Обещать – значит жениться

«Сосредоточься!» – мысленно одернула она себя и вслух произнесла:

– Выяснилось кое-что очень интересное. Я не упоминала об этом раньше, потому что хотела до конца убедиться. И вот теперь я с полной уверенностью могу сказать, что обнаружила еще одну ветвь вашего рода. Сначала я полагала, что эта линия оборвалась. Но, как выяснилось, этот ваш предок, – она указала на имя в документе, – снова женился, стал отцом, а когда умер, его вдова повторно вышла замуж, и все ошибочно полагали, что ее сын – именно от второго брака.

– Вы точно в этом уверены?

– Да. Я провела тщательное исследование, запросила копии регистрационных записей. Хотя сын того человека взял фамилию отчима и унаследовал его состояние, я не сомневаюсь, что он был из рода Деруэнтов.

Гейб окинул взглядом замысловатую схему, составленную Эттой.

– Выглядит неплохо.

– Не то слово! – Она подтянула лист к себе, и ее палец пробежал по столбцу имен. – Его потомок жив и сейчас, хотя он вам очень дальний кузен – седьмая вода на киселе – и, скорее всего, даже не подозревает о том, что вы с ним из одного рода.

– Интересно! Я никогда не слышал об этой ветви нашего фамильного древа. Вы проделали замечательную работу. А теперь вернитесь, пожалуйста, к поискам, о которых мы говорили вчера. Мне хотелось бы больше узнать о своей двоюродной прапрабабушке Джозефине. Похоже, это была интересная особа. Ведь она сумела в одиночку, со шпагой в руках противостоять целой банде отчаянных головорезов!

Этта нахмурилась: в голосе графа ей послышалась напряженность. А ведь обнаруженный ею новый родственник является следующим после Габриэля претендентом на герцогский титул.

– Вы собираетесь встретиться с вашим дальним кузеном?

– Как вы уже сказали, он, похоже, и не знает о существовании рода Деруэнтов, – пренебрежительным тоном ответил граф, встав со стула. – Может, немного отдохнете от генеалогии и поможете мне в качестве консультанта? Мне необходим ваш совет относительно того, как украсить рождественскую ярмарку.

– С удовольствием.

Гейб с облегчением улыбнулся:

– Отлично! Идемте, посмотрите, какая у нас будет елка.

Войдя в главный зал, украшенный в подлинно викторианском стиле гирляндами и венками из зелени, цепочками из цветной бумаги и сверкающей мишурой, Этта замерла, в восхищении разглядывая самую огромную ель, какую ей только доводилось видеть. Но больше всего ее поразили елочные игрушки.

– Они не антикварные, но это винтажная имитация викторианского стиля, – пояснил Гейб. – Не правда ли, красивые?

Этта осторожно коснулась стеклянного шарика, украшенного блестящей ленточкой и бусинами, внутри которого была заключена литография – ангел со свечой.

– Потрясающие.

– Каждая – само совершенство.

– Вы сумели превзойти самого себя.

– Викторианцы знали толк в рождественских украшениях, но я не смог бы сделать все это без целой армии помощников.

– Уж это точно, Гейб! – весело произнес появившийся на пороге зала молодой человек, держащий в руках корзину с дровами.

– Сэм! Как прошел матч?

– Мы выиграли, хотя нам пришлось нелегко. Я сильно зашиб ногу, когда один поганый уб… – Юноша бросил взгляд на Этту и покраснел до ушей. – Когда один из соперников сбил меня с ног. Но он опоздал: я все-таки успел дать пас.

Он положил дрова у камина и обменялся с Габриэлем дружеским рукопожатием.

– Кстати, отец передавал привет и просил сказать, что приедет на ярмарку пораньше, чтобы помочь с последними приготовлениями, и после будет на подхвате. А мама готовит целую гору еды.

– Рад слышать. Чуть позже загляну повидаться с ними.

– Пока, Гейб! До скорого!

Этта изумилась тому, как запросто граф общается со своими людьми: между ними не ощущалось классовых различий. Чувствовалось, что его работники искренне преданы тому, кто однажды должен был стать следующим герцогом Ферфаксом. Над подготовкой ярмарки Габриэль трудился наравне со всеми и напоминал скорее человека, искренне любящего свое поместье, чем никчемного плейбоя.

Граф подошел к стоящим в углу ящикам и коробкам.

– Я бы хотел поставить несколько столов, за которыми все желающие смогут собственноручно изготовить рождественские венки или другие украшения. Вы поможете мне сделать несколько образцов?

– Конечно.

