятно лупили по ногам, мешая идти. «Еще пара таких дней, — апатично думала Лера, — и ветровка превратится в мешок, набитый миллионом теоретически полезных вещей… А я буду лежать возле этого мешка и тихо умирать от жажды…» Очень хотелось пить, есть и — если всего этого нельзя — хотя бы полежать в полосе прибоя. А до берега было еще идти и идти, по Лериным расчетам, она находилась почти в середине острова. В горле пересохло, в ушах звенело. Как вчера, когда над ней объявился вертолет. Лучше бы не появлялся — дурацкая надежда!

Интересно, это в ушах звенит или еще один вертолет? Хотя вряд ли его гул был бы слышен сквозь кроны деревьев… Какой звон неприятный… Лера зажала ладонями уши, понимая бессмысленность этого жеста: если звенит в ушах, то зажимай их не зажимай, звук не исчезнет.

Но он исчез!

Она отняла руки от ушей — звон возобновился. Огляделась, пытаясь определить направление. Кажется, там, справа…

«Там, справа» в зарослях обнаружился склон — примерно такой же, с которого она скатилась вчера. Звон доносился снизу. Или не звон? Скорее, жужжание. Наверное, осиное гнездо. И, значит, туда лучше не лезть… А если не осиное и не гнездо? Мухи? И мухи, и осы жужжат как будто ниже, а здесь звук высокий, действительно звенящий. Как будто не осы, а, к примеру, комары. Или еще какая-то мелкая мошкара. Ну и зачем тебе «мелкая мошкара», насмешливо фыркнул внутренний голос. Лера пожала плечами. Незачем, конечно. Но она точно знала: если сейчас не найдет источник странного звука, изведется в догадках.