Этта вынула из коробки кусок проволоки и, скручивая из него каркас для венка, сказала:

– Вы отлично постарались, хоть и не любите Рождество.

– Мое отношение к празднику здесь ни при чем. Хочется, чтобы наша ярмарка имела успех. Это – деловой проект. Необходимо привлечь как можно больше посетителей и внимания прессы, чтобы выручить больше средств.

– Но ведь дело не только в деньгах. Все-таки речь идет о праздновании Рождества. Разве вы не ощущаете его дух? Ну хоть чуточку?

– Нет. А почему вас это заботит?

– Потому что я не могу взять в толк, ведь у вас есть родители, сестры. «Деруэнт-Мэнор» – идеальное место для празднования Рождества. Вы имеете все, что я никогда не смогу дать Кэти, но при этом Рождество для вас ничего не значит. Это кажется несправедливым.

Каждый год в рождественские дни Этта ощущала вину за то, что у ее дочери нет любящих бабушки и дедушки, вспоминала свою сестру – светловолосую малышку Розу, которую едва знала.

Помолчав, граф ответил:

– Иногда видимость обманчива…

Он не успел договорить, потому что зазвонил его мобильник. Гейб снял трубку и произнес:

– Привет, Кэтлин!

Глава 9

Ф-фух! Габриэль обрадовался, что сестра позвонила так вовремя: меньше всего хотелось делиться своими рождественскими воспоминаниями с Эттой. Ведь в таком случае пришлось бы наврать ей то же самое, что подсовывалось Деруэнтами прессе: об их замечательных праздниках с елкой и другими многовековыми традициями в кругу семьи.

Не стоит лгать Этте, учитывая то, что у нее есть собственные проблемы, касающиеся Рождества, судя по отразившимся на ее лице тоске и чувстве вины. Но не тянуло Гейба и рассказывать правду о том, что за праздничным столом Деруэнтов ощущается неловкость, ведутся натянутые разговоры, в доме нет ни радости, ни веселья, родители даже не знают, что сказать детям, – лишь читают скучные нотации…

– Гейб?

Голос сестры вернул его в реальность, почему-то вспомнилось, что в последнее время они с Кэтлин так редко созваниваются.

– У тебя все в порядке?

– Да. Просто хотела узнать, надо ли мне приехать к началу ярмарки. Может, понадобится моя помощь?

– Это было бы здорово! Я сам не попросил тебя об этом лишь по одной причине: мама и папа сказали, что ты должна быть с Фредериком.

Роман Кэтлин с принцем Фредериком широко освещался прессой, и репортеры со дня на день ждали объявления о помолвке.

– Ты приедешь вместе с ним?

– Нет, одна. Можно?

Габриэль нахмурился. Голос сестры, обычно безмятежный, прозвучал почти отчаянно.

– Конечно. Это твой родной дом, и ты вольна являться сюда, когда пожелаешь. Тебе не нужно на это разрешения – ни мое, ни чье-либо еще.

– Спасибо, Гейб, я дам тебе знать, какого числа приеду.

– Кстати, должен тебя предупредить: репортажи с ярмарки будет вести Эйприл Фотерингтон.

Из трубки донесся покорный вздох.

– А нельзя ли тебе объявить о своей помолвке или о какой-нибудь другой сногсшибательной новости, чтобы отвлечь внимание прессы на себя?

Гейб нахмурился еще больше. Странно. Сестра всегда наслаждалась вниманием журналистов.

– Погоди-ка, Кейт. Ты что-то скрываешь от меня?

– Да нет, все в полном порядке. А вот что происходит с тобой? Я даже не знаю, где ты провел последние девять месяцев. Но ты ведь не собираешься мне об этом рассказывать, не так ли?

– Нет.

– Ну в таком случае у меня все хорошо. Впрочем, я бы хотела с тобой посоветоваться.

– О чем?

– Как ты считаешь, надо ли мне выходить за принца Фредерика?

– Он многое может тебе дать, ведь он принц и, похоже, неплохой парень. С ним твоя жизнь будет очень комфортной. Тебя с детства готовили к роли принцессы, и у тебя отлично получится ею быть. Ваши дети будут расти в богатстве, пользоваться различными привилегиями. У тебя будут слава, состояние и возможность заниматься благотворительностью.

– Другими словами, ты считаешь этот брак хорошим союзом?

– Да.

– Спасибо, Гейб. Мне необходимо было это услышать.

Ее голос теперь звучал спокойно, хотя в нем еще слышались нотки сомнения.

– Скоро увидимся.

Габриэль положил телефон в карман и посмотрел на Этту, склонившуюся над столом и вплетающую в венок красные бусины.

Подойдя к ней, Гейб сказал:

– Кэтлин приедет на ярмарку. Я был бы признателен, если бы вы не упоминали при ней о том, что занимаетесь восстановлением нашей генеалогии.

Как и он, сестра знала, что их родителям на самом деле нет дела до предков, и Габриэлю не хотелось, чтобы у Этты появились подозрения, особенно теперь, когда она выполнила то, ради чего он ее нанял.

В его душе кипели эмоции, в мозгу звучало имя того человека, который возродит династию Ферфаксов – Мэтью Джон Коулридж.

– Хорошо, я ничего ей не скажу.

– Благодарю вас.

– Не за что. – Этта прикрепила на венок еще одну бусину и спросила: – Вы так и не ответили, почему не любите Рождество.

– Я к нему равнодушен, как и остальные члены нашей семьи. В детстве мне в этот день больше всего нравилась утренняя церковная служба – сам ритуал и те слова, которые при этом произносились. Но все, что происходило потом, было лишь рутиной. В этот день слуги всегда получали выходной, но Сара всегда оставляла для нас приготовленные блюда, которые нужно было лишь разогреть.

– Вы, наверное, обожали открывать рождественский чулок с подарками? Все дети любят это делать.

– Отец с матерью запрещали нам с сестрами что-нибудь дарить им или друг другу и всегда повторяли, что лучший подарок – это наш отказ от карманных денег. Они считали: лучше вложить деньги в восстановление поместья, чем потратить их на то, чтобы копить в доме ненужные вещи.

– Я понимаю, что поместье для вас очень важно. Однако подарки вовсе не обязательно должны быть дорогими.

– Недорогие тоже относились к категории «ненужного хлама».

Вообще-то Габриэля удручало не столько отсутствие подарков, сколько безрадостная атмосфера в доме. Никогда родители не предлагали ему и сестрам посмотреть вместе фильм или поиграть в настольные игры. Не звучал смех, даже разговоры сводились к минимуму. Хотя, казалось бы, жаловаться было не на что: ведь Гейб был сыт, одет, ему не грозили холод или опасность.

– Расскажите мне о том, каким было в детстве Рождество для вас, – попросил он Этту.

– Собственно, рассказывать особо нечего. Много лет я оставалась единственным ребенком у своих приемных родителей, поэтому Рождество мы отмечали довольно тихо. Однажды я поклялась себе, что, когда вырасту и выйду замуж, у меня будет большая семья и на Рождество у нас всегда будет очень весело. Моя жизнь сложилась иначе, но этот праздник мы с Кэти все равно проводим замечательно. Мы встаем с рассветом и открываем рождественские чулки, наполненные множеством забавных подарков: шоколадок, бижутерии и прочего. Затем мы печем на завтрак блины и отправляемся на длинную прогулку. Вернувшись, мы под звуки рождественских гимнов готовим праздничный ужин, потом едим, снова дарим друг другу подарки, смотрим фильмы, лакомимся конфетами… В общем, отлично проводим этот день. Я прилагаю все усилия, чтобы мы с дочкой чувствовали себя полноценной семьей.

Габриэль с любопытством посмотрел на собеседницу. Интересно, почему она уже отчаялась в том, что ей удастся исполнить свою мечту?

– Вам еще не поздно выйти замуж. И вовсе не ради того, чтобы найти подходящего отчима для своей дочери, а потому, что вы сами этого хотите. Вы даже можете снова стать матерью.

– Я же сказала, что брак – не для меня. А насчет детей… Я уже подумывала о том, чтобы кого-нибудь усыновить, но понимаю, что это очень серьезное решение.

Для себя Гейб уже решил, что он не станет никого усыновлять, потому что это будет нечестно по отношению к мальчику, который не будет иметь права на герцогский титул. А удочерить кого-нибудь лишь потому, что девочка в любом случае не может унаследовать его поместье, ему казалось неправильным.

На мгновение им овладело безысходное отчаяние, но Габриэль заставил себя сосредоточиться на разговоре.

– А как же мечты о муже и куче родственников, собирающихся на празднование Рождества?

– Наверное, у меня отсутствует необходимый ген. Я уже рассказывала, что пыталась ходить на свидания, но из этого ничего не вышло.

– А я говорю вам, что вы просто встречались не с теми мужчинами. – Гейб обвел Этту внимательным взглядом. – Бьюсь об заклад, вы подыскиваете приятного мужчину средних лет, с респектабельной профессией…

– Что в этом плохого? – покраснев, прищурилась она.

– Важно не только это, но и плотское притяжение.

– Оно может возникнуть позже.